– Да нет, звонок был сделан из Подмосковья, мы уже проверили, – сочинила она на ходу. – Игорь, как твой плов? Готов?
– Да, почти… Через пять минут жду всех к столу. Кухня большая, думаю, все разместимся…
– Только без меня, – замотал головой Павел, скрестив руки на груди, – я зашел лишь на минутку, чтобы удостовериться, что Серега жив и здоров. Я так понимаю, что своим присутствием торможу работу… Я же не слепой, все вижу… Ты хотел, чтобы я узнал этого парня? – Он обратился к Левину. – Я прав?
– Может, это все-таки не он? – Левин, бледный, стоял, прислонившись к стене, и казалось, он едва держится на ногах. – Ты уверен, что на вокзале видел Лору именно с этим парнем?
– Серега, мне не хотелось бы тебя огорчать, но это действительно он. Как и эта девушка – Лора. Возможно, конечно, что это ее мать. Такое случается, что мать и дочь на одно лицо. Или сестра… Я правильно говорю?
Юля почему-то смутилась под взглядом Козырева, который так быстро все понял и решил уйти, чтобы не мешать.
– Да, это действительно может быть ее сестра… Но разве у Лоры была сестра? – теперь уже она смотрела на Левина.
– Не знаю, – отозвался он. – Но я не удивлюсь, что у нее есть не только сестра, но и брат, и еще куча родственников и детей…
– Успокойся. – Павел похлопал его по плечу и улыбнулся. – Ну что ты на самом деле, а? Тебе же сказали, что письма адресованы не ей, а, скорее всего, ее матери… Ну посуди сам, какие дети могут быть у Лоры? Прекрати говорить глупости и впадать в панику. Постарайся взять себя в руки и не пей. Никогда за тобой такого не замечал. Если понадоблюсь – звони, всегда буду рад тебе помочь. И вам тоже… – Он повернулся к Земцовой. – А тот парень… я на самом деле узнал его…
– Спасибо вам, Павел. Вы очень нам помогли. Но я не понимаю, почему вы так быстро уходите?
– У меня дела… Спасибо за приглашение… – И он, еще раз поцеловав руку Юле и пожав руки Шубину и Левину, ушел.
– Сергей, ему можно верить? – спросила Юля у Левина, когда за Пашей закрылась дверь.
– Думаю, что да. Но ведь это неправда насчет Подмосковья?
– Не знаю…
За обедом Игорь рассказал о своей встрече с родной сестрой Натальи Лунник, Ириной. Левин весь обратился в слух.
– Она так и сказала: ангел? Она назвала ее ангелом? Господи, хоть один человек сказал о Лоре положительно… Но неужели Наталья встречалась здесь, вот в этой самой квартире, со своим любовником? Невероятно!
– А вы не догадываетесь, кто был любовником Натальи Лунник? – лукаво спросил Шубин.
Земцова побледнела:
– Неужели Муров?
А Левин смотрел на Шубина широко раскрытыми глазами.
– Муров? – переспросил он.
– Да, представьте себе, он. Я показал Ирине его фотографию, и она сразу же узнала в этом человеке любовника Натальи. Это он дарил ей цветы, а она отдавала их Лоре…
– Ну тогда и я могу это подтвердить, – сказала Земцова. – Мне Крыштопа тоже кое-что рассказала… Когда я показала ей фотографию Мура, она узнала в нем мужчину, который целовался в подъезде дома Лунников именно с Наташей.
– Значит, Лора здесь ни при чем?! – радостно вскричал Левин и налил себе водки. – Ни при чем? Значит, Мур сам «пас» свою жертву, сам пришел к ней и всех застрелил… А Лору захватил с собой как свидетельницу…
– И оставил в живых, – напомнил ему Шубин. – Если судить по этой фотографии, Муров был знаком если не с Лорой, то с ее матерью…
– Скажите, никто из вас не обратил внимания на московский адрес, куда Нина Николаевна отправляла свои письма из Кисловодска? – вдруг спросила Земцова.
– Нет, – пожал плечами Левин. – А разве это имеет какое-то значение? Ведь ты же сама сказала, что эти письма были адресованы матери Лоры…
– В том-то и дело. Адрес – самый центр… Думаю, есть смысл проверить этот адрес и попытаться выяснить, кто из соседей, проживающих в этом доме, помнит кого-то из Захаровых. Может, Лору, а может, ее мать? Думаю, эти люди могли бы рассказать нам много интересного.
– Надо же, я и на это не обратил внимания… – удивился Левин.
– Пить надо меньше, – сказал Шубин, – а больше закусывать. Так вы идете или нет? Плов стынет…
Но не успели они сесть за стол, как приехал Харыбин.
– Чертовски трудную вы мне задали задачу, но я все-таки выяснил, кто же вызвал к себе вашу Лору, – сказал он прямо с порога. Он выглядел возбужденным и очень довольным собой. Лицо его светилось от счастья. – Так что надеюсь, что заслужил не только слова благодарности… Я же чую, пахнет чем-то вкусным…
Он бросил на Земцову нежный взгляд и взял ее за руку. Он стоял совсем близко от нее, и Юля попыталась вспомнить, каким был Дмитрий в пору ее замужества. Волновал ли он ее? Что толкнуло ее тогда, тысячу лет тому назад, в его объятия? Его непредсказуемость, бросающаяся в глаза мужская красота или исходившая от него сила, обаяние или даже грубость? Он казался тогда надежным и уверенным в себе человеком и в отличие от Крымова не волочился за каждой юбкой. И неужели этого было достаточно, чтобы выйти за него замуж? Просто невероятно. Однако они прожили какое-то время, и Юля даже иногда чувствовала себя рядом с ним счастливой. Но это было до тех пор, пока она не поняла, что Харыбин никогда не принадлежал и не будет принадлежать ей одной. Он всегда жил своей жизнью, часто отлучался из дома надолго и никогда не рассказывал о своей работе. Оно и понятно, его служба всегда подразумевала таинственность, скрытность и недосказанность. Но иногда ей все же казалось, что, не служи он там, между ними все равно чувствовалась бы какая-то дистанция… Она исчезала лишь в постели…
– У тебя не температура? У тебя порозовело лицо… – вдруг услышала она над самым ухом и еще больше покраснела. Вернулась к действительности и отпрянула от своего бывшего мужа.
– Нет, у меня все в порядке… Так кто вызвал Лору к себе? – До нее вдруг только что дошел смысл сказанных им слов. – Неужели ее действительно кто-то вызвал? Ведь на это требуется время…
Она поймала себя на том, что снова жалеет только что воспрянувшего духом Левина.
– Да, ты права, на это обычно уходят долгие месяцы. Вызов на Лору Захарову пришел в мае, значит, уже в мае она знала, что полетит в Лондон. Следовательно, она, скорее всего, была в курсе готовящегося убийства Лунников. Вот такие ужасные новости…
– Так, а кто же ее вызвал? Ты так и не сказал.
– Некая Эдит Чефлин, незамужняя сорокалетняя дама. Живет в Лондоне.
– Может, родственница? – предположил Шубин, усаживая Харыбина за стол и ставя перед ним тарелку с пловом.
– Баранина… Господи, как же я проголодался! Шубин, никак это ты решил всех побаловать пловом. Выглядит очень аппетитно. Молодец, хвалю… Юля, я уже давно оценил твой выбор, я в восхищении…
– Не отвлекайся, – осадила она Дмитрия. – Ешь и рассказывай все, что знаешь об этой Чефлин. Эдит… Красивое имя. Впрочем, все равно… Ты не ответил, она родственница Лоре или нет?
– Какая родственница?! Просто знакомая, насколько я понял. У нее виза всего на несколько дней. Другими словами, Лора отправилась погостить в Лондон к приятельнице по имени Эдит Чефлин. Думаю, что в Лондоне они с Муровым пришьют еще парочку-тройку богатеньких Буратино и отбудут назад, в Россию, а может, и подадутся в бега… Вот такой расклад.
– Какой же ты злой, Харыбин. – Юля даже отодвинула от себя тарелку. – Ты же ничего не знаешь о человеке, а говоришь такое! Ты посмотри на Сергея, на нем лица нет, а ты так зло шутишь…
– Но дело в том, моя драгоценная Юлия, что я вовсе даже и не шучу. А зачем, как ты думаешь, они подались в Лондон? Гулять по Гайд-парку? Все это чушь собачья, а ты, Сергей, должен глядеть правде в глаза. Твоя Лора – еще та девушка, и я бы на твоем месте забыл ее, просто вычеркнул из своей жизни. Посуди сам: два громких и жестоких убийства, бегство за границу… Да, кстати, у меня есть и еще кое-какие новости. Я звонил в Саратов, наводил справки о том, как идет расследование убийства Полонской. Ты была права, Юлечка, когда говорила, что они были знакомы…
– Кто знаком и с кем, и что я говорила? О чем ты?
– Полонская была знакома с Муром. Его узнала ее родственница, кажется, сестра, которая в свое время видела Ирину Полонскую в обществе Мура…
– Разве я говорила это? – Юля пожала плечами.
– Кажется, у них был роман… несколько лет тому назад, – невозмутимо продолжал Харыбин, промокая губы салфеткой.
– Надо же! И у Наташи Лунник с ним был роман, – заметил Шубин. – Как видишь, нам тоже удалось кое-что узнать.
– Ну и мужик. Сначала трахает своих баб, а потом убивает их почем зря… Что это, закономерность? А можно мне еще? Шубин, ты – гений по части плова… За это дарю тебе вот этот списочек! – С этими словами Харыбин достал из нагрудного кармана костюма сложенный вчетверо листок. – Список близких родственников Лунников. Надеюсь, он еще актуален?
Шубин взял листок, развернул его:
Шубин взял листок, развернул его:
– Всего двое? Маловато… Сестра Ирина… С ней я уже поговорил. А это кто? Лунник Софья Николаевна.
– Мать Ефима Лунника. Она очень больна и страдает расстройством памяти. Думаю, что в этом плане вам не очень-то повезло… Но вы можете поработать с друзьями этой семьи. Раз вы уже успели поговорить с сестрой Натальи, то вам не составит труда с ее же помощью выйти на друзей и приятелей Ефима и Натальи… Вот, собственно, и все. Спасибо за плов, все было восхитительно, а мне пора…
– Ты уже уходишь? – вырвалось у Юли. Она никак не ожидала, что Харыбин так скоро покинет их.
– А ты хочешь, чтобы я остался и, вместо того чтобы заниматься делами общегосударственного масштаба, возился с вашей мелочовкой?
– Но, Дима!..
– Тебе нужна виза в Лондон? Да? Отвечай! – Харыбин находился в кураже и явно получал удовольствие от этого. – Ну же? Я прав? Ты же хочешь лететь в Лондон… Ты как решила: через Париж? Я могу передать через тебя привет Жене Крымову? Ну, чего ты молчишь?
– А разве это реально?
– Что реально: лететь через Париж или добыть тебе визу, да поскорее?
– Последнее…
– Все реально, Юлечка. Ты позвони мне, когда надумаешь лететь, и я подумаю, как тебе помочь… Но я бы на вашем месте, ребята, все же оставил эту затею найти Лору. Пусть себе живет девочка, развлекается как может… Она не нужна тебе, Левин, – вдруг вполне серьезно сказал он, обращаясь к Сергею, – не нужна… Но тебе решать… Если веришь, что она ни при чем, если любишь ее, то не скупись и продолжай надеяться… Если же не веришь ей и чувствуешь, что вокруг нее одна лажа, – беги от нее подальше и постарайся поскорее ее забыть. Вот, собственно, и все… Ребята, пока. Юля, я жду твоего звонка…
Хлопнула дверь. Левин вздрогнул, как если бы его ударили.
– Какой странный человек, этот ваш Харыбин… Кто он?
«В 1911 году я торжественно отмечала двадцатилетие своей работы на императорской сцене, и по этому случаю мне устроили бенефис… Для начала я выбрала первый акт из балета „Дон-Кихот“, действие которого разыгрывается на площади в Барселоне. Он почти полностью состоит из испанских танцев. Затем следовал третий акт балета „Пахита“… Во время антракта директор Императорских театров Теляковский вручил мне по случаю юбилея „царский подарок“. Это был бриллиантовый орел удлиненной формы, как во времена Николая I, в платиновой оправе и с платиновой цепочкой для ношения на шее. Обратная сторона была закрыта платиновой пластинкой с выгравированным на ней изображением орла, у которого можно было рассмотреть каждое перышко. К орлу был приложен великолепный розовый сапфир, обрамленный бриллиантами… Всех подарков я уже не помню, но некоторые запечатлелись в моей памяти.
Помимо царского подарка я получила:
– от Андрея – прекрасную бриллиантовую диадему с семью крупными сапфирами;
– от великого князя Сергея Михайловича – очень ценный подарок: шкатулку из красного дерева с золотыми оковками работы Фаберже. В шкатулке была целая коллекция желтых бриллиантов, от крошечных до крупных;
– от Животовского – большого розового слона из родонита с рубиновыми глазами, сделанного также Фаберже. К слону была приложена оправленная в золото пудреница.
…Кроме этого, я получила от зрителей украшенные бриллиантами часы в виде шарика на платиновой цепочке, и тоже с бриллиантами… Мне кажется, что в тот день я получила от Юлии Седовой хрустальную сахарницу в серебряной оправе, также работы Фаберже. После переворота эта сахарница осталась у меня дома, в Петербурге, а потом я случайно наткнулась на нее в магазине ювелирных изделий в Кисловодске. Очевидно, ее украли и продали, а потом она переходила из рук в руки, пока не дошла до Кисловодска. Когда я обратилась в милицию и заявила, что сахарница является моей собственностью, мне ее вернули, и она по сей день находится у меня в Париже».
Глава 16
Арчи Вудз рассматривал меня довольно долго, прежде чем что-либо сказать. Это был высокий худощавый мужчина, немного смуглый, темноволосый, с красивыми голубыми глазами. На вид ему можно было дать не больше сорока лет. Он был воплощением самой аккуратности. Тщательно выбритые впалые щеки, расчесанные, волосок к волоску, густые блестящие волосы, белоснежные манжеты, выглядывающие из рукавов темного костюма с черными, похожими на капли смолы, запонками.
И тут вдруг я вспомнила, что Лена Соляных была, по словам Мура, брюнеткой. Как же это Мур забыл об этом? Как он мог допустить, чтобы я предстала перед Вудзом во всей своей естественной оранжевости? Мельком бросив на себя взгляд в зеркало, я увидела, как льющееся в окно солнце играет в моей огненно-рыжей гриве и освещает усыпанное веснушками лицо. Да уж, совсем как у покойной Соляных! А что, если у Арчи имеется фотография его настоящей дочери? Мало ли что бывает… Может, кто-то да прислал ему снимок. «Доброжелатели» всегда найдутся…
– Это ты? – вдруг услышала я, и мне стало почему-то нехорошо при звуке этого бархатного, чуть дрогнувшего голоса. – Неужели это ты?
Вудз говорил с акцентом, но я все понимала.
– Да, это я… – ответила я и еще больше покраснела.
– Мэй… Я не верю своим глазам…
– Мэй? – не поняла я. – Что такое «мэй»? Я не знаю английского, только несколько слов, фраз…
– Мэй – это Мэй, это ты, ты же сама просила, чтобы я звал тебя Мэй, – ответил Вудз, медленным шагом приближаясь ко мне, и вдруг, к моему величайшему удивлению, заключил меня в свои объятия. Так, первый пункт плана Мура был выполнен (и без всяких усилий с моей стороны) просто блестяще – Арчи увидел в моей внешности знакомые черты. – Разве тебя зовут не Мэй?
– Нет, меня зовут Лора, – отчеканила я, чтобы сразу, раз и навсегда, поставить его хотя бы в этом смысле на место. Кто такая Мэй?
– Нет, ты – Мэй… – повторил он задумчиво и тут же, словно очнувшись, пояснил: – Твоя мать хотела, чтобы я так ее называл. Но как же ты похожа на нее! Если бы я встретил тебя на улице, то окликнул бы, не прошел мимо… Никогда бы не подумал, что дети могут так походить на своих родителей… Но эта родинка… – Он вдруг растроганно улыбнулся, и мне даже показалось, что в глазах его блеснули слезы: – Это же наша родинка, и у меня, вот, взгляни, и у моего отца была эта родинка на правом виске, возле уха… Как ты узнала обо мне? Кто тебе сказал? Как ты нашла меня?
– В документах мамы, – солгала я, ужасаясь при мысли, сколько еще лжи мне придется влить в уши этого несчастного, обреченного на жуткую смерть человека, который уже сейчас видел во мне свою дочь.
– А мама? Где она?
– Она умерла, – сказала я.
Арчи прикрыл рот ладонью и тяжело вздохнул:
– Давно?
– Да, давно… Умерла от воспаления легких.
– Ты носишь ее фамилию?
– Нет, – мне стало жарко, я уже забыла, что надо говорить по этому поводу. – Фамилия мне досталась от ее последнего мужа, Захарова… (Я чуть не сказала Соляных, но вовремя опомнилась.)
– Она была замужем? – Вудз благополучно ушел от этой щекотливой темы. Действительно, какая ему разница, Захарова я или Соляных, если это все равно фамилии мужей «моей» матери. Он заинтересовался мужьями его Мэй.
– Да, несколько раз.
– Лора… Ты должна понять – я сильно волнуюсь. Все это похоже на сон…
– Вы не знали, что у вас есть дочь?
– Мне говорили, только очень давно, что Мэй родила девочку, но не от меня… Я звонил ей в Москву, просил приехать, обещал даже удочерить ребенка, но твоя мать не приехала…
– Вы плохо с ней расстались?
– Когда-нибудь я расскажу тебе эту историю, а пока скажи мне, как долго ты собираешься пробыть в Лондоне? У тебя есть время? Какие твои планы?
Мои планы, дорогой Арчи, теперь целиком и полностью зависят только от тебя…
– У меня билет, – сказала я и взяла в руки коричневый конверт, откуда выпал билет. Я подняла его и протянула ему: – Послезавтра улетаю в Москву. У меня работа, я не могу задерживаться.
Вот сейчас самое время было сказать, что я копила на эту поездку долгие месяцы, но у меня почему-то язык не повернулся сказать такое. В голове зашумело.
– Может, сядем, – предложила я, чувствуя, что могу упасть в любую минуту.
Он присел в кресло совсем близко от меня, взял мои ладони в свои и еще некоторое время рассматривал меня, с трудом, видимо, привыкая к мысли, что видит перед собой дочь.
– Скажи мне, неужели твоя работа настолько для тебя важна, что ты, не успев побыть со мной, уже хочешь вернуться обратно? Кем ты работаешь и сколько зарабатываешь, что обязана вовремя вернуться туда?
Я и к этому вопросу оказалась не готова. Что я могла ему сказать? Что до недавнего времени работала в одной вполне приличной семье, где мыла посуду и унитазы, а теперь меня, вероятно, уже ищут по всей Москве и готовы предъявить обвинение в расстреле всей семьи? Так что же ответить Арчи по поводу моей «важной» работы, из-за которой я не могу остаться здесь лишний день? Вспомнив о своей мечте поступить на филфак университета, я сказала, запинаясь, что работаю редактором в одном издательстве, где платят мне в пересчете на доллары около ста пятидесяти долларов в месяц. Это смешно, честное слово! Но это чистая правда – не всем редакторам и такие деньги платят…