Он сидел в своей машине, ощущая, как голод заворачивает внутренности. Надо бы пойти поесть куда-нибудь… Но сначала додумать мысль!
Итак, что мы имеем в результате? Мы имеем в качестве причин смерти нечто внутреннее. Возможно, отравление, возможно, естественную смерть… Последнее предположение несло в себе риск, что Алексей совершенно напрасно потратит два-три дня на попытки разобраться в этом деле, пока судебно-медицинский эксперт не проведет вскрытие и не представит ему окончательное заключение. Напрасно потраченное время – это всегда досадно, но лучше его потерять, что-то делая, чем ничего не делая. Впустую сделанная работа может вызвать сожаления; тогда как несделанная работа – необратимые последствия! Посему Алексей предпочел пока забыть о версии естественной смерти и сосредоточиться на возможных вариантах смерти насильственной, чтобы сделать выводы из имеющейся скудной информации.
Теперь не осталось сомнений: Костик умер не от руки профессионального киллера. Иначе бы в его голове непременно оказалась дырка огнестрельного происхождения, но детектив собственными глазами убедился в ее отсутствии.
Далее, след от укола в вену. Разумеется, кровь не могла вытечь из этого крошечного отверстия, но зато втечь в него что-то могло! Судмедэксперт сказал, что следов яда не обнаружил, хотя он же и сказал, что не все яды оставляют следы! Да и мало ли что еще не выявил наскоро сделанный, поверхностный анализ крови! Некоторые лекарства, к примеру, будучи передозированными, способны привести к летальному исходу. Алексей уже сталкивался на практике с такими вещами,[4] и сбрасывать подобную гипотезу со счетов было бы преждевременно!
Кроме того, в вену можно ничего не вводить. Никаких ядов, ни лекарств – ничего, воздух… Но он тоже убивает, и детектив это тоже знал по опыту.[5]
Так что след от укола в вену мог вполне оказаться криминальным. Однако напрашивался вопрос: как? Как мог убийца ввести в вену жертвы что-то смертельное, не вызвав при этом сопротивления жертвы? Ведь для такого укола нужно руку жгутом перевязать, вену нащупать, иглу ввести аккуратно и точно!
Меж тем на теле Костика не оказалось ни раны, ни следов электрошокера. Тряпица с хлороформом или эфиром тоже маловероятна: она оставляет несколько минут, в которые Костик бы боролся, тогда как у него даже ни один ноготь не сломан…
Стало быть, он пребывал в сознании и не сопротивлялся, – что звучит бредово, прямо скажем.
Перебрав в уме все эти соображения, Алексей решил отбросить домыслы вокруг точечки в сгибе локтя: наверняка Костик просто сдавал кровь на анализ в день смерти. Узнать точнее не представлялось возможным, увы. Как легко было во времена СССР, когда каждый человек прикреплялся к районной поликлинике, и достаточно было установить его адрес, чтобы найти эту поликлинику! Теперь же у нас лепота, полная свобода, каждый лечится там, где позволяют его финансы и вкусы… И ищи-свищи по Москве то медучреждение, где покойный лечился! Без помощи милиции Алексею ее никогда не найти, но помощь эту он отложил из-за Саши.
Яд мог содержаться и в чем-то ином – в напитке, в еде. Интересно, нашли ли в машине что-то такое – бутылку с водой, банку с пивом, остаток бутерброда или иной пищи? Есть ли у милицейских экспертов уже результаты?
Маловероятно. Вот если вдруг судебно-медицинский эксперт установит отравление как причину смерти, тогда они и начнут искать, в какой субстанции содержался яд. Но он пока ничего похожего не установил…
В силу чего на данный момент просматривалось два варианта: либо отрава уже находилась в машине, либо кто-то подсел в машину к Костику и попотчевал его отравой.
Из первой гипотезы вытекало, что отрава предназначалась для Степана Катаева, и это вполне совпало бы с его утверждениями, что Костика убили вместо него! Но тут имелось одно серьезное «но»: автомобиль обнаружили весьма далеко от ресторана, где Костик должен был ожидать конца ужина Степана с Кирой. Стало быть, в дело вмешалась некая посторонняя сила. И детектив не сомневался, что в лице убийцы! То ли убийца его заставил или уговорил отъехать, то ли сам сел за руль и отогнал машину…
Последний вариант Алексею казался маловероятным: Костика нашли на водительском сиденье. Предположить, что убийца его пересадил? Но зачем?
Хотя мог, конечно, для отвода глаз, чтобы следствие не сделало вывод о присутствии второго человека в машине… Да, мог!
Но вернемся к яду. Перемещение машины в пространстве указывало на присутствие другого человека. Поэтому гипотеза, что яд уже был добавлен в какую-нибудь бутылку воды или банку пива, предназначенную для хозяина машины, казалась маловероятной. Иначе зачем убийце было так хлопотать? Дождался бы без лишней суеты, пока Степан употребит отраву…
И все же гипотезу эту следовало отработать до конца. Откуда вытекали новые вопросы к Степану.
Алексей решил их прояснить незамедлительно.
Дверь ему снова открыла Кира, и Степан снова был пьян.
Для «просто друга» она что-то слишком часто оказывалась в квартире президента ассоциации поздними вечерами, отметил детектив, но промолчал.
– Вы ездили на машине Степана не раз, надо полагать, – сказал он, посматривая на разлегшееся с удобством на диване тело вышеозначенного лица. – Скажите, он имеет обыкновение держать в машине бутылки с водой, или банки с пивом, или какую-то еду, хоть чипсы, к примеру?
– У него там малюсенький холодильник есть. В нем всегда и вода, и сок, и пиво – всего понемногу, холодильник-то крошечный! А насчет чипсов… Нет, не видела. Пакетик с фисташками, это да, он их страшно любит.
– Когда вас вызвали на место инцидента… когда вы приехали и увидели мертвого Костика в машине, – там ведь была милиция, так? По правилам, они должны были исследовать все то, что находилось в машине. Возможно, вы обратили внимание на те предметы, которые они извлекали из салона?
– Практически одновременно с нами приехали врачи. Они подтвердили смерть Костика. А милицейские люди, верно, двое из них стали осматривать салон. Третий же привязался к Степе и ко мне с расспросами, поэтому я не смотрела толком, что делали люди в машине… А что?
– Дело в том, Кира, что на теле вашего директора нет никаких ран, что вы и сами заметили, – ответил он, – отсюда весьма высокая вероятность отравления. Если это не банальный инфаркт, конечно, но до вскрытия мы этого не узнаем. В связи с чем я вижу два варианта. Первый: напитки или орешки в машине Степана могли быть отравлены заранее… В том случае, если действительно хотели убить его. Второй: некто подсел в машину к Костику и незаметно добавил яд, скорей всего, в питье, или уже принес с собой заранее отравленный продукт.
– Вы до сих пор сомневаетесь в том, что Костика убили вместо Степы?
– Я обязан рассматривать все возможные варианты.
– Я вас уверяю, метили в Степана!
– Допустим. Только я до сих пор не понял, на чем строится ваша с ним убежденность! Можете мне объяснить?
Кира посмотрела на дремлющего Степана и решилась. По крайней мере, так показалось Алексею.
– Хорошо, я вам расскажу кое-что… Некоторое время назад я слышала разговор… Но мне придется сначала пояснить одну деталь. Я же вижу, как вы смотрите на меня! Вы не верите, что я Степану не любовница, так ведь? Но дело в том, что мы с ним договорились делать вид…
Детектив слушал излияния Киры и гадал: клюква развесистая или все же правда? Крестный, выходит, подбил Киру на то, чтобы она сделалась любовницей Степана – с тем чтобы шпионить за ним! При этом совестливая Кира сказала всю правду-матку вышеозначенной жертве своего грядущего шпионажа. После чего они вполне мирно и полюбовно уговорились делать вид, что стали любовниками!
И все это основывается только на одной фразе, подслушанной Кирой и переданной Степану: «…Кирка будет мне обо всем сообщать. А если что не так, то придется пойти на крайние меры».
Хм… задумался Алексей. На его вкус, фраза была несколько расплывчатой… Могла ли она содержать в себе реальную угрозу?
Наверное. И все же ее расплывчатость напрягала детектива.
– Кира, а почему вы решили, что «крайние меры» означают угрозу для Степана?
– А что же еще? – искренне удивилась она.
– Мало ли. К примеру, какие-то финансовые или юридические операции, несколько рискованные, отложенные на крайний случай.
Кира уставилась на него с таким неподдельным изумлением, что Алексей убедился хотя бы в одном факте, теперь несомненном: она действительно верила, что данные слова несут смертельную угрозу Степану!
Этого, конечно, мало, чтобы сделать вывод о том, что в жертвы был назначен действительно Степан Катаев, но этого хватало, чтобы понять ход их, Киры с Катаевым, мыслей. Он прост:
– сначала Кира приносит Степану фразу крестного: «…Кирка будет мне обо всем сообщать. А если что не так, то придется пойти на крайние меры»;
– затем выходит статья Александры, и Степан слышит от Дранковского: «Ты зря дал это интервью! Теперь жди неприятностей!»;
– и в виде «неприятности» происходит убийство (или смерть по естественным причинам, посмотрим) директора ассоциации, Кости Урепкина!
Катаев увязал эти три обстоятельства между собой… Отлично! Разумеется, не смерть Кости, а тот факт, что Алексей сумел наконец проследить логику Степана. Правильна она, нет ли, но хотя бы честна. Что уже немало.
– Вы мне не верите, да? – обиженно проговорила Кира, видя, что детектив впал в задумчивость.
– Напротив, верю, – откликнулся он. – Но меня смущает одно обстоятельство: Костик уехал от ресторана, хотя должен был ждать вас после вашего ужина. И это неспроста: кто-то подсел к нему в машину, полагаю, и под каким-то предлогом его «увел»… А затем убил.
– Да он просто их перепутал! Машина-то Степина, убийца увидел в ней человека и принял его за хозяина!
– Кира, профессиональный киллер – и даже начинающий киллер! – обязательно располагает фотографией жертвы! Он не может убить человека по признаку его нахождения в машине, а только и исключительно на основании портретика жертвы, который он держит при себе или хотя бы помнит его до малейшей детали! При наличии же фото трудно перепутать Степана с Костей, согласитесь: один плотный и светловолосый, другой чернявый и стройный!
Алексей видел, что ей очень хотелось возразить, но она только глазами сверкнула из-под черно-рыжего чуба – не нашла аргумента. Похоже, ее почему-то устраивает версия, в которой Степан непременно жертва. Хм, и почему бы это? Выслуживается перед президентом? Вроде как важную информацию ему принесла, и Степан это оценил, а тут заявился незваный-нежданный частный детектив и принялся доказывать, что информации этой грош цена? Или тут другая причина?
Детектив тоже молчал. О своих сомнениях он распространяться не хотел. Каждое оброненное им «или» даст новую лазейку вранью и домыслам, ежели правды сказать не хотят!
– А если это был совсем не профессиональный убийца? – сообразила вдруг Кира.
Браво, детка, в твоей странной головке серое вещество водится!
– В таком случае это кто-то из своих. И уж он тем более отличил бы Степана от Кости, – суховато ответил он, желая пресечь дальнейшие расспросы.
– А если и не из своих, и не профессиональный, а просто наняли какого-нибудь придурка, – ну, знаете, как бывает, теща нанимает зятя, к примеру?..
– Тот, кто нанимает «придурка», – тот полноценный дурак. Вы считаете своего крестного дураком?
Кира дернула плечом, словно признавая правоту детектива, а он вновь спросил себя: отчего она столь упорно держится за эту версию? И почему так сверкают ее глазки?
Он посмотрел на Киру повнимательнее. Вид совсем юный, но малое количество лет не является гарантией ни наивности, ни честности, ни порядочности. Алексею случалось знавать и совсем юных убийц…
Степан вдруг зашевелился, потянулся, громко зевнул и сел на диване прямо.
– Опять пришел мозги нам долбать? – поприветствовал он гостя. – Кирюха, воды принеси из холодильника. Детектив, тебе налить?
– Воды?
– Да чего хошь, того и налью. У меня все есть, чего пожелаешь: хоть коньяк отличный, французский, хоть виски десятилетней выдержки, хоть водочка отборная… И даже этот, как его… Сок апельсиновый есть!
Он хохотнул, принял из рук Киры бутылку с водой и шумно стал заглатывать ее прямо из горлышка: бульк, бульк, бульк.
– Так тебе чего налить? – спросил он, напившись.
– Спасибо, ничего.
– Вот что я тебе скажу, – начал Степан. – Киркин крестный, Дранковский с компашкой, – это только я знаю, чем они занимаются, как президент, понял? И то в самых общих чертах. А Костик, он исключительно делами моей «Аськи» ведал.
– Аськи?
– Ну, ассоциации моей. Долго произносить, я ее «Аськой» окрестил. Это не ICQ, не путай!
– Если ты знаешь в самых общих чертах, то какую опасность представляешь для них ты? Объясни-ка мне, что-то я не врубаюсь!
– А такую, детектив, что если их привлекут к ответственности… Ты не понимаешь ничего, ты ж в таких вещах ни бум-бум! А у нас, в бизнесе, практически каждый химичит, так или иначе, кто по-маленькому, кто по-большому, – он снова коротко хохотнул. – И все чувствуют себя безнаказанными. Да чего б не чувствовать, когда безнаказанные и есть! Но тут давеча объявили войну коррупции и всяким левым делам. Мои бы фирмаськи и в ус не дунули, – когда еще до них доберутся, и доберутся ли! Да статья твоей жинки привлекла к нам внимание, не сечешь, что ли?! Из-за нее, этой статьи, фирмаськи могут теперь накрыть. А меня в свидетели: чего, мол, знаешь, Степа Катаев, а ну, расскажи-ка! Так известно же, что лучший свидетель – мертвый свидетель… Сечешь, детектив?
– Секу. Но ты ж утверждаешь, что толком ничего не знаешь!
– Хе, ничего… Если в суде это «ничего» сказать, то им хватит! Понял?
– Понял, как не понять: в твоем лексиконе «ничего» означает «кое-что», такой у тебя русский язык интересный.
– Ты на что намекаешь? Что я по-русски не умею?!
– Что ты, что ты! Напротив, я намекаю, что ты слишком хорошо умеешь… по-русски. А Костик, он как? Тоже ничего не знал?
Степан некоторое время думал, пытаясь вникнуть в вопросы языкознания, обозначенные детективом, но, видимо, счел эту затею пустой.
– Не, Костик в дела фирмасек не вникал, – ответил он, – это не в компетенции директора! Он чисто самой ассоциацией заведовал! И действительно ничего не знал. И кое-что тоже не знал! – внес лексикологическую поправку Степан. – Так что интерес с их стороны к Костику полностью исключается, понял, детектив?
– Ага, – отозвался Алексей. – С их стороны исключается, – сделал он нажим.
– А с чьей еще? Кому он нужен, Костик-то? – искренне удивился Степан.
– Не могу пока сказать. Буду думать. Но, сдается мне, это убийство не имеет никакого отношения к статье Александры.
– Тебе бы только жену свою защитить, а? – произнес Степан.
– Иди в задницу, – миролюбиво огрызнулся детектив. – Протрезвей сначала, а потом разговаривать будем… Кира, он всегда так напивается к ночи?
– Нет, только вчера и сегодня! До этого ни разу!
…Хотелось бы верить, подумал Алексей. Между хроническим алкашом и подвыпившим человеком разница колоссальная! У первого сплошные тараканы в голове, и доверия ему никакого. Тогда как второму, с небольшими скидками, можно и поверить.
– Степан, давай определимся, – произнес он вслух. – Да, я хочу найти убийцу Костика ради того, чтобы отвести обвинения от моей жены. Но при этом я могу немало сделать для тебя… Ты меня слышишь?
Степан уставился на него. Вопреки очевидности, то есть опустошенной на две трети бутылке водки, глаза его казались довольно осмысленными, хоть и сонными, покрасневшими, будто от усталости.
– Слышу, – ответил ему Катаев. – Продолжай!
– Продолжаю. Тебе тоже нужно понять, кто и зачем убил вашего директора, так ведь?
– Ну.
– Нет, не «ну»! В этом деле у нас есть два варианта: либо ты считаешь, что я веду расследование лишь для того, чтобы выручить мою жену… И в таком случае ответ на вопрос об убийце вашего директора ты будешь ждать от милиции!
– А какое у тебя еще есть «либо»? – враждебно спросил Степан.
– Либо ты мне доверяешь – и в этом случае я буду искать ответы не только на свои вопросы, но и на твои.
– Ты денег хочешь?
– Ты всегда такой тупой или только в подпитии? – осведомился Алексей.
– Кир, выгони его отсюда. Он меня обижает!
– Дурак, – сказал детектив.
– Это я – дурак?
– Ну.
– Почему это?
Алексей не удостоил его ответом, и Катаев перевел глаза на девушку.
– Кир, чего он хочет?
Кира повторила Степану слова детектива, малость их упростив.
– И чего ему нужно ответить, по-твоему?
Она посмотрела на Алексея.
– Честное слово, он не часто пьет водку, обычно пиво только… Просто его снесло от смерти Костика…
– Верю, – отозвался Алексей. – Но ответ мне все же нужен.
– Степ, я думаю, что надо принять предложение детектива. Раз он предлагает поработать не только ради своей жены, но и для нас!
– Да какой ему интерес-то?! – отозвался Катаев. – Я ж сказал, что платить не буду!
Алексей вздохнул.
– Мне нужен доступ в твою «Аську», – терпеливо пояснил он, – надо поговорить с людьми, с Дранковским и прочими. Я не могу это делать, как невесть кем уполномоченный сыщик. Будет лучше, если ты объявишь всем, что меня нанял. А платить мне не нужно.
– Ну нет уж, если я тебя нанял, то и заплачу!
Детектив снова вздохнул, призывая на помощь своему терпению всех богов. Иметь дело с бизнесменом сложно: у него свои заморочки по поводу денег. Их посредство обеспечивает большее доверие, с одной стороны, – с другой же стороны, прежде чем с ними расстаться, бизнесмен будет торговаться до посинения; с третьей же – плата дает ему ощущение полной принадлежности ему товара или услуги, – стало быть, контроля. А вот это Алексею совсем ни к чему!