- Так что там происходит между тобой и моей внучкой? – учинила допрос Морелли Бабуля. – Судя по тому, что ты здесь с нами ужинаешь, все очень серьезно.
- И становится серьезнее с каждой минутой, - подтвердил Морелли.
- У нас с Морелли деловые отношения, - пояснила я Бабуле. – Ничего больше.
Морелли откинулся назад.
– Не надо врать своей бабушке. Ты же знаешь, что сходишь по мне с ума.
- Ну, вы только послушайте, - воскликнула явно очарованная Бабуля. – Разве он не нечто?
Морелли наклонился ко мне и понизил голос.
– Кстати о работе, у меня есть кое-что, что мне хотелось бы обсудить с тобой наедине. Думаю, мы могли бы вместе проехаться после того, как очистится стол.
- Конечно, - согласилась я. А возможно, я выколю себе глаз иголкой.
Я собрала тарелки и понесла на кухню. Матушка и бабуля Мазур последовали за мной с мисками.
- Иди обратно и разрежь торт, - предложила я матушке. – Я пойду, приготовлю кофе.
Я выждала момент, когда останусь одна в кухне, потом тихонько вышла через черный ход. У меня не было намерения ввязываться в поездку, которая увенчается обыском в полостях тела. Не то, чтобы рысканье в полостях тела было бы неким новым опытом. Морелли уже эту процедуру выполнял на мне в различных стадиях моего возраста с различной степенью успеха. Новым поворотом на этот раз было бы, что, обыск, скорей всего, произведет тюремная матрона - а это куда менее привлекательно, чем сделаться жертвой Морелли.
На мне были надеты джинсы, ботинки, фланелевая рубашка поверх футболки, так что к тому времени, когда я пересекла родительский дворик и пробежала два квартала до дома Мери Лу, мои зубы выстукивали чечетку. Сколько я себя помню, Мери Лу была моей лучшей подругой. Последние шесть лет она пребывала в счастливом замужестве за Леонардом Станковичем из «Станкович и сыновья, Водопровод и Теплоснабжение». У нее двое детишек, закладная на дом. И неполный рабочий день в качестве бухгалтера в местном представительстве фирмы «Олдсмобиль» (Отделение корпорации "Дженерал моторс". В 2001 принято решение о закрытии подразделения к концу 2004. – Прим.пер.)
Меня не заботили такие формальности, как постучать к ней дверь. Вместо этого я просто ворвалась в гостиную, притоптывая ногами, размахивая руками, и воскликнула:
- П-п-проклятье, к-к-ак х-х-холодно!
Мери Лу ползала на карачках и подбирала маленькие пластиковые машинки и человечков, которые выглядели как пожарные краны.
– Может, тебе стало бы легче, попытайся ты надеть пальто.
- Я была у родителей, а тут нарисовался Морелли, и мне пришлось смываться через заднюю дверь.
- На это я не куплюсь, - заявила Мэри Лу. – Если бы ты только что была с Морелли, на тебе отсутствовало бы не только пальто.
- Я же серьезно. Боюсь, он мог бы пожелать меня арестовать.
Двухлетка Мери Лу, Майки, проковылял из кухни и вцепился в ногу Мери Лу бульдожьей хваткой.
На расстоянии дети вполне ничего, но я совсем не в восторге от их запашка, когда они подбираются близко. Полагаю, что когда они принадлежат тебе, тогда все воспринимается по-другому.
- Тебе, наверно, стоит перестать отстреливать парней, - посоветовала Мери Лу. – Ты настреляла уже кучу парней, и, в конце концов, копы из-за этого разозлились.
- Именно этого типа я не застрелила. Так или иначе, мне пришлось улизнуть из дома, оставив пальто и все остальное.
Ленни с их четырехлеткой сидели перед телевизором и смотрели повтор «Мунстеров» (сериал, о котором уже упоминалось в предыдущей книге. – Прим.пер.). Ленни – он ничего, но в некоторой степени болван. Мэри Лу всегда западала на таких типов, предпочитая мускулы в ущерб мозгам. Не то чтобы Ленни был полным тупицей. Просто никогда не стоит его смущать компанией Лайнуса Полинга (известный химик и борец за мир, дважды Нобелевский лауреат – Прим. пер.)
Мери Лу свалила кранообразных человечков в пластиковую корзину для белья, которая была полна игрушек, и двухлетка издал вой. Он плакал навзрыд, ручонки его сжимались и разжимались, протягивались неизвестно к кому. К Мери Лу, полагаю. Или, может, к игрушкам, которые убирали на ночь. Он ревел, широко раскрыв рот, глаза превратились в щелочки, а между всхлипами он пронзительно визжал:
- Нет, нет, нет!
Мери Лу достала крекер из кармана и дала его Майки.
Майки запихал крекер в рот и продолжил выть, одновременно жуя и потирая глаза пухлыми кулачками. Размокший крекер смешивался со слезами и соплями малыша, прокладывая путь к его волосам и размазываясь по лицу. Коричневая слюна ползла по щекам и пачкала рубашку.
Мери Лу одарила Майки взглядом типа «иди сюда, посмотри-ка на что ты похож».
– Майки устал, - пояснила она.
Как я уже говорила, детишки издали хороши, но не думаю, что они когда-нибудь заменят хомяков.
- Мне нужен твой телефон, чтобы позвонить домой, - предупредила я Мери Лу.
Она вытирала кашицу подолом рубашки.
– Сама возьми.
Я набрала номер с телефона на кухне, пытаясь слушать сквозь шумиху из гостиной Мери Лу.
- Морелли еще там? – спросила я матушку.
- Он только что ушел.
- Ты уверена? Он нигде там на улице не болтается?
- Я слышала, как отъехала его машина.
Я позаимствовала у Мери Лу свитер и припустила в дом родителей. Срезала через двор и медленно прошлась по подъездной дороге, чтобы проверить улицу. Улица выглядела чистой. Морелли не было. Я проследовала обратно до кухонной двери и соизволила войти.
- Ну, - встретила меня матушка, - что случилось?
- Меня-то никто не застанет улепетывающей от такого красавчика, как Джо Морелли, - заявила Бабуля. – Думаю, я знаю, что делать с таким мужчиной.
Думаю, я тоже знаю, что с ним делать, но, наверно, кастрировать копа будет противозаконным.
- Ты ведь не дала ему с собой кусок торта, верно? – спросила я матушку.
Матушка выставила подбородок на долю дюйма вперед. – Я отдала ему весь торт. Это было меньшее, что я могла сделать, после того как ты бросила его здесь на произвол судьбы.
- Весь торт! – завопила я. – Как ты только могла? Мне ни кусочка не досталось!
- Вот что случается, когда ты сбегаешь. И как мне было узнать, где ты? Может, тебя похитили. Может, с тобой случился психический припадок, и ты бродишь, потеряв память. Откуда мне знать, что ты вернешься и захочешь торт со специями?
- У меня были причины сбежать, - причитала я. – Совершенно оправданные причины.
- Какие такие причины?
- Морелли собирался меня арестовать… возможно.
Матушка глубоко вздохнула.
– Арестовать тебя?
- Есть небольшая вероятность, что меня могут подозревать в убийстве.
Матушка перекрестилась.
Бабуля и близко не выглядела столь же расстроенной.
– На днях по телевизору показывали женщину. В одном из этих ток-шоу. Она говорила, что ее арестовали за травку. Она рассказывала, что когда тебя арестовывают, то копы запирают тебя в маленькой камере, а потом сидят и наблюдают за тобой по скрытой камере, ожидая, когда же ты пойдешь в ванную. Она еще говорила, что там металлический стульчак без единого пятнышка в одном углу, и на нем нет сиденья для унитаза или ничего такого, и это туда ты должна ходить. А еще стульчак стоит лицом к камерам наблюдения, так что у них всех очень хороший обзор на все, что ты делаешь.
Желудок у меня провалился, и перед глазами замелькали маленькие черные точки. Я уже прикидывала, сколько у меня деньжат на счету в банке, и хватит ли их на билет в Бразилию.
Бабулино выражение лица отдавало коварством.
– Женщина в телевизоре сказала, что перед тем, как тебя арестуют, нужно выпить кучу «Каопектейта» ( средство от расстройства желудка – Прим. пер.). Тогда с тобой все будет в порядке, и тебя закупорит так, что ты сможешь подождать, пока тебя выпустят под залог.
Я опустилась на стул и сунула голову между колен.
- Вот что случается, когда работаешь на родственничка твоего отца, - подвела итог матушка. – Ты ведь умная девочка. И тебе нужна приличная работа. Тебе стоило бы стать школьной учительницей.
Тут я вспомнила о малыше Мери Лу с крекером, застрявшим в волосах, и почувствовала себя гораздо лучше в роли охотницы за головами. Посмотри, ведь могло быть и хуже, подумала я. Я могла бы работать школьной учительницей.
- Мне нужно домой, - сказала я, извлекая свое пальто из шкафа в прихожей. – Завтра у меня много работы. Хотелось бы пораньше лечь спать.
- Вот, - произнесла матушка, вручая мне сумку с продуктами. – Немного мясного хлеба. Хватит, чтобы сделать сэндвичи.
Я заглянула в сумку. И вправду мясной хлеб. И никакого торта.
- Спасибо, - поблагодарила я матушку. – Ты уверена, что не осталось ни одного кусочка торта?
- Подозреваемая в убийстве, - произнесла матушка. – Как такое могло случиться?
Я не знала. И тоже этому удивлялась. Фактически, всю дорогу домой размышляла об этом. Не такой уж я плохой человек. Ну, только жульничаю чуть-чуть с налогами, заполняя декларацию о доходах, а так в большинстве своем оплачиваю счета. Не ругаюсь на стариков (по крайней мере, не в глаза). Не принимаю наркотики. Так почему мне так омерзительно не везет? Ладно, ну не хожу я в церковь так часто, как следует, зато моя матушка ходит туда регулярно. Полагаю, это как-то должно засчитаться.
Я въехала на Большом Голубом на стоянку. Все хорошие места, разумеется, были разобраны, поэтому я снова вернулась к мусорному баку. Вот такие дела. По крайней мере, он даст мне прикрытие на случай стрельбы из проезжающего автомобиля. Может, стоит парковаться здесь всегда?
Я взглянула на свою квартиру, и до меня дошло, что в ней горит свет. Это было странное явление, поскольку я почти точно вырубила все лампы, когда покидала днем квартиру. Я вышла из машины и прошла на середину стоянки. И снова посмотрела вверх на окна. Свет все еще горел. Что бы это значило? Это могло значить, что я оставила свет, когда уезжала, или я страдаю начальной стадией слабоумия. Наверно, можно еще добавить к слабоумию легкий приступ паранойи.
На короткое время напротив дальней стены гостиной возник смутный силуэт, и сердечко мое пропустило удар. В квартире кто-то был. Во всяком случае, я с облегчением исключила у себя склонность к слабоумию, но проблема у меня все еще оставалась. Мне на самом деле не хотелось предпринимать собственное расследование и попасть сегодня под обстрел в третий раз. К несчастью, альтернативой значилось обращение в полицию. Поскольку я еще не обеспечила свой организм "Каопектейтом", не думаю, что звонок в полицию был таким уж хорошим выходом.
Снова показался силуэт. И мне хватило времени определить, что это мужчина. Он подошел к окну поближе, и я смогла разглядеть лицо.
Эта физиономия принадлежала Морелли.
Ну и наглец! Морелли вломился в мою квартиру. И это еще не самое худшее. Он что-то лопал. И я подозревала, что это был кусок торта.
- АХ ТЫ, СВИНЬЯ! – завопила я. – Ничтожество!
Кажется, он не услышал. Наверно, включил телевизор.
Я пробежалась по стоянке и обнаружила его черную полноприводную «тойоту». Попинала ее бампер, и включилась сигнализация.
Пока заливалась сирена, в окнах надо мной начали появляться лица.
На втором этаже миссис Карватт открыла окно и высунулась узнать, в чем дело.
– Что там происходит?
Из окна квартиры мистера Вайнштейна показался оружейный ствол.
– Это чья сигнализация? Не мой ли «кадиллак»?
Мое окно было единственным, из которого не торчала ничья физиономия. Я вычислила, что это, наверно, потому что Морелли с грохотом мчится вниз по лестнице.
Я побежала к своей машине с ключами в руках.
- Держись подальше от автомобиля, или я тебя застрелю, - крикнул мистер Вайнштейн.
- Это мой автомобиль, - проорала я в ответ.
- Как бы не так, - заявил мистер Вайнштейн, в подозрением вглядываясь в меня через свои трифокальные линзы толщиной в дюйм. БУМ! Мистер Вайнштейн открыл огонь и вышиб ветровое стекло у стоящей рядом со мной машины.
Я стрелой пронеслась через газон на середину улицы и помчалась за дома на другой стороне. Потом остановилась и обернулась назад. Морелли расхаживал под козырьком над задней дверью и орал на мистера Вайнштейна, явно не рискуя выйти оттуда из-за опасения схлопотать пулю.
Я скользнула в тень между двумя домами, перепрыгнула через забор и вышла на улицу Вязов. Потом пересекла улицу и повторила маневр, оказавшись на Хартлэнд. Прошла квартал вверх по Хартлэнд, пересекла Гамильтон и прислонилась к кирпичной стене круглосуточного магазина.
Прежним владельцем магазинчика был Джо Эко. В ноябре он продал магазин, и новый владелец азиат Сэм Пей поменял название на «Американскую лавку». Я думаю, название подходящее. В «Американской лавке» было все, что могло бы пригодиться американцу по четырехкратной цене. Коробка «Фиг ньютонс» за $7.50. И неважно, что в коробке только двадцать штук. Полагаю, когда вам нужны «Фиг ньютонс» в середине ночи, вас, черт возьми, не заботит, сколько они стоят.
Я достала из кармана вязаную шапочку и натянула ее на уши. В сотовом села батарейка, поэтому, поискав в сумке четвертак, я обнаружила один, опустила в телефон-автомат и набрала свой номер.
Морелли ответил после четвертого гудка.
Я разжала зубы, чтобы выдавить несколько слов.
– Что, черт тебя подери, ты делаешь в моей квартире?
- Жду тебя, - ответил Морелли.
- Что ты только что ел?
- Торт со специями. Тут еще кое-что осталось, но тебе лучше поторопиться.
Я аккуратно повесила трубку.
– Тьфу!
Я купила «Сникерс» у мистера Пея и съела его, пока прогуливалась. Настало время стать реалисткой. В «полицейских-и-воров» Морелли играл куда лучше меня. Мне казалось, что, если бы он захотел меня арестовать, то к сему моменту это уже сделал. Коли на то пошло, если бы он серьезно был настроен притащить меня для дальнейшего допроса, то уже сделал бы это. Наверно, не было насущной необходимости в "Каопектейте".
Так почему Морелли мне надоедает? Потому что он что-то хочет. А что он хочет? Информацию, которую я, возможно, придержала? Может, он думал, что выведает какие-то пропущенные подробности из меня лучше в более неформальной обстановке. Или желал попугать меня без свидетелей. Или, возможно, хотел назначить мне свидание.
Я свернула за угол на Хартлэнд и решила, что стоит побеседовать с Морелли. Это уже больше не простой возврат. Мо все еще пропадал. Какого-то человека убили. Меня запугивали. И были кое-какие подробности, которые я опустила в разговоре с Морелли, когда меня допрашивали в участке. Не говоря уже о торте со специями.
Все выглядело по-прежнему, когда я добралась до парковки. В моей квартире горел свет. Машина Морелли стояла на прежнем месте. Небольшое сборище людей скопилось вокруг «крайслера», на котором мистер Ванштейн отрабатывал учебную стрельбу. Мистер Вайнштейн присутствовал там же с огромным пластиковым пакетом и рулоном клейкой ленты в руках.
- Еще минута и он бы удрал на этой машине, говорю вам, - вещал мистер Вайнштейн. – Уж лучше разбитое стекло, чем украденная машина.
- Воистину так, – добавил Арти Бойт. – Здорово, что у вас под рукой оказалось ружье.
Все тут же закивали. Здорово, подтвердили все.
Я проскользнула в здание и подошла к телефону-автомату на передней стене маленького вестибюля. Опустила четвертак и позвонила наверх.
- Это снова я, - сказала я, когда ответил Морелли.
- Где ты?
- Далеко.
- Врушка.
Я смогла расслышать смешливые нотки в его голосе.
- Я видел, как ты пересекала стоянку.
- Почему ты меня преследуешь?
- Копы не преследуют. Копы следят.
- Ладно. Почему ты следишь за мной?
- Нам нужно поговорить, - признался Морелли.
- Точно? Только поговорить?
- У тебя еще что-нибудь на уме?
- Нет.
Мы помолчали, прикидывая это «еще что-нибудь».
- Ладно, - начала я, - о чем ты собирался поговорить?
- Хочу поговорить о Мо, и не хочу делать это по телефону.
- Слышала, кое-какие люди хотели бы меня арестовать.
- Верно, - подтвердил Морелли. – Но я не из их числа.
- Даешь слово?
- Сегодня вечером я тебя не арестую, но за вечность ручаться не могу.
Когда я вышла из лифта, он поджидал с открытой дверью.
- Похоже, ты замерзла и устала, - заключил он.
- Увертываться от пуль – утомительное занятие. Не понимаю, как копы проделывают это изо дня в день.
- Я предполагаю, что речь о мистере Вайнштейне.
Я повесила куртку и сумку на крючок.
- Я говорю обо всех. Люди то и дело стреляют в меня.
Я отрезала себе большой кусок торта и поведала Морелли о Змееныше.
- Так что ты думаешь? – спросила я.
- Думаю, что охотников за головами следует тестировать и требовать у них лицензию. И полагаю, что ты бы провалила тест.
- Я только учусь.
- Угу, - согласился Морелли. – Давай только надеяться, что тебя не прикончат по ходу учебы.
Обычно подобные реплики я воспринимаю, как оскорбление, но на этот раз я сама мыслила в том же направлении.
– Что за дела с дядюшкой Мо?
- Я не знаю, - сказал Морелли. – В первую очередь меня беспокоит, жив ли он. Сейчас я не знаю, что и думать.
- Какие отпечатки вы нашли в его магазине?
- Твои, Мо и Эндерса на ручке задней двери. Остальные публичные места мы даже не стали проверять. Там обнаружились бы две трети Бурга.
- Соседи что-нибудь видели?
- Только леди через улицу, которая доложила о фонарике. - Морелли облокотился на кухонную стойку, скрестив на груди руки. – Еще вопросы будут?
- Ты знаешь, кто убил Эндерса?