«Главное, не выронить батарею, — подумал Белов, — иначе без руки останусь».
Поднатужившись, как тяжелоатлет, он взвалил радиатор на грудь и, слыша, как лопаются ржавые крепления трубы, двинулся на капитана. Ноша была нелегкая, да и кисть руки горела, словно браслет на ней раскалился.
— Хэх! — выдохнул Белов, сшибая капитана с ног и падая на него всем своим удвоившимся весом.
Чугунные ребра батареи оказались намного прочнее человеческой грудной клетки. Пуская изо рта сгустки крови, полицейский выстрелил в потолок и выронил пистолет. Его глаза выпучились до такой степени, что было страшно на них смотреть.
Белов и не стал. Поднял пистолет левой рукой, навел на сидящего Кинг-Конга и приказал:
— Сядь за стол и звони, животное.
— Куда? — подобострастно спросил Кинг-Конг.
Он был готов звонить, плясать, кувыркаться, стоять на голове — все, что угодно, лишь бы в него не стреляли.
— Министру своему, — устало сказал Белов. — Генералу полиции Мухамбекову.
— Могу я позвонить, — прохрипел капитан, придавленный радиатором.
Белов опустил взгляд. Физиономия полицая была перепачкана кровью, которая текла не только изо рта, а из носа, ушей и даже, кажется, глаз.
— Ты лежи, — посоветовал ему Белов, — береги силы. Они тебе скоро понадобятся. На операционном столе.
Капитан заплакал кровавыми слезами, то ли удрученный такой перспективой, то ли радуясь, что остался жив.
Белов смотрел не на него — на Кинг-Конга с телефоном.
— Быстрее, — велел он. — У меня терпения ненадолго хватит.
X
Генерал Мухамбеков отпил глоток кофе, поставил чашку на блюдце и закурил. Его взгляд был обращен на распухшую руку Белова с багровым запястьем.
— Ну как? — спросил он.
— Побаливает. Но кость цела и пальцы работают.
В подтверждение своих слов Белов пошевелил пальцами.
— Я про кофе спрашиваю, — объяснил Мухамбеков, лицо которого сохраняло азиатскую невозмутимость. — Нравится?
Они сидели в просторном кабинете с высокими — почти от пола до потолка — окнами. Вдоль глухой стены протянулся книжный шкаф, куда, судя по некоторому беспорядку, Мухамбеков порой заглядывал. В кабинете было много всяких безделушек и, пожалуй, не меньше всевозможных изображений президента. Султанбаев был воплощен в бронзе и фарфоре, в масле, гуаши и на обычной фотобумаге. Он стоял на трибунах, беседовал с людьми, держал на руках краснощеких детишек, но в основном просто смотрел с портретов, проницательно и мудро, как будто зная все о каждом гражданине своей необъятной родины.
«Блин, неужели мы тоже когда-нибудь к этому вернемся?» — подумал Белов.
— Нормально, — сказал он.
Мухамбеков улыбнулся, причем ухитрился сделать это так, что на его лице не возникло ни одной дополнительной морщины.
— Мой собственный рецепт, — пояснил он. — Только моя секретарша умеет по нему готовить.
— Подарите, — пошутил Белов. — Я имею в виду кофе, а не секретаршу.
Министр перестал улыбаться, что, впрочем, никак не отразилось на общем выражении его лица.
— Я свой напиток пока не запатентовал, — сказал он, — а секретарша мне самому нужна.
Можно было сделать вывод, что шуток он не понимает. Или, наоборот, обладает весьма своеобразным чувством юмора.
— Хороший кофе, — польстил ему Белов, доставая сигарету.
— В моем кабинете не курят, — сказал Мухамбеков.
— Разве?
Белов выразительно посмотрел на дымящуюся сигарету в пальцах министра. Тот не смутился.
– Посторонние не курят, — уточнил он. — Мне можно.
Неожиданно это понравилось Белову. Мухамбеков был единственным казахом, от которого Белов не ожидал пакости. Что-то было в нем настоящее, мужское. Хотя внешность часто бывает обманчива.
— Вещи, пропавшие в номере, конечно, не нашлись, — сказал Белов, не потрудившись придать фразе вопросительную интонацию.
Он имел в виду собственный айфон и мобильник покойного полковника Хакимова. На айфон были отсняты документы, обнаруженные в расстрелянном автомобиле. В памяти мобильника могли храниться адреса, по которым можно было прошерстить контакты полковника. То и другое пропало, пока Белова мурыжили в полицейском участке.
— Мои люди говорят, что они ничего не брали. — Мухамбеков пожал плечами. — Ведь деньги, оружие и документы на месте?
Этим он подразумевал, что если бы полицейские оказались не чисты на руку, то взяли бы не телефоны, а что-нибудь посущественнее. Белов же был убежден, что полицаи утащили бы все. Но нет, исчезли только источники информации.
— Можно выяснить, заходил ли в номер капитан Ертаев из Службы Охраны Президента? — мрачно поинтересовался Белов.
— Можно, — кивнул Мухамбеков, щуря глаз от дыма. — Старший следователь бригады написал рапорт, в котором жалуется на вмешательство этого самого Ертаева в ход обыска. — Он внимательно посмотрел на изменившееся лицо Белова и кивнул. — Вы курите, если хотите. Сегодня можно. Устали?
— Если это можно так назвать, — буркнул Белов, выуживая сигарету из порядком помятой пачки. — Когда без толку бьешься головой о стену, то это не усталость, это другое.
— Когда стена непрошибаемая, то не умнее ли отойти в сторону и хорошенько осмотреться? Может быть, есть дверь? Может быть, проще перебраться через стену?
— Я попытаюсь.
— Вот-вот, попытайтесь, — процитировал генерал крылатую фразу Берии из анекдота. — Попытка не пытка . — Он смутился. — Приношу извинение от лица моего ведомства за неправомерные действия некоторых сотрудников. Кстати, у того капитана пять ребер сломано. Осколки костей в легких. Крайне тяжелое состояние.
— У меня тоже, — отрезал Белов и посмотрел на часы. — Личность альпиниста установить удалось?
— Легко. Прапорщик Клочков, военный инструктор воздушно-десантного полка.
Военный. Опять военный. Белову показалось, что он вот-вот ухватится за кончик ниточки, но всякий раз догадка, готовая вспыхнуть, гасла во мраке уныния и непонимания.
— Ладно, — сказал он, пряча так и не прикуренную сигарету в пачку, — мне пора. Спасибо, что вытащили, товарищ генерал.
— Вы сами себя вытащили, — пожал плечами Мухамбеков.
Они одновременно встали, разделенные полированной поверхностью стола. Их взгляды встретились.
— Что собираешься предпринять, лейтенант? — спросил Мухамбеков, неожиданно переходя на «ты».
— Для начала встречусь с Ертаевым, — ответил Белов. — Хочу понять, почему он так долго добирался до отеля и почему не доложил начальству, что меня арестовали.
— А ты до сих пор не понял, лейтенант? И куда твои телефоны драгоценные подевались, тоже не понял? К слову… — Мухамбеков выдвинул верхний ящик стола и поманил Белова пальцем. — Иди-ка сюда.
Заглянув в ящик, Белов увидел множество айфонов разных марок и расцветок.
— У меня недавно юбилей был, — пояснил Мухамбеков. — Просто завалили своими гаджетами яблочными. Выбирай любой. А мои умельцы тебе любую чип-карту подгонят. Номер-то свой помнишь?
— Ага, — сказал Белов, думая о капитане Ертаеве.
Если «кротом» был он, то напрасно Белов грешил на Багилу. Ему вдруг стало жаль казашку. Любить она умела. И товарищ была хороший.
— Я вот этот возьму, — решил Белов, указав на черную модель. — Под настроение.
— Пожалуйста, — сказал Мухамбеков. — И еще вот. — Он протянул визитку с размашистым автографом. — Предъявишь в случае чего, тебе разрешат сделать звонок. Сдается мне, что очень скоро тебя возле нового трупа задержат.
Белов молча пожал плечами. Мухамбеков невесело усмехнулся и махнул рукой.
— Надеюсь, еще увидимся, — проворчал он, когда Белов взялся за дверную ручку. — Понадобятся надежные люди, обращайся, выделю.
В знак благодарности Белов наклонил голову и вышел. Предчувствие подсказывало ему, что без содействия Мухамбекова ему не обойтись.
XI
— Не понял, — сказал Ертаев, — ты это серьезно?
Белов кивнул.
— Вполне, — сказал он.
— А что там скажут? — Ертаев показал глазами на небо.
Было два часа дня, на операцию по обезвреживанию террористов оставалось немногим более двух суток. Они стояли возле автомобиля, который попросил подогнать к отелю Белов. Служба Охраны Президента расщедрилась на «БМВ»-трехлетку. Цвета она была траурного, как и «эппловский» айфон. А в придачу Белов нацепил на нос черные очки. Таким образом, была достигнута некоторая гармония между внутренним состоянием и окружающим миром.
Похоже, Ертаев гармонии не ощущал. Даже совсем наоборот.
— Но ты не можешь просто так взять и улететь, — заволновался он.
Слишком сильно заволновался . Как человек, скрывающий радость. Впрочем, Белов мог ошибаться. Чем больше он узнавал людей, тем меньше их понимал.
Слишком сильно заволновался . Как человек, скрывающий радость. Впрочем, Белов мог ошибаться. Чем больше он узнавал людей, тем меньше их понимал.
— Почему не могу. — Он пожал плечами. — Вот возьму и улечу.
— Когда?
Белов посмотрел на возбужденного Ертаева, перевел взгляд на прохожих и опять пожал плечами.
— А хоть прямо сейчас, — сказал он.
— Разыгрываешь? — Казах подмигнул, готовясь улыбнуться. — Ну, признайся, ты меня разыгрываешь.
— Думай, как знаешь. — Белов провел рукой по лаковой крыше автомобиля. — Только мне здесь больше делать нечего.
— Тебя же под трибунал отдадут, — сказал Ертаев, пытаясь разглядеть его глаза за темными стеклами очков. — За невыполнение приказа.
— Зато не похоронят.
— Ну не знаю, не знаю… Ты же вроде накопал что-то. И теперь все бросаешь?
— Накопал. — Белов сплюнул. — Могилу себе. В заговоре такие люди замешаны, мама моя родная.
— Да?
— Да. Пальцем шевельнут и раздавят, вот какие люди.
— Ты на них вышел? — Ертаев покосился на него, как петух на жука, про которого неизвестно: съедобный он или нет.
— Не будем об этом.
— Может, шепнешь по дружбе?
— Вот как раз по дружбе и не шепну, — отрезал Белов, делая вид, что ему не терпится сесть в машину. — Чтобы тебя не прихлопнули. Меньше знаешь, дольше живешь. — Он открыл дверцу «БМВ». — Тачку на стоянке в аэропорту оставлю. Ключи у дежурного. Найдешь.
— Почему бы тебе на такси не поехать? Если ты действительно улетаешь. Улетаешь?
Ертаев испытывающе взглянул на Белова. Тот быстро наклонил голову, поправляя очки.
— Угу. Но на своих колесах оно как-то лучше. Люблю посидеть за рулем, веришь?
Белов умышленно вел себя так, чтобы посеять в душе казаха сомнение. Чтобы Ертаев решил, что его пытаются перехитрить. В голосе Белова то и дело проскакивали фальшивые нотки, а его движения и жесты изображали нервозность. Что предпримет казах, если не поверит в отъезд своего русского подопечного? Только одно: известит своих хозяев, а те организуют слежку в аэропорту. Пройдет Белов на посадку — все нормально. Лишь покрутится в аэропорту или вообще там не появится — значит, действительно что-то выяснил и пытается избавиться от опеки Ертаева. Наверное, после этого на Белова будет совершено еще одно покушение, но врасплох его захватить не удастся. Он сам перейдет в наступление. И тогда кое-кому в Астане не поздоровится.
Пока эти мысли проносились в голове Белова, Ертаев тоже о чем-то размышлял, что-то прикидывал.
— Верю, — произнес он не слишком искренним тоном. — Что ж, ладно, тогда счастливого пути.
— Спасибо, — закивал Белов, косясь по сторонам.
— Еще увидимся?
— Бог даст, встретимся.
Белов улыбнулся одной стороной лица. Ертаев протянул ему руку, сухую, крепкую, деловито напряженную.
— Ну, бывай.
— Буду.
Белов вяло пожал руку капитана, нырнул в машину и тут же включил зажигание. Со своей ролью он справился неплохо. Осталось отыграть финал этого маленького представления. Так, чтобы Ертаев заволновался по-настоящему.
Высунувшись из окна, Белов снял очки и вопросительно посмотрел на казаха.
— Слушай, — сказал он, — совсем забыл…
— Что? — поднял брови Ертаев.
— Спросить забыл.
— Спрашивай.
— Ты мой айфон не брал?
— Айфон? — Брови Ертаева поднялись еще выше, стремясь соединиться с корнями волос на лбу.
— Ага, — подтвердил Белов, глядя на него. — Мой айфон, служебный. Такой, знаешь, с яблочком.
— С яблочком?
— Ну, логотип на нем такой. Яблоко надкушенное.
— А-а! — протянул Ертаев, но на вопрос не ответил.
Особой беды в пропаже айфона не было. Человек, включивший его и не набравший предварительно кода, мигом лишался всех данных, которые автоматически и безвозвратно удалялись. А у Белова они хранились на специальном чипе, так что восстановить их на новом айфоне не составило труда. Конечно, посвящать посторонних в эти тонкости было совсем не обязательно.
— Так брал или нет? — спросил Белов.
— Зачем бы я стал брать чужую вещь, — фыркнул Ертаев.
— Тогда, может, видел?
— Нет, не видел.
— Плохо.
— А что, пропал айфон? — посочувствовал Ертаев.
— Да, — вздохнул Белов, — исчез из номера.
— Дорогой, наверное?
— Для меня — да. — Еще один вздох. — И еще кое-что пропало.
— Вещи?
— Мобильник того полковника, помнишь?
— Полковника? — наморщил лоб Ертаев.
Конкретных ответов он не давал, зато много спрашивал сам. На каждый вопрос Белова ставил свой собственный вопрос. Как будто выгадывал время, не зная, что сказать.
Как будто? Или в самом деле?
— Полковник Хакимов, — сказал Белов. — Я хотел его связи проверить.
— Я так думаю, полицейские позарились, — произнес Ертаев. — Ты же их знаешь.
— То-то и оно. Хреново. Но все равно: счастливо оставаться.
Белов взялся за руль. Ертаев наклонился и поднял пятерню в прощальном жесте.
— Удачи. Если передумаешь, позвони.
— Обязательно, — пообещал Белов.
XII
В аэропорту, напоминающем гигантскую космическую станцию, шла та извечная суета, которая происходит во всех аэропортах мира, независимо от их местонахождения: в Азии, в Европе, в Африке. Люди терпеливо стояли в очередях, куда-то целеустремленно спешили, просто бродили по залу, убивая время и мешая тем, у кого этого времени было в обрез. Белов относился к этой последней категории праздношатающихся. Он съел замечательное мороженое, выпил натурального апельсинового сока, пролистал пару журналов, выложенных на лотке. А когда стал выбирать, какую газету купить, шестое чувство подало отчетливый сигнал:
Внимание! Тобой интересуются!
Не делая резких движений, Белов отошел от лотка, наблюдая за окружающими боковым зрением. Краешек глаза уловил какое-то движение, выбивающееся из общего ритма, заданного снующими пассажирами. Белов буквально кожей ощутил присутствие противника. За ним следили. Это были не случайные взгляды из толпы. Кто-то внимательно смотрел на Белова.
В этот момент начали передавать объявление, и он резко обернулся, притворившись, что прислушивается. На периферии обозреваемого пространства возникла фигура длинноволосого мужчины лет тридцати. Это был тот самый тип, который крутился рядом в день прилета. Только теперь он маскировался не под хиппи, а был таким себе симпатичным туристом с цветным рюкзачком на плече. Футболка с конопляным семилистником сменилась зеленой клетчатой рубахой навыпуск. Рукава у нее были достаточно широки, чтобы маскировать накачанные бицепсы, но от взгляда Белова они не укрылись. Выправку лжетуриста Белов тоже бегло отметил. Он был чересчур подтянут и собран для того персонажа, которого изображал. Парни, до тридцати лет таскающиеся по свету с яркими рюкзачками, не отличаются спортивным сложением или военной выправкой.
Военный? Опять военный. И появившийся здесь по наводке Ертаева. Это было ясно, как божий день. Капитану Ертаеву и его хозяевам не терпелось убедиться в том, что объект покинул солнечный Казахстан.
Прогулявшись по залу, Белов неожиданно повернул на сто восемьдесят градусов, чтобы пройти рядом с патлатым «туристом». Мимолетный взгляд, брошенный на его широкие штанины, определил, что на одной из икр под ними могут запросто находиться ножны с десантным клинком. А рюкзачок — подходящая замена кобуре. Конечно, Белов мог ошибаться, но он склонялся к мысли, что шпик вооружен.
Опасный тип. Только какого черта волосы отрастил? В рукопашной схватке они могут здорово подвести обладателя.
«Вытащить оружие ему не дам, — решил Белов. — Заманю в укромный уголок, неожиданно атакую, ошарашу болевым приемом и сволоку в ментовку. Там предъявлю визитку министра МВД и попрошу освободить помещение для проведения допроса. Станет запираться — применю оголенные провода, как те, которыми меня пугали сегодня. Напряженный был момент. Не догадался бы схватить радиатор, пришлось бы подписывать признание. Без штанов как-то сразу теряешь волю к сопротивлению».
Постояв у табло с ближайшими рейсами, Белов направился к справочному окошку и выяснил там, что регистрацию на рейс до Москвы объявят с минуты на минуту. «Турист» держался в сторонке, с видом вполне безразличным, почти отсутствующим. Вести близкое наблюдение он умел плохо. Подолгу смотрел в сторону, потом не выдерживал и метал на Белова зоркий взгляд исподлобья, проверяя: а не улизнул ли подопечный часом?
Даже захотелось помахать ему рукой: не бойся, я тут. Но делать этого Белов не стал. Уже успев изучить зал, он неспешно направился в закуток за лестницей и рекламной тумбой, где, вероятно, недавно размещался киоск, а теперь пустовало пространство, словно специально предназначенное для короткого мужского разговора. Юркнув туда, Белов тут же укрылся за тумбой, ожидая, когда следом войдет «турист». Тот не подвел. Сделал пару шагов и остановился, держа рюкзак перед собой.