Встретьтесь и поговорите. Мирно и доброжелательно. Может быть, все окажется иначе, чем вам представляется сейчас.
Если он предложит продолжить дружбу – пожалуйста, но без интимных отношений. И вот тогда вы поймете, что этому человеку на самом деле от вас нужно – вы или лишь ваше тело.
Но если вам станет ясно, что с этим человеком вы не создадите настоящую семью, что это просто был обман… не ищите встреч и общения. И ежедневно молитесь, чтобы Господь истребил из сердца память об этом человеке и вашу страсть к нему.
Господь придет на помощь, и через какое-то время (обычно несколько месяцев) вы освободитесь от этого наваждения.
А в будущем будьте умнее. Никаких интимных отношений до брака. Молитесь, чтобы Господь дал того самого, единственного, любимого, с кем вы свяжете жизнь навсегда.
Господь да хранит вас. Не сомневаюсь, что, если вы начали воцерковляться, теперь у вас все будет хорошо.
Здравствуйте! Мне 21 год. Я стала задумываться о смысле жизни и поняла, что запуталась. Я стала чувствовать себя опустошенной, потеряла интерес к внешнему облику, и внутри все пусто. Я прочитала, что нужно жить ради Бога, но как жить? Как правильно? Если я приду к священнику, я даже ничего не смогу ему сказать, и он посчитает меня умалишенной. Подскажите, пожалуйста, как мне быть дальше?
Нет, дорогая! Вам нужно идти к священнику. Поверьте, священник отличит умалишенную от запутавшейся, унывающей. И только на личной беседе священник подскажет, как строить дальше жизнь, с чего начинать.
Но, простите, ничего больше сказать не могу. Я вас не знаю, а это все очень деликатные и личные темы, которые обсуждаются с глазу на глаз.
Слава Богу, что вы пришли к этому в 21, а не в 40–50, как часто бывает.
Держитесь и бегите в храм!
Является ли грехом жизненным грех, совершенный во сне? Например, блуд во сне. И надо ли говорить об этом на исповеди?
Такие вещи, как блуд, жестокость, воровство, трусость и проч. во сне, показывают нам, какие мы на самом деле. Потому что поступаем мы во сне, исходя из того, какая у нас душа. Просто во сне моделируются различные ситуации, а остаемся мы такими, какие и есть на самом деле.
Поэтому важно исправлять душу, и тогда вы заметите, что и в снах вы ведете себя иначе. Более благородно, смело, достойно. Если вы твердо решите для себя, что никогда не измените жене (многие люди твердо это не решили) и для вас будет дикой сама мысль об этом, то и во сне вы не поддадитесь искушениям.
Думаю, что исповедовать такие грехи – нужно. Потому что поступки в снах ставят диагноз нашей душе. Священник сможет назначить лекарство для души.
Но, конечно, епитимьи или наказания за грехи, совершенные во сне, не даются.
И последнее: я говорю об обычных снах, а не об особых искушениях или наваждениях. Если сатана по-настоящему нас искусит во сне, может во сне пасть даже подвижник. Но это исключительные случаи. Чаще всего мы имеем дело с нашей собственной распущенностью, которая проявляется в снах.
Благословите, отец Константин!
Вот я все размышляю: и в русской, и в зарубежной поэзии часто можно встретить образ поэта как пророка. Это и Пушкин, и Лермонтов, и Тютчев. Из зарубежных авторов на ум сразу приходит Бодлер со своим «Благословением». Насколько это правильно с точки зрения Церкви? Еще интересно: как по-вашему, дар это или проклятие? И есть ли вообще разница между даром и проклятием? Спаси Бог!
Александр
Когда я слышу слова о том, что особое мистическое чувствование мира и жизни, видение того, что недоступно большинству, то, собственно, что мы называем даром (поэта, художника, музыканта), – проклятие, я думаю, что это кокетничанье.
Если Бог одарил тебя чем-то, что недоступно другим, то нужно благодарить Его и прославлять, а не закатывать томно глаза: «Ах, зачем мне все это…»
Ну, не хочешь заниматься творчеством – иди на завод работать, иди выращивать овощи, продавцом в магазин… Нет же, продолжают работать «в сфере искусств» и за рюмкой закатывают глаза: «Ах, это для меня какое-то проклятие».
Я не просто так это говорю. Я знаком с людьми, которых здесь описал.
…Хотя проклятием свой дар называют лишь люди посредственные. Ван Гог, Моцарт испытывали огромную нужду, но ни разу не предали дара, который был у них. Не похулили.
Но хватит об этом. Для меня любой дар Божий (души, здоровья, умственных и психических способностей и проч.) – благо. Проклятием он в принципе быть не может.
Что из существующего в мире можно назвать проклятием? Приобретенные нами греховные наклонности. Кто-то борется с приобретенной алкогольной зависимостью, кто-то с наркотической, кто-то с блудными грехами, потому что в свое время дал им волю и развратил душу и тело. Вот это для нас своего рода проклятие. Но проклятие не от Бога, а приобретенное нами самими.
А теперь что касается поэтического дара.
Церковь учит, что у каждого человека есть от Бога какой-то дар. Об этом много пишет апостол Павел: Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу. Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно (1 Кор. 12, 4-11).
Слово «дар», по-гречески «харизма», означает благодатную струю, силу, вдохновение от Святого Духа. Вот каждый из нас имеет такой дар.
Харизм много, и каждому из нас дана своя, чтобы мы послужили миру и реализовали себя. Есть харизма организатора, есть – педагога, есть – врача, пастыря, кондитера, музыканта и т. д. Про таких людей говорят: «талантливый», «одаренный» (обратите внимание, что эти слова имеют религиозную подоплеку. В первом имеются в виду таланты из притчи (см. Мф. 25, 14), в другом – дары Святого Духа).
Есть, конечно, люди, исключительно одаренные в чем-либо. Гении. Их мало, но в них как раз задается та высокая планка (в науке, искусстве, религии), к которой стремятся все остальные.
Поэтический дар – один из даров Божиих. Тут очень тесно примыкают друг к другу поэты, музыканты, художники. Это люди, которые (каждый в меру своей одаренности) чувствуют и видят больше, чем другие. Красота и трагизм бытия, гармония и изъяны души человеческой, чувства и страсти, радость и горе – все им открыто больше. Когда поэт говорит, что сочиняет он словно «по наитию», что в процессе творчества ему открываются такие вещи, до которых он сам никогда бы не дошел, едва ли я назвал бы это «касанием Божиим». Это просто одаренность такая – проницать взором то, что скрыто от других.
Иногда сближают поэтов с пророками. Не думаю, что это корректно. Пророк может не обладать поэтическим или каким-то иным глубоким, особенным видением. Его харизма лежит в другой плоскости, наверное, в особой мистической восприимчивости, в особом чувствовании Бога. И поэтому он лучше других слышит то, что ему говорит Бог. Пророческую харизму можно… развить. Для этого надо идти по пути приближения к Богу. Вот, например, старцы или святые. Мы называем их «прозорливыми», потому что им непосредственно кое-что Бог открывает.
В одной хорошей светской книге про прп. Сергия Радонежского я прочитал, что «огромный жизненный опыт сообщил ему ведение глубин душ человеческих». Это не так, тут не жизненный опыт, а откровение Божие.
В каком-то смысле любой священник иногда становится пророком (еврейское слово, переведенное у нас как «пророк», означает «говорящий устами Божиими»). Бывает, придет ко мне человек и просит важного совета. И я понимаю, что сам не смогу ничего путного сказать. Ну не знаю я, что посоветовать! И молюсь, и прошу, чтобы Господь подсказал. И говорю. И потом ловлю себя на мысли, что сам бы я не додумался до того, что сказал, тут было какое-то вдохновение от Бога. И потом человек благодарит за совет, он оказался самым верным.
Да не только священник, любой христианин, наверное, это испытывал. Об этом, кстати, говорит и Сам Христос: Когда же будут предавать вас (на суд за веру христианскую. – Свящ. П.), не заботьтесь, как или что сказать; ибо в тот час дано будет вам, что сказать, ибо не вы будете говорить, но Дух Отца вашего будет говорить в вас (Мф. 10, 19–20).
Разве не было в жизни каждого из нас, что вот пришли в гости, а там разговор заходит о вере. И мы отвечаем, защищаем нашу веру и святыни. А потом думаем: «Неужели это я сказал…» И наши оппоненты качают головой: «Да, сильно…»
Другое дело, что у нас это бывает по милости Божией, для нас это исключение, а для святых – правило. Они настолько очистили душу, настолько приблизились к Богу, что поистине стали «друзьями» Господа, и им ведомы (насколько даст им Бог) планы Божии.
Так что поэт – это поэт, а пророк – пророк. Каждый должен заниматься своим делом и не гордиться, что выше другого.
P.S. Под поэтами я разумею настоящих поэтов, которые творческим гением чувствуют и «горний Ангелов полет, и дольней лозы прозябанье», а не рифмоплетов типа Ε. Евтушенко. Словесная эквилибристика – тоже дар, но другого уровня. Надо же кому-то сочинять рекламные плакаты и рисовать обертки для продуктов.
Здравствуйте, о. Константин!
В передачах радио «Радонеж» из серии «Из истории Троице-Сергиевой Лавры» было сказано, что до войны 1941 года священники в своих проповедях большое внимание уделяли вопросам помощи ближним, нуждающимся. Хотела спросить, какое место эти вопросы занимают сегодня.
Наталья
Конечно, большое. Я бы сказал, что после революции они только об этом и говорили. Потому что обо всем ином большевики запретили говорить. О вере нельзя – религиозная пропаганда, об атеизме нельзя – поповское мракобесие и контрреволюционность. О чем еще? Священное Писание толковать – нельзя, имена «прихвостней царизма» Иоанна Кронштадтского и Серафима Саровского упоминать нельзя… Один священник сказал, что преподобный Иоанн Дамаскин (это VIII век) служил у визиря и жил, как нам и не снилось, так его арестовали за клевету на советский строй. Дескать, в СССР люди живут лучше всех, кто где-либо и когда-либо жил…
Вот и оставались темы: прославлять советскую власть, распространяться о том, как мы должны любить свою Советскую Родину, и призывать людей к делам помощи ближнему.
Слава Богу, что сегодня мы можем говорить, что хотим, с амвонов, и вновь зазвучали слова и Священного Писания, и имена великих святых, и высокое богословие.
Ну а что касается конкретных дел милосердия, то да, Наташа, конечно, Церковь этим активно занимается.
То тут, то там слышу – мало занимается. Я таковых спрашиваю: а собственно, почему Церковь должна этим заниматься? Почему один батюшка открыл благотворительную столовую, другой приют, третий хоспис?.. Разве государство дает Церкви на это деньги?..
В западных странах (Германии, Финляндии и других) государство финансирует благотворительную деятельность Церкви, а почему у нас священники должны этим заниматься на бабушкины пожертвования, на деньги, принесенные в храм, пожертвованные на восстановление?
…И несмотря на все это, Церковь занимается делами милосердия и помощи.
Отец Константин, что можно посоветовать человеку, который хотел бы обрести веру, но искренне не понимает, как это сделать и с чего начать? Читать Евангелие? Я встречал знатоков Нового Завета, которые так и остались теоретиками Священного Писания. Идти в храм? Исповедовать грехи? Не все их осознают. На богослужение? У невоцерковленного человека просто сил не хватит молиться на службе, без предварительного участия в Таинствах Исповеди и Причастия. Молиться? Практически у любого человека есть опыт молитвы «когда припрут обстоятельства». И далеко не все идут глубже…
И второй вопрос, не менее важный. Как не потерять веру? Иногда человек искренне входит в Церковь с дарованной Богом верой, но вскоре охлаждается, успокаивается и теряет ее…
Кирилл
Во-первых, Кирилл, сложно давать общие советы, когда дело касается такого личного предмета, как вера. Лучше всего, чтобы человек пришел в храм побеседовать со священником. И священник будет строить беседу, исходя из того, кто перед ним находится. Одно дело – человек интеллектуальный, другое дело – не книжный, одно дело – экспрессивный, с подвижной психикой, другое дело – сдержанный, сангвиник.
Каждый раз, когда я сажусь на лавочку беседовать с человеком на подобные темы, я мысленно молюсь, чтобы Господь дал донести слово именно для этого человека. А все действительно такие разные…
Но все же что-то можно сказать и общее.
…Когда человек говорит, что в нем нет веры и он хочет поверить, очень помогает такой прием. Я говорю: походите 2–3 месяца в храм. Еженедельно.
Причащаться не надо, исповедоваться тоже не надо. Просто приходите, стойте и пытайтесь молиться вместе со всеми. И говорите Богу: «Я, честно говоря, не знаю, есть ли Ты, Господи, но прошу, откройся, дай мне Тебя почувствовать…»
Дальше: ежедневно утром и вечером молиться хотя бы 5 – 10 минут. Читать молитвы, которые я покажу. (Это что-то из утренних, вечерних ежедневных молитв, фрагменты акафистов.) Обязательно прибавлять молитву своими словами.
Далее: каждый день читать по 2 главы Нового Завета. Лучше утром и в течение дня размышлять над прочитанным (хотя бы по дороге на работу).
Еще: стараться жить эти два месяца по-христиански – творить добрые дела, не обманывать никого, качественно выполнять свою работу, строить отношения в семье и т. д.
И вот опыт показывает, что чаще всего этого оказывается достаточно, чтобы человек почувствовал Бога. Невидимого, но заботливого, благословляющего его, поддерживающего.
Господь видит труды человека и, соответственно, открывается. Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам; ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят (Мф. 7, 7–8).
Наша вера – это не умственная вера, а вера опыта, вера общения с Живым Богом. Поэтому, например, сказать, что человек уверует, лишь читая Евангелие, я бы не осмелился. Кому-то это помогло (хрестоматийный пример с митрополитом Сурожским Антонием), но я знаю людей, кому ничего не открылось. Потому что и читать Писание можно по-разному. Можно с молитвой: «Господи, помоги мне Тебя увидеть между строк…», а можно предвзято и горделиво: «Ну и что они пишут в этом памятнике мировой литературы?»
Также не стоит спешить исповедаться и причаститься. Лучше дозреть до этого. Нужно возжаждать, взалкать этого, душа должна истомиться по этому, и тогда все будет воспринято так, как и должно.
А вот на службе молиться сил у всех хватит. Кто говорит, что не хватит сил, тот просто не хочет подъять подвиг. Если мы хотим, чтобы Бог открылся нам, должны идти на какие-то жертвы. До революции некоторые паломники отправлялись в Святую Землю на… коленях. Ползли несколько лет. А столпники, а аскеты… Мы любим афонских, да и других старцев, а почитаем в книгах, какие подвиги они предприняли во славу Божию… А нам что, полтора часа постоять трудно? Смешно.
«Молиться? Практически у любого человека есть опыт молитвы, «когда припрут обстоятельства». И далеко не все идут глубже…» Это вы пишете хорошо, верно. Я потому и настаиваю на ежедневной молитве утром и вечером и на еженедельном хождении на службу, что должна быть дисциплина. Как в спорте нельзя сегодня позаниматься, а потом неделю не заниматься – будет только вред, так и в духовной жизни.
Нужно заставлять себя. В молитве вообще 95 % твоего усилия и 5 % —благодати, которая окрыляет, наполняет душу невыразимой радостью. Но кто вкусил эти 5 %, будет и будет предпринимать молитвенный труд.
Отдельный вопрос – как не потерять веру?..
Один мой друг, священник, как-то сказал: «Вера – это скала. Нельзя «ударяться» в веру, потому что можно разбиться».
Действительно, духовные и аскетические подвиги надо наращивать постепенно. Под руководством мудрого духовника.
Но вообще, если человек идет верным христианским путем, веру он не потеряет.
Как можно потерять веру, если ты чувствуешь, как тебя ведет по жизни Бог? Если ощущаешь Его милосердное Отцовское присутствие в жизни своей и своих близких. Если зорко подмечаешь и знаки Его любви, и Его воспитательные меры.
Почему теряют веру? Вернее, кто теряет веру? Человек, в котором нет чувствования Бога. А почему он не чувствует Бога?
Не молится.
Имеет какой-то грех, с которым не борется: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф. 5, 8).
Не старается поступать как христианин, то есть не ведет подлинно христианской жизни.
Абсолютно невнимателен к жизни: пьет, ест, развлекается и ни о чем не задумывается. Такой человек не заметит Бога в жизни.
Некоторое время назад я читал книгу бывшего священника Вячеслава Полосина. Он снял с себя сан, принял ислам и сейчас хулит христианство. Так вот он написал книгу о тех годах, когда находился в сане священника. Я просто поразился тому, о чем он пишет, чем он жил и что видел в Церкви. Дрязги, деньги, карьеризм и подобное. Бедный отец Вячеслав, он же подлинного Православия не видел, не видел подлинной Церкви…
Или протоиерей Осипов, который в 60-е годы снял с себя сан и стал атеистическим лектором. Он тоже много пишет о своей жизни в Церкви, но правильнее было бы назвать это не жизнью в Церкви, а жизнью в церковной структуре, плаванием на самой-самой поверхности церковной жизни.
Потому что только на самом поверхностном уровне можно сказать, что жизнь в Церкви есть зарплата, приходские и епархиальные сплетни, карьерные заботы и т. д. Это есть, но это такая тонкая пленка церковной жизни, что даже говорить об этом не стоит.