Николай. Прочитай письмо.
Дубельт. Осмелюсь сообщить — письмо неприличное.
Николай. Прочитай письмо.
Дубельт (Читает). «Господин барон, я принужден сознаться, что ваша роль неприлична. Вы — представитель коронованной главы — служите сводником вашему сыну. Подобно старой развратнице, вы подстерегаете мою жену, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного сына, и когда больной сифилисом он оставался дома, вы говорили, что он умирает от любви к ней. Я не желаю, чтобы жена моя продолжала слушать ваши родительские увещания. Я не желаю, чтобы ваш сын осмеливался разговаривать с ней, так как он подлец и шалопай.
Имею честь быть, господин барон, ваш покорный и послушный слуга Александр Пушкин».
Пауза.
Николай. Этот человек дурно кончит. Я говорю тебе, Александр Христофорович, он дурно кончит.
Бенкендорф. Он бретер, ваше величество
Николай. Были ли случаи нашептывания Геккереном?
Бенкендорф. Леонтий Васильевич!
Дубельт. Были, ваше величество. (Заглянув в бумаги.) И последний раз на балу у Воронцовой вчера.
Николай. Это сводник! Посланник! Оба хороши!
Пауза.
Прости, Александр Христофорович, что такую обузу тебе дал. Ты истинный мученик.
Бенкендорф. Таков мой долг, ваше величество!
Николай. О, головорез! Ни о семье не думает, ни о том, что срамом покрывает должность, мундир! Позорной жизни человек! Ничем и никогда не смоет с себя пятна И умрет не по-христиански! Время, время отмстит ему за эти стихи, за поруганную национальную честь. (Встает.)
[Бенкендорф. Какие меры прикажете взять, ваше величество?]
Николай. [Не потакать головорезам.] Предупредить дуэль. Обоих без промедления под суд! И впредь чтоб знали. Спокойной ночи! Не провожай, Леонтий Васильевич. (Встает, выходит.)
Бенкендорф за ним. Дубельт один. Через некоторое время возвращается Бенкендорф, садится.
Бенкендорф. Много в столице таких, которых вышвырнуть бы надо.
Дубельт. Найдется.
Бенкендорф. Хорошее сердце у императора!
Дубельт. Золотое сердце!
Бенкендорф. Как же быть с дуэлью?
Пауза.
Дубельт. Это как прикажете, ваше сиятельство?
Бенкендорф. Поступите согласно монаршей воли. Извольте послать на предполагаемые места дуэли с тем, чтобы их накрыли на месте. [Арест.] Примите во внимание, место могут изменить.
Дубельт. Понимаю, ваше сиятельство.
Пауза.
Бенкендорф. Д’Антес этот какой стрелок?
Дубельт. Туз — пятнадцать шагов.
Пауза.
Бенкендорф. Императора жаль!.. Ах!..
Дубельт. Еще бы!
Бенкендорф. Примите меры, Леонтий Васильевич, чтобы жандармы не ошиблись. А то поедут не туда…
Дубельт. Помилуйте, ваше превосходительство Бенкендорф. А то поедут не туда! Спокойной ночи, Леонтий Васильевич. (Уходит.)
[Дубельт один. Внезапно дверь открывается.
Примите меры, а то или не туда, или опоздают.
(Скрывается.)]
Дубельт (один. Думает). Не туда… (Напевает.) Буря мглою небо кроет… Не туда… Тебе-то хорошо говорить! (Звонит.)
Дверь приоткрывается.
(В дверь.) Павла Максимовича!
Темно.
Картина пятая
Квартира Геккеренов. Комната в персидских коврах, стены в коврах и картинах великолепных мастеров. На [коврах] стенах — коллекция оружия. Дверь в столовую, в которой виден приготовленный для обеда стол и другая дверь. Геккерен во фраке со звездой сидит и слушает маленький музыкальный ящичек. Когда мелодия кончается, Геккерен звонит. Входит ливрейный слуга.
Геккерен. Если приедет граф Строганов, проводите его прямо сюда.
Слуга. Слушаю. (Выходит.)
Через некоторое время дверь открывается и входит Дантес.
Дантес. Добрый день, отец.
Геккерен. Мой дорогой, здравствуй. Иди ко мне. Я давно тебя не видел. Соскучился по тебе.
Дантес садится. Геккерен гладит его волосы.
Отчего у тебя печальное лицо? Отчего ты не весел? Откройся мне. Зачем ты молчишь? Ведь ты знаешь, как я люблю тебя. Ты причиняешь мне боль.
Дантес. У меня сплин. Вот уж третий день метель. Мне кажется, что если бы я прожил сто лет в этой стране, я не привык бы к этому климату. Летит снег. Все белое.
Геккерен. Ты хандришь? Ай, это дурно! Мой мужественный мальчик! Хандра не идет к тебе.
Дантес. Ужасная, белая, тяжелая, жестокая страна!
Геккерен. А я привык. Я привык за эти четырнадцать лет. Я научился не смотреть в окно. Когда мне становится скучно, я ухожу сюда, запираюсь, любуюсь моими сокровищами. Послушай, какая, музыка. (Пускает музыкальный ящик в ход.)
Дантес. Мне скучно, отец!
Геккерен. Зачем ты это сделал, Жорж? Как хорошо, как тихо мы жили вдвоем? Как в замке!
Дантес. Ты знаешь, что я не мог не жениться.
Геккерен. Твои страсти убьют меня. Зачем ты разрушил наш очаг? Лишь только в дом вошла женщина, я стал беспокоен, я потерял свой угол. Я потерял тебя. Мне некуда деваться. Я ухожу сюда, но меня ничто уже не радует. Она внесла в дом шум и улицу. Я ненавижу женщин.
Дантес. Я это знаю очень хорошо.
Геккерен. Я ненавижу их за то, что ты их любишь. Ты терзаешь меня. Из любви к тебе, только из любви к тебе я сам же старался помочь тебе. Ты неблагодарный, ты растоптал покой!
Дантес (глядя в окно). Это несносно! Смотри, совсем исчезло небо и все смешалось. Ужасный климат! Летом — душное болото…
Геккерен. Нет ни одного дня, чтобы я теперь не ждал беды. Из-за тебя. Ты идешь как будто в пропасть. Что ты находишь хорошего в них? Нет, я слишком глуп! Другой давно бы отвернулся от тебя!
Дантес. Ты знаешь, она не выходит у меня из головы! Отец, помоги мне!
Геккерен. Что ты задумал?
Дантес. Я хочу увезти се в Париж.
Геккерен. О, Боже! Ты подумал ли, что ты говоришь! Как это сделать! Ну, хорошо, даже если бы тебе удалось похитить ее, — твоя карьера, вся твоя жизнь! А обо мне подумал ты? Все это погибнет! Нет, ты жестокий человек! Я не хочу слушать твои слова. Мы еле избавились от беды в ноябре. Нет, ты хочешь убить меня и ты меня убьешь!
Стук.
Да. Да.
Входит слуга.
Слуга. Письмо вашему сиятельству. (Подает письмо. Выходит.)
Геккерен (вскрывая письмо). Ты позволишь?
Дантес. Пожалуйста.
Геккерен читает письмо, бледнеет, роняет письмо.
Что такое?
Геккерен. Я говорил тебе! Читай!
Дантес (читает. [Лицо его искажается злобой]).
Пауза.
[Негодяй!] Так, так, так…
Геккерен. Как смеет он!.. Мне!.. Мне!.. Он забывает, кто я! Я уничтожу его! Как он мог забыться! Мне!.. (Закрывает лицо руками.) Беда! Беда. Вот пришла беда. Все это погибнет! (Дантесу.) Что ты сделал со мной?! Что ты сделал со мной?!
Дантес. В чем ты можешь упрекнуть меня?
Геккерен. Это бешеная собака! Ты отдал меня, Жорж, в руки бретера!
Дантес. Как можешь ты говорить мне это?! Это бездарный плебей!.. Черномазая обезьяна!.. Этот жалкий писака осмелился сделать это! Я не виноват.
Геккерен. Не лги мне! Здесь нас никто не слышит! Ты проник в его очаг, ты разрушил его очаг! И этим ты разрушил мой! Ты злой, ужасный человек! Какую роль ты заставил меня играть? Ах, мой сын, ах, мой сын, мы погибли!
Дантес. Мне надоело слушать эти причитания! Молчи! Этот город я ненавижу, потому что в нем есть эта фигура! Он слишком много писал! И поверь мне, это его последнее письмо!
Геккерен. Ты, ты напал на него! Ах, я не могу вспомнить это гнусное лицо с оскаленными зубами!..
Геккерен. Ты, ты напал на него! Ах, я не могу вспомнить это гнусное лицо с оскаленными зубами!..
Дантес. Я люблю его жену!
Геккерен. Ах, Боже, не повторяй этого! (Берет письмо, перечитывает. Лицо его искажается.) Что же мне теперь делать? Вызвать его? Но как я гляну в лицо королю? Да, даже если бы, если бы каким-то чудом мне удалось убить его, разве это решит дело? Я обесчещу тебя! Скажут, что у тебя не хватило храбрости!
Дантес (вырвав письмо из рук Геккерена). Молчи! Тебе не придется отвечать! И я, я!..
Дверь открывается, и в ней появляется старик Строганов, весь в черном, в темных очках и с палкой. Слуга вводит Строганова под руку и тотчас скрывается.
Строганов. Вы, надеюсь, простите меня, дорогой барон, за то, что я опаздываю к обеду, как я чувствую. Но посмотрите в окно. Я не был уверен в том, что кучер вообще доставит меня к вам.
Геккерен. Граф, во всякий час, во всякую минуту вы для меня желанный гость. (Обнимает Строганова, усаживает его в кресло.)
Дантес подходит к Строганову. Слепой Строганов, нащупав руку Дантеса, рукой жмет ее.
Строганов. Это молодой барон Геккерен? А-а, узнаю вашу руку. Но она совершенно ледяная. Вас что-нибудь обеспокоило?
Геккерен (в дверь). Никого не принимать! (Закрывает дверь.) Граф, у нас случилось несчастье. Помогите нам вашим советом. (Берет письмо.) Сейчас я получил ужасное письмо от человека, который ненавидит Жоржа и меня.
Строганов. Мне трудно подать вам совет, не читая письма, дорогой барон.
Геккерен. Я заранее прошу у вас извинения за те гнусности, которые мне придется прочесть вам.
Дантес вздрагивает, отходит к окну.
Но перед сим; злокозненные слухи, распространенные врагами моего сына, явились причиною мерзкой выходки. Письмо написано господином Пушкиным. Слепой ревнивец вообразил, что барон Дантес обращает внимание на его жену, и вот он ищет столкновения. Это ужасная личность! Чтобы усугубить оскорбление, он пишет бранное письмо мне! Он пишет…
Дантес. Я против того, чтобы оглашать эту гнусность!
Геккерен. Ах, нет, нет, Жорж! Ты не смеешь вмешиваться в это! Письмо адресовано мне, граф — мой друг
Строганов. [Какой это Пушкин? Не тот ли…] Какой именно из Пушкиных пишет письмо? Александр?
Геккерен. Да, он.
Строганов. Племянница моя была красавицей. Сейчас я не могу, к сожалению, судить о том, хороша ли она. Итак, дорогой барон…
Геккерен (читает). «…Подобно старой развратнице, вы подстерегали мою жену в углах, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного сына…» Дальше он пишет о том, что Жорж болен сифилисом. Он осыпает его площадной бранью и угрожает… Словом, это ужасно! Граф, я безгранично верю вам, вам известно мое уважение. Скажите, граф, что нам делать теперь? Я должен вызвать его?
Строганов. О, нет.
Геккерен. Он лжет и клевещет! Жорж не подавал повода, и тем не менее он второй раз бросается на нас, как ядовитая собака!
Строганов. Теперь это не имеет значения, подавал ли ему повод барон Дантес или не подавал. Вам надобно, барон, тотчас же написать ему письмо о том, что барон Жорж Геккерен вызывает его, а вы предуведомите его, что вы, посланник короля, сумеете внушить ему уважение к вашему знанию. А вы (в сторону Дантеса) должны написать на этом письме, что вы его и читали, и одобряете.
Геккерен. Так будет.
Дантес (во внезапной ярости схватывает со стены пистолет). Я убью этого негодяя! (Стреляет в картину, швыряет пистолет и уходит из комнаты.)
Строганов. Собираясь к вам на обед, дорогой барон, и не знал, что это будет такой шумный обед… Я отвык…
Геккерен. Я умоляю, простите! Оцените всю тяжесть оскорбления, которое он получил.
Темно
Картина шестая
ДУЭЛЬ
[Замерзший] ручей в сугробах. Через ручей — горбатый пешеходный мостик. Сторожка. Рядом со сторожкой сарай. Зимний закат. Багровое солнце. Слышна вдали балалайка и веселая пьяненькая песня. Потом послышался свист полозьев, топот лошадей.
На мостике появляется Геккерен, озирается, вынимает из кармана подзорную трубу. Прикладывает трубу к глазам, смотрит, вздрагивает, испуганно озирается.
Опять топот.
Геккерен оглядывается и прячется за сарай. Потом послышался женский смех, мужской голос. На мостик поднимаются Воронцова и Воронцов. Воронцов тяжело дышит в тяжелой шубе.
Воронцов. Охота пуще неволи! Дальше не пойду, хоть убей меня, Сашенька, не пойду.
Воронцова. Дальше и нет надобности. (Поворачивает Воронцова к солнцу.) Смотри! О, как красиво!
Воронцов. Очень красиво, только поедем, Сашенька, домой.
Воронцова. Какое солнце! Да гляди уж ты, если я тебя привезла!
Воронцов. Душенька, я не люблю солнца.
Воронцова. Снег играет, смотри.
Воронцов. Он мне вот в сапоги набился. Чьи это сани, интересно знать? Вот еще подъехали. Ах, обезьянство!
Воронцова. От этой песни волнение в сердце! И песня, и солнце!..
Воронцов. Пьяные мужички, душенька. Поедем домой. Признаюсь тебе, я озяб, долго ли простудиться.
Воронцова. Ах, какой ты скучный!
Воронцов. Нет, что? Ну, полюбовались, и честь пора знать. Вот еще какие-то чудаки на поляне.
Воронцова удивленно вглядывается. Воронцов также. [На мосту появляются Дантес в шинели и в фуражке. За ним — д'Аршиак в шубе.]
Вот что, едем, матушка, домой.
Воронцов. Постой! Погоди… (Вглядывается) Это он!
Воронцов. Кто он?
Воронцова. Пушкин. Ты посмотри! Иван, бежим туда, останови их! Я знаю, это дуэль!
Воронцов (схватив ее за руку). Ты что, ошалела, матушка? Едем домой, я тебе говорю!
Воронцова. Я знала, знала, его убьют! Там Дантес! Пусти руку, мне больно!
Воронцов. Опомнись! Кучера смотрят!
Воронцова. Там Пушкин! Я знала, что это будет! Знала!
Воронцов. Одумайся! Как ты можешь это остановить? Уходи отсюда! Едем! Зачем я поехал?
Воронцова. Я тебя презираю!
Воронцов. В какое положение ты меня ставишь? Дура! Девчонка! Уходи отсюда!
Воронцова. Останови! Его убьют!
Воронцов. Опомнись, ведь это же смешно! Это нельзя остановить!
Воронцова. В город… Предупредить… послать… Боже мой, я не знаю, что делать!
Воронцов увлекает Воронцову. Геккерен тотчас выскакивает из-за сарая, прикладывает трубу к глазам, смотрит. На мосту показывается слегка выпивший сторож, напевает, идет к сторожке. Потом останавливается, смотрит вдаль.
Сторож. Чего это они делают?
Солнце садится. Начинает темнеть. Очень негромко вдали щелкнул выстрел.
(Всматривается.) Батюшки! Что ж это офицеры делают? Батюшки мои! Господи! Ну их!.. (Скрывается в сторожку.)
Геккерен входит на мост. Смотрит вдаль. Закрывает глаза рукою. Послышался второй выстрел. Геккерен вцепляется рукой в перила мостика, потом схватывается за сердце. Потом медленными шагами идет к краю мостика, вглядываясь [вдаль]. Потом отшатывается.
На мост всходит Дантес. Шинель его наброшена на одно плечо и волочится по снегу. Сюртук залит кровью. Рукав сюртука разрезан. Рука обвязана платком. Дантес бледен. Геккерен бросается к нему, судорожно хватается за карманы, вытаскивает носовой платок, вытирает пот со лба Дантеса.
Геккерен. Небо! Небо!.. Благодарю тебя!.. (Бормочет, крестится.) Обопрись о мое плечо!
Дантес. Нет… (Прислоняется к перилам, отплевывается кровью.)
Геккерен (кричит с моста). Сани! (Подхватывает под руки Дантеса. Тихо.) Он убит?
Дантес. Почем я знаю? Он без памяти.
Геккерен. О, Боже, все погибло! Ах, Жорж, Жорж!..