Завернувшись в полотенце, я легла в постель и стала думать о том, что скажу Муру, если он позвонит. Но он так и не позвонил. Тогда я решила попросить Мардж свозить меня в ближайший магазин, чтобы купить фотоаппарат; с его помощью я смогла бы сфотографировать Эдит вместе с Муром, если мне удастся когда-нибудь снова застать их вдвоем. Я, признаться, не представляла себе, как иначе у меня появилась бы возможность обрести доказательства измены Эдит, чтобы в случае необходимости прижать ее к стенке и тем самым обезопасить себя. Но Мардж, вместо того чтобы выполнить мою просьбу и отвезти в магазин, позвонила Арчи и, поговорив с ним пару минут, с сияющим видом вынесла из его кабинета отличный цифровой фотоаппарат. И я, после того как Мардж объяснила мне, как пользоваться им, вынуждена была (чтобы показать, как я рада держать в руках эту дорогую игрушку и зачем она мне, собственно говоря, нужна) отправиться в сад, чтобы снимать там цветы, лужайки и… Джейн, поливающую маки. Мардж некоторое время тоже присутствовала там же, и я сфотографировала и ее, но потом она объяснила, что ей надо на кухню, и ушла, а мы остались с Джейн в саду одни. И тут я увидела совсем другую Джейн. После ухода Мардж улыбка сошла с ее лица и она, странно глядя мне в глаза, поманила меня за собой в глубь сада. Я поняла, что она собирается мне что-то показать. Или сказать… У меня от нехороших предчувствий сжалось сердце.
– Джейн, что случилось? Что вы хотите мне показать?
И тогда она достала из кармана конверт, где были два сложенных листка бумаги, на одном из них я увидела рисунок с гробом, аналогичный тому, что я нашла в своей комнате, и который я восприняла как предостережение, а на другом – нарисованный детской рукой портрет рыжеволосой девушки или женщины с закрытыми глазами. Вместо румянца на ее щеках синели большие пятна. На дне же конверта оказалась прядь рыжих волос. Таких же волос, какие были в другом конверте…
– Вы? – спросила я, содрогаясь всем телом и пытаясь понять, действительно ли она подкидывала мне эти послания, на что я услышала утвердительное: «Да», – после чего Джейн часто заморгала глазами и заговорила, словно забыв, что я ни черта не понимаю. Но имя «Арчи» я уловила отчетливо. Джейн взяла в руки невидимую лопату и стала показывать мне, как ею копают, после чего, размахнувшись, с силой обрушила эту лопату на мою голову… Признаться, от такого всплеска эмоций у этой довольно-таки пожилой особы, пытающейся мне сказать что-то важное, у меня мороз пошел по коже. Что именно она хотела мне сказать? Что кто-то сначала копал землю, после чего ударил этой лопатой кого-то по голове? И вдруг, к моему еще большему удивлению, Джейн, быстро оглянувшись, схватилась за голову и рухнула как подкошенная на землю, вытянулась в струнку и замерла, лежа с открытыми глазами. Мне снова стало жутко, до головокружения.
– Джейн, вы хотите мне сказать, что Арчи убил здесь кого-то? – Я, глядя на распростертую у моих ног Джейн, скрестила руки на своей груди и тоже закрыла глаза. – Кого убил лопатой Арчи? Кого?
– Мэй, – ответила мне, открыв глаза, Джейн, после чего проворно для своих лет вскочила и принялась отряхивать одежду. – Арчи убил Мэй, твою маму.
Я поняла слово «мама». Но почему я должна была верить Джейн?
– Но при чем здесь волосы? – тронула я себя за волосы и посмотрела вопросительно на Джейн. – Рыжие волосы… Что это за волосы в конверте? – Я показала взглядом на карман, в который она уже успела спрятать конверт.
И снова Джейн удивила меня, когда, взобравшись на круглый гладкий валун и устремив взгляд в сторону сложенного из красного кирпича домика садовника (как рассказывала мне прежде Мардж), принялась отмерять широкие четкие шаги. Досчитав примерно до тридцати (я почти бежала следом за ней), Джейн остановилась и принялась подошвами кожаных туфель расчищать старые, почти черные от времени плиты, которыми была выложена эта часть садовой дорожки. И как раз в этот момент я увидела быстро приближающегося к нам Арчи.
– Привет… Я очень виноват перед тобой, Лора. Извини, что меня так долго не было. Но у меня были важные дела… Приехал один человек, которого я очень долго ждал. Он привез мне то, что я искал долгие годы. Я – коллекционер. Ты не смотри, что я такой с виду спокойный и… как это сказать… чопорный, что ли… Я радуюсь, если мне удается достичь своей цели. Но сегодня у меня единственная цель – заслужить твое прощение… Что ты хочешь? Мы можем поехать в ресторан и поужинать там. Я могу свозить тебя в один из своих магазинов, и ты увидишь там чудесные вещи… Если хочешь, мы купим тебе кольцо с бриллиантом.
Арчи выглядел сейчас моложе, чем когда я увидела его в первый раз. Это был не прежний прилизанный Арчи, а живой, жизнерадостный и очень нетерпеливый человек, который в ожидании моего решения просто не находил себе места. Джейн исчезла, словно ее и не было…
– А где Эдит?
– Ей нездоровится, она сегодня не приедет. Да ты не думай о ней. Главное, что есть ты… А Эдит никуда не денется. – Он с видом легкомысленного повесы махнул рукой и вдруг громко засмеялся. – Лора, ты можешь мне не поверить, но ты мне снишься… Если бы ты только знала, как ты похожа на свою маму… А родинка? Я уже говорил тебе, что и у меня, вот, взгляни, и у моего отца была точно такая же родинка на правом виске, возле уха… – повторил он слово в слово то, что говорил о родинке прежде. Меня восхищал его акцент, его мягкий бархатистый голос. Мне нравился этот человек, от него веяло чем-то теплым, добрым, настоящим, родным. И как бы мне хотелось попросить у него помощи… Но, представив себе его лицо в тот момент, когда я рассказываю ему об убийствах Лунников, сердце мое сжималось, и мне становилось трудно дышать. На моих глазах невольно выступили слезы.
– Так мы едем в ресторан?
– А где Джейн? – спросила я, словно желая проверить, не приснилась ли мне эта эксцентричная садовница, эта рыжая высокая стриженая тетка в коричневой юбке и белой блузке. – И кто она вообще?
– А что, она была здесь? Но я ее не видел… – Арчи оглянулся и пожал плечами. – Зачем тебе Джейн?
И тут я вспомнила, что держу в руках фотоаппарат.
– Я фотографировала цветы… Ведь она садовница? Она работает у вас или просто любительница, приятельница Мардж?
– И то и другое, – снова отмахнулся Арчи теперь уже от Джейн. Как прежде от Эдит. – Она безумно любит возиться в саду. И кожа у нее словно выжжена солнцем. Кажется, раньше она жила где-то в Африке. А когда ее мужа съели крокодилы, она вернулась в Англию…
– Это шутка?
– Не знаю, я не проверял. Она и ее сын присматривают за нашим садом. Но Эдит хочет пригласить более опытного садовника, дипломированного и очень дорогого. Она считает, что диких растений в саду стало больше, чем роз, которые она так любит. Мне же все равно, где что растет. Главное, чтобы было красиво… Представляю, как тебе было скучно здесь одной. Вы с Мардж никуда не ездили?
– Нет…
Так, разговаривая, мы подошли к внутреннему дворику, где уже был накрыт стол. Мардж принесла супницу и снова удалилась на кухню.
– В следующий раз, когда тебе будет скучно, попроси ее отвезти тебя в Лондон… Там много интересного. И первое место, куда повезет тебя Мардж, будет старинная операционная и «травяной чердак»… Это по ее части, она обожает подобные мероприятия… Конечно, там будет непременно какая-нибудь потрясающая лекция, которую ты пока еще не сможешь понять, но выставка тебе обязательно понравится. Лора, у тебя не совсем здоровый вид. Какие-нибудь проблемы? Может, ты тоскуешь по Москве? Может, у тебя там кто-то остался, а я держу тебя здесь? Ты мне только скажи… Признаюсь, я бы многое отдал, чтобы ты никогда не покинула меня, но я не имею права…
– Почему? – тотчас отозвалась я, вспоминая, зачем я здесь, ради какой цели. Сейчас самое подходящее время задать Арчи главный вопрос, о документах. – Разве вы не мой отец?
– Да, конечно, я твой отец, но разве дело в этом? Ты росла без меня, а я жил без тебя… У тебя была своя жизнь, у меня – своя… И какое право я имею разрушать твою жизнь?
– Но вы ничего не разрушаете… Понимаете, Арчи… Дело в том, что я и сама чувствую, что нахожусь здесь в гостях, это чувство не проходит так скоро. Еще вчера, точнее, несколько дней тому назад, у меня никого не было, и вдруг – Лондон, отец, дом, Мардж… Мне трудно к этому привыкнуть. К тому же, признаюсь, меня не покидает мысль о том, что я вовсе не ваша дочь…
– Как это? – У Арчи даже вытянулось лицо. – Лора, что такое ты говоришь? Как это? Ведь ты вылитая Мэй…
– Пусть так. Но это указывает лишь на то, что я дочь своей матери. А вот кто мой отец на самом деле – этого не знает никто. И то, что я здесь, лишь моя попытка обрести отца. Я пока еще не уверена, что мы на самом деле являемся родными по крови. Вы только представьте себе, каково мне будет, если вы, ознакомившись с результатами экспертизы, скажете мне, что произошла ошибка и что я вам совсем чужой человек. Кого мне тогда любить? И как вообще жить дальше?..
– Как это? – У Арчи даже вытянулось лицо. – Лора, что такое ты говоришь? Как это? Ведь ты вылитая Мэй…
– Пусть так. Но это указывает лишь на то, что я дочь своей матери. А вот кто мой отец на самом деле – этого не знает никто. И то, что я здесь, лишь моя попытка обрести отца. Я пока еще не уверена, что мы на самом деле являемся родными по крови. Вы только представьте себе, каково мне будет, если вы, ознакомившись с результатами экспертизы, скажете мне, что произошла ошибка и что я вам совсем чужой человек. Кого мне тогда любить? И как вообще жить дальше?..
Говоря это, я почувствовала себя одинокой как никогда. У меня не было матери, не было отца, не было моей Ниночки. А теперь еще я потеряла и Левина, самого близкого и дорогого мне человека. Быть может, поэтому мои слова прозвучали так искренне, что вызвали слезы и у меня, и у впечатлительного и душевного Арчи.
– Но я знаю, я чувствую, что ты моя дочь…
– И все-таки мы должны с вами получить доказательства того, что я действительно являюсь вашей дочерью. Анализы на ДНК, вы понимаете меня, Арчи? Пока я не буду уверена в этом, я не смогу здесь оставаться долго. Мне понятны ваши чувства к моей матери, но она – не я. И мне не хотелось бы, чтобы вы, допуская все же мысль, что я не являюсь вашей родной дочерью, оставили меня подле себя просто как точную копию с девушки, в которую были когда-то страстно влюблены. Я должна быть уверена…
– Лора, ну что ты все заладила: уверена, анализы, ДНК… А как же чувства?
И тут мне стало страшно. Арчи вел себя странно. Я вспомнила Джейн с ее сумасшедшими рисунками и ее попытку объяснить мне, что Арчи убил кого-то лопатой по голове. И снова отвратительная мысль заползла ко мне в голову черной ядовитой змеей… Мур и Арчи заодно. Они заманили меня сюда, чтобы убить. Но зачем? Единственно, ради чего меня можно было бы убить, это драгоценности, доставшиеся мне в наследство от Ниночки. Но Мур мог бы и так взять их у меня, не прикладывая к этому никаких усилий. Да я бы сама ему все отдала, лишь бы меня и Сережу оставили в покое. Тогда чего ради Арчи так старается удержать меня при себе? Может, я на самом деле так похожа на его возлюбленную?
– Хорошо, – между тем донеслось до меня, и я вся обратилась в слух. – Хорошо. Я сделаю все, о чем ты меня просишь. Хотя и без того знаю, что ты моя дочь. Но сделаю это при условии, что ты, пока не будет готов результат анализа, останешься жить в Гринвуде, со мной, согласна?
На что я рассчитывала, настаивая на экспертизе? Наверное, мною двигал инстинкт самосохранения. Вероятно, я надеялась, что, когда Арчи узнает, что я все-таки не его дочь, и об этом сразу же станет известно Муру, план провалится в тартарары. И мое присутствие в Гринвуде станет невозможным, я никогда не получу наследства Вудзов, а Мур, быть может, оставит меня в покое. Но, спрашивается, разве Мур не мог предположить такого исхода дела? Почему он так уверен, что Арчи признает меня своей дочерью? Почему? Неужели ему для того нужна Эдит, чтобы помочь внушить эту мысль Арчи? Но как же несвойственна будет эта роль именно Эдит, женщине, которая тоже не прочь нагреть руки на богатстве Арчи! Разве что Мур именно на этом и строил свой расчет? Одно дело, когда Арчи видит перед собой девушку, так похожую на его возлюбленную, и мечтает, чтобы она оказалась его дочерью. И другое дело – Эдит, которая в силу сложившихся обстоятельств никак не может радоваться появлению в жизни своего потенциального жениха соперницы в лице внезапно объявившейся дочери, вдруг начинает внушать Арчи, что приехавшая из России наглая девица действительно его дочь… Но какие доказательства могут быть у самой Эдит, чтобы она внушила это Арчи? Может, она была знакома с этой Мэй? Она видела ее… Ну и что с того? Она так же, как и Арчи, лишь видит во мне девушку, похожую на Мэй. Вот если бы я была похожа на самого Арчи или хотя бы на его отца… А родинка? Он явно все это придумал, чтобы успокоить меня. Что движет Арчи: одиночество или существует другая, носящая криминальный характер причина, по которой он так хочет видеть во мне дочь?
– Да, конечно, я останусь здесь до тех пор, пока все не выяснится. Только мне не хотелось бы, чтобы об этом знала Эдит.
– Я понимаю тебя… Не бойся. Я никому ничего не скажу.
– А что будет после того, как окажется, что я не ваша дочь? – спросила я и замерла в ожидании ответа.
– Ничего особенного. Во всяком случае, бумажка с крючками не решит для меня ровным счетом ничего. И я все равно буду просить тебя остаться жить со мной в качестве дочери. В сущности, я смог бы тебя удочерить. Для этого вовсе не обязательно проводить какие-то анализы…
Глаза мои снова увлажнились. Как бы я хотела, чтобы Мур исчез с поверхности земли и Арчи удочерил бы меня. Пусть я не его дочь, пусть, но я бы стала для него дочерью. Я бы заботилась о нем до самой его смерти. И никто, ни одна живая душа, не узнал бы, что он не мой отец. Это было бы счастье, огромное, как солнечное небо… Но существовал Мур. И как избавиться от него, я не имела понятия. Я понимала, что стоит мне предпринять хотя бы что-нибудь против него, как он сразу же поймет, чьих рук это дело, и выдаст меня Арчи с головой… Может спровоцировать Мура, чтобы он проник в Гринвуд ночью с целью ограбления? Мур наверняка бросился бы в Гринвуд, если бы знал, что мне, к примеру, удалось вскрыть сейф, где лежат деньги, а то и драгоценности. Кроме того, я не теряла надежды воспользоваться фотоаппаратом, чтобы заснять Эдит в объятиях Мура. Пусть это был бы настоящий шантаж, но, возможно, я бы смогла избавиться от Мура руками Эдит… Или, во всяком случае, с ее помощью.
– Лора, – Арчи положил свою ладонь мне на руку, – не грусти раньше времени. Ведь все в нашей власти. Успокойся… Сейчас мы поедем с тобой в один ресторан, где я познакомлю тебя с моими друзьями… Кроме того, по вторникам там играет джаз… Великолепные музыкан…
– По вторникам? – переспросила я его. – Но ведь сегодня среда…
– Нет, сегодня вторник, Лора.
– Вы не перепутали?
Тогда Арчи продемонстрировал мне свои часы.
– Вот, пожалуйста, сегодня вторник… К тому же я разговаривал вчера с Эдит, она сказала мне, что весь вторник она проведет в парикмахерском салоне…
«Хорошую же прическу ей навертел Мур…» – Меня бросило в жар при мысли, что могло бы произойти, выйди я из-за деревьев на поляну и спугнув ничего не подозревающих любовников. Оказывается, это я все напутала и, переволновавшись из-за предстоящего в среду свидания с Муром, приняла вторник за среду и потащилась в рощу в то время, как там строго по расписанию предавалась страсти Эдит! Значит, все мои предположения относительно того, что Мур хотел, чтобы я увидела его вместе с Эдит, не имеют под собой никакой основы. Все не так, не так… Но тогда как? Выходит, с Эдит он разрабатывает один план по уничтожению Арчи, а со мной – другой?.. Бред. Но почему же тогда все ведут себя так странно и неестественно? Тот же Арчи, решившись во что бы то ни стало признать меня своей дочерью, или Эдит, изменяющая своему возлюбленному с убийцей-рецидивистом Муром? И снова мне вспомнилась Джейн…
– А в этом ресторане будет Реджи? – спросила я Арчи, чувствуя, что без помощи этого полиглота-переводчика мне никогда в жизни не понять Джейн.
– Да, будет. У него там, правда, свой интерес…
– Женщина?
– Да, одна дама, тоже из эмигранток. Они оба любят русскую литературу и даже мечтают организовать в Лондоне небольшой русский любительский театр.
И мы, чтобы не обидеть Мардж, съели по тарелке супа и поехали в Лондон.
Глава 6
Все, чего так боялась Эдит, о чем не смела даже подумать, и то, что в последнее время не давало ей покоя и вызывало леденящий душу смертельный ужас, – все это свершилось: все ее тайные мысли были озвучены вполне реальным человеком, и со стороны все показалось ей убийственно логичным и неотвратимым. Разве не подозревала она, что Мур – прирожденный убийца? Разве при одном взгляде на его лицо не возникало сомнения в том, что он психически болен? Разве нормальный мужчина может так любить и быть таким неистовым и страшным в близости? Разве он не напоминал ей зверя, готового разорвать ее своими окровавленными клыками? Но ведь ей это поначалу нравилось, очень нравилось. Особенно по сравнению с несколько пресноватым и спокойным Вудзом? Ее сексуальная жизнь с Арчи после первых минут близости с Муром показалась ей детской невинной забавой, старой как мир игрой, начавшей набивать оскомину. Мур же заставил ее пережить столь острые наслаждения, что она готова была на многое, лишь бы испытать это еще и еще раз. И только когда она поняла, ради чего Мур подошел к ней в парижском отеле, где они остановились с Вудзом, ее чувства к нему дали трещину. Но самым, пожалуй, отвратительным в их отношениях было то, что Мур ей лгал с самого начала их знакомства. Чудовищная ложь, которая потрясла ее и заставила думать о Муре по-другому, – приезд в Лондон Лоры. Мур попросил Эдит пригласить Лору, которую он выдавал за свою дочь, в Лондон, и она легко согласилась, не увидев в этом ничего опасного для себя. Но разве могла Эдит предположить, чем закончится для нее появление этой «дочери» Мура в Гринвуде, в доме Арчи Вудза? Оказалось, что Лора прилетела в Лондон с вполне определенной целью: выдав себя за родную дочь Вудза, убить его и стать его прямой наследницей. Так Эдит поняла, что ее использовали. Кроме того, у нее чуть не разорвалось сердце, когда она увидела «дочь Мура». Это была вылитая Мэй… Мэй, которую так боготворил ее вечный жених Арчи. Мэй, которой совсем не коснулось время. Кожа ее светилась изнутри розовато-молочным сиянием, волосы блестели даже в пасмурную погоду, а глаза, ее красивые, чистые глаза, смотрели все так же насмешливо, как и в тот день, когда ее не стало. Мэй была мертва, и Мэй была жива. От такого кто угодно сойдет с ума. И, поняв это, Эдит потеряла сознание. Но разве могла она спросить у Арчи, кого же на самом деле он поселил в Гринвуде: призрак Мэй или действительно свою дочь? Первые дни, проведенные Лорой в Гринвуде, Эдит и Арчи, казалось, избегали даже смотреть друг другу в глаза, не говоря уже о том, чтобы беседовать или ложиться вместе спать. Теперь, когда в душе Арчи безраздельно царила память о горячо любимой им Мэй, Эдит могла довольствоваться лишь совместными обедами и ужинами с Арчи. Арчи сильно изменился с приездом этой особы, выдававшей себя за его дочь. Он выглядел невыспавшимся, бледным, всерьез чем-то озабоченным. Но Эдит понимала, чем вызвано было такое его состояние. Ведь они оба знали, как на самом деле погибла Мэй, и именно это знание и делало их роднее, ближе друг к другу. Они держались друг за друга, как за спасательный круг, чтобы не утонуть в том кошмаре, что уготовила им на прощание Мэй. Но та Мэй была мертва. А эта была жива, здорова и молода. Быть может, поэтому Эдит, чтобы окончательно не сойти с ума, снова бросилась в объятия Мура. Она все чаще и чаще стала появляться у него в отеле, чтобы там испытать на себе реальные прикосновения реального мужчины. Она устала видеть перед собой призраков. Теперь ей уже начинало казаться, что и Арчи тоже нереален, что он тоже фантом. А с Муром все было просто и грубо, так, как и должно быть в реальной жизни. Но и здесь ее подстерегали сомнения: она вдруг поймала себя на мысли, что постоянно думает о том, что Лора-Мэй является и любовницей Мура. И потому однажды, не выдержав, она взяла и спросила его прямо в лоб: