Когда Эсфирь давала Мьюзу обещание спасти Легре, она соврала, сказав, что Фарон согласен отправить ее в Размерность, чтобы освободить бывшего клирика. Ее тело находилось в Институте всемирной иерархии, и при необходимости она могла принести больше пользы, проникнув туда с более важной целью, чем спасение Легре. Поэтому Эсфирь сомневалась, что Фарон даст согласие на операцию. Конечно, она бы все равно сделала это, но получить одобрение друга казалось крайне важным.
– Хорошо, – тихо сказал Фарон, заставив Эсфирь раскрыть в растерянности рот. – Легре наш друг и компаньон. Он поддержал нас, когда клирики хотели ликвидировать базу «Виадос-12». Здесь находятся тонкие грани, без которых мы превращаемся в призраков. Легре понимал это и рискнул многим ради нас… Что ж, теперь настало время вернуть ему долг.
Он выдержал паузу, давая Эсфирь возможность обдумать услышанное и переключиться с воинственного настроя на конструктивный диалог.
– У тебя есть определенный план, что ты будешь делать, когда выберешься из капсулы терминала? – осторожно спросил Фарон.
– Если честно, то я больше думала о том, как уговорить тебя ввязаться в это рискованное дельце, а все остальное… – она смущенно улыбнулась.
– И как быстро ты начнешь сходить с ума, если нейронные сети снова подключатся к тебе?
– Не знаю… Но думаю, мне хватит времени, чтобы добраться до Легре и вытащить его сознание из коррекционной системы.
– А что потом? Как вы собираетесь выбираться из Всемирной иерархии, кишащей клириками и хранителями?
– Легре был клириком.
– Там их сотни, – Фарон пристально посмотрел Эсфирь в глаза, желая дать понять, что запланированная миссия намного сложнее, чем она может себе представить. – Плюс не забывай, что нейронные сети начнут сводить тебя с ума. Так что Легре останется один.
– Хочешь сказать, что это безнадежное предприятие?
– Если действовать необдуманно, то мы потеряем не только Легре, но и тебя. Сомневаюсь, что на этот раз клирики вышлют тебя в неиндексированные территории Квазара. Скорее всего, они превратят тебя в подопытную крысу, изучая твою возможность возвращаться в Размерность без использования терминалов.
– То есть… Ты все-таки пытаешься отговорить меня? – осторожно спросила Эсфирь.
– Я пытаюсь объяснить, что такие дела нельзя решать с наскока. Нужно все взвесить, рассчитать варианты, относясь к предстоящему как к сложному научному эксперименту. Попробуй создать успешную формулу.
– Не думаю, что смогу добиться успеха, создавая формулы. Слишком много переменных. Лучше будет надеяться на удачу.
– Тебе необходим дополнительный козырь, кроме неожиданной для клириков способности вернуться в свое тело.
– Предлагаешь мне взять с собой кого-нибудь еще? Но кого и как? Найти других особо опасных содомитов, тела которых находятся в Институте всемирной иерархии, провести ряд исследований, позволив им вернуться в Размерность, чтобы можно было использовать их как живой щит?
– Идея неплохая, но для осуществления, боюсь, придется подвергать доработке тела содомитов, а доступа к их биологическим оболочкам у нас нет и не будет.
– Что остается? Нанять группу экстремистов, готовых совершить диверсию в Isistius labialis, отвлекая внимание клириков, пока я буду спасать Легре?
– Вот это уже теплее, – улыбнулся Фарон.
– Не спорю, но где найти в Isistius labialis нужных нам людей? Ты не забыл, что после теракта адептов этот жилой комплекс практически безлюден.
– Сомневаюсь, что стоит винить в этом адептов. Многие утверждают, что сбой стал причиной ошибки резонансных инженеров, а они подотчетны Иерархии.
– Да, я тоже слышала такую версию, когда скиталась по неиндексированным территориям Квазара, но не забывай, что я коренной житель Размерности, а там пропаганда по нейронным новостным каналам, принадлежащим клирикам, заставит поверить, что черное – это белое, чего уж говорить о теракте, где все относительно и нет явных, неопровержимых фактов причастия тех или других.
– Я тоже когда-то был коренным жителем Размерности, – примирительно напомнил Фарон.
– Значит, я пробыла в изгнании еще не так долго, чтобы выбросить из головы внушенные клириками догмы и необоснованные обвинения, – сказала Эсфирь.
– Ты собираешься освободить Легре, напав на Иерархию, – только это уже означает, что полученные установки на жизнь рухнули, позволив мыслить трезво.
– Думаю, догмы и установки действуют, только когда они касаются внешнего врага и чего-то далекого, не близкого и родного. Как только речь заходит о друзьях, родных или о своей собственной судьбе, как только человек встает перед необходимостью выбора, то внушенные догмы и навеянные пропагандой ценности сдают позиции… Если, конечно, человека не подвергли глубокой коррекции, подменив большую часть ядер восприятия искусственными, или если его чувства не выгорели, как это бывает с нейропатами, превратив его в инструмент.
– Согласен во всем, кроме нейропатов.
– Да, Легре, думаю, тоже бы поспорил со мной, – Эсфирь помрачнела. – Так и какой у тебя план?
– У меня?
– Ты ведь предложил привлечь дополнительные силы, чтобы отвлечь внимание клириков и хранителей. У меня идей нет. Будь это в Galeus longirostris, а еще лучше в Hexactinellida, где недовольства Иерархией растут на фоне реформы образования, курируемой торговцами… А вот что касается Isistius labialis… – Эсфирь беспомощно всплеснула руками. – У меня, если честно, нет ни одной идеи.
– Ну, если в Hexactinellida торговцы провели реформу образования, получив целую россыпь молодых талантливых инженеров, которых прибрали к рукам клирики, отправив работать в центральный комплекс Galeus longirostris, после чего начались волнения и критика Иерархии, то в Isistius labialis сейчас развиваются нейронные сети седьмого поколения, которые вскоре заменят устаревшие сети остальных комплексов. Благодаря этому туда тянутся многие независимые инженеры, образуя союзы.
– Ты говоришь о тех инженерах, что изучают совместно с учеными Энрофы нейропатов, или о тех, что пытаются создать новую систему терминалов?
– Я говорю о тех, что хотят усовершенствовать Квазар в районе Isistius labialis. Размерность этого жилого комплекса расцветает благодаря тестированию новых нейронных сетей, так что многие ученые хотят добиться подобного процветания на втором уровне реальности. На данный момент они – самая влиятельная группа, способная помочь нам. К тому же они напрямую связаны с Энрофой, которая занимается для них программированием на субслоях Подпространства, чтобы перенести туда часть Квазара, значительно расширив потенциал.
– И ты думаешь, что они согласятся помочь нам?
– Нет, но они давно привлекли к себе внимание клириков, а мы напрямую сотрудничаем с Энрофой, которая является скелетом в шкафу союза независимых разработчиков. Можно сымитировать сбой нейронных сетей в районе Института всемирной иерархии в Isistius labialis, заставив клириков поверить, что союз независимых инженеров предпринял попытку захвата власти. Паники, конечно, не будет, но мы сможем выиграть немного времени, плюс защитные системы Иерархии автоматом перейдут на проверенные сети шестого поколения, а они, как я понимаю, действуют на тебя в разы слабее, чем современные.
– Все верно, – согласилась Эсфирь. – Кажется, это уже действительно похоже на план. Вот только как отнесутся представители Энрофы к нашей выходке?
– Никак не отнесутся. Происшествие не затронет их интересов. Реальным будет только сбой нейронных сетей в центральном квартале, а все остальное – фикцией, в которой клирики разберутся в течение получаса, может быть быстрее.
– Остается только сымитировать сбой нейронных сетей, – кисло подметила Эсфирь, признавая, что у нее нет идей касательно того, как быстро провернуть подобное.
– Думаю, с этим справится группа нейропатов, возглавляемая Рахабом и Туреллой, – сказал Фарон. – Они работают над системой бестерминальных переходов в двухуровневой реальности, когда биологическая оболочка, наше тело, вместо того, чтобы оставаться в капсуле терминала, будет перемещаться на субуровень реальности, находясь вне Размерности.
– Не слышала, что их эксперименты зашли так далеко, что они могут исчезать в одном месте материального мира и появляться в другом, – протянула Эсфирь, зная, что это не так. – Потому что как иначе ты предлагаешь попасть на охраняемую территорию генераторов, чтобы вызвать нейронный сбой в центральном квартале?
– Забудь о генераторе. Если мы проникнем туда, то это будет расценено как теракт, чего нам совершенно не нужно. Все должно выглядеть естественно… Ты слышала о том, где находится база Рахаба и Туреллы?
– Не слышала, что их эксперименты зашли так далеко, что они могут исчезать в одном месте материального мира и появляться в другом, – протянула Эсфирь, зная, что это не так. – Потому что как иначе ты предлагаешь попасть на охраняемую территорию генераторов, чтобы вызвать нейронный сбой в центральном квартале?
– Забудь о генераторе. Если мы проникнем туда, то это будет расценено как теракт, чего нам совершенно не нужно. Все должно выглядеть естественно… Ты слышала о том, где находится база Рахаба и Туреллы?
Эсфирь качнула головой, признаваясь, что не особенно интересуется тем, что происходит с нейропатами.
– Жилые комплексы за тысячи лет существования превратились в лабиринт с множеством забытых территорий…
– Как ремонтные полости, где окопались инерты, мечтающие прорыть тоннели к ядру Земли и уйти жить туда, прячась от наступающего Великого ледника?
– Да, но сейчас меня больше интересуют ремонтные отсеки пневмотоннелей общественного транспорта, где базируются автономные станции обслуживания ремонтных синергиков. Система налажена и не менялась тысячи лет, действуя по принципу строительных автоматов, которые запускали до наступления Великого ледника на другие планеты, чтобы построить там базы. Автоматы могут развиваться и приспосабливаться, реагируя на изменения в окружающей среде. Нечто подобное происходит с ремонтными синергиками, обслуживающими пневмотоннели. Система полностью автономна и запрограммирована реагировать на поколения нейронных сетей, в радиус действия которых попадает большинство тоннелей. Как только меняется поколение сетей, так системы обслуживания тоннелей активируют в соответствии с обновленными протоколами сети новую транспортную инфраструктуру.
– И как это поможет нам? – спросила Эсфирь.
– Долгое время считалось, что попасть в ремонтные полости пневмотоннелей практически невозможно, но ученые Энрофы смогли обойти ограничения, построив там первые центры клонирования, когда клирики устраивали на них жуткие гонения, а сам мир Энрофы не был так силен и самодостаточен, как сейчас.
– Сейчас там, как я поняла, находится центр Рахаба и Туреллы? – поторопила Эсфирь, уже смутно представляя, к чему клонит Фарон. – И ты думаешь, что они смогут вызвать энергетический всплеск, который станет причиной сбоя в работе нейронных сетей в районе Института всемирной иерархии?
– Именно.
– А спишут это на ненадежность самих сетей, или, если удастся проследить эпицентр энергетического всплеска, на ошибку в адаптации устаревших систем пневмотоннелей?
– Как бывший инженер Размерности могу заверить тебя, что подобные ошибки встречаются довольно часто, когда мир переходит на нейронные сети нового поколения. Ничто не идеально. Ошибки допускают как машины, так и люди.
– Представляю, какая в Иерархии начнется паника, если сбой случится после того, как мы заставим их поверить в возможность захвата власти, – сказала Эсфирь после непродолжительной паузы.
– Мы не будем заставлять их поверить в это. Достаточно, чтобы они получили неподтвержденную информацию непосредственно перед нейронным сбоем. Тогда это заставит их активировать системы защиты, готовясь к внешней атаке, в то время как ты будешь спасать Легре, оказавшись у них в тылу.
– Остается только решить, как доставить клирикам информацию о готовящемся нападении… – озадачилась Эсфирь.
– Здесь, думаю, нам сможет помочь отдел последователей Чанго, занимающийся программным обеспечением для автономных нейронных модулей, – сказал Фарон. – С учетом того, что нейропатов становится все больше и больше, группа Чанго работает над тем, чтобы отказаться от использования модуляторов, распространяя свой продукт непосредственно по нейронным сетям, тем более что сети нового поколения позволяют это. Думаю, они не откажут нам в помощи и создадут фальшивый канал, где якобы будут вестись переговоры о предстоящем нападении на Иерархию.
– Главное, чтобы клирики клюнули.
– Последователи Чанго никогда не подводили прежде… – Фарон помрачнел, вспоминая старого друга времен базы «Виадос-12». – Никогда не понимал, почему Чанго отказался от вечной жизни. Он мог сделать так много для нашего мира, а в итоге состарился и умер, не реализовав большую часть своих идей.
– Может быть, потому что он был нейропатом? – осторожно предположила Эсфирь. – Став бессмертным, он бы застрял в Квазаре, где не действуют его способности. Кто знал, что эксперимент Аст-Пла доработают и устранят ошибки?
– Да… – протянул Фарон, вспоминая акеми. – Аст-Пла был хорошим другом…
– У вечной жизни есть свои минусы, верно? – спросила Эсфирь, заметив грусть в глазах наставника. – Слишком много перемен и потерь.
– Это точно… – согласился Фарон, начиная планировать детали предстоящего вторжения в Институт всемирной иерархии.
Приготовления заняли почти месяц. Еще пара недель ушла на то, чтобы достать схемы Института клириков, которые Эсфирь должна была запомнить, чтобы, очнувшись в капсуле терминала, не только найти Легре, но и выбраться с ним из здания, занимавшего большую часть центрального квартала.
– Боишься? – спросил Рафаэль, когда с приготовлениями было покончено.
– Не боюсь, но немного нервничаю, – призналась Эсфирь.
– Хотел бы отправиться с тобой, – вздохнул содомит, бывший некогда хранителем. – Думаю, у меня нашлось бы что предъявить клирикам.
– Уверена, что так, – улыбнулась Эсфирь.
Она попрощалась с Рафаэлем, пообещав, что будет осторожна.
Последние несколько лет Эсфирь от нечего делать иногда возвращалась на первый уровень реальности, чтобы почувствовать, как живет оставленное в Размерности тело: лежала в тесной капсуле, похожей на гроб, и прислушивалась к тишине. Медицинские нейронные помощники ни разу не зафиксировали присутствие сознания, так и не адаптировавшись к работе с дополнительным мозгом пациента.
Со временем Эсфирь осмелела и начала открывать глаза. Капсула, в которой содержалось ее тело, была прозрачной, и она могла видеть, что происходит извне. Впрочем, ничего интересного там не было: тишина, мягкий бело-голубой свет, стерильность, как и в любом другом помещении Иерархии.
На этот раз предстояло не только открыть глаза, но и зайти намного дальше.
Сложнее всего оказалось открыть капсулу. За долгие годы пребывания в Квазаре Эсфирь отвыкла от материального мира. Собственные руки казались неуклюжими, а тело тяжелым и неповоротливым. Несколько раз Фарон создавал для нее имитацию капсулы терминала, придумывая хитрости и охранные системы, о которых она не могла знать, но Эсфирь всегда благополучно справлялась с задачей выбраться. Но все эти учения проводились в Квазаре, в мире, где все условно. Сейчас, оказавшись в Размерности, Эсфирь засомневалась, что у нее получится. Она застрянет на первом этапе выполнения задания – не сможет выбраться из капсулы, в то время как остальные части плана будут действовать.
Нейронный сбой, вызванный перегрузкой в тоннелях общественного транспорта, вызвал колебания силовых полей, заставив растаять образы, скрывавшие истинный облик древнего комплекса, пусть его и покрывали специальными растворами и направляли на ремонт микромашины. Непослушный замок капсулы, над которым безуспешно билась Эсфирь последние четверть часа, щелкнул, открыв путь к свободе.
«Ладно, с электронным замком мы ошиблись, решив, что он будет таким же, как в легальных терминалах… Хотелось бы понять, каких еще сюрпризов ждать?» – думала Эсфирь, осторожно выбираясь из капсулы.
Прецедентов, чтобы заключенные, превращенные в содомитов, приходили в сознание, не было, поэтому помещение терминала не контролировалось хранителями. Клирики считали, что стандартного набора нейронных защитных систем будет достаточно. К тому же большинство приговоренных к высылке в неиндексированные территории Квазара находились в обычных терминалах. В Институт всемирной иерархии попадали только уникальные случаи. Под последним обычно понимались нарушившие закон клирики или хранители, которым, если они занимались оперативной деятельностью, так часто проводили коррекцию сознания, что иногда, как, например, в случае Рафаэля, не оставалось ничего другого, кроме как выслать их в неиндексированные территории Квазара. Хотя иногда попадались исключения. Эсфирь, например, была одной из них, заинтересовав клириков анатомическими особенностями и серией экспериментов, проведенных над ней учеными сначала в детстве, а затем незадолго до того, как ее признали содомитом.
Нейронный сбой отключил системы очистки, силовые поля перестали блокировать россыпь запахов разложения, исходившую от стен.