Понятно, что супруга до сих пор не присоединилась ко мне лишь потому, что ее задержали хлебосольные мутанты, которые, конечно, очень рады видеть у себя в гостях красавицу-блондинку. Если Милену сразу не растерзали, она проживет еще некоторое время. Пока я не найду способ спасти ее, точно проживет. Должна прожить!..
Все это промелькнуло у меня в башке за долю секунды. Я ласточкой, обремененной двумя сидорами, нырнул в проем, откатился в сторону и, вскочив, побежал к конвейеру. Из оружия у меня только нож. Да хоть бы и винтовка. Какие шансы у одного сталкера совладать с десятками, а то и сотнями мутантов?! Да еще на их территории, где они знают каждый кустик, каждый кусок металла?..
Аж ни единого!
«И все же, Край, ты хочешь рискнуть жизнью и спасти жену? – робко спросил мой страх и тут же впал в истерику: – Да пожалуйста!!! Но учти, не только собственную шкуру на кон ставишь, но и жизнь Патрика, которому неоткуда ждать помощи, только от тебя! Что с ним будет, Край, если ты погибнешь?!»
Заставив свой страх заткнуться, в дальнем углу цеха я забился в щель между стальными чанами. Авось сразу не найдут. Мне нужно немного времени, собраться с мыслями и подготовиться к следующему раунду общения с аборигенами. У меня появился план – опасный и рискованный, как вся моя жизнь.
Начал я с того, что расстался с патронами, то есть вытащил из сидора бесполезные – обременительные! – без ВСК магазины. Морально это было нелегко сделать. Рефлексы, инстинкты и опыт вопили от возмущения. Нельзя выбрасывать боеприпасы! Нельзя!
Можно. И потому – долой. Лишний груз мне ни к чему. В итоге все можно будет уместить в один сидор.
Пока я доставал контейнеры с приборами, цех наполнился голосами. Мутанты вернулись и все как один искали меня. Они появлялись тут и там и исчезали за станками, громко недоумевая, куда я делся, почему они не чувствуют меня.
Да потому что меня оберегали духи Полигона! Полигон принял меня за своего, а своих не выдают!
Мимо моего убежища Волча и его рыжая подруга под ручки провели майора Кажана, чем несказанно меня обрадовали. Майор возмущался и требовал, чтобы его немедленно отпустили, договор ведь у них был другой, он вообще-то офицер вооруженных сил Украины, он – должностное лицо, и его будут искать, карательная операция и зачистка Полигона гарантированы… Прервав его монолог подзатыльником, рыжая мягко предложила майору закрыть пасть, пока ее не заткнули кляпом из вонючих старых тряпок. А Волча добавил еще, что проклятый человечишка до сих пор жив лишь потому, что главный так распорядился.
– Мы проверим адресок, который ты сообщил, и если там есть наши баллоны с «Гремлином», мы тебя отпустим, – ухмыльнувшись, пообещал оборотень.
Кажан затравленно зарычал, но после повторного подзатыльника убавил звук. Вояка прекрасно понимал, что обречен. Обнаружив БОВ, мутанты тотчас начнут химическую атаку. То есть пану майору ну никак не успеть убраться из зоны заражения хоть с бабками, хоть без.
Спасибо мутантам за этот неожиданный подарок!
Но я отвлекся. А малейшее промедление сейчас может стоить жизни моей супруге, если она еще дышит.
Проверил, на месте ли нож и хорошо ли лезвие выдергивается из ножен. У меня нет огнестрельного оружия, зато есть приборы в контейнерах: матово-черный куб-«кондер», слегка разряженный «Объект № 305б. ЖИВЧИК» и еще какой-то прибор, название, свойства и совместимость которого я даже не успел изучить, хотя они были написаны на скотчем приклеенной к контейнеру бумажке. Если хочу получить сборку – а хочу ли? – надо правильно соединить приборы, иначе костей не соберу, а значит, мне придется все внимательно прочесть…
– Край! – услышал я крик Милены. – Край, это он! Он жив!..
После чего ей будто заткнули чем-то рот, крик оборвался.
И все, у меня снесло крышу. Любовь моя жива! И она в опасности, я должен выручить ее! Не соображая, что делаю, я сгреб в охапку сидор и контейнеры с приборами и двинул в том направлении, откуда донесся крик Милены. Я полз под бочками, точно уж. Нет, точно гадюка, собравшаяся жалить. Тут и там слышались голоса мутантов, то и дело вспыхивали лучи света от собранных в охапку десятков «диодов». Меня ищут и будут искать, пока не найдут.
Я полз и полз, то и дело замирая, вжимаясь в пол, когда неподалеку проходил очередной патруль. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я увидел свою драгоценную супругу. Связанная, она лежала прямо на полу цеха неподалеку от тотемных столбов. Никто ее не охранял. Местные настолько беспечны, что не оставили хотя бы парочку вертухаев?.. Я не сразу заметил, что Милену с четырех сторон окружали сборки приборов, уложенные на равном расстоянии от нее. Таким способом мутанты создали защитный контур, не позволяющий пленнице бежать, даже если она сумеет освободиться от пут?..
Только сейчас до меня дошло, что у всех аборигенов, которых я видел, на груди висели сборки неведомых мне приборов, на руках были браслеты из приборов, на лодыжках. У всех! Похоже, благодаря этим сборкам местные не только научились выживать на Полигоне, но и неплохо себя здесь чувствуют.
Зеленоватый свет «диодов» отражался от гладкой поверхности конвейера, за которым я спрятался.
Угольные грани «кондера» тоже светились – едва заметно, заставляя думать, что это всего лишь игра воображения. Чуть задержав взгляд на приборе, я понял, что очень хочу прикоснуться к нему кончиками пальцев, а потом сжать его в ладонях сильно-сильно… Голова враз потяжелела и разболелась так, будто ее через уши до отказа заполнились раскаленным свинцом. Рядом звучали голоса мутантов, но это уже было неважно… «Камень» на моей груди нагрелся, обжег кожу. Это меня отрезвило. Вновь вернулась способность адекватно воспринимать реальность. Чертов «кондер»! Его я использую лишь в крайнем случае, уж слишком сильная эта штуковина.
Я взглянул на Милену. Такая беззащитная она раскинулась на полу цеха…
Заскрежетав зубами, сунул в сидор «кондер», затем «живчик». Пока что от них мало толку. И уткнулся взглядом в лист бумаги на третьем контейнере. «Объект № 111. ТУРБО. Свойства: ускоряет метаболизм попавшего в зону воздействия организма в несколько раз (в отдельных случаях в десятки), вследствие чего подопытные экземпляры показывали высокие скоростные характеристики…» Хватит, Край, читать тут беллетристику, научную фантастику разную! Вспомни, что жена твоя валяется на полу и нуждается в помощи!
Так что данные о противопоказаниях и несовместимости я изучать не стал. «Турбо», значит, ускоряет организм? Именно это мне и нужно: резко пробежаться к Милене, освободить ее от пут и, так же быстро переставляя копытца, умчаться подальше от ЛВЗ.
Короче говоря, залежался «турбо» в контейнере, пора ему наружу. Я снял крышку и прислушался к собственным ощущениям. Ничего. «Камень» тоже не подавал сигналов опасности. «Турбо» был похож на кремневый наконечник копья, прибывший на Полигон прямой поставкой из палеолита. Чтобы активировать прибор, я снял перчатку и большим пальцем коснулся его холодной неровной поверхности.
И ничего не произошло!
Точнее – целую секунду ничего не происходило.
А потом по рукам, а через миг и по всему телу пробежала дрожь. Меня кинуло в жар, и сразу – в холод. Сердце в груди застучало быстрее, еще быстрее. Кровь молотила в висках. Все чувства обострились. Вот, значит, как на человека воздействует «турбо». И это, надеюсь, только начало.
Пора, понял я и, покрепче сжав в руке прибор, с сидором за плечом выскочил из-за конвейера и бросился к Милене.
Я даже успел преодолеть половину расстояния, прежде чем меня заметили. Благодаря «турбо», я двигался неимоверно быстро. Просто сказочно быстро!
Кто-то завопил, будто ему наступили на пах, но при этом со звуком творилось бог знает что, звук точно размазали манной кашей по столу – это сравнение показалось мне подходящим. Здоровенный мутант, оказавшийся у меня на пути, взмахнул мускулистыми руками так медленно, что у него просто не было ни единого шанса против Макса Края. Не успел он упасть, – с моей помощью, конечно, – как я походя сбил с ног еще троих его сородичей.
А вот не стой под стрелой!
Ко мне спешили – едва плелись – со всего цеха. Рискуя попасть в своих, открыли огонь из огнестрела: раскатисто загрохотали дробовики и затрещали автоматы. А вот вам сюрприз, дорогие мои аборигены: пули, попадая в зону действия «турбо», летели флегматичней ползающих по подоконнику ноябрьских мух, и потому я без труда уворачивался от них.
Все вокруг двигались до смешного медленно! В разы медленнее, чем должно. Точнее – это я мчался подобно ветру. Я выхватил нож, сверкнула в свете «диодов» безукоризненно заточенная сталь. Я мог убить всех местных, я обладал властью над жалкими мутантами Полигона. Они сдохли бы раньше, чем сообразили, что им перерезали глотки. Но Макс Край не мог так поступить. Это было бы все равно, что убить «американцев» на той поляне. Мне не нужна бойня, я просто хочу освободить жену.
Притормозил я только у первой сборки защитного контура. И тут же мухи-пули приблизились ко мне, с трудом прорвавшись сквозь плотные слои воздуха. Ерунда, успею уйти с их смертельной траектории. Я перешагнул через сборку. При этом молния меня не поразила, твердь подо мной не разверзлась. «Камень» тоже ни на градус не нагрелся, не завибрировал.
Опутанная веревками Милена с пола смотрела на меня широко открытыми глазами. Пропустив над собой веер медленных пуль, я опустился перед ней на колени, протянул руку с ножом, чтобы перерезать веревки и…
Пол пребольно ударил меня в плечо и тут же приложил в висок.
Загрохотали выстрелы, реальность стала пронзительно четкой.
М-мать, с чего бы это я разлегся рядом с супругой, вместо того чтобы спасти ее?! Я попытался встать, но голова кружилась, сердце стучало так, будто хотело выломать ребра и выскочить из груди. Пули высекали искры из пола в считаных сантиметрах от меня. И они больше не были медленными! Падая, я выронил «турбо», и прибор, похожий на наконечник стрелы, отлетел слишком далеко, теперь я вне зоны его действия! Надо вернуть «турбо», всего-то проползти метра три – и вернуть!..
Всего-то? Как бы не так! Я чувствовал неимоверную усталость. Болели все суставы сразу. Я совершенно обессилел, потому-то и упал. Из-за «турбо» мышцы сокращались со скоростью, превышающей норму в разы. Последние несколько секунд тело работало с запредельными нагрузками. И вот действие объекта № 111 закончилось, а Максимка Краевой в итоге бесславно подыхает. За все в этой жизни надо платить. А тем более за то, чтоб побыть чуток в шкуре суперчеловека.
Жаль, не успел освободить Милену…
Нас окружили мутанты.
Грудь сдавило тисками, в глазах потемнело, они закрылись сами собой.
Меня приподняло над полом цеха и понесло. Это смерть. Попы говорят, что тех, кто вел праведную жизнь, по окончании земного пути забирают ангелы и отправляют на ПМЖ в райские кущи. Но ни один святоша ничего не говорил о том, что крылатые посланцы небес имеют привычку рыться в личных вещах мертвецов, хлопая ладошками по карманам.
– Вот так, хорошо. Теперь чистый… Ну ты, умник, и даешь! – услышал я.
У ангела, почтившего меня своим вниманием, голос был в точности как у покойного Резака. А еще этот ангел что-то вложил мне в незащищенную ладонь, потом с другой руки содрал перчатку и, сведя их вместе, заставил прикоснуться к чему-то, что было чуть теплее моего стремительно остывающего тела.
Меня точно током ударило.
И выгнуло.
В зрачках заплясали разноцветные пятна. Я хрипло задышал и тут же закашлялся, рот наполнился горькой слюной. Но миг спустя все прошло. Мне стало удивительно хорошо. И главное – Максимка Краевой все еще жив!
Я открыл глаза. Реальность плыла и покачивалась. Напряг мышцы, дернулся, но меня крепко держали двое мутантов.
Передо мною стояло нечто размытое – зрение мое еще не восстановилось – и вопрошало голосом Резака:
– Ты как, умник? Сам стоять можешь?
Я кивнул.
И едва не упал.
– Эй, держись давай! Зря я, что ли, на тебя весь «живчик» разрядил? Так ты быстрее восстановишься. Ты ж едва не подох раньше времени. С «турбо» шутки плохи, если не умеешь обращаться!
Это «раньше времени» резануло мне слух. Надо мной вроде как глумятся, играют с Краем, точно кошка с мышью. Типа ты, Макс, в нашей власти, хотим – спасаем, а передумаем – казним, но только не тебе, умник, решать, когда сдохнуть.
– Какая трогательная забота. Отпустите! – потребовал я, и пятно обозначило движение, вроде как взмахнуло рукой. Тотчас хватка ослабла. Я чуть отстранился от тел, меня удерживающих, и понял, что вполне могу самостоятельно сохранять равновесие, не переходя с центростремительным ускорением из вертикального положения в горизонтальное.
По умолчанию я хорошо отношусь к людям, если они, конечно, не сволочи. Вавилон – город многонациональный, иначе в нем просто не выжить.
Толерантность – это ведь что такое? Это взаимоуважение вне зависимости от того, кто мы такие есть, во что верим, какого у нас цвета кожа и какие политические убеждения выносят нам мозг. И потому самая толерантная нация – это алкоголики. Неспроста ведь после пятого стакана они обнимаются и громко вопрошают: «Ты меня уважаешь?!» И, получив утвердительный кивок, по-пионерски всегда готовы кивнуть взаимно.
Но к твари, что стояла передо мной – мое зрение наконец нормализовалось, – относиться с уважением я не мог просто физически.
Существо это было похоже на человека: оно ходило на двух ногах, имело две руки, башку и даже прикрывало срам одеждой. И – главный признак хомо сапиенса! – оно было вооружено автоматом Калашникова. Но человеком все же не являлось. И дело вовсе не в саблезубой улыбке – такой же обаятельной, как у всех зверушек Полигона. Улыбку больше не прикрывал респиратор, поэтому я мог сполна насладиться лицезрением прикуса визави. Существо смыло с себя рисунки, обнажив кожу, на которой волдырями тут и там вспухала рыбья чешуя. Существо разулось-таки – небось ему некомфортно было бродить по Полигону в кроссовках с такими-то коготками на пальцах ног… Если кто не понял, то это существо и есть тот самый монстр, который безжалостно уничтожил отряд «американцев».
И монстром этим был Петя Резак.
Живее всех живых, сволочь!
– Рога тоже родные? – не удержался я от подколки, переведя взгляд с коготков внизу на наросты вверху. – Давно женат?
– Какой же ты глупый, умник, – осклабился Резак, и сквозь его тонкие губы меж острых клыков наружу выскользнул длинный змеиный язык, раздвоенный на конце.
Да-да, именно Резак стоял передо мной. А я-то был уверен, что «поляна» его убила: задавила, задушила или еще как ухлопала. Но каким-то образом наш спутник выкарабкался из ловушки, попутно растеряв всю «африканскую» маскировку. Теперь он с гордостью демонстрировал нам свою истинную сущность – Резак являлся самым отвратительным мутантом из всех, мной виденных.
– Этих – ко мне! – велел он.
И поклонники его таланта – вышколенные ребятки, с полуслова поняли командира – подхватили нас с Миленой и притащили в откровенно холостяцкую берлогу. Иначе как назвать закуток в дальнем углу соседнего цеха, отгороженный от всех и вся каркасом из досок и прикрученных к нему шурупами листами плоского шифера? Только холостяцкой берлогой…
Нас уронили на ворох волчьих и кабаньих шкур, безбожно воняющих тухлой рыбой, что однозначно намекало – в берлоге-закутке обитает именно Резак. После чего, откланявшись, подручные удалились по щучьему велению нашего чешуйчатого товарища. Не, ну точно в роду у него не обошлось без сазанов!
Он был настолько уверен в своих силах, что не счел нужным оставить охрану. И это настораживало. Причем настолько, что удержало меня от атаки на Резака.
В конце концов, устроить спарринг мы всегда успеем.
Я осмотрелся. Довольно просторно. Наша с Миленой и Патриком квартирка в Вавилоне куда скромнее метражом. Щели между стенами и полом, между стенами и крышей замазаны глиной. Дверь хлипкая, фанеру пальцем проткнешь, ну чисто чтоб была. Окон и вовсе нет. Помещение освещалось не «диодами», а лампочкой на шестьдесят ватт, от одиночества повесившейся на проводе. Присутствовала тут и мебель: перекошенный табурет, видавший виды стол и книжная полка, на которой горделиво покоился затасканный томик Дюма «Три мушкетера». Но главное, в берлоге Резака не было оружия. То есть вообще. Не то что пулемета, я даже рогатку не высмотрел. А ведь так надеялся, сделав финт ушами, завладеть стволом и с его помощью обрести свободу. Что ж, придется оставить в покое органы слуха…
– Нежданная встреча, да, умник? «Поляна» – это ерунда для такого, как я. Подождали бы немного – и дальше потопали бы вместе. Нам ведь с самого начала было по пути. – Змеиный язык вновь выскользнул из пасти. Видать, соскучился по свободе язычок-то. Вон сколько времени в нашем присутствии его удерживала маска респиратора.
– «Американцев» ведь ты?.. – спросил я, хотя заранее знал ответ. – Но как? За что?
– Конечно я. И «африканцев» тоже. – Резак кивнул. – Проще простого. Как свиней. А чтоб неповадно было соваться куда не следует!.. Я собрал столько приборов, что из них можно дом построить. Пятиэтажный. Есть у меня и редкий один. Мы называем его «хрящ». – Резак показал на шрам над небольшим бугорком у себя на плече. У мутанта на теле было много таких бугров. – Я вживил прибор под кожу, чтобы всегда был со мной. «Хрящ» при активации парализует всех, у кого нет «живчика»… – Резак сделал многозначительную паузу. Мол, дальше сам догадаешься, умник, или слабо?
Не слабо. «Американцы» перед смертью и пальцем не могли пошевелить, но все понимали, все чувствовали. Наверное, ничего нет страшней, чем видеть, как одного за другим убивают друзей, – и не иметь возможности остановить убийцу. Видеть – и знать, что скоро настанет твой черед… У Резака в сидоре как раз имелся «живчик», с помощью которого мутант мог без угрозы для собственного здоровья пребывать в зоне поражения «хряща».