Он не думал, что это новая любовь, невозможно так быстро забыть прежнюю, но, возможно, это ее предпосылки?
Они доехали до дома, и Андрей припарковал Ниву на прежнем месте. Виталий вышел из машины и потянулся. Мышцы отозвались протяжным стоном. Все-таки так много физическим трудом он не занимался. И работа не сказать, чтоб тяжелая, но с непривычки устал он здорово. Андрей развернулся и погнал обратно, бросив на прощанье завистливый взгляд.
Ася сочувственно сказала:
– Он тоже устал. Давно уже по таким дорогам с таким грузом не ездил.
Галя встретила их уже в доме.
– Устали? Идите в баню. Мы ее натопили. Только по очереди. Первым Виталий. Если будет слишком жарко, открой двери, не бойся. И воды не жалей, мы ее насосом качаем, не руками таскаем, так что вода не проблема.
Виталий понял, что баня – именно то, что ему сейчас нужно. Галина вручила ему чистые полотенце, штаны и рубаху, и он отправился в баню.
Он оказался первым. Жара была такая, что он тут же распахнул дверь в предбанник. Стало немного полегче. Он полежал на полке, жалея, что некому похлестать веником по напряженным плечам. Но и без того из прогретых мускулов уходила тянущая боль. Он, как истый медик, сказал себе, что из тканей вместе с потом уходит молочная кислота.
Вышел из бани в состоянии приятной истомы. Ася указала ему на топчанчик в прохладных сенях, накрытый ватным одеялом, и он с удовольствием на нем растянулся.
– А ты когда в баню пойдешь?
Ася пожала плечами.
– А как получится. Дел много. Я колодезной водой обкатилась, пот и пыль смыла, и хватит пока.
Она ушла, а Виталий размягчено подумал, что работали они наравне, но он имеет право на отдых, а она нет? Потому, что он гость, а она хозяйка? Или сказывается русский обычай, по которому баба изначально должна обихаживать мужика?
Он пролежал около часа, никем не потревоженный. Потом вышел из сеней, огляделся. Мужчин видно не было, но из бани доносились громкие возгласы, и он понял, что они там. Пошел искать Асю. Она вместе с матерью и Галиной хлопотала в летней кухне. Увидев его, весело покивала.
– Проголодался? Подожди полчасика, сейчас отец с братьями помоются и поедим.
После этих слов Виталий почувствовал, как все его существо охватил жуткий голод. Есть хотелось так, что он с удивлением понял, что вполне бы смог поймать и съесть быка. Оказалось, что он гораздо ближе к первобытному человеку, чем предполагал.
Мать ехидно заметила:
– А с чего ему проголодаться? Он же просто картошку в тележку кидал. Ничего особо тяжелого.
Василиса и Галина с укором посмотрели на нее. Но Виталий вежливо согласился:
– Конечно, ничего тяжелого. Просто весь день на свежем воздухе удивительно возбуждает аппетит.
Мать хотела добавить еще что-то неприязненное, но тут с улицы раздались крики и кто-то принялся колотить в ворота.
– Теть Ксюш, позовите дядю Андрея!
Мать с недоумением пошла открывать. За воротами стояла растрепанная молодая бабенка в синем вытянутом трико и застиранной желтоватой майке, сквозь которую просвечивала пухлая грудь без лифчика.
– Что опять у вас стряслось? – мать не хотела пускать это пугало дальше ворот.
– Машина нужна, в больницу ехать! Генка руку поранил, кровь так и хлещет, так и хлещет! – истеричный голос бабенки слышно было на другом конце улицы.
Мать повернулась к дочери с гостем.
– А у нас врачи есть. Пусть они твоего Генку и посмотрят. Он что, опять напился?
Бабенка согласно покивала.
– Конечно! Картошку убрали, чего бы и не отметить?
– Понятно, почему от тебя тоже разит самогоном.
– Да ладно, теть Ксюш! Там из Генки кровь как из зарезанного быка льет, а вы мне тут хрень всякую городите!
Виталий вопросительно посмотрел на Асю. Та быстро сполоснула руки и пошла на улицу, скомандовав на ходу:
– Веди своего алкоголика в амбулаторию!
Виталий, усмехаясь, пошел следом. На ходу Ася объясняла ситуацию:
– Ни врача, ни фельдшера в деревне нет. Был фельдшерско-акушерский пункт, его здесь амбулаторией называли, но фельдшера сократили. Оптимизация, сам знаешь. Но пункт-то остался. Врач из соседнего села раз в неделю на пару часов приезжает. Ключ у тети Глаши, я сейчас к ней заскочу.
Амбулатория оказалась посредине деревни в обычной пятистенке. Ася постучала в окно соседнего дома. Выглянула немолодая женщина в светлом ситцевом платочке на седой голове.
– Тетя Глаша, здравствуйте! Ключ от амбулатории дайте, пожалуйста, Генка опять поранился.
Та понятливо кивнула и скрылась в доме. Через минуту вышла на крыльцо и протянула большой черный ключ.
– А ты одна-то справишься?
Ася кивнула на Виталия, стоявшего у фельдшерского пункта.
– А я не одна, я с хирургом.
Тетя Глаша вмиг заинтересовалась.
– А он откуда?
– Мы вместе приехали.
У тети Глаши от возбуждения аж глаза засверкали.
– Вместе приехали? Ты что, замуж выходишь?
Виталий понял, почему Василиса так не хотела брать его с собой. Его приезд превратился в самое популярное в этой деревне шоу!
Ася красиво ушла от ответа:
– Тетя Глаша, вон Генка тащится, а у нас еще даже дверь не открыта!
Той пришлось сдержать бьющее ключом любопытство, и Ася открыла дверь амбулатории.
Виталий зашел следом, и в нос ему ударил нежилой удушливый запах.
Ася распахнула окно и со вздохом признала:
– Здесь воняет, как в покойницкой. Сто лет, похоже, никто не убирал.
Виталий поспешно попросил:
– Ася, только не начинай уборку! Лучше найди что-нибудь типа халата. Мне бы не хотелось перепачкать выданную мне послебанную одежду.
Ася открыла шкаф и сняла с вешалки белый халат. Вернее, бывший когда-то белым, а ныне сероватый. Потом открыла другой шкаф и принялась вытаскивать различные препараты. К удивлению Виталия, в шкафу оказалась даже нераспечатанная двухсотмиллилитровая бутылка спирта.
– Ух, ты! Поразительно! И почему местные алкаши до нее не добрались?
– А амбулатория им мистический ужас внушает. Они ее как огня боятся. Их наша фельдшерица от запоев пургеном лечила.
Виталий расхохотался.
– Но это же жестоко!
– Зато действенно. И помогает, между прочим, практически сразу.
В помещение ввалился крепко сбитый мужик, зажимающий рану на предплечье. Он был пьян, но, тем не менее, изрядно напуган. За ним следом забежала та же бабенка в перемазанной кровью майке. Завидев врачей, Генка жалостливо прохрипел:
– Помогите, умираю!
Темно-красная кровь из раны, хоть Генка и пытался ее зажать, хлестала фонтаном. Виталий тут же превратился в собранного хладнокровного хирурга. Усадив пациента на стул, приказал Асе:
– Пережми вену ниже раны!
Та сноровисто зажала вену. Кровь литься перестала. Виталий вынул из бокса хирургические инструменты, щедро полил их спиртом, отчего Генка утробно вздохнул, возмущенно закатив глаза. Виталий саркастично уточнил:
– Если занесу инфекцию, голубчик, то без руки останешься. Ты этого желаешь?
Генка затряс головой, отрицая это кошмарное предложение.
– Терпи, у меня обезболивающего нет.
Ася чуть приподняла брови.
– Он этого обезболивающего столько принял, что ему уже никакая боль не страшна.
В самом деле, когда Виталий обработал рану и принялся зашивать ее по живому, Генка только сердито похрюкивал, но даже не дергался. Через десять минут все было закончено.
Ася отпустила руку пациента, и тот удивленно уставился на рану.
– Ничё себе! Совсем малюсенький шрамик! А казалось, что пол-руки себе оттяпал! Вот спасибочки, доктор! Пойдемте с нами, а? У нас еще самогонка осталась!
Виталий скучно отказался:
– Спасибо, но я не пью. И, кстати, вам тоже пить нельзя. Сейчас вам сестра укол антибиотика поставит, а он со спиртным не сочетается.
Генка страшно побледнел и заканючил:
– А, может, не надо укола, а? Я как-нибудь без укола перебьюсь.
Генка страшно побледнел и заканючил:
– А, может, не надо укола, а? Я как-нибудь без укола перебьюсь.
Виталий поморщился.
– Нельзя. Может начаться сепсис. И похоронят вас во цвете лет.
Испуганная бабенка поддержала:
– Надо, Гена, надо!
Завидев в руках у Аси шприц, Генка обессилено прикрыл веки, чтоб не видеть этот ужас.
Ася поставила укол и предложила:
– Вы давайте домой шуруйте. И не вздумайте пьянку продолжать, не то плохо будет! Лучше крепкого сладкого чаю выпейте!
Бабенка потянула Генку за собой.
– Хорошо, хорошо!
Виталий добавил:
– Завтра же поезжайте к врачу. Рану нужно будет осмотреть.
И повернулся к Асе.
– Ты не волнуйся, он сейчас спать завалится, ему не до пьянки. Он столько крови потерял, держится только за счет шока. Едва ляжет, тут же заснет.
Ася оценивающе посмотрела вокруг. Виталий взмолился:
– Только не вздумай порядок тут наводить! У меня сил нет, если честно. Да и не наше это дело.
Тетя Глаша, до этого тихонько наблюдавшая процесс спасения Генки из укромного уголка, подхватилась и, кинув Асе на ходу:
– Дверь не забудь закрыть и ключи мне на крыльцо положи! – куда-то убежала.
Виталий скинул халат, повесил его в шкаф и потащил Асю к выходу.
– Все, хватит! У нас выходной, в конце-то концов!
Ася неохотно вышла. Она бы лучше убрала в этом светоче медицины, у нее от беспорядка просто руки чесались, но пришлось подчиниться грубой силе. Заперев амбулаторию, положила ключи на крыльцо тети Глаши, и они пошли домой, изредка обмениваясь аморфными фразами.
К удивлению Виталия, из редких домов выглядывали люди, разглядывающие их, как заморских диковин.
– Слушай, что случилось? До амбулатории мы дошли спокойно, никто на нас не пялился, а теперь я себя слоном в цирке чувствую.
Ася засмеялась.
– У меня такое же чувство. Предполагаю, что это дело рук тети Глаши. Наверняка она уже всем растрезвонила о твоем подвиге.
– Да когда же она успела? Мы и вышли-то позже нее минут на десять.
– А у нее практика большая. Думаю, что она сказала, что мы жених с невестой. Новости разносить – одно из главных деревенских удовольствий.
Они вошли в дом, где за столом сидела вся семья. Тут же вертелась и тетя Глаша.
– А вот и наши герои! Ну, я побежала!
Она ушла, не оставшись ужинать, как ни приглашал ее отец.
– Когда ужинать? У меня дел полно!
Мать насмешливо прокомментировала ее слова:
– Конечно, не всю деревню со своими сплетнями еще обежала!
Отец указал вошедшим на стулья.
– Садитесь, голубки! Если верить Глафире, вы сегодня Генку от верной смерти спасли.
Виталий спокойно подтвердил:
– Ну да. Он вену задел. Скорая бы не успела.
Отец озадаченно покачал головой.
– Ну и ну! Повезло ему, что сегодня ты тут у нас оказался.
Виталий посмотрел на Асю.
– Да она бы и одна справилась.
Ася округлила глаза.
– Никогда я такие раны не зашивала! Перевязать бы смогла, но и все на этом.
Мать уже с уважением сказала Виталию:
– Генке и впрямь повезло. Он, конечно, шебутной и выпить любит, но все-таки не совсем уж пропащий. Спасибо вам за него.
Виталий сел на стул и щедрой рукой положил себе тушеной картошки с мясом. Попробовал и восторженно сказал:
– Вот это да! Какая вкуснятина! Такую вкусноту даже в ресторанах не подают!
Мать польщено улыбнулась и повторила слова Галины:
– Это потому, что продукты натуральные, со своего подворья.
Отец отодвинул от себя пустую тарелку и заметил:
– Да и готовить ты мастерица. У соседей картошка та же и мясо тоже свое, а вкуса такого нет.
Мать засмеялась.
– Это ты мне леща бросаешь, чтоб я расщедрилась и бутылку на стол поставила?
Отец подтвердил:
– Это ты правильно понимаешь. Но и готовишь ты отменно.
Виталий наклонился к Асе и неуверенно спросил:
– Леща бросать, это что-то типа «комплименты говорить»?
Ася закивала головой. Говорить она с полным ртом не могла.
Мать встала и достала из шкафа бутылку пятизвездочного коньяка. По столу пронесся восторженный гул. Галя и еще две невестки принесли маленькие коньячные рюмки и аккуратно разлили бутылку на всех мужчин.
Виталий озадаченно покосился на Асю.
– А женщинам что, не наливают?
– У нас – нет. Наверное, потому, что мать никогда не пила. У нас и мужчины-то пьют только по большим праздникам.
Виталий почтительно посмотрел на отца семейства.
– В России это большая редкость.
– Ага. Но мы потому и живем справно, как говорит отец. И у детей, и в родительском доме все есть.
Что она права, Виталий убедился через час, когда ужин окончился и Ася показала подготовленную для него комнату на первом этаже.
В комнате квадратов двадцать стоял удобный мягкий диван, кресло, плательный шкаф, тумбочка, большой жидкокристаллический телевизор и пара стульев. Недешевая красивая мебель была подобрана в одной цветовой гамме.
– Это случайно не твоя комната? – Виталий с подозрением уставился на Василису.
– Нет, это комната для гостей. У нас их две. Родни много, постоянно кто-то приезжает. У меня своя комната, так же как и у братьев. Мы все живем на втором этаже.
Виталий провокационно спросил:
– Значит, у меня никакой надежды пробраться ночью к тебе в комнату нет?
Ася покраснела и засмеялась.
– Абсолютно никакой! Да ты этого и не хочешь.
Виталий потянулся к ней. Ася от неожиданности не успела увернуться, и он крепко прижал ее к себе. Заглянул в ее растерянные глаза и мягко поцеловал. Она положила руки ему на талию и коротко вздохнула. Ей не верилось, что она и в самом деле в его объятьях, и что это не ее разыгравшееся воображение шутит с ней шутки.
Он поцеловал ее еще раз и хрипло попросил:
– Поедем завтра ко мне?
Ася заколебалась. Это был серьезный шаг. Она и хотела, и боялась. Виталий добавил:
– Конечно, мы поженимся. Это решено.
Ася внимательно посмотрела ему в глаза. Он понял этот взгляд по-своему.
– Завтра поговорю с твоим отцом. Или надо засылать сватов? Как тут у вас полагается?
Ася сдавленно ответила:
– Разговора достаточно. Думаю, отец и сам обо всем догадался.
Виталий хмыкнул. Не догадаться было сложно.
Ася ушла, а Виталий растянулся на мягком диване, закинул руки за голову и задумался.
Что он делает? Пытается найти замену любимой женщине, потому что нестерпимо болит душа? Или здесь все гораздо сложнее? Ася ему нравится, но порядочно ли пользоваться ее любовью для лечения собственных ран?
На эти вопросы ответа не было, и он решил плыть по течению. Жизнь сама расставит все знаки препинания, и ни к чему ей мешать.
На следующий день после завтрака пошел к Андрею Александровичу. Тот его уже ждал. Выслушав, хмуро заметил:
– Не любишь ты нашу Аську. Она-то тебя любит, это всем видно. А ты позволяешь себя любить. Надолго ли?
Виталий смутился. Он и сам этого не знал. Отец ссутулил сильные плечи.
– Она у нас младшенькая, к тому же единственная девочка. Братья тебе за нее шею в два счета свернут, ежели что. Так что смотри. Я препятствовать вашей свадьбе не буду, это раньше родители что-то могли детям подсказать, а теперь все сами с усами. Зато и синяки с шишками собственные набивают, винить некого. Боюсь, счастливой ты ее не сделаешь.
Виталий помялся. Как знать, сделает он Василису счастливой или нет?
– По крайней мере, постараюсь. А счастье такая неопределенная штука, я его и не знаю.
В комнату вошла Марья Сергеевна и требовательно посмотрела на мужа. Тот смущенно откашлялся.
– Вот, Виталий сватает Асю.
Мать вдруг начала тихонько плакать, прикладывая к глазам концы косынки.