– Значит, джинны есть?
– Все есть. Все, во что веришь, сынок, оно и есть. Только он тебе больше являться не будет. А чего нет, то забыто.
– Хорошо. Я забуду.
Саша сунул руку в карман и достал оттуда мятую десятку и горсть монет.
– На память оставлю. А хотите, вам отдам? На храм? Это меня спасло, может, еще кого-то спасет.
– Оставь себе, сынок, – священник ласково погладил его по руке. – Пригодится.
– Вы тоже считаете меня сумасшедшим?
– Это не безумие, а послушание. Время лечит. Все пройдет. Живи здесь. Молись, очищайся. Бог увидит твои старания и грехи простит. И откроется тебе путь, и новая жизнь у тебя начнется.
– Спасибо, отец Игнатий.
Недели через три ученая дама взахлеб рассказывала его матери:
– Вот оцените, какие успехи! Я занимаюсь с ним каждый день! И результат налицо! Он уже не видит этих денег!
– Каких денег?
– Десять рублей и мелочь. Как-то раз во время очередного сеанса он полез в карман пижамы, якобы вынул оттуда что-то, и, показав мне пустую руку, предложил взять их на память, десятку с копейками. Он утверждает, что эти деньги его и спасли.
– Но у него есть деньги, – растерялась Ирина Витальевна. – Я ему оставила на расходы. Как это он их не видит?
– Ах, вы не понимаете! Те деньги из его видений! Которые якобы были у него, когда он лежал в коме! Он ведь так и сидит на моих сеансах: левая рука в кармане. Будто бы их пересчитывает, эти монеты. Ах, какой интересный случай! – захлебнулась от восторга ученая дама. – Мы непременно обсудим его на следующем семинаре в Москве! Ведь у вашего сына не шизофрения, не амнезия, не аутизм, не… Это вообще ни на что не похоже!
– Мой сын абсолютно нормален.
– Да, потому что я с ним работаю.
– Сколько я вам должна? – порозовела Ирина Витальевна и полезла за кошельком.
– Ах, что вы! Уберите немедленно! Это моя работа!
– Разве так благодарят? – внушала потом сестре тетя Марина. – Ты будто вчера родилась! А еще москвичка! Она же в Москву ездит!
– И что?
– У вас же много квартир! Пригласи ее в гости, переночевать. В гостинице-то дорого.
– Да, надо ей сказать.
Здесь работал тариф «услуга за услугу», потому что денег ни у кого не было. Брать их «не за работу» даже считалось неприличным, то есть не по ведомости, в день аванса или зарплаты, а за «хлопоты». Хотя презенты в виде бутылки коньяка и коробки конфет приветствовались. Но только не деньги. Ирина Витальевна поняла это, и они с психотерапевтом вскоре нашли общий язык. А на одном из сеансов, по привычке сунув руку в карман, Туманов нашел там мятую десятку, которую тайком запихнула мама. Ученая дама обрадовалась, а он огорчился и, выложив купюру на стол, долго и тщательно ее разглаживал под внимательным взглядом ожидавшей от него очередного фокуса женщины.
– Это деньги, – сказал он.
– Я вижу, что деньги.
– Но это не мои деньги.
– А как вы их отличаете? – жадно спросила ученая дама, и он посмотрел на нее с жалостью.
– Вам когда-нибудь подавали милостыню?
– Что-о?!!!
– Хотя бы во сне.
– Я работаю!
– И вы уверены, что ничего плохого с вами не случится? С кем угодно, только не с вами. Болезнь, автокатастрофа, крушение самолета.
– Я не летаю самолетами, – ее лицо пошло пятнами.
– Сочувствую. Крушения поездов происходят гораздо чаще, чем авиакатастрофы, согласно статистике. Так что возьмите это на всякий случай, – он кивнул на десятку. – Вам она нужнее, чем мне. Со мной беда уже случилась, а с вами еще нет.
Она встала и вышла из кабинета. Он с грустью подумал, что нервы у психотерапевтов ни к черту. То есть ни к джинну. Наверное, все их пациенты заразные. Вскоре она уехала в Москву, на очередной семинар, и их размолвка сама собой сошла на нет. Больше он старался ее не раздражать.
За то время, пока он проходил период реабилитации в «Энергетике», мама с тетей Мариной как-то преодолели неудобства и притерлись друг к другу. Меж тем наступила глубокая осень и погода испортилась.
– Надо бы шубу к зиме купить, – вздохнула как-то тетя Марина. Разговор был в его присутствии, он, сонный после массажа, душа Шарко и сытного обеда, сидел, развалившись, на заботливо подсунутых матерью подушках и зевал. – Скоро, глядишь, и снег выпадет.
– Сколько тебе не хватает? – спросила Ирина Витальевна, которая сумела-таки преодолеть условный рефлекс сразу же лезть в сумочку за кошельком.
– Да разве ж я об этом? – с досадой сказала сестра.
– Тогда что?
– В Москву надо ехать! На рынок!
– Ах, вот ты о чем…
– У меня отпуск неотгулянный. Как знала, к вам собиралась.
– Хорошо, поезжай. Игорь тебя встретит.
– Ира, да ты что?!! Когда мы с ним в последний раз виделись?! Чужие люди – вот мы кто теперь. Я буду чувствовать себя неловко. И потом: Игорь, что ли, со мной станет по рынкам ездить? Это же шуба! Понимаешь? ШУБА! Тут надо ответственно подойти. Я не один год на нее копила, во всем себе отказывала. Теперь хочу удовольствие получить. А то раз – и купила! Неинтересно. В Москву надо ехать. Выбирать, мерить, – тетя Марина сладко зажмурилась.
– Ты хочешь, чтобы я поехала с тобой? – догадалась Ирина Витальевна.
– Конечно! Мне ж советчик нужен! Им-то лишь бы продать. Обманут, как пить дать. Нужен глаз.
– А как же Саша? – испуганно моргнул «глаз».
– А что Саша? Ему здесь хорошо. За ним Валя присмотрит.
– Нет, я не могу его оставить.
– Он что, ребенок малый? – разозлилась вдруг тетя Марина. – Я с тобой, как с родной, комнату отдала, а ты… Такую мелочь не можешь для меня сделать!
– У вас на рынке то же самое, что и у нас.
– Так из Москвы же сюда везут! Значит, две цены накручивают! И потом: я хочу что-то особенное, – таинственно понизила голос тетя Марина. – Чтоб ни у кого в городе такой шубы больше не было!
– Мариша, я в этом ничего не понимаю. Одежда у меня самая простая.
– Ага! Так я и поверила! Вы три года в деньгах купались!
– Эти три года Саша в коме лежал! – не выдержала мать, перейдя на крик. – Ты думаешь, я в это время думала о нарядах?!
– Не прибедняйся! Я прошу такую малость, хотя вы могли бы сделать для нас с Мишей гораздо больше!
– Например?
– Мы тоже хотим жить в Москве. Хорошую работу иметь. Мише жениться надо. У вас столько квартир! Могли бы и поделиться!
– Да какие квартиры, Марина? Ты все время о них говоришь, а я в толк не возьму: что ты имеешь в виду?
– Ну как же? Ваша – раз. Сашина – два.
– Мы ее сдаем, чтобы жить у вас. И лечиться. И живем-то здесь, потому что дешевле. И лечимся тоже здесь. Нет у нас денег на дорогие курорты.
– А дом дяди Коли на Рублевке?
– Я ничего о нем не знаю.
– Так надо ж узнать! Нужно ехать в Москву и…
– Я могу узнать об этом только у Жени, – тихо сказала мама.
– Так значит, надо поговорить с Женей! – с жаром воскликнула тетя Марина. – Кто он такой, этот Женя?
– Женя Орлов, Сашин друг.
– Надо ехать к нему! Пусть расскажет, куда делся дом! Если продан, где наши деньги?
Она так и сказала: наши.
– Тогда он узнает, где мы прячемся, – ответила Ирина Витальевна.
– А вы что, прячетесь? – глаза у тетки блеснули.
– Твоя жадность нас погубит.
– Перестаньте спорить, – вмешался Туманов. – Мама, со мной ничего плохого не случится. А отец действительно скучает.
– Я ему каждый день звоню, – возразила Ирина Витальевна.
– Я и говорю: прибедняешься, – мгновенно среагировала тетя Марина. – Бедные люди по телефону каждый день в Москву не звонят.
– Откуда в тебе столько злости?
– А ты поживи здесь с мое! – огрызнулась сестра. – Тебе хорошо, ты-то в Москву замуж выскочила. Как сыр в масле всю жизнь каталась. А я одна сына растила. Часто ты обо мне вспоминала?
– Марина! Ты знаешь, как мы с Игорем жили! И чего нам стоила эта московская квартира! А Саша сам на свою заработал!
– У нас попробуй заработай, – поджала губы сестра. – Всю жизнь вкалываю, сама видишь, сколько добра нажила.
– Как тебе не стыдно! Я тебе оставила родительскую квартиру и даже не спросила денег за свою долю!
– Еще бы ты спросила!
– Прорвало, – поморщилась мама. – Видимо, долго в тебе это копилось. Хорошо, я поеду с тобой в Москву. Раз ты считаешь, что я тебе должна…
– Ничего ты мне не должна, – сразу же пошла на попятную тетя Марина. – Я разве сказала, что должна? И не надо мне твоих денег. Просто мир охота посмотреть. Я в Москве последний раз была на Колиных похоронах. В цирк бы хоть раз сходить, – она мечтательно зажмурилась.
– Хорошо, будет тебе цирк, – устало сказала ей сестра. – Я вижу, тебе не хватает острых ощущений.
– Скучно здесь, – смутилась тетя Марина. – Одно окно в мир – телевизор. А жизнь-то проходит.
– Не сердись на нее, – попросил Саша маму, оставшись с ней ненадолго наедине. – Она ведь младшая, ей всегда доставалось все самое лучшее, а в Москве живешь ты, и ей, должно быть, все говорят о том, что сестра хорошо устроилась да еще и миллионное наследство отхватила. Она не свою злость на тебя сейчас обрушила, пойми. Она-то тебя любит. Но люди… – он вздохнул. – Это все люди, мама. Тумановы – миллионщики! Ее, должно быть, задолбали: а что ж с тобой, Маринка, они не поделились?
– Да я все деньги мира готова отдать, лишь бы ты был здоров!
– Так и случилось, – улыбнулся он. – Отдала. Да я не в обиду тебе, – поспешно сказал Саша, заметив, что она смутилась. – Что сделано, то сделано. Езжай в Москву к папе. Я буду тебе звонить каждый день, – пообещал он.
Они уехали не сразу. Прошло еще какое-то время, и вместо снега вдруг пошел дождь. Зато заметно потеплело, и Александр вновь смог подолгу гулять в парке, среди сосен, наслаждаясь тишиной и запахом янтарной смолы. Поездка в Москву была для тетки событием, и она готовилась к ней долго. Собирала и подсчитывала деньги, каждый раз говорила о том, как страшно с ними ехать в столицу, где все норовят обмануть, и в итоге спрашивала:
– Если мне не хватит, Ириша, ты добавишь?
– Добавлю, добавлю.
– Нет, а вдруг мне что-то очень уж понравится? А денег не хватит? А?
– Мы купим то, что ты захочешь.
– Какая ты у меня хорошая!
Тетя Марина бросалась сестре на шею, и так они сидели какое-то время, крепко обнявшись. Он физически чувствовал, как в тетке борются любовь к сестре и зависть к ее деньгам и квартирам. Марина Бублик страдала, мучилась, терзалась, потому что не могла побороть в себе демона, который крепко взял власть над ее душой. Он даже видел его, этого демона, или злого джинна: толстый, лысый, как коленка, противно хихикающий.
– У тебя, Мариночка, три желания. Я знаю, ты хочешь быть богатой, – говорит он.
– Очень хочу!
– Тогда подпиши…
Теткина рука тянулась к ручке с золотым пером, и Туманов невольно вздрагивал.
– Что с тобой, Сашенька? – спрашивала Ирина Витальевна.
– Нет, ничего.
– Я же вижу: тебе плохо. Позвать врача?
– Уже прошло, мама.
Когда они уехали, он немного заволновался. Не то чтобы он боялся Женьки. Он просто начал его ждать. А ожидание – одно из самых утомительных состояний. Порою кажется, что время остановилось, а стрелки на часах не двигаются вовсе. Он ждал, часами лежа на кровати и глядя в потолок.
Орлов придет, чтобы доделать начатое там, на шоссе, что не получилось у него три года назад. Это называется испытание дружбы. Как Женька с этим справится? Одержим ли Орлов злым демоном после долгих безуспешных поисков – ненавистью к бывшему другу? И как далеко заведет его эта ненависть? Саша волновался за Женьку, не за себя. Ведь это ужасно, когда человек живет для того, чтобы мстить. Когда целью его жизни делается убийство. Поэтому Туманов с печалью входил после ужина к себе в палату и начинал ждать. Почему-то он был уверен, что Женька придет в темноте: все недобрые дела творятся под покровом ночи. Войдя в палату, он подолгу не включал свет и так стоял в темноте, прислушиваясь. Потом щелкал выключателем и с сожалением брался за пульт, коротая время просмотром сериалов, которыми был забит вечерний эфир.
Алю он не ждал. Иногда с грустью смотрел вечерами в темное окно и видел там хрустальный шар, а в нем роскошную блондинку с холодным взглядом, выходящую из салона красоты. Эта женщина была ему чужой, и он ничуть не жалел о том, что ее потерял. Ему просто было жаль того Ангела, каким она когда-то была и которого действительно не стало после автокатастрофы, случившейся по дороге из аэропорта. Ангел вернулся на небо. Вот почему в Сашиных видениях в тот момент, когда он впал в кому, Аля умерла.
Бесноватый
– Что значит его нигде нет?! – орал Евгений Иванович Орлов на начальника службы безопасности. Только что кулаком по столу не стучал. – Туманов – не иголка в стоге сена! Он человек! Понимаешь? Че-ло-век! А человек не может исчезнуть бесследно!
– Я все понимаю, Евгений Иванович, но…
– Что но?!
– Мы проверили все рейсы в тот день, когда он исчез, во всех аэропортах города. Да Александр Игоревич и не мог уехать за границу, потому что у него нет загранпаспорта. Самолет исключается.
– Подумаешь, проблема! Паспорта нет!
– Согласен: не проблема. Но за такое короткое время решить ее невозможно. Тем более в его состоянии.
– Много ты знаешь про Сашку! – хмыкнул Орлов. – Если бы Туманов был слюнтяем, он не стал бы моим лучшим другом. Посмотри на меня. Ты веришь, что я могу все?
– Конечно, верю, Евгений Иванович! – отчеканил огромный, наголо обритый мужик, вытянувшись в струнку.
Орлова опьяняла власть, тем более власть над людьми, которые физически были гораздо сильнее него. От этого он приходил в состояние эйфории, особенно если был повод наехать, вот как сейчас. А ты стой и слушай, втянув голову в плечи. Потому что виноват. Орлов любил говорить: «Истина в высшей инстанции – это я. Ведь это я прокладываю фарватер, тараню лед. А вы только исполнители, тянетесь следом, уже по чистой воде. И то умудряетесь делать ошибки. Всему-то вас надо учить». С этого он начинал каждое совещание, после чего следовал тщательный разбор ошибок.
– А теперь представь меня, попавшего в такое же положение, как и Туманов, – размеренно сказал он. – Веришь, что я найду выход?
Начальник службы безопасности задумался.
– Что молчишь?
– Я размышляю, Евгений Иванович.
– Давай размышлять вслух. Хорошо, он не мог улететь за границу. Все его документы у меня под контролем, загранпаспорт Туманов не оформлял, а старый просрочен. А внутренние рейсы?
– Мы проверили: ни в одном аэропорту Александр Игоревич Туманов регистрацию не проходил.
– А поезда? Ты проверил вокзалы?
– Но, Евгения Иванович… – недоуменный взгляд. Что за болван, прости господи! – Он ведь мог и не покупать билет. Сунул деньги проводнице, и та посадила его в поезд. И никаких данных об этом не будет ни в одном компьютере. Скорее всего, он так и сделал.
– Тогда методично обходи все поезда на всех направлениях! Допрашивай всех проводников!
– Но они не обязаны мне отвечать.
– Подключи милицию. Заведи на него уголовное дело, в конце концов!
– И что ему предъявить?
– Кражу мобильного телефона у практиканта!
– А это мысль… – задумался начальник службы безопасности.
– А почему эта мысль моя, когда работа твоя? За что я тебе плачу?
– Я попробую, Евгений Иванович.
– Не надо пробовать, ты сделай. Найди мне его, слышишь? – страстно сказал он. – Я должен знать, где Туманов, чем занимается, здоров ли, болен? О чем думает? Чего хочет? Что чувствует, если что-нибудь вообще чувствует. Сашка крепко повредился в голове. Я хочу знать его мысли.
– Да зачем он вам? Туманов уже не опасен. Холдинг в ваших руках.
– Тебе не понять. – Орлов с сожалением посмотрел на высоченного крепкого парня с оловянными глазами солдатика из картонной коробки, какими они с Сашкой часами играли в детстве. – Не все меряется деньгами. Я не боюсь судов, не боюсь наезда. Если он объявит мне войну – я не боюсь. Я готов с ним биться и уверен в своей победе. Но я сейчас теряю гораздо больше. Я теряю и друга, и женщину, которая… С чего это я с тобой разоткровенничался? – спохватился вдруг он и махнул рукой: – Иди. На этой неделе я жду результата.
– Есть!
Начальник службы безопасности, бывший опер, сделал кругом через плечо и, чеканя шаг, вышел из кабинета, а Орлов сел, обхватив голову руками, и задумался. С тех пор как Сашка исчез, Аля на глазах начала меняться.
Она ведь уже была его, ну, почти его. Они даже назначили дату свадьбы. То, что Сашка вышел из комы, Орлова не испугало. Если бы Туманов с Алей объяснился, его бы это вполне устроило. И чем скорее объяснение произошло, тем больше бы устроило. Но Туманов есть Туманов. Интуитивно Сашка выбрал единственно правильное решение: просто исчез. Исчез, оставив их с Алей в полной неопределенности. Особенно ее. И теперь все слова Орлова о том, что прежнего Сашки Туманова больше нет, разбиваются об нее, как о каменную стену. Она в это не верит. Она живет прошлым. Своим счастьем, которое накрыло ее волной там, в Турции, когда они с Сашкой часами упивались друг другом в постели, а ночью на пляже заливали испепеляющий их огонь соленой морской водой и коктейлями. Накрыло Альку с головой, и она нахлебалась этого счастья столько, что до сих пор им бредит. И никакие уговоры тут не помогут. Туманов жив, и в ее кровь сердце опять выбрасывает толчками сладкий яд. Любовь. Ее первая любовь, замешенная теперь на чувстве огромной вины. Неужели все кончено?
При одной только мысли об этом он сходил с ума от ревности. С ним у нее так никогда не было. А теперь, возможно, уже и не будет. А ведь он очень хотел заставить ее забыть о Сашке своими ласками или, если не получится, деньгами, завалив Алю подарками и превратив ее жизнь в бесконечный шопинг. Тоже способ заполучить любимую женщину и наслаждаться ее ежедневным присутствием в своей жизни. И она было поддалась, но теперь… Теперь все меняется. Он подозревает, что Аля тоже предпринимает какие-то действия. Она не звонит ему ежечасно, не интересуется результатами поисков, следовательно, решила действовать самостоятельно.
– Я его найду! Я найду его первым. А там посмотрим, кто кого…