Глеб, несмотря на произошедшее чудо, все-таки добежал до «избушки Бабы-Яги». Точнее, почти добежал. Он увидел живую, на вид вполне целехонькую «ведьму» и остановился шагах в десяти от нее, поскольку та категоричным запрещающим жестом вскинула клюку.
– Как… – запыхавшись, выдавил мутант, но старуха так свирепо зыркнула на него здоровым глазом, что продолжать ему расхотелось.
«Баба-Яга» сердито потрясла поднятой клюкой, развернулась и молча скрылась в «землянке». Глебу ничего не оставалось, как поскрести в затылке и вернуться к товарищам. Он отчетливо, без вариантов, понимал, что этот пожар снова был «делом его рук». Тут, как говорится, и к бабке не ходи, как бы смешно это ни звучало. Вот только смеяться ему совсем не хотелось. Впору было всерьез начинать бояться, причем себя самого.
Пистолетец, который был уже в курсе Глебовых «пиротехнических способностей», взглянув на вернувшегося мутанта, лишь покачал головой. Сашок это заметил.
– Что?… – завертел он головой, переводя взгляд с недовольного Пистолетца на понурого Глеба и обратно. – Что такое? Чего вы такие?… И почему лес загорелся? И почему быстро потух?… Это Матрена Ивановна, да?…
– Какая еще Матрена? – проворчал мутант.
– Ну, бабушка, у которой мы были. Ее так зовут.
– А ты откуда знаешь?
– Она сама сказала…
– Ишь вы как подружились, – скривился в подобии улыбки Глеб.
– Так она хорошая! Вылечила меня, рубаху подарила, плащ мой починила, – провел Сашок ладонями по заплатам своего бесформенного балахона.
– Мою одежку тоже заштопала, – признался мутант.
– А почему пожар-то? – вернулся к тревожащему его вопросу Сашок.
И Глеб не выдержал, подумав, что врать, что-то выдумывать, смысла нет. Да и не любил он врать – так ему, во всяком случае, казалось.
– Почему, не знаю, но сделал это я.
– Зачем?! – ахнул паренек.
– Говорю ж тебе: не знаю! Ни почему, ни зачем. Но вот случается порой такое, когда я рядом. Само по себе. Я этого не желаю.
– Так это что, не первый раз такое? – невольно отступил на пару шагов Сашок.
– Не первый. Мы потому и из Ильинского сбежали, что я у Макусина хлев сжег.
– Так за нами из-за этого «дикие» погнались?
– Ну да, – развел руками мутант. И добавил с ноткой сарказма: – Так что извини уж. Я тебя с собой не звал.
– Зачем ты так?… – набычился парень. – Хочешь, чтобы я ушел?
– Да куда ты пойдешь теперь-то? – вмешался в разговор Пистолетец.
– Извини, – почувствовав, что перегнул палку, сказал Глеб. – Я должен был тебя сразу предупредить.
– Ну и ладно, – проворчал Сашок. – Раз ты говоришь, что это само случается, не по твоему желанию, то какая разница? Ты же не виноват.
– А если я в следующий раз все вокруг нас подожгу, и убежать нельзя будет? Как тогда, на «галере»…
– Так это тоже ты?!..
– Я.
Парень растерянно заморгал, словно собираясь заплакать. Но делать этого не стал, лишь тряхнул головой, будто сбрасывая остатки сомнений.
– Все равно, – сказал он. – Ты не виноват. И я не собираюсь тебя бросать, если ты сам меня не прогонишь.
Глеб, не отдавая себе отчета, потянулся к Сашку, то ли чтобы обнять, то ли просто похлопать по плечу, но в последний момент остановился, вспомнив данное обещание.
– Все? – посмотрел он на своих спутников. – Отношения выяснили? Тогда идем дальше.
Шли они молча. Но мутант чувствовал, что это молчание «хорошее», не такое, что предвещает раздор и разлад. Он понимал, что пареньку нужно какое-то время, чтобы переварить услышанное, приспособиться к новым обстоятельствам. И то, что молчал Пистолетец, тоже было правильным – лузянин проявлял естественную в данном случае тактичность.
Глеб шел в указанном «Бабой-Ягой» направлении, сверяясь по солнцу. Он объяснил старухе, что хотел бы выйти не к Слободкино, где могли оставаться как «дикие» мутанты, так и храмовники, а ниже по течению реки. Из-за того, что по расстоянию это получалось несколько дальше (да и близость погони вчера помешала определить, как далеко они забрались в глубь леса), теперь было не очень-то ясно, как скоро они дойдут до реки. Но никаких привалов мутант делать не собирался, здесь он буквально всей шкурой ощущал опасность. Возможно, и река являлась лишь мнимой защитой, но все-таки Глебу казалось, что добравшись до нее, основные трудности они оставят позади. Конечно, главные опасности и трудности ждали их в самом Устюге, но до него еще нужно было добраться.
Предчувствие того, что вот-вот должно что-то случиться, все нарастало и нарастало. И когда со стороны росшего впереди густого кустарника раздался грубый окрик: «А ну, стоять всем!», Глеб ничуть не удивился, даже не вздрогнул. Испуганно замер Сашок. Только Пистолетец задергался, заметался, но мутант шикнул на него, зыркнул сурово, и лузянин притих, хоть и остался напряженным, готовым в любое мгновение сорваться с места.
Глеб поднял руки и крикнул, стараясь не выдать голосом волнения:
– Мы стоим. Оружия у нас нет. Что вы хотите?
– Пущай те двое тож руки подымут, – произнес из кустов все тот же голос.
Глеб обернулся к друзьям, мотнул головой – выполняйте, мол, – и снова перевел взгляд на кусты. То, что оттуда до сих пор никто не вышел, его немного успокоило. Это могло означать, что за кустами не так уж много людей – не больше трех. Одиночка, скорее всего, вообще не стал бы окликать незнакомцев, а будь численный перевес выше – показались бы сразу, не стали прятаться.
Мутант оказался прав, вскоре из кустов вышли двое. Мужчины. Коренастые, широкоплечие, бородатые, одетые хоть и не в откровенное рванье, но весьма и весьма небогато. Оба держали перед собой наготове заостренные колья. На храмовников они явно не тянули, но рассмотреть издалека какие-нибудь четкие признаки, способные подсказать, что перед ним определенно мутанты, Глеб тоже не мог. Однако, судя по любопытству и настороженности, с которой незнакомцы рассматривали троицу путников, видели они их впервые, а значит, в нападении на «галеру» скорее всего не участвовали. Подходить ближе они не торопились, и Глеб совсем успокоился.
– Вы кто такие? – спросил он. – Откуда?
– Сами-то откель такие? – подал голос второй, до этого молчавший мужчина.
– Из разных мест, – уклончиво ответил мутант. – Вы нас не бойтесь, мы никого трогать не собираемся. Скажите лучше, река далеко?
– Река?… – незнакомцы переглянулись, и снова заговорил первый: – Река близко. А на што вам река?
– Мы в Устюг собрались, – решил не лукавить попусту Глеб.
Мужики вновь посмотрели друг на друга и рассмеялись. Но без особой веселости, как бы даже с неохотой.
– Вплавь, что ли? – отсмеявшись, вновь подал голос первый мужик. Судя по всему, он был в этой паре за главного. Или же просто оказался более разговорчивым, уточнять это мутант не видел смысла.
– Вплавь мокро очень, – усмехнулся он. – По берегу пойдем.
– Далеко ли уйдете-то… – не спросил, а просто кинул реплику второй мужик – судя по голосу, более молодой.
– Особо далеко не требуется, – все же ответил Глеб. – До Устюга – и хватит.
– Морозовцы, што ль? – прищурился первый мужик.
– Пока нет. Но хотим ими стать.
Ответ мутанта снова развеселил мужиков – теперь уже искренне. Глебу это стало надоедать.
– Ладно, – сказал он, – мы вам настроение подняли, теперь дальше отправимся. Одно только скажите: если мы так пойдем, – показал он рукой направление, – на деревню какую не наткнемся? Не хочется людей зря пугать.
– Смотри, как бы вас не напужали, – перестали смеяться мужики. – Чужих тутока не любят.
– А нас любить и не надо. Мы никого не трогаем – и нас пусть не трогают. Вот и вся любовь.
– Усов Починок тутока, – сказал первый мужчина. – Но коли так пойдете, как ты кажешь, пройдете мимо. А чуть дале отойдете – правее возьмите, не то аккурат к Гаврину выйдете, там Луза с Югом стречаются. В Гаврине-то мужики шибко задиристые – нет-нет, да и нам перепадает.
– Ладно, спасибо, – кивнул Глеб, подумав, что теперь, зная ориентиры, неплохо бы сверить свое местоположение по карте. – Бывайте здоровы.
– И вам не хворать, – кивнули в ответ мужики, но второй, тот, что моложе, не удержался, сказал: – У реки-то смотрите… – тут первый толкнул его в бок, и он замолчал.
– Чего смотреть?
– Да ништо, – смущенный, что сболтнул лишнего, отмахнулся «молодой». Однако первый, бросив на товарища обвиняющий взгляд, все-таки пояснил:
– «Галера» вчерась приходила с карателями. Так ее наши того… сожгли. Коли в Устюге быстро хватятся, искать начнут пропажу-то. И не станут, поди, разбираться, виноват ты аль нет, коли рядом маячишь.
– Ну, сегодня вряд ли хватятся. А завтра мы уже далеко будем. Но за предупреждение спасибо, – Глеб подумал немного и все же спросил: – А сами-то вы что в этом деле не участвовали?
Незнакомцы нахмурились. Потом первый все же нехотя процедил:
– Мало нас, мужиков-то, в Усове… Мы вот с Лёхой, да ишшо двое. Хошь и уроды все, зато с руками-ногами. Остальные – кто хвор, кто стар. Нас убьют – бабы одни останутся… Не сдюжат. И так-то еле тянем.
– Ну, сегодня вряд ли хватятся. А завтра мы уже далеко будем. Но за предупреждение спасибо, – Глеб подумал немного и все же спросил: – А сами-то вы что в этом деле не участвовали?
Незнакомцы нахмурились. Потом первый все же нехотя процедил:
– Мало нас, мужиков-то, в Усове… Мы вот с Лёхой, да ишшо двое. Хошь и уроды все, зато с руками-ногами. Остальные – кто хвор, кто стар. Нас убьют – бабы одни останутся… Не сдюжат. И так-то еле тянем.
– Да это я так, – смутился мутант, – я ж без упрека. И сам считаю, что зря они это затеяли. Ты правильно говоришь: придут из Устюга другие храмовники – будут мстить. Достанется и правому, и виноватому. Я бы даже на вашем месте пока в лес подальше ушел, отсиделся.
– Говорю ж, у нас старые да хворые, – сердито ответил мужик. – Куды с имя? Да скотина какая-никакая. Не бросать же?… Авось, не тронут нас храмовники на сей раз…
Второй мужчина, Лёха, услышав последнюю реплику своего товарища, заметно посмурнел.
– Что значит «на сей раз»? Уже, что ли, трогали? – спросил Глеб.
– Да было дело… – покосился на приятеля старший мужик.
– В то лето кралю мою убили, – хмуро пояснил Лёха, – Олюшку… Жониться аккурат осенью собиралися.
– А… за что?…
– Не понравилось им, что умная шибко! – не выдержав, влез первый мужчина.
– Погодь, Борис, я сам, – остановил его второй. И пояснил: – Она книжку читала, когда те заявились.
– Книжку?!.. – удивленно воскликнул Сашок. – Она умела читать?…
Мутант пихнул парня в бок и возмущенно шикнул на него. Однако Лёха на беспардонность Сашка ничуть не обиделся.
– Умела… Научила ее мамка на беду. Книжки в голбце прятала…
– Почему прятала? – не понял Глеб.
– Так нельзя ить, – ответил за Лёху первый мужик, Борис. – Таки вот правила храмовники нам поставили: детей нельзя, читать нельзя, стрелять нельзя… Тока помирать и можно.
Про запрет для «диких» на грамотность мутант услышал впервые и сначала удивился, но потом все же сообразил, что сделано это было, по логике храмовников, вовсе не зря. По деревням могло остаться какое-то количество книг – и кто знает, каких именно. Вполне возможно, что и тех, где речь идет о борьбе за свободу. Да хоть и просто о счастливой жизни, или, наоборот, о войне. Если «дикий» грамотный, то он прочтет это, задумается, сделает выводы, поделится ими с остальными. А там… Все может стать той искрой, которая разожжет большой пожар. Но и эта причина была не единственной для такого запрета. Ведь тот, кто умеет читать, может и что-то написать. А написанное передать другим. Тот же призыв к действию, например. Появился, скажем, где-то такой вот свободолюбивый и умный «дикий». Придумал некий план действия, да к тому же язык у него подвешен так, что может других убедить. Но ходить по деревням и селам самому – это долго. А так написал все, что нужно, десять, двадцать или сколько там раз – и разослал гонцов по деревням, чтобы все это прочитали.
– А что ваша Оля читала, когда ее… – снова вылез Сашок и опять получил тычок в бок локтем.
– Да я и не знаю, как правильно и сказать-то, – почесал в затылке молодой мужик. – Мутро-нутро какое-то… Чо-то сказывала Олюшка, да не все сразумел я. Будто тож тамока где-тось радияция, как у нас. А люди под землю спрятались, вроде как наши храмовники. Тока они это и зовут то ль мутро, то ль нутро…
– Коли под землей, так, выходит, что нутро и есть! – высказал свое мнение и Борис.
– Олюшка будто «мутро» называла… Ну да што!.. Тока в том мутре-нутре не всякому баско жилось. И тамока тож всяких хватало, как у нас… Вроде как и морозовцы, и храмовники, и мы, «дикие», – тока звались по-другому.
– А может, там правда написана? – шепнул Сашок Глебу.
Мутант пожал плечами. Рассуждая логически, никто бы после Катастрофы не смог написать, сделать и доставить сюда книги. Если только откуда-то совсем неподалеку… Не из Устюга, конечно, и не из Лузы, из более крупного города. Из Вологды, из Котласа, из того же Архангельска, если там, конечно, кто-то уцелел… Больше почему-то он никаких городов вспомнить не мог, что было, в общем-то, весьма странно. Впрочем, его теперешняя память вообще относилась к прошлому весьма избирательно.
– Моя Олюшка-Заюшка ить не тока читать умела… – между тем вздохнул Лёха. – Она даже эти… стиши придумывала.
– Стихи?… – поразился теперь и Пистолетец. Что любопытно, при этом он даже невольно поправил исковеркавшего слово мужчину.
– А вы помните что-то из ее стихов? – стало любопытно и Сашку.
– Чо-то помню… – задумался Лёха. – Тока она все больше про любовь… Эти я вам сказывать не стану… – тут он даже слегка покраснел. Потом сказал: – Но вот есть и такое… – Мужчина прокашлялся и выдал – с таким чувством, что у Глеба даже мурашки под шерстью забегали:
«Ничего себе! – подумал мутант. – Вот это да! Какие, оказывается, бывают “дикие” – кто бы мог подумать… Жаль, очень жаль эту девушку – такой талант погиб!.. Но смерть-то свою, судя по этому стиху, она предчувствовала, да и жить так, как жила, не особо хотела… А может, и правда только в смерти от такой жизни и проснулась».
Вслух же он ничего не сказал. Потрясенно молчали и Сашок с Пистолетцем.
– Што, не баско?… – настороженно спросил раскрасневшийся Лёха.
– Очень хорошо, – ответил Глеб. – Умницей была твоя Олюшка. Ты помни ее всегда, не забывай. И стихи ее помни и другим рассказывай. Даже те, что про любовь. Ведь пока ее мысли звучат – значит, и она как бы еще жива.
Взгляд молодого мужчины просветлел.
– Так и стану делать, – сказал он. – А этим… этим я ишшо за мою Заюшку отомщу! Хошь одного гада да угроблю. Ужо, придет час…
Когда путники тронулись дальше, старший мужчина, Борис, окликнул вдогонку:
– Слышь, ты, мохнатый! А пошто ты страшный такой?
– А чтобы боялись, – не оборачиваясь сказал Глеб.
Глава 14 Спасительный остров
Обойдя стороной Усов Починок и необъяснимым внутренним чутьем уловив близкое присутствие реки, Глеб все же решил устроить недолгий привал. Не столько для отдыха, сколько для рекогносцировки. К счастью, карта, хоть и обугленная по краям, и прожженная в нескольких местах, в целом оставалась пригодной для использования.
Глеб расстелил ее прямо на земле, сам уселся на мох перед ней. Пистолетец и Сашок пристроились рядом.
– Мы где-то здесь, – ткнул пальцем мутант как раз в проделанную огнем дырочку. – Вот он, Усов Починок, мы его только что прошли.
– Ага, – поддакнул Сашок, – а вот тут как раз Луза в Юг впадает. И Гаврино – вот оно.
– Раз люди горовят, что в Гаврино не надо соваться, – встрял Пистолетец, – то и…
– А мы и не собираемся туда соваться, – перебил его Глеб. – Да мы уже в любом случае дальше, не назад же идти, – он пригляделся к карте внимательней и заявил: – Вот сюда пойдем, видите, тут острова посередине реки отмечены?
– Зачем нам отросва? – поднял брови Пистолетец.
– В первую очередь, для ориентира, – ответил мутант. – А еще, я так думаю, нам переночевать лучше на острове, чем просто на берегу. Безопасней.
– Так рано же еще ночевать! – удивился Сашок.
– Сейчас рано, – согласился Глеб. – Но мы еще и не дошли никуда. А дойдем – время все равно уже будет ближе к вечеру. После лесного похода захочется в любом случае отдохнуть. Поесть бы тоже не мешало. Причем, надо еще придумать, что именно, и это «что именно» поймать, накопать или собрать – не знаю уж…
– Можно, пока по лесу идем, грибов набрать, – подал идею Сашок.
– Не хотелось бы отвлекаться, – поморщился мутант, – но мысль хорошая. Специально бегать искать не будем, но что по пути станет попадаться – берите. По карманам распихивайте, на ветку накалывайте, как получится.
– А до Устюга-то сколько тут отсалось? – склонился над картой Пистолетец.
Глеб наклонился тоже. Принялся водить вдоль нарисованной реки пальцем, шепча что-то под нос. Затем сказал:
– Думаю, километров тридцать. Плюс-минус.
– А скорость пешехода, – вскочил радостный Сашок, – пять-шесть километров в час! Значит, мы за… – юноша воздел глаза к небу, делая нехитрые вычисления, – …пять-шесть часов и дойдем. Можем даже сегодня успеть, безо всяких островов.
– Остынь, – недовольно буркнул Глеб. – Знаешь поговорку: «Гладко было на бумаге, да забыли про овраги»?… Шесть и даже пять километров в час мы делать не будем. Берег реки – это тебе не шоссе, где твой пешеход из учебника гуляет. Тут и песок, и топи, и кручи всякие… Села, опять же, которые у реки стоят, обходить придется. Пищу добывать, готовить, на саму еду время тратить, отдыхать, в конце концов… И это если все гладко пойдет. А если от зверья или от людей отбиваться придется? А если и впрямь на поисковую группу храмовников нарвемся и будем вынуждены скрываться где-то, отсиживаться? И вообще, я категорически против прямо сегодня туда топать. Уставшие мы много не пройдем, а ночевать придется невесть где. Острова, я считаю, самое безопасное место. Выспимся как следует, а завтра отправимся в путь со свежими силами.