Сезонные работы
Над свежей пробоиной в стене, выходившей в пристанционный палисадник, висела наспех написанная вывеска: «Касса».
«Что-то затянулся ремонт»,— подумал Самвел и постучал в окошко.
— Билетов нет! — донеслось из-за фанерной заслонки.
— Почему?! — рассердился Самвел.— Всем есть, а нам нет…
Неожиданно окошко распахнулось, и сухонький старичок, заражаясь раздражением Самвела, ответил:
— Не всем, молодой человек, а студентам из стройотряда, москвичам. Билеты им заказаны еще две недели назад. С честью поработали, с честью и проводы! — и хлопнул заслонкой.
— Они строили, а мы, значит, баклуши били?! — продолжал горячиться Самвел.
— Пойдем, поезд уже на подходе,— тянул его от кассы молчавший до сих пор Карэн.
Самвел еще раз ткнулся было в закрытую кассу, обругал старика по-армянски и, оглядываясь,— а вдруг распахнется окошко,— поплелся за товарищем.
Перрон маленькой степной станции знавал такие людские нашествия обычно не более двух раз в году, когда из района в область провожали призывников. И сегодня, в этот августовский полдень, все напоминало проводы на службу в армию.
У здания станции столпились машины из колхозов, играла гармонь, у багажного пакгауза слышались переборы гитары. Поодаль от шумных компаний стояли грустные парочки.
Самвел торопливо прошелся вдоль перрона. Вернувшись к Карэну, с тоской поглядывавшему в сторону поезда, сказал:
— Каро, я думаю, ничем мы не отличаемся от студентов. У меня вот даже сумка, как у того очкарика. Да и ты, особенно в профиль,— вылитый студент…
— Слушай, Самвел, с меня хватит. Давай хоть уедем без приключений…
— Ну, ладно, дорогой, успокойся и вспомни, что твоя мама, тетя Шушаник, велела тебе во всем полагаться на меня.
Послышался долгий гудок тепловоза, и на перроне все пришло в движение, рассыпались парочки, умолкла гитара.
Карэн видел, как Самвел с завистью смотрел на ребят в зеленых куртках, выцветших от жары и вылинявших от частых и неумелых стирок, на которых еще можно было прочесть: «МВТУ».
— Бауманцы,— с восхищением сказал Карэн.
— Что-что? — переспросил Самвел и, спохватившись, добавил: — Сам знаю, не глупее тебя… Бери-ка вещички, студент, а я помогу вот этой сероглазой,— и подхватил чемодан у проходившей рядом девушки.
— С какого вы курса? — спросила она. Самвел остановился на миг.
— К глубочайшему сожалению, не с вашего… Приближаясь к концу состава, Самвел обрадовался: — Хорошо живем, специальный вагон…
— Это наши ребята из областного штаба постарались,— разъяснил шагавший рядом крепыш в матросской тельняшке.
У вагона поджидал парнишка в мешковатой, не по росту, форме железнодорожника.
— Какой молодой проводник,— удивился кто-то из девушек.
Паренек услышал, заулыбался.
— Да я тоже студент, практика у нас такая…
Началась посадка.
— Студентам-железнодорожникам наше почтение,— поприветствовал проводника Самвел, оказавшись лицом к лицу с практикантом, и жал ему руку до тех пор, пока Карэн не внес вещи сероглазой незнакомки в вагон.
Едва состав тронулся, все прильнули к окнам, а друзья поспешили занять местечко подальше, в предпоследнем пустом купе.
Прошло не более получаса, а приятели, с глубокомысленным видом склонившись над шахматами, с которыми Карэн не расставался ни при каких обстоятельствах, вполголоса обсуждали свое положение.
— Вот где они спрятались!.. Шахматисты? А я-то думала, какие веселые ребята… Да, внешность обманчива!
Перед ними стояла хозяйка желтого чемодана, и не одна, а с подружкой.
Самвел вскочил, опрокинув крохотные фигурки.
— Вы не ошиблись, прекрасная! Это от большой грусти, что целое лето я работал не рядом с вами, решил разогнать тоску за шахматами… Знакомьтесь, Каро.
Вытащив из-под столика собиравшего шахматы товарища, Самвел подтолкнул его к девушкам…
— Светлана… Ирина…
— Ну, а я — Самвел. Садитесь, ясноглазые, сейчас что-нибудь организуем.
— Нет-нет,— запротестовали подружки,— мы за вами, там у нас компания, идемте…
— Спасибо, нам нужно еще кое-что решить,— стал отказываться Карэн.
— Он шутит, девочки. Идем, Каро,— ласково пригласил Самвел, но на всякий случай крепко взял друга за локоть.
В купе рядом с проводником набилось полно ребят, даже на вторых полках расположились по двое.
Знакомый парень в тельняшке потихоньку перебирал струны гитары. Маленький купейный столик был заставлен высокими бутылками болгарского сухого вина, из промасленного и порванного пакета, дразня аппетит, выглядывала куриная ножка. На пакете с курицей лежали малосольные огурцы в целлофановом кульке…
— Отыскала… знакомьтесь…— Светлана представила ребят.
Несмотря на тесноту, нашлось и для них место.
— Ну, за дело, давайте чемоданы,— сказал, передавая гитару наверх, студент в тельняшке.
Три чемодана образовали столик. Кто-то попросил Карэна передать вино.
— По какому случаю нарушаете принятый в стройотрядах сухой закон? — так строго спросил Самвел, что Карэн от удивления едва не выронил бутылку.
Все на мгновение растерялись. Раньше других нашелся парень в накрахмаленной белой рубашке, сидевший напротив Самвела.
— Это я виноват,— кивнув в сторону бутылок, объяснил он.— Вот только вчера вечером с Танюшей уговорились насчет свадьбы. Дали мне ровно неделю: и на свадьбу, и на дорогу в оба конца. Комбайнер я. И, выходит, мы с дружками,— парень показал на чернявых близнецов,— до невесты едем. А по русскому обычаю — какой же сговор без песен и вина? В Москву приедем в четверг, в субботу свадьбу и сыграем, милости просим к нам.
— Поздравляю, поздравляю! Что ж, причина уважительная… Тогда разрешаю…— поднял руки Самвел.
— Ура! — раздалось в купе, словно им так недоставало чьего-то разрешения.
Поздравлял Татьяну и Сергея чуть ли не весь вагон, и хотя бутылки скоро опустели, шумное застолье продолжалось.
Короткий августовский день быстро угасал, потянуло вечерней прохладой, девушки попросили прикрыть окна. В вагоне зажгли свет.
— Можно, дорогой, я сыграю? — Самвел потянулся к гитаре.
— Что же ты молчал, а то я мучаю ее, а не играю.
Самвел взял два замысловатых аккорда и неожиданно запел:
Голое у него был сильный, чистый, и видно было, что с гитарой он был в ладах. Едва он закончил, как посыпались заказы.
— Начинаю концерт по заявкам ударниц, но прежде — для жениха и невесты:
Песню дружно подхватили все.
Пока Самвел пел, Карэн несколько раз порывался уйти, но его не отпускали. Вытирая взмокший лоб, Самвел отложил гитару, чтобы перевести дух и выпить стакан чаю, предложенный Светланой.
— Жаль, Самвел, что ты не попал в наш стройотряд. С тобой не заскучаешь,— сказал хозяин гитары.
— Да теперь я и сам жалею,— Самвел выразительно посмотрел на сероглазую Светлану.
— Что же вы строили? — спросил очкарик, оказавшийся комиссаром стройотряда.
— Крытые тока. Ставили щитовые домики и успели заложить фундаменты кормоцеха.
— Молодцы, а у нас объекты были попроще,— он похлопал по плечу сидевшего рядом Карэна.
Неожиданно Карэн встал.
— Мы… мы строили,— от волнения он растерял и без того небогатый запас русских слов,— хорошо построили, но мы не уважаемый строитель…— забыв какое-то слово, покраснел и что-то сказал Самвелу по-армянски.
— Шабашники мы,— перевел Самвел.
Взволнованное лицо Карэна, спокойная и неожиданная фраза Самвела вызвали смех в купе.
— Ну и шутники! Вы непременно приходите к нам на свадьбу,— сказала Татьяна.
— Карэн правду говорит, мы действительно шабашники,— Самвел, успокаивая, обнял друга за плечи.
— Какие же вы шабашники? Они всегда до поздней осени работают и расчет по окончании сезона. У них закон суровый — ушел раньше уговора, значит, за харчи работал.
— Шабашить — это не на гитаре играть, наверное, как слабаков отчислили? — вмешался комиссар отряда, невольно отодвинувшись от Карэна.
— Нет, нет, мы хорошо трудились. Работать умеем, Самвел в армии строил, я сам каменный дом в деревне сложил,— и как бы в подтверждение своих слов Карэн протянул крепкие, в ссадинах и порезах руки.
— Любопытно, и давно вы шабашите? — спросили с верхней полки.
— Пропади оно пропадом, первый раз…
— На чем же вы не сошлись с коллегами? — не унимался комиссар.
Карэн что-то сказал другу по-армянски, Самвел задержался с ответом.
— Не сошлись характерами…
— На идейной основе, значит? — подсказала Светлана.
— Можно и так сказать,— Самвел улыбкой поблагодарил девушку.
На какое-то время в купе установилась тишина.
— Что же все-таки у вас произошло? — спросил молчавший до сих пор Сергей, комбайнер.
— Подлеца разоблачили, но это — долгая история, не стоит рассказывать, поверьте, а за авантюру с вагоном простите, ребята, билетов не было. Поезд на этой станции останавливается только почтовый, раз в день. Ждать мы не могли, денег в обрез, как раз на билеты. Мы под утро сойдем в Куйбышеве, там прямой рейс на Кировакан, а оттуда домой — рукой подать.
— Ну что ты, Самвел, не горячись. Поезжайте с нами до Москвы, на свадьбе погуляете, а там мы вас отправим,— комиссар оглядел свой отряд,— верно я говорю, ребята?..
— Ну, конечно, поехали с нами…
— А что, если пригласить Карэна с Самвелом в следующем году в наш стройотряд? — обратились с верхней полки к комиссару.
— Хорошая идея. И, думаю, если они захотят работать с нами, организовать это будет несложно.
— Спасибо, ребята, за доверие. Мы с Карэном и так обязательно вернемся по весне. Возьмем в «Межколхозстрое» бригадный подряд на строительство кормоцеха… Так или иначе, мы непременно встретимся в следующем году.— Самвел пристально посмотрел на Светлану и, обратившись к комиссару, добавил:
— Может, еще посоревнуемся: и за количество, и за качество!
Потом пили чай, обменивались адресами. Вернулись в свое купе друзья поздно. Не включая света, молча сидели у окна.
— Каро, я вижу, ты мучаешься — поймут ли нас дома? Почему не поймут?! Поняли же ребята! Разве дома нас не знают, не поверят?..
— Село не стройотряд, Самвел. И Аршавэл не так прост, чтобы последнее слово осталось за нами.
— Ложись, Каро, утро вечера мудренее.
Ночью почтовый останавливался реже. Из леса, вплотную подступавшего к путям, тянуло влагой и сыростью: пахло дождем, грибами, скошенным сеном. Давно, по-детски разметав руки, спал Карэн, а к Самвелу сон не шел. В пустом коридоре гулял ветер, тревожно шуршали занавески на плохо прикрытых окнах, из соседнего купе доносился богатырский храп…
* * *
Аршавэл… Аршавэл…
Вернулся домой Самвел со службы к майским праздникам, когда запоздалая весна еще гуляла в горах. Приехал без телеграммы, но дома его ждали.
— Раз был приказ о демобилизации, то явится Самвел к Первомаю,— говорили домочадцы.
— В праздники на самолеты и поезда с билетами сложно,— сомневались соседи.
Но дед Самвела хитро улыбался, поглаживая по-крестьянски приспущенные прокуренные усы, и отвечал:
— Плохо вы моего внука знаете, хоть на хвосте самолета, но к праздникам прибудет!
Так оно и вышло. Из пяти ожидавшихся в селе парней к праздникам успел только Самвел. А в первый будний день мая, рано утром, явились и остальные: два стройных морячка и два рослых, широченных в плечах, десантника.
Односельчане, поздравляя ребят с возвращением, непременно добродушно добавляли: «Ну что, обставила вас пехота? Самвел уже на двух свадьбах успел отгулять…»
На свадьбе Самвел впервые и услышал это имя — Аршавэл.
— Жаль, что не приехал Аршавэл,— сокрушался отец невесты,— ведь обещал: будешь отдавать Искуи, непременно приеду на свадьбу.
— Только и дел у него, Гурген, что на свадьбах гулять. Да и на дворе уже май. Сезонные работы не терпят промедления. Сейчас наш дорогой Аршавэл, наверное, не знает минуты покоя. Думаешь, легко найти хороший подряд? Давайте лучше выпьем за его здоровье, ведь о нашем благополучии печется…— успокоил соседа самый уважаемый в селе человек — каменотес, хромой Погос Меликян.
За столом дружно подняли стаканы, поддержал тост и Самвел.
Утром, когда дед возвращал к жизни любимого внука собственноручно приготовленным хашем, обильно сдобренным чесноком, Самвел спросил:
— Скажи, дед, кто такой Аршавэл, за здоровье которого сам Погос-каменотес предложил тост?
— Ты ешь, ешь, Самвел,— говорил дед, наливая внуку стаканчик домашней сливовой водки,— что же про хорошего человека не рассказать? Живи он в нашем селе, большим бы почетом и уважением пользовался.— Дед Мушег налил и себе стаканчик и торопливо закусил ломтиком брынзы.— Сыновей моего друга Назара, что живут на другом краю села, у родника, помнишь?
— Месропа и Вартана? Конечно, не забыл, хотя они и вдвое старше меня.
— Да-да, я о них,— продолжил дед.— Дружно живут сыновья старого Назара, и цель у них одна — купить машину. Сам знаешь, будь у них машина, они могли бы работать в райцентре, там дел всем хватит. В ту весну, когда тебя проводили на службу, уехали они на заработки в Казахстан. Где-то услышали, что там нужны строители. Что же, молодцы они крепкие, а уменья строить нашим мужикам не занимать. И в старое время из нашего села подряжались на стройку. Работы в степях казахстанских оказалось много. Колхозы богатые там.
За лето поставили Месроп с Вартаном три двухквартирных дома. Строили как для себя. По душе пришлась их работа председателю, и за деньги, что они заработали, отдал сыновьям Назара предназначенную для колхоза машину. Так на правлении колхоза народ решил.— Дед неторопливо набил самодельную кизиловую трубку.— В тех краях и познакомились они с Аршавэлом. Аршавэл там большую бригаду имел, строил коровник и школу.
Обрадовался Аршавэл землякам, Месропу и Вартану, и сразу оценил работу братьев. Пригласил к себе в бригаду, но они отказались. Дома уже под крышу подводили, и была уверенность, что сами управятся до осени. Аршавэл им помогал: сидели они как-то без гвоздей — два ящика привез. Другой раз автокран подогнал, перекрытия уложить. Неделю мужикам сэкономил. Вот они и подружились, а то как же — свои люди, земляки!
Аршавэл давно живет в тех краях. Крепко живет, дом справный имеет, «Волгу», скот держит. Даже машину помог он нашим отправить по железной дороге, а то пришлось бы гнать своим ходом через всю страну, а на дворе уже осень стояла. Погостили они тогда у Аршавэла в райцентре.
Как-то за столом Аршавэл и спросил: «Много у вас в селе мужиков, что строить не хуже вас умеют?» — «Да какие из нас мастера?» — отвечал Вартан.
«И то правда, есть у нас мастера и получше, чем сыновья Назара»,— не преминул вставить дед Мушег. И начали братья перечислять достойных мужиков, а как дошли до Погоса Меликяна, на нем и остановились.
Аршавэл тут же и предложил: «Если есть у мужиков желание заработать, то я по весне всегда найду работу и в деньгах не обижу, коль работают не хуже вас». Да и мне, говорит, легче с земляками работать. И прибавил: «Народ, похоже, в вашем селе серьезный и умелый…» Теперь выходит, что Аршавэл там вроде как представитель от нашего села. Душевный человек.
За зиму работу подыщет, договор заключит и вызывает через Погоса людей. Два сезона работали наши селяне с Аршавэлом, очень довольные остались. Вот и нынче со дня на день ждут телеграмму, волнуются, сколько затребует людей. Желающих поехать на заработки хоть отбавляй, да не всякого возьмет хромой Меликян.
— Ну, если так, и я бы не прочь поработать с Аршавэлом.
— Выбрось из головы, Самвел, холостяков в бригаду не берут, говорят, одна морока с вами.
— Несправедливое, дед, ограничение,— буркнул Самвел, выходя из-за стола.
А к вечеру в тот же день у ворот Петросовых остановился мотоцикл Меликяна. Дед Мушег суетливо вскочил со скамеечки и, опираясь на палку, поспешил к нежданному гостю.
— Самвел дома?
— Да, Погос, ты проходи во двор.
— Некогда, Мушег,— перебил каменотес старика,— телеграмма пришла.
— А…— понимающе сказал дед и засеменил во двор, срывающимся от волнения голосом выкрикивая: — Самвел! Самвел!
— Что, Самвел, не забыл в армии дедова ремесла? — встретил парня Погос.
— Он и в армии строил,— вмешался Мушег.
— Я в инженерных войсках служил, бригадиром был,— подтвердил Самвел.
— Добро, добро. Решил тебя в артель взять, уж больно мужики тебя хвалят; ловкий парень, говорят. Согласен?
— А кто поедет с вами?
— Тебе не все равно с кем…— зашипел сзади дед.
Погос, словно не слышал Мушега, начал перечислять отъезжающих.
— Нет, с ними я не поеду…
— Почему?! — Погос даже привстал с седла.
— Эти мужики за день больше десяти слов не скажут, умру я со скуки там.
— А ты, шельмец, что — лясы точить едешь? — усмехаясь, спросил Меликян.
— Нет, но я люблю весело работать, с шуткой… Вот если вы моего дружка Карэна возьмете, с большой охотой поеду.
Бригадир секунду раздумывал, поглядывая на Мушега.
— Ну ладно, по рукам. Пусть будет по-твоему. Только уговор, беру под твою ответственность, чтобы без фокусов. Не любит Аршавэл молодых.
* * *
Прибыли на место поездом. Маленькая станция с ярко-зеленой крышей и небольшим палисадником, освещенная заходящим солнцем, выглядела нарядно. Воздух был напоен запахом цветущих акаций, легкий ветерок доносил из степи едва уловимый запах близкой пашни. Самвел, сошедший вслед за Погосом, заметил: