Полчаса спустя мы припарковали «бронко» перед «Местечком Эда». «Местечко Эда» было стандартной забегаловкой для Старк Стрит. Одно помещение с обшарпанными пластиковыми столами на переднем плане и баром в глубине. Прокуренный и спертый воздух, воняющий пивом, грязными волосами и холодной картошкой фри. Столы пустовали. Кучка мужчин стояла у бара, игнорируя три стула у стойки. Глаза наши обшарили темное помещение, когда мы с Рейнжером вошли в дверь.
Бармен чуть заметно кивнул. Его взгляд сверлил углубление в другом конце бара. Помятая металлическая табличка над нишей гласила «Мужская уборная».
Рейнжер прошептал мне в ухо.
– Стой здесь и прикрывай дверь.
Прикрывай дверь? Это он мне? Он что, издевается? Я помахала пальцем мужчинам в баре. Никто не ответил. Я прилюдно вытащила тридцать восьмой пятизарядник из сумки и засунула спереди в «левайзы». Но это тоже не вызвало никакого отклика.
Рейнжер исчез в нише. Я услышала его стук в дверь. Он снова постучал… громче. Затем звук поворачиваемой ручки, еще стук, а потом безошибочный звук выбивания ногой двери.
Рейнжер вылетел из коридора.
– Ушел через окно в переулок.
Я последовала за Рейнжером на улицу. На долю секунды мы замерли, вслушиваясь в шаги, и Рейнжер снова сорвался с места и помчался в переулок позади бара. Я оскальзывалась на льду, вляпывалась в кухонные отбросы и тяжело дышала. Потом зацепила носком ноги кусок деревяшки и упала на одно колено. Вскочила на ноги и стала ругаться, проскакав несколько шагов и ожидая, когда утихнет боль.
Мы с Рейнжером выскочили из переулка и попали на перекресток. Темная фигура бежала к передней двери дома с террасой за полквартала от нас, и мы припустили за ней. Рейнжер нацелился на переднюю дверь, а я взяла на себя переулок, который вел к заднему выходу. Когда я добежала до задней двери, то задыхалась и судорожно нащупывала перцовый баллончик. Только я сунула руку в сумку, как дверь открылась, и в меня врезался Мелвин Морли III.
Морли был огромен, как гризли. Его обвиняли в вооруженном ограблении и нападении с оружием. Он был пьян как скунс и вонял не лучше.
Мы с грохотом рухнули на землю. Он внизу. Я сверху. Мои пальцы рефлексивно схватили его за куртку.
- Привет, «большой мальчик», - произнесла я. Может, смогу сразить его своим женским шармом.
Он что-то хрюкнул и отбросил меня как пушинку. Я откатилась назад и вцепилась в его ногу.
- На помощь! – завопила я. – НА ПО-О-ОМОЩЬ!
Морли схватил меня за подмышки, поднял и держал на уровне глаз, ноги мои болтались по меньшей мере в девяти дюймах от земли.
- Тупая белая сука, - прорычал он, пару раз со злостью встряхнув меня так, что голова откинулась назад.
- А-а-а гент по задержанию сбежавших, - выдавила я из себя. – В-в-вы арестованы.
- Никто не арестует Морли, - взревел он. – Убью всякого, кто посмеет.
Руки и ноги мои болтались во все стороны, как у марионетки, и каким-то мистическим и непостижимым образом носок моей ноги задел колено Морли.
- Ай, - завопил Морли.
Его огромные как окорока руки отпустили меня, и он согнулся. Я, пошатнувшись, отлетела назад на пару шагов, сильно ударившись о землю и врезавшись в Ренйжера.
- Привет, «большой мальчик»? – произнес Рейнжер.
- Думала, это могло сразить его.
Морли свернулся в позе зародыша, часто и прерывисто дыша, держась за колено.
- Она разбила мне колено, - задыхаясь, выдавил он. – Она разбила мне чертово колено.
- Думаю, это твой ботинок сразил его, - высказал догадку Рейнжер.
Счастливый несчастный случай.
- Так если ты все время стоял тут, то почему мне не помог?
- Не похоже было, что тебе нужна помощь, милашка. Почему бы тебе не прошвырнуться и не пригнать машину, пока я понянчусь с мистером Морли. Похоже, ножки ему отказали.
* * * *
Было почти десять, когда Рейнжер привез меня обратно к дому родителей на Хай Стрит. Пучи, двухсотлетний карликовый пудель миссис Крэндл, сидел на крыльце через улицу, проделав свои последние «звоночки» (игра слов, звоночек и мочеиспускание (разг.) обозначается одним словом – Прим.пер.) , прежде чем решил, что на сегодняшнюю ночь хватит. У миссис Кьяк, нашей соседки, лампы уже не горели. Раньше ляжешь, раньше встанешь – мудро рассудила миссис Кьяк. Не чувствовалось, что матушка с Бабулей испытывают крайнюю нужду по части смыкания глаз, поскольку они-то торчали, прилепив носы к стеклу в двери, украдкой подсматривая за мной в темноте.
- Наверно, стоят здесь с тех пор, как ты уехала, - заметил Рейнжер.
- Моя сестра нормальная, - поделилась я. – И всегда была такой.
Рейнжер понимающе кивнул.
– На фоне этого ты выглядишь еще большим хаосом.
Я помахала Рейнжеру на прощанье и направилась к крыльцу.
- Там еще остался пудинг, - сообщила матушка, когда я открыла дверь.
- Ты кого-нибудь застрелила? – поинтересовалась Бабуля. – Была ли там большая заварушка?
- Там была маленькая заварушка, - сказала я ей. – И мы никого не застрелили. Мы почти никогда не стреляем в людей.
Папаша высунулся из кресла в гостиной.
– Что это там насчет стрельбы?
- Стефани никого сегодня не застрелила, - пояснила матушка.
Папаша какое-то мгновение таращился на нас, похоже было, что он мог бы обдумывать преимущество шестимесячного тура на авианосце, а потом снова переключил свое внимание на телевизор.
- Я не могу остаться, - обратилась я к матушке. – Только заскочила, чтобы ты убедилась, что со мной все в порядке.
- В порядке? – возопила матушка. – Ты выскакиваешь посреди ночи, устраиваешь погоню за преступниками! Как может это даже навскидку быть в порядке? А посмотри на себя! Что случилось с твоими штанами? На твоих брюках огромная дыра!
- Я споткнулась.
Матушка поджала губы.
– Так ты хочешь пудинг или нет?
- Разумеется, я хочу пудинг.
* * * *
Я открыла глаза в совершенно темной комнате, почувствовав, как по мне ползут мурашки от ощущения, что я не одна. Из глубокого сна меня вытащила какая-то интуиция на глубинном уровне. Наверно, интуицию запустил шелест одежды или дуновение воздуха. Сердце билось о ребра, и я выждала момент и почуяла запах человеческого тела, который только подтвердил, что мои страхи не напрасны.
Я обвела взглядом комнату, но обнаружила только знакомые очертания. Радиочасы показывали пять тридцать. Глаза устремились в сторону комода при звуке открываемого ящика, и, наконец, я обнаружила пришельца.
По воздуху пролетели спортивные одежки и приземлились у меня на голове.
- Если мы собираемся вместе работать, ты должна держать себя в форме, - заявил незваный гость.
- Рейнжер?
- Я приготовил тебе чай. Он на ночном столике.
Я включила свет. Действительно, от чашки на ночном столике поднимался пар. Это уж слишком, хватит насмехаться над Стефани Плам, остроумной охотницей за головами.
- Я ненавижу чай, - заявила я, принюхиваясь к ядовитому вареву. Потом осторожно глотнула. – ФУ! Что это?
- Женьшень.
- Это нечто. Вкус омерзительный.
- Полезен для твоего кровообращения, - успокоил Рейнжер. – Помогает насытить кровь кислородом.
- Что ты делаешь в моей спальне?
Обычно мне любопытен способ проникновения. Но по отношению к Рейнжеру это бессмысленный вопрос. У Рейнжера свои пути.
- Я пытаюсь вытащить тебя из постели, - сообщил Рейнжер. – Уже опаздываем.
- Сейчас пять тридцать!
- Я буду в гостиной, разогреюсь.
Я смотрела, как его спина исчезает в дверях спальни. Он серьезно? Разогревается для чего? Я натянула трико и на цыпочках прокралась за ним. Он делал отжимания на одной руке.
- Мы начнем с пятидесяти отжиманий, - предупредил он.
Я опустилась на пол и сделала попытку отжаться. Через пять минут Рейнжер закончил, а я почти доделала одно отжимание.
- Ладно, - продолжил Рейнжер, совершая бег на месте. – Давай на улицу.
- Я хочу позавтракать.
- Мы сделаем быструю пятимильную пробежку, а потом вернемся и позавтракаем.
Пятимильную пробежку? Он что, чокнутый? Пять тридцать утра. Хоть глаз выколи. Холодно. Я выглянула в окно. Там шел долбанный снег!
- Великолепно, - сказала я. – То, что надо.
Я закуталась в лыжную куртку, набила карманы платочками и бальзамом для губ, закутала шею шарфом, натянула на руки толстые шерстяные варежки и последовала за Рейнжером по лестницам.
Рейнжер без усилий пробежал несколько кварталов. Его шаг был стабильным и размеренным. Внимание направлено внутрь. За ним с трудом плелась я… из носу текло, дышала с трудом, а внимание направлено на то, чтобы выжить в следующий момент.
Мы проскользнули в ворота на игровую площадку позади школы и свернули на дорожку. Я перешла на шаг и прошлась по губам бальзамом. Рейнжер обогнал меня, и я заработала тычок. Рейнжер еще несколько раз меня подталкивал, а затем вытолкал с дорожки обратно через ворота на улицу.
Солнце на горизонте еще не обозначилось, но небо под покровом облаков и снегопадом уже начало светлеть. Я могла видеть, как блестит лицо Рейнжера, как пот проступает сквозь его футболку. Лицо все еще хранило скучное сосредоточенное выражение. Дыхание его снова стало ровным, теперь, когда он замедлил шаг и приноровился ко мне.
Молча, мы вернулись ко мне домой, войдя в переднюю дверь и пробежав по вестибюлю. Он побежал по лестнице, а я побежала лифтом.
Когда двери лифта открылись, он уже ждал меня.
- Я думал, ты позади меня, - удивился Рейнжер.
- Я и была. Приотстала.
- Все дело в отношении, - заключил Рейнжер. – Хочешь быть сильной, должна вести здоровый образ жизни.
- Начнем с того, что я не хочу быть сильной. Я хочу быть… пригодной.
Рейнжер снял свою футболку.
– Пригодная – это когда можешь пробежать пять миль. Как ты собираешься ловить плохих парней, если не можешь их обогнать?
- Плохих парней, которые умеют бегать, Конни отдает тебе. А мне достаются жирные, потерявшие форму плохие парни.
Рейнжер достал из холодильника пакет и загрузил в блендер кучу какой-то дряни. Он щелкнул кнопкой блендера, и дрянь приобрела розовый цвет.
- Что ты творишь? – поинтересовалась я.
- «Смути» (ягодное пюре со льдом – Прим. пер.).
Он налил половину «смути» в большой стакан и вручил мне.
Я сделала глоток. Неплохо. Если бы стаканчик поменьше да сидеть бы неподалеку от большой кучи блинчиков, политых кленовым сиропом, было бы вполне сносно.
- Чего-то не хватает, - заметила я. – Нужно бы добавить… шоколада.
Рейнжер выпил остальное «смути».
– Я собираюсь домой, чтобы принять душ и сделать несколько звонков. Через час вернусь.
В честь нашего партнерства я вырядилась, как Рейнжер. Черные ботинки, черные джинсы, черная водолазка, маленькие серебряные колечки в ушах.
Он окинул меня оценивающим взглядом, когда я открыла дверь.
- Умница, - одобрил он.
Я послала ему то, что, надеюсь, сошло за загадочную улыбку.
На нем была надета черная кожаная куртка с бахромой во всю длину рукавов. На три четверти бахромы висели черные и голубые бусинки.
На моей черной куртке не было никакой бахромы. И бусинок тоже не водилось. Зато у меня было больше молний, чем у Рейнжера, так что, думаю, я сравняла счет. Я влезла в куртку и прихлопнула свежевымытые волосы черной спортивной шапкой с эмблемой «Металлики».
- Что теперь? – спросила я.
- Сейчас мы будем искать Мо.
Снег все еще шел, но в «бронко» Рейнжера было тепло и уютно. Мы покружили по улицам, выискивая на парковках и в районах среднего класса «Бэтмобиль». По моему предложению мы посетили несколько фотоателье. Двое продавцов узнали Мо, но сказали, что последнее время его не видели. Еще падал снег, и транспорт еле полз из-за машин, которые не имели счастье принадлежать к высокому классу.
- При такой погоде Мо не будет болтаться снаружи, - заключил Рейнжер. – Можем свернуть лавочку на сегодня.
Я не собиралась спорить. Наступила пора ланча. Я ужасно проголодалась и не хотела грызть ростки и соевый творог.
Рейнжер подбросил меня до дому и укатил на своих четырех. Перепрыгивая через две ступеньки, я взлетела наверх и фактически пробежала по холлу. Потом открыла дверь. Внутри все было тихо и спокойно. Рекс спал. Нежно гудел холодильник. Метель хлестала в окно. Я скинула башмаки, стянула джинсы и, загрузив полную охапку вкусностей, пошла в спальню. Включила телевизор и плюхнулась в кровать с пультом.
Эх, я знаю, как хорошо проводить время, верно?
В шесть тридцать я покинула двухчасовое MTV и приближалась к стадии вегетативного состояния. Я пыталась выбрать между «Тернер Классик» (кабельный канал, показывающий старые фильмы без рекламы – Прим. пер.) и новостями, как вдруг в голову мне стукнула мысль.
У Мо был адвокат.
С каких это пор? В деле, которое было у меня на руках, говорилось, что от адвоката он отказался. Единственный человек, у которого можно было поспрашивать, это Джо Морелли.
- Да? – произнес Морелли, отвечая на звонок.
Только «да». Никаких тебе «здравствуйте».
- Что, у тебя паршивый день?
- Хороших дней у меня не бывает.
- Ты знаешь, кого Мо нанял в адвокаты?
- Мо отклонил юридическую помощь.
- Я случайно столкнулась с ним, и он сказал, что у него имеется адвокат.
На другом конце наступила пауза.
– Ты наткнулась на Мо?
- Он был в магазинчике сладостей.
- И?
- И он сбежал.
- Я слышал, на пуговичной фабрике нужны служащие.
- По крайней мере, я знаю, что у него есть адвокат. Это больше, чем знаешь ты.
- Тут ты меня обскакала, - согласился Морелли. – Проверю завтра в суде, но, судя по моему опыту, нас не информируют о юридических консультациях.
В список добавился новый вопрос. Зачем Мо понадобился адвокат? Ему нужен был бы адвокат, если он подумывал сдаться. Наверно, были и другие причины, но я не могла их придумать.
Я подошла к окну и выглянула наружу. Снег перестал, и на улицах прояснилось. Я прошагала по спальне. Потом прошла по гостиной. Подошла к столу в столовой и написала в блокноте «Мо взял адвоката». Затем добавила надпись «Три человека думают, что они могли видеть Мо на Монтгомери Стрит».
Я нарисовала большую круглую голову и заполнила ее вопросительными знаками. Это была моя голова.
Я снова стала вышагивать по квартире. Монтгомери Стрит никак не могла от меня отвязаться. Проклятье, подумала я, надо туда прогуляться. Все равно мне больше нечего делать.
Я оделась и потащилась туда, на ночь глядя, в «бьюике». На Монтгомери я припарковалась почти в том же месте, что и в предыдущие сеансы слежки. И увидела в точности тот же самый пейзаж. Желтое многоквартирное здание, миссию, церковь, магазин бытовой техники. Единственное отличие было в том, что сейчас было темно, и там был свет. Технически было еще темно в первые два часа, что я провела с Рейнжером, но поскольку я была тогда в полусонном состоянии, то это не считается.
Ради смеха я навела на здание бинокль, выискивая освещенные без занавесок окна. Я не увидела ни обнаженку, ни убийства, ни Мо. Подглядывание слишком уж перехвалили.
В миссии не было света, а вот возле церкви наблюдалось скопление кое-какого транспорта. Миссия и церковь занимали два здания, в каждом из которых было по два этажа. И в то же время они были магазинами. Магазин канцелярских принадлежностей и химчистка. Реверенд Билл, проповедник геенны огненной, купил здания пять лет назад и поставил церковь. Он был одним из тех проповедников, что призывают всех криками «ура», типа, «давайте вернемся к семейным ценностям». Время от времени его фотография появлялась на страницах газет то во главе пикетчиков у клиники абортов, то выливающего бычью кровь на женщину в мехах.
Народ, входящий в церковь, выглядел вполне нормальным. Никто не нес лозунги или ведра с кровью. Большинство с семьями. Несколько одиноких мужчин. За полчаса я насчитала двадцать шесть мужчин, женщин и детей, затем служба, должно быть, началась, потому что парадная дверь осталась закрытой, и больше никто не появился. Это не была этнически разнообразная группа, что вовсе не потрясало. Ближайшее соседство было преимущественно белым, из «синих воротничков» (рабочие, технический персонал - Прим.пер.). Люди обычно выбирают церковь в пределах своего сообщества.
В девять закрылись магазин бытовой техники и «Кафе Сэла». А через полчаса из церкви один за другим вышли двадцать шесть человек. Я еще раз осмотрела окна в бинокль. Мои глаза приклеились к третьему этажу, когда в мое окошко со стороны пассажирского сиденья кто-то тихонько постучал.
Это был Карл Констанца в форме полицейского. Он смотрел на меня и укоризненно качал головой. Я открыла дверь, и Карл присел рядом на сиденье.
- Тебе действительно нужна личная жизнь.
- Ты говоришь, как моя матушка.
- К нам поступила жалоба об извращенце, который сидит в «бьюике» и смотрит в бинокль в окна жителей.
- Я проверяю, вдруг покажется Мо.
Констанца взял бинокль и наставил на здание.
– Ты еще будешь делать проверку?
- Нет. Я закончила. Даже не знаю, зачем я вернулась сюда сегодня. У меня всего лишь было предчувствие, ты понимаешь?
- В этом районе даже никто не раздевается, - поделился Констанца наблюдением, все еще переходя от окна к окну. – Ты говорила с Реверендом Биллом?
- Еще нет.
- Так тебе стоит сходить и сделать это, пока я присмотрю тут. Вот эта квартира на втором этаже выглядит многообещающе.
- Думаешь, Мо может быть там?
- Нет. Думаю, голая женщина может быть там. Давай, дорогая, - начал припевать Констанца, наблюдая за женщиной в окне, - расстегни кофточку для Дяди Карла.
- Ты отвратителен.