А пресной воды — собирай хоть в озера. — Гошка черкнул на карте карандашом. — Достаточно невысоких земляных валов, в нижней части этих склонов, и дождевая вода накопится в озерах. На полив огородов тоже хватит. Полтораста человек вознесут хвалебные молитвы за жизнь в тропиках. Да там курорт будет, на котором станут тусоваться самые богатые богатеи со всей Посейдонии.
— А где разместим военную базу? — Го чего-то не понял.
— А оно нам надо? — Гошка тоже не понял. — Держать войска или корабли в месте, про которое все знают!
Го ничего не сказал. Помолчали.
— Так это, — первым паузу не выдержал Гошка, — пошел я. В отставку.
— Не — а. Не в отставку. — С гадостным видом отмолвил Го.
— Тогда в запас, — продолжил свою мысль Гошка.
— Ты совсем тупой. — Прищурился Го. — В отпуск. И не забудь получить денежное довольствие. Полагается. Дела в дивизионе сдавай. Кому, кстати?
Опять он от него ждет чего-то судьбоносного. Получай.
— Начальнику оперативного отдела штаба дивизиона.
— Это почему? — Во взгляде Го не протест. Скорее — любопытство.
— Кураж, однако. И искушен весьма. — Гошка захотел озадачить «чиновника» и полюбоваться эффектом. Однако реакция неожиданная. Как-то посерьезнел его влиятельный собеседник. Глянул… ну, как на взрослого.
— Понял. Сделаю. А ты в отпуске-то, не помышляй о великом. Купи поместье, живи барином. Гуляй. Природой любуйся. О возвышенном размышляй.
— Так поместье, наверно, денег стоит. Я же не олигарх.
— Тупой ты, Кукса. Чем слова всякие говорить — получи довольствие, и кати в провинцию. Не медли.
— А поспрашивать можно?
— Давай.
— Я ведь несколько месяцев в море проболтался, и что произошло — не понял. Отчего рикане расхотели воевать?
— Это очень грустная история. Длинная цепь неувязок и просчетов, допущенных при моем грубом попустительстве. Впрочем, — Го сделал какой-то знак в угол комнаты, — слушай.
Лейтенант Геринг — отпрыск очень древнего и уважаемого рода. Рода морских офицеров. Последний зеленый побег на некогда раскидистом и цветущем древе, давшем любезному отечеству нашему целую плеяду славных защитников. Таких людей надо беречь. Хотя бы до тех пор, пока детишками не обзаведется. Маменька его и берегла, и лелеяла единственное чадо, пока не поступило оно в Морской Корпус.
А потом его уже оберегали командиры, и направление он получил не куда-нибудь, а на неплохо бронированный кораблик, которому строго настрого заказано при встрече с неприятелем решительнейшим образом убежать и спрятаться. И все шло прекрасно до тех пор, пока не появился ты со своим «Рябым». И не произошла встреча этого самого Мули с рейдером. А потом его участие в твоем походе для поиска неприятельских крейсеров и кабанья атака.
Короче, матушку отпаивали валерьянкой около недели, после чего, повысив парня в звании до капитан-лейтенанта, сослали командовать тихоходным угольщиком, находящимся в безнадежном ремонте.
Этот парень, а в обаянии ему мало равных, как-то умудрился убедить директора завода поставить на его лоханку стовосьмидесятку с напрочь расстрелянным стволом, из которой производили испытательные выстрелы, проверяя орудийные платформы на отремонтированных кораблях. Нарезы там уже почти не угадывались, поскольку вместо снаряда закладывали туда все, что под руку подвернется. От обрезка бревна, обработанного на токарном станке, до чугунной отливки подходящего диаметра. А потом он увидел в литейке выточенные из березы макеты оперенных снарядов, тех, о которых мы тут с тобой толковали.
В силе убеждения ему не откажешь, что дано, то дано. Литьем в землю по его просьбе этих ерунодовин отлили несколько тонн, собрав весь грязный алюминий, какой нашелся под рукой. Ну не было в это время других сплавов. Или пожалел директор, не в том суть. Калибранули, конечно, на токарном станке. А пока на заводе этим занимались, он наспех залатал машины и доложил капитану порта о готовности к выходу в море. Пороховые шайбы-картузы забрал из заводской лаборатории, не поинтересовавшись тем, что они бракованной партии, недофлегматизированные. Сгорают чуть не вдвое быстрей, чем допустимо для боевых орудий.
Капитан порта — чистая душа — загрузил этого морехода самым лучшим углем и направил в Карск, на базовую стоянку группы обеспечения. Верил человек, что если кого назначили командовать судном, то можно быть спокойным.
Девушка принесла кофе. Гошка и Го сделали по нескольку глотков. Вкусно и аромат прекрасный.
— Ну так вот, оставшись без нянек, с безбожно врущими компасом и лагом, совершая арифметические ошибки при каждом действии, этот горе-капитан промахнулся на пятнадцать градусов и тысячу с небольшим километров расстояния. Хорошо, что не забывал обходить по дороге острова. Наши аналитики до сих пор спорят, что он за что при этом принимал, и почему не нанес на карту архипелаг Косинор, как вновь открытый.
— А штурман куда смотрел? — недоумевает Гошка.
— На поплавок. Рыбку он удил в лесной речке. Наш «герой» его из отпуска не дождался. Считал, что сам справится, и вместо Карска вышел к Ингтону.
— Это же главные торговые ворота рикан!
— Именно. Увидев, что попал не туда, этот недоумок пошел в порт. Вроде как дорогу спросить хотел. Разобрался, что кругом неприятель, и начал палить. Порт — цель немаленькая, а как себя ведет алюминиевая болванка, вылетающая из ствола на шести Махах, ты себе представляешь?
— Греется очень. А что, порт никто не охранял?
— Береговые батареи на тридцать пять километров не добивают, боевые корабли убежали ловить непонятную группу наших миноносцев, что у Канопуса шороху наделали, а вооруженные пароходики из порта, как увидели, с какой дистанции лупят по постройкам, вместо того чтобы атаковать, ретировались.
В общем, палил наш капитан-лейтенант, пока порох не кончился. А потом повернул на юг и двинулся восвояси. Добрел, однако. Механик у него опытный, а остальные матросы из учебки из-за невеликих дарований, ну, не то, чтобы отчислены, но для службы на боевых кораблях непригодными оказались. Сплошные новички, и не самые-самые. Пароходик то, думали, простоит у стенки с полгодика.
Не заметить пересечение экватора для выпускника Морского Корпуса — задача не простая, ума не приложу, как он с ней справился.
— Непонятно, удивляется Гошка. Он что, не смог компас по солнышку сверить?
— Смог бы, наверное, если бы задумался. Репутация этого старинного рода со склонностью к глубокомысленности никак не связана. Решительные ребята, деятельные, смелые, этого у них не отнимешь. А остального ждать не приходится. Ну да ладно. То, что отчудил Муля, это только половина истории. Те новейшие дредноуты, что готовились перехватывать наш конвой с рудным концентратом у Рейсфедера, получили приказ следовать к Мясорубке. И пошли. Пошли, пошли, пошли.
А навстречу новый приказ — все-таки атаковать наш конвой. Угольщики, что были заранее пригнаны риканами к Рейсфедеру, оставили на месте, чтобы не гонять по морю туда-сюда, а навстречу эскадре от материка отправили топливо другими судами. Но эскадра развернулась, и догнать ее этим тихоходам не удалось. Тех, что стояли у Рейсфедера, обнаружила наша разведка и наши же эскадренные броненосцы навалились на корабли охраны всей своей мощью.
В общем, когда риканские ударные силы вернулись, дела их оказались не просто плохи, а, я бы сказал, безнадежны. Не могут пока корабли плавать без топлива. В них даже стрелять не пришлось. Спустили флаги и попросили разрешения оставить офицерам именное оружие.
Как ты понимаешь, после потерь у Канопуса и Мясорубки, сдачи шести новейших дредноутов и четырех отличных броненосцев, а, главное, безнаказанного демонстративного обстрела Ингтона, вызвавшего немногочисленные пожары, но зловещим звуком, издаваемым снарядами в полете, напугавшего население до того, что начался массовый исход жителей, желание продолжать военные действия у неприятеля резко пропало. Тем более ты еще у южного побережья снова свои безобразия устроил, панику организовал в Сайклинге, спалил главные склады взрывчатых материалов, мин набросал на фарватерах.
— Не палил я склады. — Недоумевает Гошка.
— Понимаю, что не сам, ракетчики твоего, не к ночи будь помянутого, дивизиона. Склады эти, правда, горели не слишком выразительно, но долго. А потом бабахнули и погасли. В общем, воевать нашим недругам стало скучно.
Сопровождать боевыми кораблями суда с зерном и хлопком, скотовозы и рудовозы — это очень накладно. На одном угле можно разориться. А без конвоя плавать неуютно, когда то там, то здесь что-то тонет и взрывается. И на охрану портов потратиться нужно неслабо. Боны поставить от миноносцев, минировать подходы, чтобы канонерские корабли не подпустить. Патрулировать, тралить, сопровождать. Рикания — очень богатая страна. Но выдержать длительную войну не способна ни одна экономика, если нет добычи. А наши командиры крейсерских дивизионов, прочитав отчет о твоих предыдущих художествах, знали, как поступать с рейдерскими базами.
— Да уж, — Гошка осознает размеры последствий неблагоприятного стечения обстоятельств для рикан. — А вот из другой области вопрос. Почему кумулятивные снаряды здесь не применяют?
— Целый клубок проблем. Впрочем, мы ведь никуда не торопимся, — Го подливает в обе чашки из кофейника. — Слово такое кто-то из пришельцев поминал, но толком объяснить, что это такое «кумулятивный снаряд» не смог. Рассказывал про выемку в передней части, про струю газов. В артуправлении попробовали, подобрали форму, и получилось замечательно. Прожигает эта штука броню. Дырка, правда, мала, и внутри корабля повреждения более чем скромные, но дальше все оказалось намного хуже.
Когда сделали воронку в начинке тонкостенного снаряда и пульнули в борт, получилось как у тебя с осколочно-фугасными. Бабах, вмятина, насечки, и никакой дырки. Всяко изгалялись — ерунда выходит. Не попадает фокус струи куда нужно. Инерционные взрыватели недостаточно быстры. Подрывают уже расплющенный по препятствию заряд. Так, фугас и фугас. Ослабленный, поскольку взрывчатки меньше. Наверное, у вас на Земле их с какой-то хитростью подрывали, про которую мы не ведаем.
Пробовали наши взрыватели сделать сверхскоростные, но остановились на полдороге. Опасные получались боеприпасы для самих артиллеристов. Слишком чувствительные. Что такое заряжание при качке ты знаешь.
— Знаю. Кстати, торпеды вместо сжатого воздуха порохом пробовали начинять?
— Пробовали. Сразу получилось. Быстрее миноносца бегут. Причем на расстояние километров восемь. Их теперь нет смысла при выстреле за борт вываливать, можно вперед из трубы выталкивать сжатым воздухом хоть бы и из-под воды на полном ходу. Нет риска таранить. В общем, нам опять куча хлопот с этими новинками, а до нападения джаппов времени осталось всего два года.
— У вас тут войны по графику?
— Почти. Из десяти лет не более двух мирных. Джаппы только что заставили капитулировать тальянов и присоединили к себе архипелаг Буртмана. А нужен он им затем, чтобы потом оттуда навалиться на наши Гаритлинские острова. Тогда им откроется выход в Китовое Поле. Начнут наших китобоев притеснять, перебьют все китовое поголовье — останемся мы без ворвани, а это глицерин и стеарин. Мы их сейчас туда не пускаем, поскольку вдоль островов наши территориальные воды преграждают путь китобоям.
Вот и получается, что войну они нам объявят, как только накопят силы и оборудуют базы в архипелаге. Как раз продадим им риканские дредноуты и броненосцы. И своих прибавим, что уже модернизации плохо поддаются, а то разоримся на их содержании. А джаппы сейчас набирают кредиты и вооружаются.
И, до тех пор, пока они на нас не напали, следует держать в секрете те сюрпризы, что имеем, и те, которые готовим. Так что, кати-ка ты подальше от мест, к которым присматриваются шпионы.
— Так я выходит, стал государственной тайной?
— Что поделаешь, раз так сложилось?
* * *Вышел в город. Вообще-то Цалт не монолитен. Скопление поселочков, построенных по типу давно ему известных «казарм», отнесенных от портового района на полкилометра — километр за лесопарковую зону, по кромке которой проложены рельсы. Здесь — двухклоейка, по которой курсируют вагончики на конной тяге. Но дуга главной улицы описывает бухту, повторяя изгибы береговой линии. Вдоль нее выстроились магазинчики и столовые, кафе и учреждения, склады и торговые дворы. Скверики, игровые площадки, детский садик, школа.
Весна вступает в свои права. Ласковое солнышко не припекает, а чуть-чуть пригревает. Хорошо. Отпуск. Устроился за столиком на открытой веранде. Даже тент еще не натянут на раму навеса. Заказал апельсин. Что ему велел чиновник Го? Думать. Отлично.
После окончания Морского Корпуса Мулю Геринга направили в дивизион, где самая безопасная служба. И Гошку направили туда же после учебки. Следовательно — берегут.
Лехе Таврухину после карантина предложили несколько направлений по специальности. А ему ничего. Не нужна здесь его специальность. Нет в этом мире электронно-вычислительных машин. А информация о техническом и общественно-политическом состоянии дел на Земле в Гошкином изложении ничего нового не содержала и особенно ценной не была. Тогда для чего же его берегут?
Ничем не награждали, никак не поощряли, хотя тужурки его подчиненных провисают от орденов, полученных под его командованием, в том числе. Зато в звании повышали стремительно и неудержимо. От рядового матроса до первого адмиральского звания менее чем за год. Нет, будь он великим князем или графом каким, на худой конец, это на что-то походило бы. А так, явился и возвысился, как кочка на ровном месте. В принципе, для выполнения боевых задач, которыми он занимался, хватило бы ему и лейтенанта. Мичман, конечно, маловато. Но не командор же!
Будучи, по-существу в подадмиральском звании, он не был ни разу представлен никому из командования. На советы его не звали, даже не уведомляли о таковых. Непосредственного своего начальника по службе он не знает. Все вопросы обеспечения решались составлением заявки и отправкой ее через посыльного. Тут в основном хлопотали начальник оперативного отдела и заместитель — снабженец. Отлично справились, кстати. Так что положение о том, что Гошка имеет статус важной государственной тайны, подтверждается.
Вольный художник под страшным секретом. Ферхом бракейца турлюм! В империи, где каждый сверчок четко знает место своей дислокации. Чудно! Это он что же, гениальный флотоводец? Пришел, увидел, удивил! Фигня, конечно, но примем за рабочую версию в связи с отсутствием остальных.
Во-первых. Никакими особыми талантами он не обладает. Не идиот, но не более. Импотент к тому же, что неизбежно должно повлечь за собой образование чувства собственной неполноценности. Хотя, Наполеон, говорят, вообще состоял из сплошного комплекса, из-за малого роста и падучей болезни. И драл всех как сидорову козу из чувства зависти к нормальным людям.
Нет, пожалуй. Не чувствует Гошка себя уродом. На девчат смотрит с удовольствием. Пусть это чисто эстетически, но тоже приятно. И, в конце концов, скорее всего рано или поздно это пройдет, как осложнение после болезни. Наверно.
Так, отвлекся, он ведь о другом сейчас должен думать. Почему его берегут. Ведь при назначении на миноносец о его «гениальности» никто не догадывался. Остается только версия об особом отношении к пришельцам с Земли вообще. Объективно сами флотоводческие способности у него отсутствуют. Подготовлен он слабовато, шесть месяцев учебки это не четыре года Морского Корпуса. Не трусил и не терял головы, это да. Держался уверенно, товарищей подбадривал, слушал, что опытные люди говорят, а не задирал нос. Ведь попал он в среду профессиональных военных моряков, шпак сухопутный.
Везло, действовал непредсказуемо. Все. Хотя, стоп! Подчиненные в его присутствии не боятся высказывать самые безумные идеи. Они могут подтрунивать над своим командиром, но он-то над ними — нет. Ведь каких только сумасшествий не обсуждалось в салоне лихтеровоза. А сколько потом было приведено в исполнение! Одна буксировка торпеды аквалангистами чего стоит. В шторм. Хех!
В общем, разум подчиненных он эксплуатировал беспардонно. Их идеи и знания. Неосознанно. С каменным лицом, как говорится.
Разобрался в вопросе. И нечего здесь рассиживать. Апельсин давно кончился, а у него задание по проведению длительного отпуска. Он на службе, в конце концов или где?
Хотя, куда спешить?
Гошка повернулся в сторону официантки, скучавшей за стойкой ради единственного посетителя. Показал ей кожурки, на тарелке, подмигнул и хлопнул в ладоши. Надо же, поняла. Взяла из вазы еще один апельсин и запустила ему прямо в переносицу по низкой скоростной траектории. Очень удобно, легко поймалось. Кивнул благодарно, и снова вернулся к своим мыслям.
Да, у подданных императора Рыссии на почти подсознательном уровне развито стремление к взаимодействию. То, что они только что проделали с официанткой, на Земле просто не пришло бы ему в голову. И здесь не пришло, кажется. Он ведь действовал по внезапному толчку. Озарению. Ассимилируется, что ли.
А про дредноуты, которые собираются продавать государству, от которого ждут нападения, он подумает, когда вернется из отпуска. А то никакой головы не хватит.
Глава 18
Пока добирался пакетботом до острова Хаммасу, самого аграрного из сравнительно недалеко расположенных, хорошо посидел над историко-географическими справочниками и новым взглядом посмотрел на карту этого мира. Материков во владении Рысской Империи не было совсем. Пояс островов размерами и формой напоминавших Мадагаскар, Борнео, Кубу, Британию, общим числом тридцать четыре, тянулась почти параллельно экватору в полосе от пятидесятой до семидесятой широты, перекрывая семь восьмых окружности планеты. Пространство между ними заполняли острова, сходные по величине с островами Малой Антильской Гряды, и было их двести восемнадцать. Еще меньших размеров островочки, примерно как Тобаго или Тенерифе числом более восьми тысяч почти равномерно заполняли пространство между ними. И еще восемнадцать с лишним тысяч прочих участочков суши дополняли картину. По площади территориальных вод тягаться с Империей не мог никто.