Лилит Сэйнткроу Возвращение домой (Coming Home)
Из сборника: The Mammoth Book of Vampire Romance
Перевод осуществлен на сайте "Данте Валентайн" http://dante-valentine.ucoz.ru/
Чать 1
«Даже у маги, выращенного демоном, могут возникнуть с этим небольшие проблемы».
Одна рука Лианы Спокарелли лежала на дверной ручке, а вторая еще крепче сжала ножны катаны.
— Какого черта ты хочешь?
Нихтврен на ее пороге – высокий, обманчиво хрупкий мужчина с копной грязно-русых волос и лицом ангела – медленно наклонил голову, держа руки в карманах льняных брюк. Его аура была похожа на сильный, восхитительно опасный дымок бесцветной энергии сверхъестественного существа, но без приятного пряного аромата, который она помнила с детства.
— Так приятно снова видеть тебя, cherie, — тихо произнес Тиенс. Как всегда, его костюм был помят и сиял белизной. — Можно войти?
— Нет, нельзя. — Лиана отпустила дверную ручку. — Иди укуси какую-нибудь девственницу или еще кого. Оставь меня в покое.
Ночь дышала позади него, наполненная запахами дождя и мокрого щебня с легкой примесью радиации, которой отличается Сент-Сити.
Дом. Каждая улица, каждый дом в этом городе – и вот она здесь. Блики от полированного поезда танцевали над их головами, словно поток светлячков.
— La Belle Morte, ta mere, сказала, что я не должен приходить к тебе.
«Ну, разве это не забавно. Раз она не может оставить меня в покое, она приказала это тебе».
Ее щеки загорелись, тату в виде тройного круга с шипами задвигалась и зазвенела, отвечая покрывающей его энергии. Нихтврены – мастера ночной охоты, вершина сверхъестественной пищевой цепи. Если не считать демонов.
Демоны всегда исключение. Лиана расслабилась, меч повис в ее руке.
— Как Джаф? — Она не могла не заметь ироничности вопроса, о благополучии падшего демона.
— У m’sieu все хорошо. Он также говорил, чтобы я не приходил к тебе. Сказал, что желанность моего прихода будет сомнительной, в лучшем случае. — Тонкие губы Тиенса изогнулись в улыбке, его глаза горели в полутьме подобно отверстиям с жидким голубым пламенем. Освещение на крыльце было преднамеренно тусклым – яркий свет раздражает ночное зрение.
Кроме того, она приехала сюда не для того, чтобы сменить лампочку.
— Я бы не назвала ее «сомнительной», Тиенс. Скорее «несуществующей». Повторяю: какого черта ты хочешь?
— Твоей помощи, petite sorciere. — Улыбка в мгновение ока исчезла с его лица, и он снова стал Тиенсом из ее детства: нестареющий и одновременно доступный, причина ее болезненных подростковых лет, а в последствие разбитого сердца, чего она больше себе никогда не позволяла. — Мне нужно кое-кого убить.
По ее коже побежал холод.
— Я не наемный убийца, Тиенс. Попроси Данте, уверена, уж она-то тебе поможет. Спокойной ночи. — Она отступила, закрывая дверь, и не была удивлена, когда он поднял свою изящную руку. Тяжелая металлическая дверь застыла, словно наткнулась на кирпичную стену.
— Она не может вмешаться, и m’sieu тоже. Мне нужна ты, Лиана.
— Убирайся. — Она отступила на два шага, и слишком поздно поняла свою ошибку – он уже оказался в коридоре. — Я тебя не приглашала.
— Когда ты вообще оставляла меня мерзнуть на пороге? — Если он хотел обратить это в шутку, то у него не получилось. Воздух застыл, и она поняла, что любой другой псион на ее месте начал бы сильно нервничать, окажись нихтврен в его прихожей.
— Я думала, что вы, кровососущие маньяки, не можете пересечь порог без приглашения, — парировала она настолько холодно, насколько позволяло бешено колотящееся сердце. Повернулась на голых пятках и направилась в кухню. Ее правая рука так и тянулась к рукояти меча, но под стойкой лежал плазменник, который будет более эффективен. Привычка и инстинкт в большинстве случаев направляли ее руку к мечу. Вероятно, сказывалось воспитание в доме, где катана была синонимом для любого поединка, любой чести, любой вины. Стандартный ответ Данте любой проблеме – разрезать ее на части.
Не то чтобы в этом было что-то неправильное, насколько могла судить Лиана.
— Лиана, — снова заговорил он. — Я… сожалею. Я не хотел тебя обидеть.
«Но ты обидел».
Тем не менее, это было жестоко, и хуже того – ложью. Он просто вежливо отказал ей, так как она была слишком юной, и к тому же человеком. Всего лишь человек. Даже будь она боевым маги.
«Боже, как же я хочу оказаться кем-нибудь другим. Даже секс-ведьма лучше, чем это».
— Закрой дверь, Тиенс. И убедись, что ты с другой ее стороны.
— Я прошу твоей помощи, petite. Я в отчаянии. — И он действительно был в отчаянии; его обычно мелодичный голос охрип. — Если это поможет, я буду умолять тебя.
Лиана закрыла глаза и оперлась правой рукой о стену. Она пульсировала под ее пальцами, защита дома продолжала гудеть, словно нихтврен и не вторгался в нее. Конечно, он знал ее работу, и, если быть честной, она ведь не хотела действительно выгнать его, разве нет?
— На самом деле, тебе нужна не я. — Во рту у нее пересохло, и слова походили на карканье. — Тебе нужен палач.
Он вдохнул, чтобы заговорить – это было похоже на шутку, ведь нихтвренам не нужно дыхание. Они делают это только тогда, когда необходимо кого-то соблазнить для определенных целей. Лиана тряхнула головой. Зажатый в левой руке меч тонко и слабо запел, когда ее страдание коснулось металла.
— Это твоя честь, Лиана. Он никогда не должен коснуться земли.
— Хватит пичкать меня ложью, Тиенс. — Даже для самой себя она звучала странно. — Просто закрой эту чертову дверь. Я собираюсь приготовить немного чая. — Она сделала осторожный шаг. Кажется, все ее конечности отлично работали. — Когда будешь готов, приходи на кухню и скажи, кого я должна убить.
— Она прибудет на личном транспорте, завтра в полночь. Николай не имеет права вмешиваться, так как я не его вассал. — Тиенс уставился в голубую кружку, наполненную гибискусовым чаем – он достаточно густой, от чего у нихтврена не возникнут спазмы желудка, и достаточно красный, от чего напоминает бледную кровь. Тем не менее, он лишь вдыхал аромат чая и не отрывал от него своих голубых-голубых глаз.
— А Джаф? Он не может заставить ее уйти?
— Он занят… другими делами.
«История моей жизни. Занят всем, кроме нас, жалких смертных: удерживает Данте, чтобы она не сгрызла свою клетку или собственные запястья, удерживает Десятину подальше от Сент-Сити, рассматривает запросы Гегемонии. Дела, дела, дела».
— В которые не входит помощь тебе?
— Я не спрашивал, Лиана. У m’sieu и так достаточно проблем. — Он нахмурился, каждая черточка его лица заострилась для большего эффекта.
— Так почему ты вообще хочешь убить эту Эмили? — Лиана постучала погрызенным ногтем по стойке. В этом городе слишком холодно. Она сбежала на юг, как только закончила обучение в Академии, и никогда не оглядывалась.
«Точно. Никогда не оглядывалась. Вот почему я сейчас здесь».
Он поднял свои голубые-голубые глаза, и в них танцевали тени, которым она не могла дать названия.
— Она мой создатель. Она приезжает, чтобы подчинить меня – или доставить неприятности m’siu. В любом случае, с ней нужно покончить. И к кому мне еще обратиться, как не к тебе?
«Несправедливо. Так несправедливо».
Пальцы Лианы сжались, в горле поднимался комок.
— Она твой создатель, поэтому ты не можешь на нее напасть. Как, черт возьми, я могу…
— Я могу отвлечь ее, сопротивляясь приказам. Я стар, и тоже Мастер, petite. Я буду отвлекать ее, а ты отрубишь голову и освободишь меня. Правда, легко?
— Ничто никогда не бывает легко, — пробормотала Лиана.
«Я говорю, как Данте. Хотя, ничего удивительного, ведь она меня вырастила».
— Как, черт возьми, я могу убить нихтврена? Я смертная, Тиенс. О чем ты напомнил мне, прежде чем испариться.
— Просто отдели голову от тела. Это будет не так уж сложно. — Он затих, словно собирался сказать что-то еще.
Лиана вздохнула, откинула голову назад; ползущее по шее напряжение ослабевало.
— Ты хочешь, чтобы я рискнула своей шеей и обезглавила твоего Мастера. С чего бы мне это делать?
— Мне больше некому довериться. — Он не смотрел на нее широко открытыми глазами, влажными или невинными. Но то, как он опустил взгляд к своей кружке, было еще хуже. Лиана даже ожидала услышать всплеск. — Если бы ты могла, то вырвала мое сердце и стерла в порошок, и я тебя не виню. Как бы там ни было, предательство не в твоей природе.
«Я бы на твоем месте не была так уверена».
— Теперь можешь идти, Тиенс. Приходи завтра на закате, и я сообщу тебе о своем решении.
— Не сейчас?
— Однажды ты сказал мне подождать. Я возвращаю тебе эту любезность. — Она уставилась на свою солнечно-желтую кружку, стоящую на старой поцарапанной стойке. — Только один вопрос. Как ты нашел меня?
— Если мне придется ждать твоего ответа, думаю, тебе придется ждать моего. Так будет справедливо. — Тиенс спустился со стула и беззвучно встал на линолеум. Ее апартаменты походили на руины, от чего Лиане было ужасно стыдно. Но они были недорогими. Лиана думала, никто не узнает, что она вернулась домой, назад к истокам.
«Кажется, я ошиблась на этот счет, правда?»
— Отлично. Будешь выходить, не забудь закрыть дверь.
Она услышала, как он направился в коридор; и для ее удовольствия он сделал это преднамеренно громко. С закрытыми глазами она могла отчетливо видеть его ауру – восхитительно ароматное свечение ночного хищника. Они – машины, созданные для соблазна и могущества, для убийства. Мгновенно возникший рев в ушах был инстинктивным ответом ее тела на что-то враждебное.
Как дрожь у овцы, почуявшей волка.
Открылась и закрылась входная дверь. Окружающая дом защита – тщательно наложенная, но не достаточно сильная, чтобы кричать, подобно неоновой вывеске «я здесь, заходите в гости!» – задрожала, когда его аура рассекла ее одним нежным ударом. А потом он исчез, растворился под покровом ночи, покрывающим Сент-Сити. Возможно, в воздухе осталось слабое мерцание, после применения трюка «отвод глаз», которым так знамениты нихтврены.
Лиана открыла глаза и посмотрела вниз. Ее левая рука держала покоящуюся в ножнах катану. Правая же рука сжалась в кулак, покусанные ногти впивались в ладонь. Кольцо – три плетеные петли из серебристого металла, украшенные мертвенно-темным драгоценным камнем – вспыхнуло в свете люстры. Единственный зеленоватый лучик мерцал в глубине камня. Она сделала медленный вдох, затем выдох, избавляясь от напряжения так, как учила ее Дэнни.
— Вот здесь, это твой самый лучший друг, — говорила ее приемная мать своим мелодичным и хрипловатым голосом. — Используй свое дыхание, оно полностью тебе подчинено. В отличие от других вещей.
В отличие от сердца, снов, особых вспышек в ауре, которые делают из тебя маги, а не некроманта, или даже шамана. В отличие от случайного генетического сбоя, превращающего тебя в объект постоянных проверок Инспекции Гегемонии, или в ненавистника нормалов.
Она потянулась и правой рукой взяла почти обжигающую голубую кружку. Поднесла к губам и на мгновение задержалась там, где он мог бы касаться ее своими губами, если бы соизволил сделать хоть один глоток.
«Я могу разбить ее об пол. Могу выкинуть в окно… но потом придется заняться уборкой».
Она соскользнула со стула, подошла к раковине и выплеснула в нее чай. Чайный пакетик выпал со шлепком, как кровавый сгусток. Она поставила кружку, тут же пожелав ее разбить.
Лиана сняла трубку старомодного видео-телефона, висящего на стене. Набрала номер, горящий в ее памяти, надеясь, что онответит.
Послышались два гудка, щелчок и тишина. Либо это он молча слушал ее, либо включился автоответчик.
— Это я, — проговорила она в трубку, при этом смотря на видео экран, горящий на панели. — Я дома. Ты мне очень нужен.
И прежде чем он смог ответить – если он ее слушал – она отключилась.
Небоскреб в деловой части города, на Седьмой, имел такую мощную защиту, что она была почти видимой. Щит лениво кружился, черное алмазное пламя демонической магии резонировало с потоком окружающей энергии. Так же имелись кодовая клавиатура, слот для кредитной карты и сканер. Но не успела она коснуться клавиатуры, как щит изменился, натянулся от внимания, и расширился на несколько шагов, звеня на плечах и в волосах. Дверь скользнула в сторону, еще до того как она закончила набирать свой персональный код.
Лиана прошла в нее и вошла в лифт; от клаустрофобии сдавило горло. Она подавила ее. Скальп зудел.
«Будь я проклята, если приоденусь для нашей встречи».
Она не переодевалась с тех пор, как приехала на товарном поезде – что было два дня назад.
«Мешковина и пепел, кому-то не нравится?»
Лифт был скоростной и герметизированный, но, не смотря на это, во время подъема у нее несколько раз закладывало уши. Снаружи здание выглядит таким тонким и изящным, что легко забыть насколько это внушительная постройка на самом деле. Сэйнт-Сити один из немногих городов, которых не коснулась первая Десятина, когда открылась Пасть Ада, и безумие вырвалось на свободу. Двадцатая часть населения Гегемонии умерла в туже ночь, или в течение последующей недели: создания ада охотились в свое удовольствие, буквально доводили нормалов до самоубийства или умопомешательства. Большинство маги погибли, пытаясь отогнать их назад, другие же псионы – пытаясь защитить войско Гегемонии; или просто оказались не в том месте и не в то время. С Альянсом Пучкина дела обстояли еще хуже – хаос достигал мировых масштабов, пока внезапно не затих. На целых семь лет наступил мир… а потом Адова Пасть открылась снова.
Когда Пасть открылась во второй раз, Лиане было девятнадцать, и она хорошо помнила, как послы Гегемонии пришли к ее матери.
— Десятина не коснулась этого города. Почему?
А Данте ответила:
— Вам лучше знать, высокомерные болваны. Заходите и спросите его то, что хотели.
Лифт звякнул и остановился, затем звякнул снова, и двери скользнули в стороны. Знакомая прихожая – белый пол, белые стены, фрагмент репродукции Берскарди висит над белым эмалированным столом в стиле нео-деко – полностью поглотила ее. Голова у нее чесалась, длинные черные волосы спутались и торчали в разные стороны, да и одежда тоже не первой свежести, за исключением походной рубашки из антибактериального микроволокна и кожаных заплатанных джинс. Нескользящая подошва ее сапог немного скрипела, создавая едва различимое эхо.
Двойная дверь в конце коридора открылась. Из нее лился серый, дождливый, зимний свет, мерцая на деревянном полу. Спарринг зал был огромен, подобно пещере; одну его стену занимали зеркала, а другую – испещренные отверстиями от пуль стекла. К стене с зеркалами была прикручена отполированная до блеска балетная стойка. Виднелись очертания стройной фигуры с длинными, немного курчавыми волосами, одетой в свободный черный шелк. Она стояла на том же месте, спиной к двери; ее золотистые руки были отчетливо видны.
Данте Валентайн повернулась и посмотрела на своего приемного ребенка. Все та же резкая, губительная, разумная осторожность в темных, ясных глазах; все те же высокие скулы и прекрасные, чувственные губы, изогнувшиеся в холодной полуулыбке; все та же тягучая грация в плечах, а рука сжимает длинный, изогнутый силуэт. Изумруд на щеке Данте приветственно вспыхнул зеленой искрой над татуировкой – крылатый кадуцей, бегающий по ее коже. Татуировка Лианы – чернильные шипы с вживленным в плоть бриллиантом – предательски ответила. Кольцо сжалось, зеленое мерцание закружилось в его глубине, а потом снова затихло, превратившись в мертвенную тьму.
Они оценивающе посмотрели друг на друга, и Лиана почувствовала себя раздувшейся, бесформенной, как капля реактивной краски в невесомости.
— Ты просто копия своей матери, — повторяла Данте снова и снова. —Она была такой красивой.
И каждый раз Лана вздрагивала. Она ненавидела быть копией мертвой женщины с изящной легкой улыбкой и темными волосами, которую не могла вспомнить даже по фотографии. Она хотела быть такой же красивой, как ее приемная мать – самая известная некромантка в мире. Женщина, которая ее вырастила; женщина, чей демон играл с Лианой долгие часы ее мрачного детства.
Как обычно, Лиана сдалась первой.
— Блудная дочь вернулась. — Ее голос звучал с вызовом, и она внутренне поморщилась, когда плечи Данте немного опустились, словно она готовилась к удару.
— Я никогда не знала, что ты так щедра, Лиа. Я даже не знала, что ты в городе.
— Вор в ночи.
«Спроси меня, что я здесь делаю. Ради всего святого, разозлись. Скажи что-нибудь».
— Ты… — Данте замолчала.
«Ты в порядке? У тебя все хорошо?»
Она никогда этого не спросит.
— Ты надолго приехала? Я…
— Ненадолго.
«Теперь, когда Тиенс нашел меня».
— Я только зашла поздороваться и повидаться с Джафом.
Снова это изящное движение, будто слова – это меч, скользящий по плоти.
— Только для этого? — Эти три слова были наполнены и другими вопросами. Такими, как: «Ты простила меня? А если нет то, как долго ты еще будешь меня ненавидеть?»
Вопросы, на которые нет реального ответа.
— Не совсем. Я так понимаю, он в офисе?