Когда он впервые после каникул спустился на завтрак в Большой зал, сразу наткнулся на Поттера, но тот даже не посмотрел на него, а просто прошёл мимо. Правда, Северус чувствовал, что гриффиндорец хочет ему ещё что-то сказать. И не ошибся. Когда он в очередной раз выклянчил у Люциуса пароль от ванной старост и уже разделся по пояс, в ванную ввалился запыхавшийся Поттер. Он с минуту молча смотрел на Северуса, будто разрываясь между желаниями проклясть его и желанием поцеловать. Он уже открыл рот, но тут увидел на предплечье Северуса уродливую татуировку. Он уставился на неё с нескрываемым отвращением, а потом поднял на Северуса глаза, и в них была боль. Джеймс просто покачал головой и вышел из ванной, не говоря ни слова. Это был последний раз за полтора года, когда Поттер пытался с ним заговорить…
О существовании Мародёров как таковых Северус забыл уже к весне. Сперва было немного непривычно ходить по школе, не оглядываясь и не ожидая постоянно нападения, но к хорошему, как известно, привыкаешь быстрее, чем к плохому. Петтигрю Северус вообще не замечал, в основном, потому, что не считал его за полноценного человека. Блэк, казалось, сам забыл про существование Северуса, только порой кидал на него гневные взгляды. Поттер всё больше времени уделял Лили, и та, судя по всему, отвечала искренней взаимностью. И Северус даже был рад за неё. Он несколько раз хотел подойти к ней и заговорить, но потом понимал, что это бесполезно: общаться как раньше они всё равно уже не смогут. Интереснее дело обстояло с Люпином. У Северуса никогда не было личной неприязни к гриффиндорскому старосте, тот никогда не вмешивался в шуточки, устраиваемые Поттером и Блэком, а в эпизоде с Визжащей хижиной Северус почему-то не мог его винить и даже не злился на него. Возможно, пока шла война Мародёров с Северусом, Люпин не осмеливался с ним заговорить, но теперь, когда было объявлено перемирие, он начал проявлять к слизеринцу определённый интерес. Иногда он обращался за советом по поводу учёбы или ненавязчиво просил подтянуть его в том или ином заклинании, и Северус не отказывал, хотя сам до конца не мог понять причину, почему просто не отправит гриффиндорца куда подальше. Один раз перед полнолунием Ремус даже посетовал в доверительной беседе на своё тяжёлое бремя. И Северус, в своих лучших традициях, как бы между прочим, заметил, что существует сыворотка для больных ликантропией, которая практически парализует оборотня с минуты превращения до конца ночи. Но Северус находит этот способ достаточно жестоким, и поэтому у него есть даже несколько идей, как изменить состав зелья, чтобы добиться немного другого, но более действенного эффекта. Когда у Люпина загорелись глаза и уже открылся рот, Северус прервал поток его мечтаний, заявив, что на такое он будет способен лет через десять, не раньше, и оборотень сразу скис.
Первый вызов Лорда новоявленные Пожиратели получили во время прогулки по Хогсмиду. Северус как раз сидел в «Трёх Метлах» вместе с Люциусом, Креббом и Гойлом, когда почувствовал острую боль в руке. Она, конечно, не была такой сильной, как во время нанесения татуировки, это было похоже скорее на жжение. Четверо юношей схватились за предплечья одновременно и побледнели. Северус еле заметно оттянул рукав мантии и с ужасом заметил, что Метка потемнела и словно набухла. Морщась от боли, они вывалились из кабака и, подчиняясь каким-то непонятным инстинктам, просто аппарировали. Лорд встретил их на какой-то поляне в лесу. Оглядевшись, Северус понял, что тут почти все, кто принимал Метку вместе с ними. Лестранжу и Нотту, которые не пошли в Хогсмид, понадобилось больше времени, чтобы добраться до границы антиаппарационного барьера, поэтому они сильно опоздали. Лорд, не говоря ни слова, встретил обоих и ещё нескольких опоздавших недолгим Cruciatus`ом и велел аппарировать обратно. Так Северус узнал, как работает Метка.
Лорд не кривил душой, когда расписывал свою огромную библиотеку, хоть она, видимо, была и не его. В поместье Северус нашёл множество книг по Тёмной магии и запрещённым зельям. Лорд пообещал устроить ему личную лабораторию, когда тот закончит школу.
Самое интересное началось летом. Люциус не отказался от своего приглашения, поэтому после окончания шестого курса Северус поехал пожить к нему. Но провёл в Малфой-мэноре только две недели, потому что в начале июля ему пришло сообщение о смерти отца. У чёртового алкоголика просто не выдержало сердце, и он умер где-то на улице по пути домой. Где, Северус даже не хотел знать, так или иначе он был рад, что этого человека больше нет. Однако, были и плохие новости. После похорон Эйлин, которая по сути была единственной кормилицей в семье, Тобиас был вынужден продать дом и поселиться в самом захолустном районе Лондона. Разумеется, его жильё перешло по наследству к Северусу, но, когда они с Люциусом аппарировали в тупик Прядильщика, у друга вырвался нездоровый смешок. То, что называлось домом, было не более чем ветхой покосившейся лачугой. Жильё для Северуса приводили в порядок больше недели. Даже Абракас присоединился к процессу и наложил множество защитных чар на дом. Само помещение магически расширили, поставили хорошую мебель, Люциус прислал с десяток эльфов для уборки. Так что к концу июля Северус уже смог переехать в свой собственный дом.
Не успел он распаковать вещи, как тут же получил вызов от Лорда, толстенную книгу и задание на остаток лета — изучить теоретические основы легилименции. Практические занятия проводил периодически сам Лорд, который вытаскивал наружу из Северуса самые страшные, стыдные и болезненные воспоминания, но, к счастью, никак их не комментировал. К концу лета Лорд заявил, что принципы окклюменции Северус усвоил превосходно и заставил его тренироваться в легилименции «на ком хочешь». Условия были простые: либо к Рождеству Северусу удаётся взломать блок Лорда «средней крепости», либо Лорд хорошенько задумается, нужен ли в стане Пожирателей ни на что не годный юнец. Северус с блеском выдержал испытание, всё Рождество общаясь с Лордом, не открывая рта. Зато его то и дело открывал Люциус, дивясь способностям друга.
***
Когда Северус в четырнадцатый раз садился в Хогвартс-экспресс, чтобы покинуть школу навсегда, он старался ни о чём не жалеть. Вот уже год он убеждал себя, что всё, что произошло между ним и Поттером, было просто мимолётным романом, о котором стоит вспоминать с улыбкой, а не с тяжестью на сердце. Но почему-то не получалось… Северус понял, что очень скучает по Джеймсу. Или же он просто скучал по таким проявлениям элементарных человеческих чувств, как доброта, ласка и нежность? Как бы там ни было, Северус уже настроил себя на то, что больше не испытает такого ни с кем, потому что просто больше никого не подпустит к себе настолько близко.
Северус, как обычно, ехал в купе один. Одногруппники звали его к себе, но он отказался. Он не любил ездить в шумных компаниях. Когда в дверь его купе кто-то робко постучался, у Северуса оборвалось сердце. Разумеется, в глубине души он надеялся, что сейчас внутрь просунется взъерошенная голова в очках. Но нет. Это всего лишь был Люпин.
Сперва он говорил, что хотел бы извиниться за всё нехорошее, что было у них в школе, что надеется, что Северус не будет держать на Мародёров зла всю оставшуюся жизнь, и что хотел бы, чтобы их пути когда-нибудь пересеклись в более мирной обстановке. Северус постарался выдавить из себя улыбку и ответить тем же, хотя ему вовсе этого не хотелось. Люпин помолчал немного, а когда пауза начала неприлично затягиваться, извлёк из кармана конверт и протянул его Северусу.
— Это от Джеймса, — пояснил Люпин. — Наверное, он тоже решил извиниться.
Северус взял конверт, стараясь, чтобы его руки не дрожали. Было совершенно очевидно, что никто из друзей Поттера не знает об их недолгом романе. Северус выжидающе посмотрел на оборотня. Тот понял намёк, попрощался и ушёл, а Северус только через несколько минут смог справиться с волнением и вскрыть конверт. На колени ему выпал пергамент с письмом и ещё одна свёрнутая вчетверо маленькая бумажка. Сперва он принялся за письмо.
«Северус, я наконец-то решился тебе написать. Честно говоря, собирался уже полгода, но смог только перед отъездом. Я понимаю, лучше было бы просто прийти к тебе и всё это сказать лично, но во-первых, я боюсь, что ты не станешь слушать, а во-вторых, ещё больше боюсь, что не смогу тебе этого сказать. Впрочем, я не буду ходить вокруг да около и размениваться на сантименты. Мы с Лили поженимся в конце лета. И я хочу, чтобы ты понял меня правильно. Я люблю свою невесту, она самая потрясающая девушка, которую я знал. Но одновременно с этим, ты — самый удивительный мужчина в моей жизни. Да, я прекрасно понимаю, как глупо это звучит. Поверь, если бы я всё это говорил, а не писал, звучало бы ещё глупее. В общем, я не хочу навсегда тебя упускать из виду. Я прекрасно понимаю, что теперь у тебя начинается новая жизнь, но я не могу хотя бы не попытаться пригласить тебя в свою. Наш дом окружён хорошей зашитой и заклинанием Fidelius. Я один из хранителей тайны. На маленьком пергаменте, который ты найдёшь в конверте, я написал наш адрес, поэтому тебе стоит только прочесть его один раз — и ты всегда сможешь найти наш дом. Я, разумеется, не рассчитываю ни на что. Просто, если ты однажды придёшь к нам в гости, хотя бы как друг, я буду очень рад тебя видеть. Ты, наверное, сейчас читаешь это и в своей обычной манере презрительно фыркаешь, думая, как же будущий Аврор открывает двери своего дома Пожирателю смерти. Но я доверяю тебе и поэтому не боюсь этого делать. Что ж… Мне пора заканчивать, пока я не понаписал чего-нибудь лишнего. В общем, я правда буду очень рад. И, даже если ты не придёшь, я всё равно буду тебя ждать.
Джеймс».
Первым желанием Северуса было разбить окно в купе. Он был очень зол. Зол на гриффиндорца, который одним коротким письмом сумел снова разворошить в его душе всё то, что он надёжно похоронил и старался забыть на протяжении полутора лет. Он скомкал письмо, ощущая на лице слёзы бессильной ярости и боли. Через несколько минут он смог успокоиться и всё обдумать.
Поттер практически открыто предлагал ему стать его тайным любовником. Это было очевидно, а Северус всегда умел читать между строк. Он представил себе, как он, под покровом ночи крадётся к дому Поттеров. Лили уже давно спит, а Джеймс ждёт его в кресле у камина, встречает, наливает вина и припадает к его тонким губам своими… Всё. Хватит. Дальше Северус не позволил себе мечтать. Он не может разрешить себе такую роскошь, как дальнейшее общение с Поттером. Даже если забыть о том, что он Пожиратель смерти, а Джеймс без пяти минут Аврор, Северус всё равно не сможет приходить к нему даже в качестве друга. И не потому, что это будет очень странно для тех, кто знал об их старой вражде, а потому, что в первый же вечер, придя к Джеймсу как друг, уйдёт он уже как любовник. Они не смогут противиться своим желаниям, но после нескольких подобных встреч положение будет настолько опасным, что поставит под удар не только Северуса, который просто не сможет объяснить Лорду, почему встречается с Аврором, но и всю семью Поттера, и особенно Лили… Нет, этого допустить Северус не мог. Он покосился на маленький клочок пергамента. Соблазн был велик. Если он прочтёт адрес, это же не значит, что он тут же побежит к Джеймсу. Быть может, потом, через несколько лет, возможно, когда война закончится… Нет! Он не должен оставлять себе такой шанс. Северус вытащил палочку и закрыл глаза. Это ему всегда помогало. Гораздо проще сделать что-то, если не видишь, что делаешь. Тихое Incendio, и от конверта и двух пергаментов не осталось даже золы. Северус открыл глаза и посмотрел в окно. Пейзаж почему-то расплывался. Интересно, почему? Ах да, он же плакал, почти не замечая этого… Только что он принёс свою последнюю жертву.
Глава 17. Эпилог
Северус стоял за деревом и с беспокойством вглядывался в дом на противоположной стороне улицы. Он прекрасно понимал, что не должен был здесь находиться, но ничего не мог с собой поделать. Ему не хватило каких-то десяти минут, чтобы появиться здесь первым, и теперь он мог только стоять и бессильно наблюдать за тем, что происходит внутри.
Когда окна дома осветила первая зелёная вспышка, Северус вздрогнул. Он отдал бы всё на свете, чтобы оказаться внутри, но он знал, что, даже если бросится к дому сейчас, уже ничего не сможет сделать. Вторая вспышка. Северус до боли сжал челюсти. Он понял, что уже произошло, но не хотел в это верить. Третья вспышка и… тишина.
Северус нахмурился и постоял за деревом ещё несколько минут. Что-то было не так. Значит, что-то пошло не по плану. В нём зародилась робкая надежда, которая погасла сразу, как только он увидел какую-то тёмную бесформенную массу, вылетающую из верхнего окна. Северус бросился к дому.
Дверь, разумеется, была открыта. Северус сразу кинулся на второй этаж. Он наугад ворвался в первую же комнату, по-видимому, из окна которой и вылетело существо. На полу перед детской кроваткой лежала рыжеволосая женщина. У неё было очень серьёзное лицо, а на лбу была маленькая морщинка, будто она до сих пор хмурилась. Северус склонился над ней, но трогать не стал. Всё и так было ясно: Лили мертва. Внезапно его внимание привлекла какая-то возня. Звуки доносились из кроватки. Северус осторожно обошёл Лили и заглянул внутрь. В кроватке лежал младенец и с интересом смотрел на Северуса своими уже яркими зелёными глазами. На лбу малыша был свежий красный шрам, из которого просочились несколько капель крови, но малыш не плакал.
Первым желанием Северуса было взять ребёнка на руки и успокоить, хоть мальчик и выглядел спокойным. Он уже протянул руку, но потом просто погладил малыша по голове. Он знал, что за ним наверняка скоро прибудут, поэтому ни к чему лишний раз тревожить ребёнка. Сына Джеймса и Лили… сын Джеймса. Северус горько вздохнул.
«Так вот ты какой, Гарри Поттер, — с улыбкой подумал Северус. — Надеюсь, ты будешь хоть немного похож на своего отца».
Северус последний раз взглянул на мальчика, быстро вышел из комнаты и спустился на первый этаж. Он так спешил попасть наверх, что даже не заметил в прихожей то, ради чего сегодня сюда пришёл. На полу ничком лежало бездыханное тело Джеймса. Северус подавил дрожь во всём теле и осторожно приблизился. Он опустился на колени рядом с телом и, собравшись с духом, перевернул его на спину. То, чего он так боялся увидеть, открылось его взору: стеклянные мёртвые карие глаза смотрели в потолок. Рот был слегка приоткрыт, словно Поттер что-то говорил или кричал перед смертью. Северус окинул взглядом гостиную, начинающуюся за прихожей. Ну, конечно же! Палочка Джеймса мирно покоилась на диване. Так мог поступить только беспечный гриффиндорец.
«Аврор, — уныло подумал Северус. — Ох, Джеймс… почему же ты…»
По щекам Северуса стали скатываться слёзы. Он провёл пальцами по щеке свого давнего любовника и почувствовал свежую щетину. Он ещё долго сидел и вглядывался в мёртвое лицо: за несколько лет Джеймс почти совсем не изменился. Всё такие же круглые очки, съехавшие набок, всё такая же непослушная шевелюра. Наверняка, он по привычке запустил руку в волосы, прежде чем идти встречать «гостя». А вот палочку не взял…
«Поттер, ты просто идиот…»
Северус всё сидел и не мог оторваться от созерцания Поттера. Сегодня он видит его в последний раз. Конечно, Северус мог бы взять любую колдографию Джеймса с каминной полки, но он не хотел оставлять себе таких воспоминаний. Это было бы слишком больно. Внезапно Северус решился. Он наклонился и оставил на ещё тёплых губах Джеймса мягкий поцелуй. Нет, это воспоминание он заслужил.
Вдруг он услышал странный шум и разговоры на улице. Он быстро вскочил на ноги и кинулся к окну. Перед домом возвышался гигант Хагрид, утирая нос платком, больше похожим на скатерть. Похоже, он никак не мог решиться войти внутрь. Но рядом с ним стоял ещё один человек, придерживая за руль здоровенный мотоцикл, и явно утешая великана. Этого человека Северус тут же узнал и невольно поморщился. Рожа Блэка — это последнее, что он хотел сейчас наблюдать. Северус спрятался за шкафом и дождался, пока эти двое не войдут и не начнут подниматься на второй этаж. Теперь за ребёнка можно было не волноваться.
Все хозяева были мертвы, поэтому защита с дома спала, и Северус прямо из гостиной аппарировал на другую сторону улицы, за то дерево, за которым уже прятался. Он видел, как из дома выходит Хагрид с ребёнком на руках, как Блэк отдаёт ему свой мотоцикл, а сам убегает прочь, как великан седлает стального коня и поднимается в воздух. Последней мыслью Северуса, прежде чем аппарировать восвояси, была «Не урони ребёнка!»
***
Северус покорно осушил уже третий стакан крепкого хорошего виски, которое любезно предложил ему Дамблдор.
— Вы любили её? — спросил сидящий напротив директор.
Проще всего было ответить «да». Это бы избавило Северуса от многих вопросов. Впрочем, это ведь и не было ложью. Он действительно любил Лили очень долгое время.
— Да.
Внезапно Северус почувствовал настойчивое копание в своих воспоминаниях и вяло махнул рукой, отвернувшись от Дамблдора.
— Прошу вас, не надо…
Директор кивнул с извиняющимся видом. Ну, сколько можно проверять его голову на прочность! Дамблдор делал это каждый раз при встрече и каждый раз, естественно, безрезультатно. Первый урок Тёмного Лорда Северус выучил на отлично.
— Её сын выжил, — мягко проговорил директор, и Северус удивлённо посмотрел на него. — Сын Лили и Джеймса, — добавил Дамблдор, делая ударение на последнее слово.
Северус закрыл глаза рукой. Имя почему-то резануло слишком остро по сердцу.
— У него её глаза. Вы ведь помните глаза Лили? — Северус поморщился. — Но, кажется, мальчик будет всё-таки больше похож на отца, — продолжал директор как ни в чём не бывало.
— Прекратите! — взвыл Северус. — Умерли… оба… навсегда! Лучше бы умер я!
— И какая от этого была бы польза? — спросил Дамблдор, и Северус не мог не отметить, как резко переменились его интонации: с ласковых до жёстких и холодных.
— Я не знаю, — прошептал Северус, качая головой, — не знаю.
— Если вы действительно любили, — Дамблдор почему-то не стал уточнять, кого, — то ваш дальнейший путь ясен. Помогите мне сделать так, чтобы их смерть не была напрасной. Помогите мне защитить сына Лили… и Джеймса.
Северус поднял измученный взгляд на Дамблдора. Неужели директор собирается довериться Пожирателю смерти?