Старый хранитель решил не спорить, вспомнив слова Легре о глупости и упертости служителей Всемирной иерархии. Проще либо стать отступником, либо смириться, научившись игнорировать. Мьюз выбрал последнее и неплохо уживался с этим на протяжении долгих лет. Тем более что идеальной системы все равно не существует, и каждая власть имеет свои плюсы и минусы. Главное, чтобы оставалась возможность выбрать что-то приемлемое. Мьюз, например, выбрал Всемирную иерархию. Если сравнивать жизнь хранителя с жизнью агента Энрофы, которую он некогда вел, то последняя ему нравилась намного меньше.
«И все-таки у Легре обязательно должен быть какой-то план», – хмурился старый хранитель, покидая Размерность.
В Квазаре он старался держаться вместе с группой других хранителей, выделенных клириками для расследования деятельности Легре. Отчеты о том, чем он занимался в бытность клирика, прислали Мьюзу уже в офис Иерархии в Квазаре, считавшемся непогрешимым в плане защиты. Бывший агент Энрофы никому не говорил, но при желании ему не составило бы труда взломать устаревшие протоколы безопасности, даже не пользуясь сверхспособностями, появившимися у него после поглощения копии ядер воспоминаний Малика.
«В конце концов, не все агенты Энрофы получают доступ к протоколам программирования защитных схем Иерархии», – убеждал себя Мьюз держать язык за зубами, понимая, что стоит заикнуться об уязвимости, и клирики на уши поставят свои офисы в Подпространстве, углядев в собственном технологическом застое происки врагов, желающих уничтожить установившийся в Размерности порядок, предлагая более дешевые и безопасные современные генераторы взамен устаревших систем Иерархии… Впрочем, о последнем никогда не говорилось, ограничиваясь поисками врагов, возведенных в абсолют для мира Размерности. Когда-то клирики пытались запустить свою пропаганду в Квазаре, но местные жители Подпространства просто перестали продлевать подписки на информационные и развлекательные каналы Иерархии, в результате чего проект пришлось закрыть.
Коренные жители Квазара вообще не жаловали власть держащих представителей Размерности в своем мире. Ничего личного, но за долгие годы правления клирики тысячи раз доказали свою косность во всем, что связано с новшествами и переменами, коими искрился мир Подпространства. Взять хотя бы их гонения на акеми, которым Иерархия планировала придать статус официальных преследований, если бы в Квазаре после вынесения этого предложения не начались погромы центров отправлений и офисов клириков. В те дни больше всех выиграли владельцы незаконных кубов переносов. Заказов на период приостановки деятельности колец переносов было хоть отбавляй. Клирики, желая извиниться за ошибку, быстро придумали якобы давно поднимаемый ими вопрос о лицензиях владельцам кубов переносов, благодаря чему они смогут формировать официальные транспортные компании с легальным доступом к точкам энергетической сцепки колец переносов. Решение подносилось как высшая степень милости Иерархии, но коренные жители Квазара отреагировали на «подарок» весьма прохладно, особенно когда узнали, что клирики собираются брать немалую плату в единицах Влияния за информацию о точках энергетической сцепки, необходимых для переносов на большие расстояния. В итоге реформу назвали еще одной глупостью Института всемирной иерархии и забыли о ней.
Выгоду получили разве что жуликоватые управляющие, спешно организовавшие небольшие конторы с парой кубов, что дало возможность пользоваться официальными информационными щитами, предлагая услуги переноса путешественникам, и получать базы данных ТЭС, которые менялись после каждой перезагрузки Квазара. Большую часть рабочих в таких конторах составляли частники со своими кубами, приносившие львиную дозу доходов, в то время как официально конторы находились на грани разорения.
Мьюз помнил, как в свое время едва смог отвертеться от необходимости расследования незаконной деятельности агентств, предлагавших услуги переносов. Сейчас, получив указание изучить деятельность беглого клирика Легре в Подпространстве, Мьюз сравнивал эти два задания, не видя в них особой разницы. Квазар был пластичен, но Иерархия, кажется, совершенно не понимала этого. Здесь невозможно было что-то ограничить или подогнать под набор правил. Как формы цивилизованных территорий постоянно менялись и перетекали из одной в другую, так и судьбы местных жителей – адепты «Мункара и Накира», осуществляющие надзор за миром, предпочитали не вмешиваться в жизни простых людей, позволяя им самим определять свои ценности и свободы. Все было поделено на мелкие общины и семьи. Централизованная власть отсутствовала. Не было и гонки за обладанием территориями, как в окруженных Ледником жилых центрах Размерности, – Квазар мог вместить всех, а если потребуется, то всегда можно было расширить эту петлю за счет неограниченного резерва в слоях Подпространства.
Да и не верил Мьюз, что удастся что-то нарыть на Легре. Если бывший клирик действительно был связан с чем-то масштабным и сложным, как думала Иерархия, то концов никогда не удастся найти, по крайней мере не теми средствами, что предоставляют своим служащим институты власти Размерности. Впрочем, старый хранитель не верил, что бывший друг замешан в чем-то важном и грандиозном. Легре скорее просто дурак, решивший напоследок громко хлопнуть дверью, напомнить о себе, вернувшись в Иерархию, чем заговорщик, связанный с созданием новых терминалов переходов.
– Почему я не вижу результатов вашего расследования? – спросил возглавлявший проект клирик по имени Один. – Разве мы не предоставили вам все имеющиеся сведения о деятельности Легре в годы его работы на Иерархию? Не смейте говорить, что у вас нет зацепок. Человек, который занимался изучением тонких граней временных мембран, собрав вокруг себя целую группу клириков, мечтавших перевернуть мир, открыв новые способы получения энергии, используя в качестве источника Подпространство, просто обязан оставить после себя кучу следов!
– То, о чем вы говорите, случилось почти век назад. Все сторонники Легре мертвы. Проекты заморожены. Иерархия сама стремилась скрыть детали этой истории. Удивлен, что остались вообще хоть какие-то сведения.
– А как же база «Виадос-12»? – спросил Один. – Кажется, именно там у Легре было больше всего сторонников.
– Базы «Виодос-12» давно не существует. Клирики превратили исследовательский центр квазацентристов в пристанище для преступников, психопатов и садистов, присвоив месту, способному изменить мир, статус поселения содомитов.
– Говоришь как безумный Легре за пару минут до того, как подвергнуться пожизненной коррекции, – подметил клирик.
Мьюз пожал плечами, обозначив свое безразличие.
– В цивилизованной части следов Легре нет, – сообщил он монотонно после паузы.
– Кто бы сомневался, – проворчал себе под нос Один. – Вы подготовили группу для проведения расследования в неиндексированных территориях?
– А что там расследовать?
– Ну, судя по анализу ядер ваших воспоминаний, когда-то давно Легре и вы много времени провели в неиндексированных территориях, скрываясь от хранителей Иерархии.
– От хранителей скрывался только Легре, – хмуро напомнил Мьюз, заставив клирика снисходительно улыбнуться.
– Не обижайтесь. Мы не ставим под вопрос вашу преданность Институту всемирной иерархии, просто когда-то Легре был одни из нас, так что его судьба вызывает немалый интерес, а учитывая, чьи интересы он представлял при встрече с вами и чем занимался в молодости…
– Представителей Иерархии не любят в обжитых частях Квазара, – прервал Мьюз клирика. – Расследование в неиндексированных территориях может быть крайне опасным.
– Риск допустим.
– Но не оправдан! – начал злиться бывший агент Энрофы. – У нас ничего нет на Легре. Если бы не его работа по изучению тонких граней временных мембран и голословные заявления, что он представляет разработчиков новых терминалов, то его просто сочли бы сумасшедшим.
– Совершенно с вами согласен, – улыбнулся клирик, и его снисхождение начало сводить Мьюза с ума. – Не будь того, о чем вы сказали, то никто не обратил бы на историю Легре внимания…
– Но это есть… – процедил сквозь зубы старый хранитель.
Один терпеливо кивнул.
– Но у нас нет ни одной зацепки касательно того, где в неиндексированных территориях начинать расследование. Нельзя же копать наугад. Для этого нам не хватит ни людей, ни ресурсов.
– Начните с бывшей базы «Виадос-12», – посоветовал клирик.
– С поселения содомитов? – не поверил Мьюз. – Вы знаете, что оттуда никто не возвращался.
– Вы знаете кого-то с такими же сверхспособностями, как ваши?
– Нет, но…
– Тогда собирайте группу и делайте свою работу.
– Группу? – губы старого хранителя изогнулись в презрении. – Неиндексированные территории опасны даже для меня, я уже не говорю о других людях без сверхспособностей. Вы хотя бы представляете, что это за место? Резонансные провалы, исследовательские базы акеми и тренировочные лагеря адептов – это меньшее из тех зол, с которыми приходится сталкиваться в неиндексированных территориях. Бытует мнение, что длительное пребывание там способно свести человека с ума.
– И сколько вы сами находились там в бытность агентом Энрофы? – задал риторический вопрос молодой клирик, желая подчеркнуть на примере старого хранителя, что выжить в неиндексированных территориях можно.
– Я говорю не за себя, а за других хранителей.
– Хотите отправиться на базу «Виадос-12» в одиночку?
– Это уже не база «Виадос-12». Это поселение содомитов, где от прошлого ничего не осталось. Не думаю, что мы сможем найти там следы деятельности Легре.
– Иногда не нужно думать – достаточно выполнять то, что от нас требуют.
– Тогда я отправлюсь в поселение один.
– Исключено.
– Я не хочу вести на смерть молодых хранителей.
– Вы не понимаете. Ваша связь с Легре ставит под сомнение наше доверие к вам, – признался Один.
– Легре был моим другом в далеком прошлом!
– Но ведь был.
– Твою мать… – Мьюз отвернулся, понимая, что сейчас больше всего на свете хочет свернуть тщедушному хранителю шею. – Либо я пойду один, либо вообще откажусь от задания. Мой возраст заставит многих в Иерархии пойти мне на уступки.
– Только не в случае с альтернативными терминалами и источниками энергии. Сейчас на карту поставлено слишком многое. Под угрозой находится вся Размерность. Не думаю, что возраст бывшего агента Энрофы в подобной ситуации имеет значение… – молодой клирик выдержал тяжелый взгляд старого хранителя. – Не думаю, что имеет значение даже ваша дружба с Легре. Сейчас на карте куда более важные ценности, чем риск потерять пару хранителей во время задания.
– Тогда пусть это будут ветераны, – сдался Мьюз. – Не хочу, чтобы среди тех, кто пойдет со мной в поселение содомитов, была молодежь.
– Это не вам решать. Вопрос будет рассматриваться с точки зрения эффективности, а не возраста. Мы отберем лучших оперативников… Для нас эта миссия очень важна.
Подготовка заняла чуть меньше недели. Вопреки пожеланию Мьюза двое из трех хранителей, выбранных сопровождать его, были молодыми. Третий – средних лет. Мьюз решил, что спорить нет смысла. Единственным вопросом оставалось присутствие в команде акеми. Его звали Лит-Бон, но старый хранитель отказывался запоминать это имя, словно чувствовал, что долго алхимик Квазара не продержится в команде.
– Просто прими это как должное, – посоветовал Один в день отправки.
Странно, но не проявлявшие интереса к деятельности Иерархии коренные жители Квазара, пронюхав о том, что горстка хранителей собирается сделать вылазку в неиндексированные территории, собрались на краю города, чтобы проводить безумцев в последний путь. В нескольких тотализаторах стали принимать ставки десять к одному, что хранители либо вернутся через пару дней, изобразив видимость работы в опасных условиях, либо погибнут, растерзанные содомитами, защитными системами лабораторий акеми, которые не любят, когда посторонние люди суют в их дела нос, или сгинут в тренировочных лагерях, где представители Иерархии придутся всем по вкусу.
Что касается временных провалов Квазара, встречавшихся в большом количестве в неиндексированных территориях, то здесь люди считали, что эти резонансные ловушки – не что иное, как результат либо халатности, либо тайных разработок, возглавляемых инженерами Размерности по приказу Всемирной иерархии. Так что ставки на то, что группа хранителей и одного акеми погибнет во временном провале, не принимались, так как никто бы не стал ставить на это.
– Надеюсь, ты сгинешь первым, – сказал Мьюз алхимику Квазара, когда они покинули цивилизованные территории.
Акеми не ответил, но предпочел держаться подальше от бывшего агента Энрофы. Что касается других хранителей в группе, то в них Мьюз видел скорее желание клириков установить за ним слежку, чем реальные помыслы помочь во время опасной экспедиции.
«Что ж, надеюсь, вы сгинете следом за акеми», – подумал бывший агент Энрофы, устав от постоянного клейма ненадежного представителя Института всемирной иерархии. Мало того что он был агентом Энрофы, внедрившимся в закрытую группировку «Мункара и Накира», украв личность их лидера Малика, так потом он предал свой мир, выбрав дорогу хранителя. О том, что другого выбора просто не было, да и представители Энрофы ни разу не выразили протеста по этому поводу, никто не думал. Главным оставался факт, что агент смог обмануть адептов, а затем предал своих, переметнувшись к врагам. О том, что в то время между клириками и учеными Энрофы было установлено неофициальное перемирие, тоже никто не вспоминал. Главным оставалась нынешняя напряженная обстановка.
Еще одной ложкой дегтя в бочку доверия Мьюзу стала его дружба с Легре. Беглый клирик посмеялся над Иерархией, заставив их свернуть проект постепенного развития баз квазацентристов, где они надеялись развернуть свои исследовательские центры по изучению возможности извлечения энергии посредством тонких граней временных мембран. По сути, проступком Легре стало лишь то, что он видел реальное положение вещей – в современном промерзшем до основания мире, где новые источники энергии помогают не только улучшить благосостояние, но и в прямом смысле выжить, не замерзнув, никто не будет стоять в стороне и ждать, когда клирики сподобятся заменить свои устаревшие генераторы. Если бы не нейронные сети седьмого поколения, потреблявшие меньше энергии, имея больший перечень возможностей по сравнению со старыми, то безраздельная власть Иерархии в Размерности давно пошатнулась бы и удержать монополию на обладание необходимыми для существования источниками питания оказалось бы крайне сложно. Так что Легре лишь пытался помочь другим клирикам, начав втайне собственные исследования.
Мьюз не сомневался, что стоявшие во главе Иерархии люди знали о проекте Легре, но предпочитали молчать, готовя отступные пути на случай неудачи, превратив молодого и прогрессивного собрата в отступника.
«Сейчас нечто подобное происходит со мной», – подумал Мьюз, заставляя себя чуть ли не впервые задуматься над возможностью, что старый друг не спятил, а действительно продолжал заниматься своими исследованиями, на которых Иерархия поставила крест. Ход мыслей дошел до слов Легре о вечной жизни и споткнулся. «Нет, к черту, такого не бывает», – решил бывший агент Энрофы, который чувствовал себя в Квазаре почти что богом. И пусть его способности так и не удалось объяснить, в них все равно было больше смысла, чем в вечной жизни. «Это еще хуже, чем мечты о появлении детей Квазара», – подумал Мьюз, бросая взгляд на акеми, державшегося от него на приличном расстоянии.
– Что-то не так? – спросил молодой хранитель по имени Квент, отметив задумчивость Мьюза.
– Да вот думаю, удастся или нет акеми создать новый вид людей, не имеющих привязанности к Размерности посредством материальных тел, с которыми связана жизнь сознания. Энергия в чистом виде.
– Дети Квазара?
– Именно.
– Это как-то связанно с нашим заданием?
– Нет.
– Значит, и говорить не стоит, – отмахнулся хранитель.
Он вообще будет самым замкнутым и подозрительным в группе, практически не скрывая, что назначен приглядывать за бывшим агентом Энрофы. Впрочем, с другими дела обстояли не лучше. Нейтральным был разве что акеми, но его пугливость и недоверчивость раздражали так сильно, что никто из хранителей почти не разговаривал с ним. Позднее именно эта отчужденность и послужит причиной его гибели.
Куб переносов, разработанный инженерами Всемирной иерархии, был неуклюжим и требовал частых остановок, в отличие от кубов частников Квазара. Но клирики запретили хранителям пользоваться услугами сторонних разработчиков, так что выбирать не приходилось. Сами протоколы куба были современными, но о пассажирах при создании совершенно не думали. Скорость передвижения превосходила стандартные разработки черного рынка, но перегрузки при старте и остановки стали просто чудовищными, не говоря уже о сбоях точки сборки, когда во время движения подменялись восприятия и связи с сознанием. Если раньше при переносе, находясь внутри куба, человек пытался пошевелить рукой, а вместо этого шевелилась нога, то сейчас казалось, что точка сборки просто разваливается на части. Правда, разработчики, чтобы успокоить пассажиров, добавили в свое творение информационный протокол, сообщавший, что сбой восприятий – это временное и безопасное явление, к которому нужно просто привыкнуть. Особенно странным и нелогичным подобный подход выглядел на фоне модернизации кубов черного рынка Квазара, направленный на баланс скорости и нарушений точки сборки.