В школе было полно горючих веществ – дерева и штукатурки, тканей и пластмассы, банок с краской и пачек бумаги.
Нужна была одна-единственная искра…
Внезапно Дарси услышала шум и оторвалась от экрана.
Но то были не Саган и Карла в гостевой спальне, просто грузовик проехал по крышке канализационного люка. Дарси потянулась. На коленях покоился ноутбук, плечи затекли от чтения.
Она дала им расслабиться и выдохнула слова:
– Спасибо, как здорово!
«Пиромантка» не отстой, ни капельки. А еще важнее, что в стиле книги, в ритме ее прозы, даже в паузах речи, в закорючках запятых и эллипсах[58] чувствуется сама Имоджен.
Дарси точно знала, что пора выбираться из кровати, принимать душ и готовиться ко дню походов по музеям с Карлой и Саганом, к их расспросам про Имоджен и к тому, что она спустит как минимум недельный бюджет.
Но она не могла оторваться от «Пиромантки». Не только потому, что фразы отдавали Имоджен, а потому, что сама история ее затянула.
Ее тянуло перелистывать страницы.
– Моя подруга ухватила суть, – с улыбкой прошептала Дарси и согнула колени, чтобы почитать еще немного.
– Итак, какая она? – ни с того ни с сего спросила Карла.
Вся троица находилась в музее Метрополитен,[59] в просторной галерее, построенной вокруг храма из Дендура,[60] древнего святилища Осириса, которое частями перевезли из Египта и снова сложили камень за камнем. Северная стена помещения была полностью стеклянной, и сквозь нее, заливая светом древний песчаник, проникало позднее утреннее солнце. Саган зашел в сам храм, где читал многовековые надписи на стенах, вырезанные солдатами. Карла осталась снаружи с Дарси, у которой внутренняя часть храма вызывала клаустрофобию – слишком много тысячелетий было запрятано в таком маленьком пространстве.
– Ты виделась с ней вчера вечером, – ответила Дарси. – Она почти всегда такая.
– Она показалась мне очень несерьезной.
Дарси нахмурилась. Верно, Имоджен, похоже, никогда не тревожилась, а ее внешняя привлекательность притягивала взгляд Дарси из любого конца комнаты. Но считать ее «несерьезной» было заблуждением.
– На самом деле она очень глубоко чувствует. Видела бы ты, как она говорит о писательском труде или книгах.
Карла всплеснула руками, а потом сжала их в замок.
– Круто, что вы обе писательницы! Жду не дождусь, когда прочитаю ее роман!
– Он и правда хорош, – прошептала Дарси. – Я начала читать сегодня утром.
– Так вы вместе пишете? В одной комнате то есть.
– С тех пор, как сюда приехала, я написала немного.
– О! – Увидев лицо Карлы, Дарси ощутила укол вины.
– Нужно было столько всего сделать, – объяснила она. – Найти квартиру, переехать, купить новые вещи.
– Новые друзья, новые подруги, классные вечеринки. – Карла вздохнула. – Понимаю. Но когда я думала о тебе, то представляла, что ты все время пишешь как одержимая. Зачем бы еще тебе уезжать и лишать нас последнего совместного лета!
При этих словах Карла улыбнулась, но от чувства вины у Дарси замутило в желудке. Каждый день после переезда она все меньше и меньше вспоминала о друзьях в Филли.
В совместные выходные у нее есть возможность многое исправить. Она должна рассказать все начистоту.
– Я даже не знала, что нравлюсь Джен, до прошлого вечера, – объяснила Дарси.
Карла округлила глаза.
– Тогда ясно, почему тебя не было, когда мы приехали!
– Мы сидели на крыше и… целовались.
Карла тихо ойкнула, и эхо повторило этот звук вместе с шепотами, которые наполняли музейный зал с храмом.
– Сцена «Поцелуи на нью-йоркской крыше»!
Дарси рассмеялась.
– Пожалуй.
– Вы танцевали?
– Мы с Имоджен не очень музыкальные, – проговорила Дарси. – Мы профи по словам. И еще по лапше.
– Лапша? Что еще за новинка?
– Она похожа на ту лапшу, которую ты знаешь, но дороже. Джен разбирается в еде. Она считает, что для того чтобы узнать город, нужно его вкусить.
Карла ухмыльнулась.
– Она говорит исключительно о городах?
На мгновение вопрос привел Дарси в оцепенение. Она могла простоять в ступоре гораздо дольше минуты, часа, если бы Карла не расхохоталась.
– Прости! – выдавила Карла, ее смешки отражались рикошетом от мрамора и стекла. – Но в данном обороте речи есть двусмысленность.
Дарси заметила, что на них обращают внимание другие туристы, и приложила палец к губам.
– Ваша беседа становится многообещающей, – произнес из-за ее спины Саган. – Осмелюсь предположить, что дело касается Имоджен.
– Да, – подтвердила Дарси. – Присоединяйся.
– Ты не должна была начинать интимный разговор без меня, – заявил он Карле. – Мы же придумали четкий план.
– Прости! – произнесла Карла. – Но ты пока не многое пропустил. Клянусь.
– Какие-нибудь сальные подробности? – поинтересовался он.
Дарси издала стон. Голос Сагана всегда был чересчур громким, но здесь, в тиши около храма во время обсуждения именно этой темы, он уподобился трубящему горну. А от очередного вопроса своего приятеля Карла снова истерически расхохоталась.
Дарси взяла обоих за руки и увлекла к американскому крылу. Она не остановилась, пока они не достигли уединенного зала, посвященного Фрэнку Ллойду Райту.[61] Воссозданное жилое помещение с впечатляющей геометрией и потолком из цветного стекла помогло заглушить бессвязные звуки, которые издавала Карла.
Дарси налетела на друзей.
– Что, совсем впали в детство?
– Краснеешь от стыда именно ты, – возразил Саган. – Может, румянец означает, что вы скрыли от меня занятные подробности?
– Секс на крыше был? – спросила Карла.
– Ого! – Саган повернулся к Карле. – Значит, я и впрямь пропустил самое любопытное!
– Прошлой ночью они впервые целовались! – захлопала в ладоши Карла. – На крыше!
– Секс на крыше, – произнес Саган. – Звучит интригующе, прямо как название коктейля.
Дарси вздохнула.
– Ладно, слушайте. Нам нужно было уединиться во время вечеринки, и крыша оказалась подходящим местом. Мы не пели и не танцевали. Не занимались сексом. Теперь ты все наверстал, Саган.
– Кто сделал первый шаг? – осведомился он.
Карла то ли хихикнула, то ли фыркнула.
– А ты как думаешь? – буркнула Дарси и искоса взглянула на Карлу и Сагана.
– Ты знала, что ей нравишься? – не унимался Саган.
– А ты тоже положила на нее глаз? – добавила Карла.
– Ты сама-то была в курсе, что предпочитаешь девушек? – выпалил Саган.
Дарси вздохнула. Она ничего не знала, правда. Вчера вечером это случилось безо всякой инициативы с ее стороны. Ведь сперва она вроде бы даже не испытывала желания… А теперь, когда она об этом вспоминает, то кажется себе жалкой. Но действительно невероятно, что поцелуй на крыше – как гром с ясного неба – мог перевернуть все вверх тормашками.
– Мы расцениваем твое молчание как нет, нет и нет, – резюмировала Карла. – Бедненькая маленькая Дарси.
– Кстати, сколько лет Имоджен? – спросил Саган.
– Ей… – начала Дарси и запнулась. – Она в прошлом году окончила колледж. Значит, двадцать три?
Карла покачала головой.
– Сколько бы ей ни было, она совсем взрослая!
– И как ты себя чувствуешь? Разница в возрасте у вас нешуточная! – заявил Саган, тыча в лицо Дарси невидимым микрофоном.
– Отвали, – Дарси оттолкнула Сагана. – И в общем, что за ерунда? Когда я сюда приехала, то никому не рассказала о возрасте. О нем даже не упоминалось до прошлой ночи. Наверно, она просто приняла меня как еще одного автора.
– Литература покоряет города! – воскликнула Карла. – Как мило.
– Возможно, даже чересчур, – проникновенно произнес Саган. – Что-то маловато сальных подробностей.
– Мы решили не торопиться.
Карла похлопала Дарси по плечу.
– Мы от тебя меньшего и не ждали.
– Эй! Она решила не торопиться, а не я! – Дарси отошла от обоих на шаг. – Неужели вы считаете, что я маленькая мисс Невинность?
Не успел вопрос вылететь изо рта, как Дарси уже знала на него ответ. Все обстоит гораздо хуже: она рассеянная. А теперь они на нее пялятся с выражением умиления на лицах.
– Кстати, Дарси, – начала Карла. – Каким образом ты – такая неопытная – ухитрилась написать убедительный любовный роман?
– Если на то пошло, – встрял Саган, – до начала восьмидесятых героини любовных романов всегда были девственницами. Пиши, о чем знаешь. – Он нахмурился. – Впрочем, не ясно, что считать девственностью в случае двух девушек. В Интернете ведутся споры.
Карла удивленно посмотрела на него.
– С какой такой стати ты это прогуглил?
– Кстати, Дарси, – начала Карла. – Каким образом ты – такая неопытная – ухитрилась написать убедительный любовный роман?
– Если на то пошло, – встрял Саган, – до начала восьмидесятых героини любовных романов всегда были девственницами. Пиши, о чем знаешь. – Он нахмурился. – Впрочем, не ясно, что считать девственностью в случае двух девушек. В Интернете ведутся споры.
Карла удивленно посмотрела на него.
– С какой такой стати ты это прогуглил?
– Я проверил форум «Искрящегося пони». Там в сорок первой серии упорно намекают, что у Ловких Пальчиков есть подружка-единорог. Само собой, единороги позволяют прикасаться к себе только девственницам, значит, либо Ловкие Пальчики и впрямь девственница вроде Дарси, или она только технически…
– Тсс! – прошипела Дарси. Девчонки в школьной форме слонялись у входа в зал Фрэнка Ллойда Райда и делали заметки, как она надеялась, об архитектуре.
– Дарси, мы тебя любим такой, какая ты есть. И потом, избегающие не девственниц единороги явно не имеют ничего общего с остальными лошадьми, – многозначительно прошептала Карла.
– Согласен, – кивнул Саган. – В обоих случаях.
Дарси робко кивнула.
– Я знаю, что пока нравлюсь Имоджен. Но если я все испорчу? Это кажется… настоящим и опасным. Я словно за рулем «Феррари» на первом же уроке по вождению!
– В принципе, «Феррари» довольно безопасная машина, – сказал Саган. – Высокая смертность обусловлена тем, что большой процент их обладателей – придурки.
– Точно! – подтвердила Карла. – Пока ты едешь медленно, ты будешь в порядке.
– Рада, что мы наконец-то пришли к согласию, – Дарси намеревалась съязвить, но неожиданно для нее самой эти слова прозвучали искренне. Прошлой ночью на вечеринке она чувствовала себя взрослой. Она влилась в нью-йоркское сообщество и была готова во всеоружии появиться перед школьными друзьями. Но правда заключалась в том, что Карла и Саган знали ее лучше любого в Нью-Йорке, и она оставалась в их глазах маленькой мисс Невинностью.
Дарси развернулась и прошмыгнула мимо школьниц, которые тихо переговаривались между собой на языке, похожем на французский. Наверняка они сплетничали о девственности Дарси. Она миновала американские галереи и вместе с Карлой и Саганом, которые молчаливо плелись следом, поднялась по первой попавшейся лестнице.
Они очутились в крыле музея с мягким освещением и коврами цвета темной корицы. Помещение буквально переполняли хранившиеся за стеклом расписные ширмы. Посетителей здесь почти не было, и Дарси замедлила шаг. К счастью, она уже не чувствовала себя так, будто за ней с блокнотами в руках гонятся школьницы.
– Иногда мне кажется, что я только притворяюсь взрослой.
– Думаю, так и есть, – ответила Карла. – Порой ты притворяешься, и со временем это становится правдой.
– Вроде того, когда прикидываешься больным, чтобы тебя отпустили из школы, – сказал Саган. – Но заканчивается все болями в животе.
– Тогда я полностью готова. Что-что, а притворство дается мне отлично, – вымученно улыбнулась Дарси, желая, чтобы ее сумбурные ощущения ослабли. Ну и пусть она невежественна в вопросах любви, пусть она молода! То, что возникло между ней и Имоджен, – настоящее, и пока она в этом уверена, бессмысленно тревожиться об остальном.
Однако на горизонте маячили другие проблемы: правка романа, написание продолжения и вопросы о том, как прожить на семнадцать долларов в день.
– Эй, зацени-ка, – Саган показывал на огромный гобелен. – Парень убил твоего романтического главного героя.
Дарси уставилась на гобелен. Помимо прочего, там было изображено трехглазое синекожее чудовище в окружении огненного нимба и в головном уборе из черепов.
– Ямантака,[62] убийца Ямы, – прочитал Саган табличку на стене. – Чувак, который убил Смерть!
– Задиристый красавчик, – заметила Карла. – Тебе стоит использовать его в продолжении.
– Я о нем никогда и не слышала, – Дарси пнула Сагана, чтобы он отодвинулся, и прочитала надпись. – Ага, но ведь этот парень – буддист. У меня и так хватает неприятностей. Зачем еще подкидывать в роман персонажей из других религий?
– У тебя неприятности? – уточнил Саган.
– Ну да, – вздохнула Дарси. Она намеревалась сегодня поговорить об этом с Саганом, а лучший антураж трудно найти. – Они обрушились на меня сразу же в первый день в Нью-Йорке… когда я встретила Кирали.
– Дарси называет ее по имени, – сказал Саган Карле. – Мне до сих пор не по себе.
– Ты сам делил гуакамоле со Стэндерсоном!
– Ребята, послушайте, – вмешалась Дарси. – На «Пьянке подростковых авторов» на меня накинулись с расспросами, почему я воспользовалась настоящим богом в качестве романтического героя? А ведь я взяла его из «Вед»! Заимствования не оскорбляют твои чувства, Саган? Ну, как индуса?
Тот пожал плечами.
– Сначала мне это казалось диким, но потом я уяснил, что в твоей вселенной нет индуизма. В общем, не волнуйся, подруга.
Дарси чуть-чуть прикрыла глаза.
– Что?
– Когда Лиззи пытается найти слово получше «психопомпа» и гуглит всех богов смерти? Сначала я не мог взять в толк, почему она никогда не натыкалась на упоминание о Яме.
– Это же понятно, – сказала Дарси. – В смысле, она же с ним целовалась. А в моем мире он не бог, а человек.
– Вот! Парадокс Анджелины Джоли работает.
Дарси бросила взгляд на Карлу, которая, похоже, была тоже сбита с толку.
– И что теперь?
Саган откашлялся.
– Бывает, смотришь фильм с Анджелиной Джоли в главной роли, и персонаж, которого она играет, выглядит точь-в-точь как Анджелина Джоли, да?
– Конечно.
– Нет, в том мире она – обычный человек, а не кинозвезда. И другие герои никогда не упоминают, что она – как две капли воды – похожа на Анджелину Джоли. Никто и никогда не подходит к ней на улицах и не просит ее автографа.
– Это бы испортило фильм, – произнесла Карла.
– Именно. Значит, когда в фильме играет Анджелина Джоли, ты создаешь альтернативную вселенную, в которой актриса Анджелина Джоли не существует. В противном случае, другие люди постоянно замечали бы сходство. Вот что я и называю парадоксом Анджелины Джоли.
– Эй, Саган, – вмешалась Карла. – Ты мог бы назвать парадокс именем любой кинозвезды.
– Верно. Но как первооткрыватель я выбрал Анджелину Джоли, поскольку имею на это право.
– Я согласна с твоей терминологией, – заявила Дарси. – Но какое отношение она имеет к моей книге?
– Твоя Лиззи искала информацию по богам смерти и не сообразила, что ее приятель является богом смерти для примерно восьмисот миллионов индусов, верно? Поэтому я делаю вывод о том, что действие твоего романа происходит во вселенной, где индуизм не существует. Отличное объяснение, да?
– Ты прав, – пробормотала Дарси и споткнулась, упав на темную деревянную скамью посреди зала.
– Чудо в перьях! – Карла рассмеялась и села рядом, ущипнув Дарси за руку. – Ты только что уничтожила собственную религию. Это почти то же, что отправиться назад во времени и убить Будду или еще кого-нибудь.
– Хватить ржать! – Дарси вернула щипок. – Я серьезно!
– Тебя не отлучат от церкви?
– Неактуальный вопрос, – сказал Саган. – У индуистов нет руководства, которое могло бы отлучить ее от церкви.
– Все равно – плохо! – воскликнула Дарси, разглядывая Ямантаку на стене и понимая, что у нее и синекожего монстра есть что-то общее… они оба убили Яму, владыку смерти. – В смысле, вы почему шутите?
– Честно говоря, парадокс Анджелины Джоли не признан широкой общественностью, – ухмыльнулся Саган. – Это скорее гипотеза, чем теория.
– Притом очень глупая, – обратила его внимание Карла.
– Но она теперь отпечаталась в моей голове, – недовольно буркнула Дарси. При всей нелепости парадокса, Дарси не могла отрицать, что в нем присутствует зерно истины.
Всякий раз, начиная писать, Дарси чувствовала, как параллельная вселенная в компьютере обретает форму. Одни части романа пересекались с ее собственным миром, вроде Сан-Диего и Нью-Йорка, хотя остальное было выдумкой, например, Лиззи Скоуфилд или секта «Шаг к воскрешению». Однако именно настоящие невыдуманные детали и придавали ее роману силу, а когда связь с реальностью начинала расползаться и раскалываться, в душе у Дарси что-то разбивалось.
Она взглянула на картину. О персонаже вроде Ямы, позаимствованном из «Вед», уже сложены легенды. Дарси погрузилась в размышления: принадлежит ли он ей, чтобы и дальше продолжать с ним играть?
– Давай ты изменишь его имя, – предложила Карла. – Назови его Стив или еще как-нибудь.
Дарси кашлянула, словно проглотила жука.