– Я тебя подозревал, – скупо пояснил детектив.
– Это дает вам право?..
– Официально – нет. Морально – да.
– Как глупо мы устроены, – вдруг усмехнулась Кира. – Когда я ставлю себя на ваше место, то я вас понимаю. Тогда как на своем месте я возмущаюсь!
– Это нормально.
– Это неправильно!
– Ладно, давай сторгуемся на том, что это и нормально, и неправильно в то же время, – улыбнулся он.
– Идет, – улыбнулась Кира в ответ. – Так вы сделали у меня обыск… А мой парик не нашли?
– Не нашел, – повинился Кис. – Я наверх не посмотрел, на антресоли…
– И что же вы нашли?
– Рисунки. Твои рисунки. Это и есть третий пункт.
– Не поняла, в чем он?
– Ты талантлива. Тебе нужно работать в этом направлении.
– Легко сказать! У меня нет диплома – хотя и с дипломом пробиться в этой области практически нереально! Вы, Алексей Андреевич, далеки от художественных сфер, и вы даже не представляете, насколько это сложно! Талант ничем не поможет, ничем.
– Степан.
– В каком смысле?..
– Он тебе поможет. У него для этого есть связи.
– Нет.
– Что «нет»?
– Я не стану пользоваться своими отношениями для того, чтобы устроить мои дела! Я не для этого его добивалась… У вас все? – спросила Кира. – Я устала, если честно…
– Все. Хотя… Скажи, каким образом на твоих кружевах оказалась кровь крысы? Это я так, чисто из любопытства…
Кира покачала головой – так старшие осуждают детей.
– Интересно, а я могу на вас пожаловаться? За незаконный обыск?
– Можешь.
– Заметано, – она улыбнулась. – Как-то мы с мужем возвращались с готического бала домой на метро. Это был последний поезд, кажется. В вагоне, кроме нас, была стайка из трех пацанов. Они отпустили какие-то комментарии по поводу наших костюмов… А потом бросили мне дохлую крысу на колени…
Детектив уже стоял на пороге Кириной квартиры, как вдруг вспомнил о своих обязательствах перед Степаном Катаевым. Ох, как нехорошо получилось! Как ему теперь объясняться с Кирой?!
– Слушай, Кира, я… э-э-э… я вынужден извиниться перед тобой.
– За что?
– Я обещал тебе, что никому ничего не скажу… Но только вот сейчас сообразил… Кира, я не хотел тебя обмануть, честное слово!
– Да о чем вы?!
– Я же должен Степану выдать результаты своего расследования! Объяснить ему, кто в этом деле ни при чем…
– Как ваша жена?
– Как моя жена… Но и как твой крестный тоже… Только придется мне тогда объяснить, с какой стати я утверждаю, что Дранковский тут ни при чем. Сечешь?
– Секу, – холодно ответила Кира. – Значит, заложите меня?
– Я бы не хотел, правда! Давай так: я потяну малость с объяснениями, а ты постарайся как-нибудь уж сама со Степаном объясниться в ближайшее время, а?
Она помолчала.
– Все равно рано или поздно пришлось бы… – произнесла Кира наконец. Лицо ее осунулось, глаза были темнее обычного. Или из-за неяркого света в прихожей ему так показалось?
– Так ты сама с ним поговоришь? – не понял, как расценивать ее фразу, Алексей.
– Да, да! – излишне поспешно заверила она его. – Вы только дайте мне несколько дней… пожалуйста.
– Кира, ты что задумала?
– Ничего, – она посмотрела зачем-то на потолок. – Мне просто нужно с духом собраться. Ведь не так просто признаваться во лжи…
– Это не ложь, ты что! Это всего лишь грамотный тактический ход! Степан всю жизнь бизнесом занимается, он его оценит!
– Да только я бизнесом не занимаюсь, – произнесла девушка сухо. – Спокойной ночи, Алексей Андреевич.
– Ты мне позвонишь, когда с ним объяснишься?
– Конечно!
Что-то было не так в ее словах, в ее настроении. Но, строго говоря, его это уже не касалось.
– Спокойной ночи, Кира.
И детектив покинул ее квартиру.
Кис рулил по ночному городу к себе домой, радуясь свободе от пробок. Сейчас, ночью, невозможно было поверить, что эти широченные московские проспекты могут оказаться запруженными машинами!
…Итак, Кира не имеет никакого отношения к смерти Кости Урепкина! Откуда следует, что придется ему начинать все сначала, с ноля. Искать в окружении Костика того, кто мог быть заинтересован в его смерти. В деловом кругу и в личном.
Проще говоря, начать и кончить… Эх!
На часах было почти четыре ночи, когда он добрался до дома.
…А вставать пришлось рано.
Телефон вдовы Константина Урепкина не отвечал с утра и до трех часов пополудни, и Алексей решил больше время не терять, навести справки. Правда, не совсем понятно, у кого…
Подумав, он позвонил секретарю покойного директора.
– Ирина Вадимовна еще вчера улетела куда-то с детьми, – ответил тот. – После похорон Константина Павловича я передал ей все вещи, оставшиеся в его кабинете, – она мне тогда и сказала, что детям нужна смена впечатлений и что она повезет их куда-то за границу.
– После похорон?
– Ну да, его два дня назад похоронили. А что?
Хм. Это означало, что разрешение на похороны получено… Было ли следствие, интересно?
– У Константина Павловича какие-нибудь другие родственники есть? Родители, братья, сестры?
– Он со мной никогда не обсуждал семейные дела.
– И вы ничего даже мельком не слышали?
Алексей не раз имел дело с секретарями, хотя чаще с секретаршами. Все они проявляли повышенный интерес к личной жизни начальника, но детектив так до сих пор и не знал, отнести ли это любопытство за счет пола или за счет должности.
– Мать у него вроде в каком-то санатории… Или не в санатории, а в каком-то заведении, где ухаживают за людьми, страдающими болезнью Альцгеймера… Я слышал, как Константин Павлович по телефону обсуждал с врачом ее состояние.
– Болезнь Альцгеймера? Но Константину Павловичу, кажется, едва тридцать пять исполнилось, – так и мать его вряд ли в том возрасте, когда…
– Не знаю, что вам и ответить. Я только слышал эти разговоры, раза три-четыре, а из них было понятно, что у нее болезнь Альцгеймера…
Разъединившись, Кис поехал к родителям Александры, поиграл с малышами, попил чаю с тещей и тестем, а затем отправился в «Аську» Катаева. Время клонилось к вечеру, и детектив рассчитывал его застать в президентском кабинете.
Они пришли практически одновременно. Степан тут же потащил его на кухню к Кире: страсть, мол, как кофе хочется с бутербродом! Однако Киры на кухне не оказалось. Какая-то женщина мыла чайные чашки в раковине.
– А Кира где? – повел головой Степан.
– Заболела. Крутимся сами… – Она положила чашки в сушилку. – Давайте я вам приготовлю чаю, хотите? Или кофе…
– А что с Кирой?!
– Да я не в курсе! Позвонила и сказала, что не выйдет сегодня, заболела.
– Чем?!
– Ну откуда же мне знать?
– А кто должен знать? – сердито проговорил Катаев. – Вы вообще в каком отделе работаете?
– В бухгалтерии, – усмехнулась женщина.
– А почему Кира вам позвонила? Вы подруги?
– Она не мне, – женщине никак не удавалось спрятать улыбку: о «романе» президента с горничной знали все, ради чего они сами же постарались. – Она кому-то позвонила, а этот кто-то тут записку повесил, смотрите!
Она указала на холодильник, где магнитом была придавлена короткая записка: «Кира заболела, крутитесь сами. Грязную посуду не оставлять!»
– Черт знает что! – рявкнул Степан и вышел из кухни, набирая на ходу номер – Киры, надо полагать.
Детектив остался один, чувствуя себя немного неловко.
– Бутерброды сделать? – спросила женщина. – Тут есть сыр и ветчина. Хлеб, правда, вчерашний, но ничего, он вполне съедобный…
– Спасибо, – кивнул Алексей, – сделайте.
Степан вернулся через минуту, разъяренный.
– Не отвечает!
– Спит, может, – предположил детектив, уверенный в совершенно обратном. Она что-то затеяла, Кира, он еще вчера почувствовал… Неужто решила сбежать? Вот было бы глупо!
Он принял из рук женщины тарелку с бутербродами.
– Так вам чаю? Или кофе?
Алексей попросил чаю, Степан кофе.
– Я принесу вам в кабинет, – кивнула женщина. – Не беспокойтесь.
Степан стоял посреди кухни как истукан. Детектив потянул его за рукав:
– Пойдем в кабинет. Поговорить надо.
– Это срочно?
Алексей догадался: сейчас у Степана «срочно» только Кира и ее неожиданное отсутствие!
– У меня лишь пара вопросов, не задержу тебя.
Катаев крупно зашагал по коридору в направлении своего кабинета, Алексей за ним с тарелкой в руках. Дама из бухгалтерии не замедлила принести чай и кофе, после чего детектив самолично притянул дверь кабинета поплотнее.
– Что за секреты у тебя такие? – недовольно спросил Степан.
– Ничего особенного. Просто привычка. Не всегда заранее знаешь, что нужно хранить в тайне, а что можно обнародовать. Поэтому я предпочитаю хранить в тайне всё… Степа, я уже точно знаю, что смерть Костика не имеет отношения к тебе и твоей ассоциации. Ни к статье моей жены, разумеется. Но мне надо…
– А доказательства? – перебил его Степан. – Так-то, на воздух, говорить все горазды! Ты мне доказательства давай! – Он вдруг снова сделался крутым и начальственным.
– Потом, Степ. Не кипятись, дам я тебе доказательства. А пока мне помощь твоя нужна: максимально подробные сведения о родственниках и друзьях Кости.
– Ты впрямь думаешь, что его откуда-то со стороны…
– Со стороны, я тебе гарантирую! – Алексей надеялся, что Степан, которому явно не терпелось съездить к Кире, настаивать на объяснениях не станет. – Расскажи мне обо всех, кого знаешь или хотя бы о ком слышал.
– Так. Мать у него головой тронулась, так что с ее стороны ничего не может быть.
– Костик же молодой был совсем! Неужто его мать в таком возрасте, что…
– А она его поздно родила, лет в сорок или даже больше. Муж ее, отец Костика, намного младше ее был, когда они поженились.
– «Был»? Он умер?
– А вот чего не знаю, того не знаю. И Костик не знал. Папаня их бросил, Костику годика три стукнуло только. И с тех пор ни слуху ни духу, Костик его в глаза не видел.
– Надо полагать, Павел Урепкин он звался… Раз Костик – Павлович.
Кис прикидывал, как побыстрее, используя свои возможности, разузнать подробности об отце покойного директора.
– Отчество наверняка папанькино, а вот фамилию ему мать сменила на свою!
Опа, какая неприятность! Это серьезно усложняло задачу.
– А отцовскую знаешь?
– Не-а…
– Сестры, братья у Кости есть?
– Не, ну детектив, ты думай головой, а? Если она Костика за сорок родила, то куда ей еще-то?
– Мало ли!
– Это сейчас бабы сдурели, чуть не в шестьдесят рожают, слыхал?! А о детях-то думают, дуры? Как ребенку на людях появляться со своей прабабушкой-то? Стыд один. А если помрет рано, то дите будет маяться одно на этом свете… Эгоизм чистый, дурь бабья! И потом, папанька-то его свалил!
– Как будто детей только от законных мужей рожают!
– Хм, это ты не в бровь, а в глаз… Короче, нет у него ни сестер, ни братьев.
– Ладно. А что в плане бизнеса? Или, может, на бирже играл?
– Ничего! Костик у меня хорошую зарплату получал, и работал хорошо, к твоему сведению. А свой бизнес там или что еще – то он для этого непригодный был. Он хороший организатор и говорун тоже хороший был, но рисковать не любил и не умел, а для бизнеса это первое дело! Для биржи тоже, между прочим. Любовь к игре, азарт, вкус к риску. А Костика устраивала спокойная жизнь. И даже знаешь чего скажу? Он любил покрасоваться перед девицами, но жене не изменял, потому что рисковать боялся! Жена б ему так холку намылила, будьте нате! Да и детей он любил. Понял?
– Угу, – согласился детектив. Это и в самом деле служило исчерпывающим объяснением верности Костика. – Давай тогда о друзьях!
Степан наморщил лоб, добросовестно припоминая:
– Значит, так… Он где-то в Интернете тусовался, на каком-то сайте, не помню, как называется. Помню только, Костька рассказывал, что мало кто так преуспел в жизни, как он… Он это вывел из той тусы виртуальной. И очень гордился.
– Я бы хотел покопаться в его компьютере.
– Нет проблем!
Степан нажал на кнопку: «Олег? Зайди ко мне».
Олег появился, вежливо поздоровался.
– Проводи Алексея Андреевича к компьютеру Константина Павловича.
– А он… А мы… Мы его форматнули, – ответил Олег. – Все, что по делу там было, я к себе скачал. Вы же сами сказали, что нового директора ждем и чтобы ему место рабочее подготовить…
Степан посмотрел на разочарованное лицо детектива.
– Спасибо, свободен, Олег, – сухо произнес он.
Секретарь мгновенно испарился из кабинета.
– Ты его недолюбливаешь? – поинтересовался детектив.
– Кого? – удивился Степан.
– Олега, кого же еще!
– С чего ты взял?
– Я видел, как ты на него смотрел.
– Обыкновенно смотрел, ты чего?
– Ну, если ты обыкновенно смотришь так на всех…
– Да как?!
– Холодно. Если не сказать – свысока.
– А, ты про это! – усмехнулся Степан, откинувшись на спинку кресла. – Ты никогда не был директором?
– Не пришлось.
– А президентом чего-нибудь?
– Тоже нет.
– То-то и оно! А поначальствовал бы с мое, не так еще стал бы смотреть!
– Не понял.
– Ну, ладно, слушай: все люди, у всех проблемы, так? Теперь, если ты будешь таким добреньким, таким понимающим, то жди ходоков! У одного теща, у другого зуб, у третьего машина, у четвертого дети, у пятого жена ушла… Короче, никто не работает – у всех проблемы! Дело не делается, производство стоит. Деньги не капают, зато твои кредиторы капают тебе на мозги! Хищную лапку к тебе тянут: а ну, Степан Катаев, гони деньгу! Так что, дорогой мой детектив, тут одно из двух: хочешь слушать исповеди – иди в священники, а хочешь делать бизнес – забудь о сочувствии!
– Хм… Стало быть, у тебя это такой отработанный взгляд, чтобы никому даже в голову не пришло рассчитывать на твое сочувствие?
– И не только взгляд. Я всегда держу дистанцию с персоналом! Если у тебя возникло желание мне прочитать проповедь, то не трудись.
Тон его сделался холодным, еще более холодным, чем с секретарем, просто ледяным.
– Тебя, что ли, совесть мучает? – спросил Кис.
– С чего ты взял?!
– А ты с чего взял, что я тебе проповедь читать собрался?
– А чего ты спрашиваешь тогда?!
– А мне интересно!
– Интересно? Чего тебе интересно?
– Да ты интересен, Степа.
– И чем же? – враждебно спросил Катаев.
– Тем, как ты обустраиваешь свою начальственность. Осознанно. Философски, я бы даже сказал. Я много повидал разных начальников – подавляющее их большинство даже не задается такими вопросами! А ты придумал целую систему защитного поведения, чтобы люди не играли на твоем сочувствии. К слову замечу, оно у тебя имеется, раз ты так его забором обносишь… Тогда как для остальных проблема сочувствия изначально решена за полным отсутствием оного! Они отождествляют свою личность с занимаемым постом и полагают, что раз пост выше, то и личность выше!
Степан немного подумал, потом вдруг рассмеялся.
– А это ты метко сказал, детектив! Нет, у меня к жопе кресло не приросло, ума хватает. А насчет «начальственности», как ты выразился… Тут и вправду дело в поведении. Но я не согласен, что в «защитном». Я бы сказал, что в «предупреждающем». Я ставлю барьер: сюда нельзя! Поэтому им приходится делать выбор: либо личные дела, либо работа. Иначе никак – иначе работы не будет!
Он помолчал, и Алексей не стал нарушать тишину.
– Знаешь, тут много у нас про демократию говорят, права того-сего, тех-сех… А вот прикинь на минуточку: в давние времена, когда никакой демократии, разводы были запрещены. И что же? Люди старались друг к другу приладиться! У них не было, извиняюсь за выражение, демократического выбора – и они СТАРАЛИСЬ! А теперь что? У бабы каша подгорела – мужик на развод! Или детей нарожала, растолстела – развод!!! Или возьми мужика: он вкалывает как черт, света белого не видит, чтобы семью обеспечить, – а баба руки в боки: а-а-а, тебя дома вечно нет! Развод!!! Нет бы мозгами посоображать: мужик для семьи старается! и вообще… так устроен… Раньше, когда у нее выбора не было, она бы так не ерепенилась, она бы усилие сделала, чтобы понять! А теперь – зачем усилия? Хвостом крутанула, имущество отсудила и была такова! Да еще детей умыкнет! А ты говоришь, демократия!..
Кис про демократию ничего не говорил, но возражать не стал. Он понимал, что имел в виду Степан.
– Ты поэтому до сих пор не женился? – тихо спросил он.
Тот молча кивнул.
– Насчет компьютера, – произнес Степан после небольшой паузы, – чего, это очень плохо?
– Когда новый директор приступает к обязанностям?
– Я еще не подобрал кандидатуру. Предложений уйма, но еще несколько дней уйдет, пока мы с кадровичкой выберем. Да и сможет ли он сразу приступить к обязанностям, тоже неизвестно. А что?
– Диск можно восстановить, хоть и не полностью. Есть такие программы, и специалисты тоже есть.
– Ну, так я тебе его заверну, делов-то!
– Спасибо. Больше ничего не вспомнишь насчет друзей-знакомых Костика?
– Думаешь, это кто-то из них?
– Пока я хочу найти кого-нибудь, кто знает подробности Костиной личной жизни.
– Так я ж тебе сказал: у него ни бизнеса, ни любовниц. Я уверен, Костик без второго дна был!
– Именно потому, что я тебе верю, я ищу что-то иное в его жизни. Не в настоящем, а в прошлом. И для этого мне нужно найти человека, который может что-то знать о нем. О прошлом то есть.
– Неужто ты думаешь, что у Костика темное прошлое?!
– Да нет же! – досадливо произнес Кис. – У тебя в башке только криминальные разборки, – понимаю, ты их на своем веку повидал… Но в жизни существует еще множество вещей, множество отношений, которые, бывает, плохо кончаются… Например, месть.
– Да за что же Костику мстить? Я ж тебе говорю, он бизнесом не занимался, никого не кидал, никому не…