— Все поняла, Свами, уже ухожу! — сказала Гюльчатай и растворилась в лучах утреннего Солнца.
— Так что там с дядей Сэмом? — спросил Гималайский, глядя в пространство перед собой.
— Давайте сначала выпьем чаю, — вздохнул Шурик. — А там я расскажу.
Когда чайник опустел наполовину, Шурик начал рассказ:
— Итак, все началось с того, что меня наняли ребята из фирмы «Мобилторг»…
Свами Гималайский и Смерть слушали с интересом. Когда Шурик завершил свое повествование, Гималайский надолго задумался.
— М-да, — наконец, произнес Свами. — Эти твои ребята из «Мобилторга» никогда не осознают, во что они вляпались. Даже если кто-нибудь из них случайно останется в живых.
— Действительно, для простых смертных мало радости — оказаться вовлечёнными в эту скверную и древнюю историю, — кивнул Шурик.
— Итак, у тебя хватило ума пока что не бросать вызов дяде Сэму, — вздохнул Гималайский. — Это хорошо. Лично я в одиночку ни за что не бросил бы ему вызов. Но нас трое. Шурик — начинающий созерцатель, а Смерть — это смерть. И чего же нам не хватает?
— Было бы здорово, если бы на нашей стороне оказалась парочка богов, — усмехнулся Шурик.
— Ну, конечно! — просиявший Гималайский щелкнул пальцами. — Боги! Шурик, ты гений! Это ж именно то, что нам нужно!
— Вы можете найти какого-нибудь бога или хотя бы полубога и попросить его надрать задницу дяде Сэму? — удивился Шурик.
Гималайский задумался на минуту, затем улыбнулся.
— Ну, — сказал он. — Там, конечно, все неопределенно. Но я знаю, у кого спросить совета. Так и быть, Шурик, поедем вдвоем. И поедем сегодня же.
— Сейчас? — спросил Шурик. — Не уверен, что смогу доехать до Москвы на моем «Шевроле». Я и так плохо вожу, а сейчас засыпаю, даже после чаепития.
— Время есть, — кивнул Гималайский. — Ну что ж, Смерть, ты можешь прогуляться по ашраму, наверняка встретишь интересных людей. А тебе, Шурик, надо поспать. Пойдем, я провожу тебя в мансарду, там звукоизоляция и приличная кровать.
Элитная мансарда
«Мансарда» в доме Гималайского была огромной. Четыре стены пирамидой сходились в одной точке — такая форма обеспечивала непрерывный поток позитивных тонких энергий. Поэтому многочисленные гости так любили иногда переночевать в ашраме. Пусть даже на коврике в прихожей. Или на стуле в кабинете.
А в мансарде у окна, выходящего на юг, стояла большая двуспальная кровать.
Под потолком перезванивались металлические трубочки поющих ветерков, фотообои радовали глаз экзотическими пейзажами: море, пальмы, песок, Солнце…
— Устраивайся, — сказал Гималайский, указав на кровать. — А я сейчас достану один эликсир…
У восточной стены стоял деревянный шкафчик, Свами присел на корточки и начал в нем рыться.
— Что за эликсир? — спросил Шурик.
— Эта штука быстро восстанавливает силы, — улыбнулся Гималайский. — Один знакомый привез из Тибета. Ох, и дорого же мне обошелся этот рецепт… Не то, что твои снадобья.
— Спасибо, — буркнул Шурик.
— Это я в том смысле, что оно действительно действует, — сказал Гималайский. — Конечно, твои снадобья хороши, но это лучше.
— Да, конечно, я знаю, что несовершенен, — вздохнул Шурик, снимая кроссовки.
— Ну вот, нашел, — сказал Гималайский и вновь достал телефон. — Гюльчатай, пожалуйста, стакан воды в мансарду.
— Она не жалуется на нечеловеческие условия труда? — усмехнулся Шурик.
— Пока нет, — улыбнулся Гималайский. — У меня неплохо получается вести бизнес, но в быту я совершенно беспомощен. Гюльчатай это знает и никогда не жалуется. К тому же у нее прекрасно получается вести хозяйство. Но во всех остальных сферах жизни Гюльчатай — как дитя малое. Мы с ней нужны друг другу, как кислород и водород.
— Элегантное сравнение, — хохотнул Шурик.
— Послушай, — Гималайский вдруг «напялил» на себя серьезное выражение лица. — Я знаю, что ты боишься. И это нормально. После того, что случилось с твоим отцом… И даже твой дедушка не смог этого остановить.
— Дядя Сэм уничтожил их всех, — вздохнул Шурик. — О, конечно, никаких улик. Папа умер от несчастного случая. Дедушку хватил инфаркт — неудивительно в его возрасте. И чтобы как-то расплатиться с долгами, нам пришлось продать трехкомнатную квартиру деда на Красной Пресне и перебраться на самую окраину… Меня дядя Сэм не тронул лишь потому, что я тогда даже под стол пешком не ходил.
— Он не знал кое-чего, что мы знали уже тогда, — сдержанно улыбнулся Гималайский. — И лишь по его недосмотру ты до сих пор жив.
— Спасибо, ты меня очень утешил, — вздохнул Шурик.
— Я не то имел в виду, — снова улыбнулся Гималайский. — Я хотел сказать, что дядя Сэм допустил ошибку. И эта ошибка будет стоить ему жизни. Как другая ошибка стоила жизни твоим отцу и деду. Все маги рано или поздно ошибаются. И сейчас настала очередь дяди Сэма платить по счетам. Думаю, в его уничтожении сейчас заинтересованы очень многие — он сильно наследил за последние двадцать лет. И Сеня стареет. Его теснят молодые маги. Он уже не может всем управлять. Вот на этом-то мы и сыграем!
— Их было семь, — на лице Шурика промелькнула глубокая грусть. — Семь магов бросили вызов дяде Сэму. Не прошло и года, как все они погибли при странных обстоятельствах.
— Что ж, не забывай, что твой папаша продержался дольше всех, — сказал Гималайский. — И помни, что потенциально ты в десять раз сильнее.
Шурик хотел что-то сказать, но тут вошла Гюльчатай со стаканом в руке.
— Замечательно, — сказал Гималайский и накапал в стакан немного зеленой жидкости из пузырька, найденного в шкафчике. — Вот, Шурик, выпей. Через пятнадцать минут уснешь, как Хамэрхэд.
— Спасибо, — улыбнулся Шурик. — Надеюсь, у этой штуки не очень противный вкус?
— Н-ну… — протянул Гималайский.
Шурик, не дожидаясь ответа, проглотил весь стакан двумя глотками и поморщился.
— Ну, как? — спросил Гималайский.
— Конечно, лучше, чем травяные чаи леди Сайрэн, — вздохнул Шурик. — Спасибо, Свами. Полагаю, я сейчас отрублюсь, и надолго.
— Угу, — кивнул Гималайский. — Ну, не будем тебе мешать. Запри дверь изнутри.
— Конечно, — кивнул Шурик. — Но… можно последний вопрос?
— Спрашивай, — Гималайский пожал плечами.
— У деда действительно получилось создать машину времени? — спросил Шурик. — Вы видели ее в действии?
Свами Гималайский в очередной раз улыбнулся. Даже не просто улыбнулся, а можно сказать, просиял — видимо, вспомнил что-то очень приятное.
— Да, это так, — кивнул он. — У твоего дедушки, действительно, была машина времени. Правда, я не знаю главного секрета — не знаю, за счет чего работала машина. Но мне известно, что в домашней лаборатории твоего деда есть все необходимое для того, чтобы ее запустить. Ты ведь унаследовал его инструменты?
— Да, вся лаборатория сейчас у меня на кухне, — сказал Шурик. — В разобранном виде.
— Значит, на твоей кухне лежит машина времени, — рассмеялся Гималайский. — Просто мы пока не знаем, как ей пользоваться. Но я уверен, что дед оставил тебе намек. Ну, хоть какой-нибудь. Если он понял, как сделать машину времени, значит, кто-нибудь сможет понять и то, как ее воссоздать. И, по идее, именно тебе легче всего понять его замысел. Попробуй исследовать свою генетическую память или, на худой конец, вызвать дух дедушки на спиритическом сеансе… Ну, ладно. Об этом позже, а сейчас — отдыхай.
Return to Innocence
Вокруг были горы, горы, горы… Ничего, кроме гор. Зеленые луга, виноградники, пастбища, где мирно жевали траву белые барашки. Шурик шел по горной тропе, вверх-вниз, вверх-вниз… «Вверх-вниз по Беверли-Хиллз»…
Он шел, и за каждым поворотом видел величественные пейзажи. Куда ни глянь, везде были горы — синие, желтые, зеленые. Забравшись на самую вершину, Шурик окинул взглядом горизонт. Горы и ничего, кроме гор. Какая красота! Как ему хотелось навсегда остаться здесь и больше никогда не видеть убогих березок, вкривь и вкось торчащих по болотам отвратительной средней полосы…
Горы и небо… СВОБОДА!!! Это сладкое слово Шурик хотел прокричать как можно громче, чтобы услышала вся Вселенная. Мир был огромен, и это было видно с вершины горы! Но это чувство совершенно забывалось, если долгое время, изо дня в день, смотреть на мир из грязного окна с видом на помойку.
Мир — это то, что помещается в пространстве нашего взгляда. Глаза — это телескоп, но смотреть в него можно с обеих сторон, и если этот телескоп перевернуть, он может превратиться в микроскоп. И если смотреть в микроскоп и вдобавок поместить перед микроскопом маленькую помойку, весь мир превратится в эту помойку. Но если перевернуть эту подзорную трубу и посмотреть на звездное небо, то мир станет огромным и непостижимым.
Шурик, осознав это, впал в эйфорию.
И к тому же, если на линзу попадет маленькое пятнышко черной краски… При взгляде через микроскоп на помойку это пятнышко будет незаметным — всего лишь черное пятно среди серого и дерьмового мира. Если подумать, оно даже внесет в мир какое-то разнообразие. Но если через линзу с таким же маленьким пятнышком поглядеть на звездное небо… Тогда маленькое пятно на линзе может покрыть чернотой половину Вселенной. Это к вопросу о том, что такое мировое зло.
Эйфория Шурика усилилась. Он только что понял, что все мировое зло, все эти темные силы, падшие ангелы, рост налогов и экономические реформы — всего лишь пятнышко на линзе телескопа. Или микроскопа.
«Господи! — подумал Шурик. — Как все просто!»
«Если бы все было так просто, — вздохнул внутренний голос Шурика. — Вот ты только что все понял. И что дальше? Ведь снова перевернешь телескоп в микроскоп и будешь продолжать разглядывать свою помойку!»
— А есть способ не переворачивать? — спросил Шурик. — Есть такой способ, чтобы смотреть только в телескоп?
— Два способа, — вздохнул внутренний голос. — Первым пользуется вся советская интеллигенция. Они живут на нищенскую зарплату на своих микроскопических помойках и разглядывают в телескоп звездное небо, тщательно делая вид, что помойки не существует.
— А второй способ? — спросил Шурик.
— Второй? — усмехнулся внутренний голос. — Дорогой мой, «я — это ты, а ты — это я, и никого не надо нам», — внутренний голос рассмеялся после того, как пропел эти строчки из старой песни Насырова. — Поэтому теоретически мы с тобой знаем, что есть второй способ, им пользуются просветленные мастера Дзен. Но в чем он заключается, нам с тобой сейчас понять не дано.
— Можно уйти от социума и жить в горах, — вздохнул Шурик. — Каждый день ходить по горным тропинкам, ощущать свое единство со Вселенной. И рано или поздно мы с тобой поймем, что же это за второй способ.
— Идея просто замечательная, — усмехнулся внутренний голос. — Но мы с тобой оба знаем, что ты никогда этого не сделаешь.
— Иногда хочется все бросить, — вздохнул Шурик. — Свалить куда-нибудь в Геленджик или в Сочи, или в Анапу. Или в любую черноморскую деревню. И торговать мороженым на набережной в сезон наплыва туристов. Или не мороженым, а чем… пирожками… сигаретами… газировкой… Да какая разница! Лишь бы оказаться подальше от всего этого дерьма!
— Возможно, однажды у тебя хватит силы духа, чтобы так сделать, — вздохнул внутренний голос. — Но… Тебя неизбежно потянет назад. Как Дэна Миллмэна.
— Причем тут Миллмэн? — удивился Шурик.
— Честно — ни при чем, — расхохотался внутренний голос.
И тут их диалог прервался, потому что Шурик услышал, как кто-то кричит ему:
— Сандро, чего замечтался? Гони баранов в деревню!
И Сандро, он же Шурик, погнал стадо назад под звуки «Return to Innocence»[4]. По горным тропам, где никогда не «ступали» колеса автомобилей… Впереди показалась деревня на склоне горы — Сандро видел множество маленьких домиков, в их окнах зажигались огоньки, будто бы на склоне горы притаилась огненная саламандра.
И Сандро понял, что там его дом. Там его настоящий дом, любимый дом. Тот дом, куда он всегда стремился. Было так прекрасно осознавать — «Я иду домой. Я иду домой. Я иду домой и непременно дойду. Уже сейчас… уже почти». Это было замечательное чувство, Сандро никогда раньше его не испытывал. И он даже не знал, что вид горной деревни может привести его в такую эйфорию…
Пробуждение
Что-то было не так. Это что-то упрямо лезло в сознание, несмотря на то, что сознание отчаянно сопротивлялось, цепляясь за тот мир, где была горная деревня, эйфория, бараны и «Энигма». Но «что-то» все же проломило сопротивление сознания и вытеснило весь эйфорический мир неведомо куда. Этим «что-то» оказалась подушка.
Шурик со стоном перевернулся на другой бок, поняв, что полностью отлежал левое ухо и левую руку, лежавшую под подушкой.
— Надо же, — пробормотал он. — Как меня торкнуло… правильно Гималайский сказал, что этот эликсир посильнее всех моих химикатов вместе взятых. Так хреново от того, что я проснулся.
Откинувшись на подушку, Шурик попытался как-нибудь вернуть этот сон, но… способность возвращать старые сны и просматривать их вновь и вновь начисто исчезла после того, как кончилось «золотое» детство.
Делать было нечего — надо было вставать, идти к Гималайскому… Вспомнив про дядю Сэма, Шурик поморщился, как от сильной зубной боли. Ибо одно лишь воспоминание о факте его существования могло испортить настроение на неделю вперед. На этом нехитром приеме, в основном, и строилась вся магия Семена Герасимова.
Спустившись вниз на второй этаж, Шурик встретил вновь прибывших — троих обкуренных веб-мастеров, своих постоянных клиентов.
— Шурик, здравствуй! — поприветствовал его один из них. — Ты тоже здесь? А мы и не знали!
— И я рад вас видеть, — улыбнулся Шурик. — Значит, просветляетесь у Гималайского? Понятно. Кстати, если нужна будет трава или таблеточки — вы звоните, у меня всегда полный ассортимент.
— Спасибо, — улыбнулся веб-мастер. — Через неделю зарплату получу — и сразу к тебе. А сейчас жена насела, деньги кончились.
— М-да, настоящий мужчина не позволяет жене отбирать у него зарплату, настоящий мужчина отдает ей зарплату сам, — усмехнулся Шурик.
Все трое расхохотались, а тот, что ожидал зарплаты, закивал:
— Это точно про нас.
Шурик спустился на первый этаж. По гостиной нервно расхаживал взад-вперед мужчина средних лет. Это был известный в Москве музыкальный продюсер, чье имя мы здесь называть не будем.
— Ну, нет! Ну, я не могу так работать! — возмущался продюсер. — Это невыносимо! Вообще, хоть кто-нибудь может мне помочь в этом мире?
— Свами Гималайский обязательно вам поможет, — улыбнулся Шурик, входя в гостиную.
— Ну, и где носит этого Гималайского, когда он мне нужен? — возмущался продюсер. — Я жду его уже пять минут!
— Я уверен, что Свами скоро придет, — снова улыбнулся Шурик. — А пока… вот вам моя визитка. И вот, возьмите образец товара. Чувствуется, это как раз то, что вам нужно.
— Правда? — спросил продюсер, принимая косяк. — А зажигалка у вас есть?
Когда Шурик вышел во двор, он увидел, как Гималайский и Смерть показывают магические пассы какому-то продвинутому рэперу в прикиде «а-ля Тимати».
— Свами, а я и не знал, что вы стали хореографом рэперовской подтанцовки, — усмехнулся Шурик.
— А ты представь, дорогой мой Шурик, что будет, если элементы магических пассов станут одной из составляющих рэп-культуры, — рассмеялся Гималайский.
Шурик оценил идею:
— Да, это будет хороший пиар в молодежной среде. И крышу у них у всех снесет конкретно. Ну что, Свами, я так понял, что мы сейчас поедем в Москву?
— Верно, — вздохнул Гималайский. — Однако, у меня в гостиной посетитель. Выслушаю его — и поедем.
— Не волнуйтесь, дал я ему образец моего товара и визитку, — сказал Шурик. — Думаю, здесь ваши ученики справятся.
— Точно! — просиял Гималайский. — Ты всё правильно сделал, ему необходимо расслабиться. Спасибо, Шурик, ты мне очень помог. Поручим это кому-нибудь… эй, Шаман Черная Дыра, ты мне нужен!..
Something about Mandalay
«Шевроле-Нива» ехал по Ленинградке обратно в Москву. Утренние пробки уже развеялись, так что можно сказать, что ехали наши герои довольно быстро. За рулем сидел Мордред — он был одним из немногих учеников Свами Гималайского, имеющих водительские права. Сам Гималайский тоже умел водить, но в данный момент это не соответствовало его сану. В том смысле, что ему после просветления полагался личный водитель. Ну, а Шурик и Смерть расположились на заднем сиденье. И все они слушали радио.
По радио «ЁПРСТ» играла песня Робби Вильямса «Road to Mandalay». Свами Гималайский прищелкивал пальцами под нехитрый ритм.
— Свами, я и не думал, что вам нравится такая музыка, — усмехнулся Шурик.
— Это как посмотреть, — сказал Гималайский. — В ней тоже что-то есть… Иногда ж нужно отдыхать от музыки сфер. Когда мои уши устают от прекрасного, я слушаю попсу. Он, правда, поет про Мандалай или мне показалось?
Шурик не успел ничего сказать — ответ пришел опять же из радио. Голос ди-джея протараторил:
— Это был Робби Вильямс с песней «Road to Mandalay» на радио «ЁПРСТ». Эта песня стала символом нового поколения, поколения «ЁПРСТ», ибо главный мессач[5] современной молодежи звучит так: «Мандалай Робби Вильямса — наше все!» А теперь мы с вами будем слушать новую песню Тимати «Я — клубный бог» по заявке Зиты и Гиты из Теплого Стана.