– В павильоне специально поддерживается низкая температура, – пояснила Марина. – Этого требуют условия содержания корабля.
Я покосилась на Женьку, который с ветровкой теперь на всякий случай не расставался, – нет, желания благородно накинуть ее на мои плечи не наблюдается. Пора бы мне уже выбросить из головы эти романтические глупости!
Первое, что мы увидели, перебравшись к музею Астрид Линдгрен, был Карлсон, парящий над его крышей.
– В целом похоже, – оценил Женька.
И правда – аутентичный Карлсон здорово напоминал нашего мультяшного героя. Я привыкла считать Карлсона именно таким – в книжке тоже были иллюстрации из мультика, – поэтому у меня и мысли не закрадывалось, что он может выглядеть как-то иначе.
В холле музея нас встретили сказочные домики, возле одного из которых я с удивлением увидела знакомых белых бегемотиков на задних лапках.
– Мумми-тролли! – обрадовалась я и сразу озадачилась: – А что они тут делают?
– А что не так? – не понял Женька.
– Их же финская писательница придумала, – пояснила я. – Туве Янсон.
– Не знаю, – пожал плечами он. – Я не читал.
– Мультик смотрел?
– Ага.
– Астрид Линдгрен принимала активное участие в создании этого музея. Именно она настояла, чтобы здесь присутствовали персонажи и других скандинавских сказок, – ответила на мой вопрос Марина.
Я с восхищением рассматривала убранство домиков – все настоящее, в каждый можно зайти, все рассмотреть и потрогать руками, но…
– Жалко, что мы уже такие взрослые, – вздохнула я.
– А что? – не понял Женька.
– В домик не залезешь.
– Нинон, – укоризненно произнес он. – Тебе скоро в институт поступать, а туда же – в домик ей надо!
– Ну и что, – обиделась я. – Почему я не имею права сказки любить?
– Имеешь-имеешь, – снисходительно отозвался он, и мне стало еще обиднее.
– Сейчас вы прокатитесь на поезде и увидите самые яркие сцены из произведений Астрид Линдгрен, – позвала нас Марина. – Там есть звуковое сопровождение, в том числе и на русском языке. Сразу, как сядете в вагончик, выберите его на пульте.
– Ну детский сад, – сморщилась Ника. – Поезд, вагончики, сказочки…
– В чем же дело, не ходи, – пожала плечами я.
В вагончик помещалось шесть человек, и это оказались мы с Женькой, Ника и три наши мамы – несмотря на все капризы, прокатиться не отказался никто. Первым делом Женька наладил на пульте русские комментарии, и мы отправились в путешествие.
Аттракцион был устроен по принципу комнаты страха. Вагончики двигались в темноте, в которой вдруг вспыхивали сцены из самых известных произведений Линдгрен: Карлсон возле своего домика на крыше, Пеппи Длинныйчулок на вилле «Курица», Эмиль из Леннеберги, Рони, дочь разбойника, братья Львиное Сердце…
Стоп, а это кто такие? Сказку про братьев я не знала, поэтому внимательно слушала рассказчика и постепенно выпадала в осадок.
– Жили-были два брата, – душевно вещал диктор. – Младший, Карл, был смертельно болен. Но случилось так, что старший, Юнатан, умер раньше, спасая брата от пожара. И вскоре они встретились в волшебной стране, куда отправляются все умершие. Но там наступили не лучшие времена – власть захватил злой правитель с помощью своей драконихи. Местные жители подняли восстание, в котором приняли участие и братья. В конце концов им удалось спасти страну и победить дракониху, но старший брат, Юнатан, остался парализован после битвы. Вновь двигаться он сможет в другой волшебной стране, куда попадают умершие в первой, и в финале Карл вместе с братом отважно бросаются в водопад.
Мы вылезли из поезда под сильнейшим впечатлением от последней истории.
– Вот это жесть, – очень точно выразил наши ощущения Женька. – Восстание в стране умерших! Погибшие там попадают в следующую волшебную страну!
– Сказочка… – потрясенно протянула я.
Такого произведения Астрид Линдгрен я не то что не читала – даже никогда не слышала о его существовании, – и нельзя сказать, чтобы у меня появилось желание познакомиться с ним поближе.
По счастью, после жутковатого аттракциона мы попали прямиком на виллу «Курица», где было значительно веселее – с визгом носились дети, многие девочки были в гриме Пеппи Длинныйчулок – мы видели, как в холле им рисовали на щеках крупные веснушки и надевали парик с рыжими косичками. Я с сожалением посмотрела на горку, по которой в силу своего преклонного возраста никак не могла скатиться, и отправилась к приютившемуся в дальнем уголке кусочку крыши с домиком Карлсона.
Как нам успела рассказать Марина, в Швеции гораздо более популярна именно Пеппи, которую вообще-то в оригинале зовут Пиппи, поэтому игровую площадку устроили в виде ее виллы. Возле домика лучшего в мире Карлсона такого ажиотажа не наблюдалось. Я смогла лишь заглянуть в окошко и с сожалением понаблюдать, как девочка лет пяти вдохновенно трясет одеяло на крошечной кроватке. Антураж домика восхитительно точно воспроизводил его описание в книге, даже картина «Очень одинокий петух», изображавшая маленькую красную зверюшку в углу листа, не была забыта.
– Вот ты где, – услышала я Женькин голос. – Еле тебя нашел.
«А зачем ты искал?» – хотела спросить я, но вместо этого просто сказала:
– Щелкнешь меня на крылечке?
Глава 6 «Это фьорды, господа!»
Мы вернулись с острова музеев, пообедали в кафе – до отвала наелись вкуснейшей шведской селедки с картошкой – и снова вышли на улицу. Солнце стояло высоко над горизонтом, но все равно было не жарко – прохладный ветерок напоминал, что мы на севере Европы. Как ни странно, я вполне освоилась за границей – меня уже не удивляли ни указатели на латинице, ни непривычная архитектура, ни незнакомая речь прохожих.
– Мы покидаем Стокгольм и продолжаем путешествие, – объявила Марина, когда мы забрались в автобус. – Нас ждет переезд в Осло – самый длинный на маршруте. Расстояние от столицы Швеции до столицы Норвегии – восемьсот километров…
Ее голос звучал убаюкивающе, цифры не пугали – видимо, потому, что мы с пяти утра были на ногах и вчера в поезде не сказать, чтобы выспались. Поэтому сейчас, после обеда, меня неудержимо клонило в сон, даже переживания из-за моего беспутного друга отошли на второй план. Впрочем, Женька, против ожиданий, оказался на своем месте.
– Чего стоишь, – проворчал он, – садись давай.
– Может, ты к окошку хочешь? – для проформы спросила я.
– Не, залезай сама.
Его любезное предложение не сопроводилось столь же любезным жестом, и я, как было предложено, полезла на свое место через Женькины ноги. В этот момент автобус тронулся, я потеряла равновесие и плюхнулась к нему на колени.
– Тише! – возмутился он. – Раздавишь!
– Это я-то раздавлю? – возмутилась я. – Да я, если хочешь знать…
Женька взял меня за талию, аккуратно пересаживая со своих колен на сиденье, и моя пламенная речь оборвалась на полуслове. До меня донесся запах его туалетной воды – почему я не замечала ее раньше? – и я поспешила уткнуться носом в нагретое солнцем стекло.
Вдруг вспомнилось, как классе в пятом родители отправили нас в цирк одних – видимо, взрослым это заведение успело так надоесть, что они были рады избежать его очередного посещения. В антракте я звала Женьку пойти прогуляться, но он упорно отказывался – видимо, тогда уже назревал бзик, что дружба с девчонкой покроет его несмываемым позором. Тогда я отправилась бродить по фойе одна, под конец антракта с пользой провела время в очереди в туалет и вернулась в зал, когда свет погас и кто-то уже начал выступать на арене. Смущенно извиняясь, я пробиралась на свое место, задевая всех коленками. Наконец добравшись, я плюхнулась на сиденье и облегченно выдохнула, как вдруг услышала с верхнего ряда мрачный Женькин голос:
– Куда ты села?
Под воспоминания о золотом детстве я незаметно задремала, проснулась от восторженного вскрика:
– Смотрите, смотрите, лань!
Встрепенувшись, я послушно уставилась в окно, высматривая диковинное животное, когда тот же голос разочарованно протянул:
– А, нет, коза…
Мысленно пожелав всего хорошего жене дяденьки-моржа, спутавшей лань с козой, я попыталась снова заснуть, но не тут-то было – глупая коза прогнала весь сон. Я поморгала, восстанавливая резкость зрения, и краем глаза глянула, чем занят Женька – он вдумчиво созерцал экран своего телефона.
– Смотри, – оживился он, заметив, что я не сплю. – Я высчитал скорость автобуса, чтобы узнать, сколько нам ехать. – И замолчал, явно ожидая восторженных вопросов и восхищения его математическим гением.
Мне было абсолютно неинтересно – Марина предупредила, что ехать нам очень долго, – но я послушно спросила:
– Как высчитал?
– Таймером заметил время, за которое мы проехали расстояние между дорожными указателями, где указано, сколько километров осталось до Осло, – пояснил он. – Получилось, что скорость автобуса – сто десять километров в час. Круто, да?
– Как высчитал?
– Таймером заметил время, за которое мы проехали расстояние между дорожными указателями, где указано, сколько километров осталось до Осло, – пояснил он. – Получилось, что скорость автобуса – сто десять километров в час. Круто, да?
– Да, – согласилась я, – это круто.
Видимо, я не выразила должного восторга, и Женька горячо пояснил:
– Вот это дороги! Чтобы у нас пассажирский автобус катил по трассе за сотню кэмэ!
– Круто, – снова подтвердила я. – И во сколько мы приедем?
– Ну… – сразу поскучнел Женька, – если все время будем ехать с такой скоростью и без остановок, то… в девять вечера.
Стрелки едва перевалили цифру два, и я хмыкнула:
– Ну спасибо, порадовал.
– А я-то тут при чем? – обиделся он. – Программу поездки надо было читать! Там русским по белому значилось: переезд из Стокгольма в Осло.
– Там не написали, сколько это займет времени, – вяло огрызнулась я.
Родная и привычная перепалка с Женькой навевала на меня умиротворение, и он, видимо, почувствовав это, больше не стал со мной спорить – свернул калькулятор, воткнул в уши наушники и включил плеер. Нисколько не обидевшись, я отвернулась к окну. Любоваться шведскими деревенскими пейзажами я могла и молча.
Скоро одинаковые, словно по линейке расчерченные на квадраты поля и аккуратные деревушки мне надоели, и я от скуки стала думать про наш с Женькой поцелуй. Если такая ушлая в любовных делах девица, как Ника, предположила, что он вполне возможен, значит, я тоже смогу его себе представить.
Сначала надо определиться с местом, где может произойти сие знаменательное событие. Здесь, на заднем сиденье автобуса, как Женька вчера прикалывался? Нет, невероятно – совершенно неромантично и практически на глазах у родителей. По аналогии с автобусом – в последнем ряду кинотеатра? Банально, хочется чего-то более возвышенного. На морском берегу на закате? Возвышенно, но опять банальнее некуда.
Ну вот, застопорилась на антураже, а ведь главное не где, а кто и при каких обстоятельствах!
– Сенце, – вдруг громко объявил Женька.
Я вздрогнула, испугавшись, что слишком глубоко задумалась и стала рассуждать вслух. Потом я проследила за его взглядом и облегченно выдохнула – оказывается, столь нежно он обозвал заурядное сено, оставленное на полях и аккуратно упакованное в полиэтилен.
– В пакетиках, – добавил он и хихикнул.
Я против воли засмеялась, хотя после Женькиного демарша с побегом и пересаживанием хотела сохранить дистанцию и не собиралась общаться с ним как ни в чем не бывало. Но уже чувствовала – долго обижаться на него не получится.
– Мы приближаемся в городу Оребро, – объявила в микрофон Марина. – Там мы остановимся у крупного магазина, стоянка сорок минут.
– О-ребро, – с расстановкой повторил Женька и ущипнул меня за бок.
Я взвизгнула от неожиданности, стукнула его по руке и тут же приняла независимый вид – на нас начали оглядываться.
– Дети, ведите себя прилично, – не оборачиваясь, велела тетя Ира.
И мы стали вести себя прилично.
Казалось, что сорок минут – это очень долго. Но времени хватило лишь на небольшую прогулку по супермаркету. Я все время напоминала себе: я за границей, боясь что-нибудь упустить. Хотелось запомнить каждую минуту, чтобы путешествие не прошло слишком быстро, даже если мы посещали обычный магазин.
Похоже, больше остановок не планировалось – автобус размеренно катил по шикарному европейскому автобану с той же приличной скоростью, которая совсем не чувствовалась, как и тряска. Поэтому дорога не утомляла, наоборот – вызывала медитативное умиротворение. Я даже перестала следить за временем, хотя Женька регулярно оповещал меня, сколько мы проехали и сколько осталось.
Наконец Марина объявила:
– Поздравляю вас, уважаемые туристы, самый длинный переезд в нашем путешествии подходит к завершению – мы приближаемся к границе Швеции и Норвегии.
«Уважаемые туристы» оживленно зашевелились и прилипли к окнам, хотя за ними не происходило ровным счетом ничего интересного – мы давно покинули обитаемые места и катили среди леса, где изредка встречались поляны с валунами и поваленными деревьями, мелькали голубые пятна речушек и озер. От окрестностей Питера пейзаж отличался мало.
Автобус начал сбрасывать скорость, и я удивилась:
– Еще остановка будет?
– Ага, паспортный контроль, – серьезно кивнул Женька.
– Нам же сказали, что только один раз… – удивилась я.
– Особо вредных в Норвегию не пускают, – невозмутимо закончил он.
– Ах ты!.. – снова замахнулась я, но он перехватил мою руку и крепко сжал запястье.
Мой пыл сразу пропал, а Женька медленно разжал пальцы, внимательно глядя мне прямо в глаза. В этот момент я поняла, что «потерять дар речи» – вовсе не образное выражение. Я и в самом деле молчала, словно забыв, как складывать звуки в слова.
– Готовьтесь к небольшой остановке у символического пограничного столба, – объявила Марина.
Женька отвлекся, и я с облегчением потянулась за сумкой. Для одного дня потрясений было многовато.
Символический столб представлял собой каменную стелу, на одной стороне которой значилась надпись «Sverige» – «Швеция», а на другой «Norge» – «Норвегия». Посередине стояла дата – 1887. Видимо, в этом году и произошло знаменательное установление границы.
Туристы мигом облепили столб со всех сторон, защелкали фотоаппараты. Воспользовавшись передышкой, я отошла в сторонку – путешествуя в группе, трудно выкроить время на одиночество. Я не знала, как вести себя с Женькой, но не могла думать об этом в его присутствии. Еще я вовсе не горела желанием встречаться с нашей новой подружкой, которой, впрочем, в поле зрения не оказалось.
– Нинка! – услышала я вопль и поморщилась – терпеть не могла, когда меня называли простецкой «Нинкой», особенно прилюдно. Но если бы Женька сейчас заорал во все горло «Нинон», я бы, наверное, тоже не сильно обрадовалась.
– Давай фоткаться, – махал мне Женька от основания столба. – Я очередь занял.
Предприимчивые туристы, чтобы не маячить друг у друга в кадре, выстроились гуськом и подходили к достопримечательности один за другим. Вспоминая пассаж о фотографировании под каждым кустом, я подошла и послушно встала на указанное место – Женька желал запечатлеться так, чтобы были видны названия обеих стран, но вместе они в кадр никак не влезли, поэтому пришлось делать несколько снимков.
– Поздравляю вас с прибытием в Норвегию. Осталось совсем немного, – порадовала Марина, когда мы снова загрузились в автобус. – До Осло всего сто километров.
Действительно, по сравнению с расстоянием, которое мы преодолели, это казалось сущим пустяком – меньше часа езды.
Пейзаж за окном не претерпел изменений, но все напряженно всматривались в заоконные дали, словно надеясь сразу увидеть троллей.
Вдали показалась водная гладь, и дядя-морж с пафосом объявил:
– Это фьорды, господа!
– Это же никакие не фьорды, – тихо возмутилась я. – Фьорды – узкие морские заливы, глубоко вдающиеся в сушу…
– Молодец, – насмешливо отозвался Женька. – Внимательно учебник географии читала. А особенно полюбившиеся места даже заучивала наизусть.
Если бы у меня в руках сейчас оказался хоть какой-нибудь учебник, я бы с удовольствием треснула им Женьку по башке. Но учебники были благополучно задвинуты в дальний ящик стола, и я просто закончила свою мысль:
– А мы сейчас проезжаем озера, которые образовались после схождения ледника.
– Пятерка тебе, – ответил Женька, но издевки в его голосе уже не чувствовалось.
И это все, что мне требовалось в данный момент.
Глава 7 Жаркий Север
Первое, что нас поразило, – трава, растущая на крышах домов.
– Это здесь последний писк, – пояснила Марина, которой уже кто-то задал вопрос. – В Норвегии в моде экологический стиль. Раньше такие крыши делали на своих домах бедняки – на другие материалы денег не хватало, и они укладывали дерн. А сейчас это очень дорого стоит: за покрытием из дерна надо постоянно следить, поддерживать его, часто менять. Кстати, забыла вас предупредить – и в Финляндии, и в Швеции можно пить воду из-под крана, причем как горячую, так и холодную.
– А в Норвегии? – поинтересовался кто-то.
– А в Норвегии – и подавно, – усмехнулась Марина. – Они просто помешаны на экологии. И еще один момент. В Европе вообще и в Скандинавии в частности двухместные номера заказывают только семейные пары. Если же едут друзья, то каждый берет себе отдельный номер.
– Вот буржуи, – высказался Морж.
Его поддержали одобрительные возгласы и смешки.
– У нас так никто не делает, – невозмутимо продолжала Марина, – но европейцам этого не понять, и в двухместном номере могут оказаться как две отдельные кровати, так и одна двуспальная. Я к чему веду? – спросила себя экскурсовод и тут же ответила: – Не прибегайте ко мне возмущаться: «Не хочу спать с Мариванной в одной кровати!» Уж извините, но другого номера вам все равно никто не даст.