Дерьмо.
Он мог забрать это, только если возвращался к машине. И, если он возвращался, у него была хорошая возможность избавиться от нее или перегнать в друге место. В любом случае, я облажалась. Ниточки, по которым, как я думала, мой отец сможет меня отыскать, начинали обрываться. Моей единственной надеждой остались теперь камеры наблюдения на парковке, где он схватил меня, может, они что-то нашли. Его рост, его вес, его лицо ― что угодно, что помогло бы в расследовании. Я знала, что мой отец ни за что не сдастся. И сейчас мне следует делать то же самое.
Не. Сдавайся.
Завернувшись в полотенце, я начала опорожнять сумки. Тупая мини-юбка. Тупое невесомое платье. Тупое кольцо с огромным камнем. Черт. Как я могла заполнить столько места этим дерьмом? Я могла бы постирать и надеть то же самое белье. «Агент Отожми и Снова Спровоцируй».
Я все еще рылась в пакетах, кода Дамиан начал запихивать все обратно в шкаф. Пара черных леггинсов (да!) и маленькие белые стринги (нет!). Он вытащил уродливую просторную футболку и бросил в меня. Судя по размеру, это принадлежало ему.
— Снимай полотенце, — скомандовал он.
Как я и говорила, все рано и поздно сводится к члену. И теперь я уже не воняла.
Я закрыла глаза, ожидая услышать шорох снимаемых штанов.
Но этого не произошло. Я почувствовала, как он втирает что-то по линии роста моих волос. Это пахло лекарством и чертовски щипало, особенно там, где волосы были вырваны. Он проделал то же самое с кожей вокруг ушей. Потом помазал спину, прошелся по всем царапинам и порезам, и синякам, замеченным при осмотре.
Я поняла, что он делает ― награждает мое хорошее поведение заботой, успокаивая раны, которые он же мне и нанес.
Я должна была чувствовать благодарность, зависимость, ощущать близость к нему из-за этого маленького милосердия ― все признаки Стокгольмского синдрома? (Примеч. Стокгольмский синдром (англ. Stockholm Syndrome) — термин популярной психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения или применения (или угрозы применения) насилия). Но я ничего не чувствовала. И если я когда-либо найду, где он спрятал мои туфли на шпильках, я пришпилю его черное сердце к мачте этой долбаной лодки.
Умри, Да-ми-ан. УМРИ.
— Ты сама с остальным справишься, — сказал он, бросая тюбик на кровать.
Он ушел, оставив дверь открытой, и я могла слышать, как он чистит свои зубы.
К черту мазь. Я бросилась к теперь уже холодной тарелке с едой.
Рыба меня не подвела. Она была сочная, самая вкусная из всех, что я когда-либо ела. Я скулила, когда ела ее.
Я поддела рис пальцами и закрыла глаза, смакуя его толстое крахмалистое совершенство. Мои вкусовые рецепторы взорвались от вкуса гребаного белого риса.
Да. Да. Да. Больше!
Я вылизала тарелку до блеска. Нет, серьезно. Я облизала всю тарелку, а затем снова и снова. Я не знала, когда еще смогу поесть и что должна буду сделать для него. Я переоделась в одежду, оставленную Дамианом, пахнущую его телом футболку. И чуть не вывернула наружу съеденную рыбу. Не то чтобы футболка плохо пахла. Она просто пропиталась солнцем, морем, потом ― запахом, который ни одному порошку вывести не под силу.
Я выглянула в дверной проем. Дамиан все еще был в ванной. Я начала рыться в шкафах: постельное белье, полотенца, дождевики, вещи для дайвинга. Я почти закончила, когда наступила на что-то круглое и твердое. Подняв ногу, я обнаружила арахис, прилипший к подошве. Еще несколько штук валялось на полу, словно они выкатились из того кулька, что в прошлый раз держал в руках Дамиан.
Я уселась на стул, где он сидел в прошлый раз, и забросила один в рот.
Хрусь, хрусь, хру…
Я прекратила, когда он вошел в комнату.
Дамиан выглядел так, будто принял душ. Его волосы были зализаны назад, он переоделся в серые штаны и белую футболку. Его глаза сузились, когда он увидел меня.
— У меня смертельная аллергия на арахис, и я только что съела целую кучу, — сказала я. ― Если мне не оказать необходимую помощь, я умру.
Он мельком глянул на меня перед тем, как открыть один из шкафов, в которые я не заглядывала.
Да! Возможно у него там спутниковый телефон, или рация, или чем там с лодки общаются.
Он вытащил баночку и сел на кровать. Открутив крышку начал увлажнять ноги.
Он, блядь, увлажнял свои ноги.
— Ты слышал меня? ― взвизгнула я. — Я могу умереть, — и я начала глубоко дышать.
Он занимался своими делами, сначала одна нога, потом вторая, будто это была самая важная вещь в мире. Потом он надел носки и закрыл баночку.
— Тогда умирай.
Я, блядь, ненавидела его. Он не хотел денег. Он не хотел секса. Ему было все равно, жива я или мертва. Он не сказал, куда мы направляемся. Он не сказал, почему. И теперь он обнаружил мой блеф.
— Что ты хочешь? — закричала я.
Я пожалела об этом в ту же минуту. Он двинулся быстро. Молниеносно. Раньше, чем я смогла извиниться, он заткнул мне рот, связал руки и привязал к спинке кровати.
Потом он выключил свет и лег в кровать.
Эта сволочь даже не запыхалась.
Я не знала, что было хуже ― мои руки, вытянутые до боли за головой, трещины в уголках губ, из которых на кляп текла кровь, или знание того, что так и должно было быть. Одна комната, одна кровать, мой похититель спит рядом со мной, ночь за ночью.
Глава 5
Пробуждение было резким и тяжелым. Дамиан ушел, но я все еще была привязана к кровати. Через некоторое время он вернулся. Я почувствовала облегчение, когда увидела его стоящим рядом со знакомым подносом в руках.
Однажды я ходила на духовный семинар, который научил меня видеть события, не пытаясь анализировать, искать причины или раздумывать о том, когда, почему, или как. В действительности, это был повод потусоваться с девчонками, сходить на аюрведический массаж и посплетничать за стаканом овощного сока. (Примеч. Аюрведический массаж пришел к нам из древнеиндийской медицины. Он основан на глубокой работе с мягкими тканями (кожей, подкожной клетчаткой, мышцами и внутренними органами). Аюрведа (на санскрите «аюр») означает «жизнь», а «веда» — «наука»). В настоящее время аюрведа распространилась далеко за пределы Древней Индии, а в 1985 году была признана ВОЗ самой эффективной системой нетрадиционной медицины. Для аюрведы характерен целостный подход к здоровью, как всестороннему равновесию. Основной акцент делается именно на «здоровье», а не на «болезни»). Друзья были и сплыли, но это расплата за то, что вы носите брендовую одежду и посещаете стильные места. Все меняется и перемещается. А после МаМаЛу и Эстебана я почти закрылась от всех. Очень долго были только я и мой папа. Ник был моим шансом, и тот факт, что он ладил с моим отцом, был одной из главных причин того, что он продержался дольше моих остальных парней. Я была рада, что мои мужчины поладили. Я представила, как они вдвоем избивают Дамиана, и это сделало меня счастливой. Мне все меньше и меньше хотелось признавать мою собственную реакцию на Дамиана. Я начала ассоциировать его с едой, туалетом и освобождением от боли и оков.
Завтрак был похож на какую-то грязную слизь. У меня было чувство, что сначала это была овсянка, но он добавил белковый порошок или яичный белок, или что-то еще столь же противное. Он мог бы бросить туда печень или лук, но я бы все равно съела все до крошки. Казалось, руки готовы отвалиться после того, как были связанны все ночь, но я заработала металлическую ложку. И там было яблоко. И вода.
Я подняла голову и обнаружила, что Дамиан наблюдает за мной. В его глазах мелькнула странная тень, но он моргнул, и она исчезла. Когда я закончила, он позволил мне пройти в ванную. Дал мне расческу и зубную щетку. Положение дел начинает улучшаться.
Я не трогала волосы. Я пыталась не смотреть на себя. Дамиан наблюдал все время за мной. Я последовала за ним как хорошая девочка и позволила ему запереть меня. Я даже улыбнулась, когда он закрыл дверь за собой.
Потом я упала на кровать и глубоко вдохнула. Эта неопределенность убивает меня. Я уже приготовилась к другой болезненной встрече, еще одному раунду унижения и издевательств, прежде чем заработаю следующую привилегию. Я готова была бороться за эту возможность со всей силой и напряжением, скопившимся в плечах и шее. Но Дамиан теперь был непредсказуемым, и это было еще хуже, чем его поведение мудака, потому что теперь я была в состоянии боевой готовности, опасаясь того, что может произойти, и пугаясь, когда этого не происходило.
Как мы убьем его, Эстебан? Я закрыла глаза и вспомнила, как мы вдвоем сидели у меня в комнате. Мне было восемь, на четыре года меньше, чем ему, но я была главным зачинщиком всех наших приключений.
Как мы убьем его, Эстебан? Я закрыла глаза и вспомнила, как мы вдвоем сидели у меня в комнате. Мне было восемь, на четыре года меньше, чем ему, но я была главным зачинщиком всех наших приключений.
***
Он хорошо обдумал мой вопрос, прежде чем ответить. Мне нравилось, как он накручивал на палец свои волосы, когда о чем-то серьезно размышлял. Волосы у него были длинные и темные, и когда он отпускал их, прядь волос превращалась в локон. МаМаЛу всегда бегала за ним, чтобы остричь их. Однажды ей это удалось, и ему некуда было спрятать свое лицо, когда он вернулся домой.
― Я не думаю, что его нужно убить, ― сказал он. ― Просто преподадим ему хороший урок.
Гидеон Бенедикт Сент-Джон (произносится как Син Джин) или Гидиот, как мы с Эстебаном его называли, был мои проклятием. Ему было десять, но он весил больше, чем мы оба вместе взятые, и когда он ущипнул меня, то оставил огромные голубые синяки на бедрах.
― Эстебан? ― я притворно улыбнулась в зеркало,― ты сделаешь зуб для меня?
Он растянулся на моей кровати, складывая и разгибая листочек бумаги, пытаясь сообразить, как сделать из него жирафика.
― Ты хочешь бумажный зуб, чтобы скрыть дырку между зубов?
Я кивнула и вернулась обратно к зеркалу.
― Он просто найдет другой способ, чтобы издеваться над тобой, güerita. ― Эстебан называл меня güerita. Блондиночка. ― И как он будет держаться?
― Сделай его из картона, и я прикреплю его вот сюда, ― я открыла рот и указала на место, которое выбрала.
Мы оба подпрыгнули, когда открылась дверь, и МаМаЛу зашла в комнату.
― Эстебан! Ты должен быть в школе!
―Уже иду! ― взвыл он, когда она шлепнула его.
МаМаЛу била Эстебана часто, но она шлепала его, словно убила муху, без раздражения и недовольства. Эстебан часто получал, потому что часто плохо себя вел. Он положил недоделанного жирафика на подоконник, вылез из окна и скользнул по дереву вниз. МаМаЛу отодвинула створку и стала наблюдать, как он бежит между деревьями.
― Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты не впускала его? Если сеньор Седжвик узнает…
― Он не узнает,― сказала я.
― Это неважно, cielito lindo. ― она взяла расческу и начала меня расчесывать. ― Ты и Эстебан… — она покачала головой, ― вы однажды навлечете на меня беду.
― Ты можешь мне сделать такую же прическу, как у себя? ― спросила я.
У МаМаЛу были густые темные волосы, которые она заплетала и скручивала в корзиночку. Я хотела залезть в эту U у нее на затылке, потому что это выглядело как гамак.
― Такое носят только старые дамы, ― ответила она, но сделала две косички с разных сторон и переплела их сзади, оставив остальную часть моих светлых волос свободно падать.
― Такая красавица, ― сказала она. Затем вытащила маленький красный цветочек из своих волос и прикрепила к моим.
― Гидиот сказал, что я ведьма, потому что у всех ведьм дырки между зубами.
― Он Гидеон, ― поправила она. ― Когда Бог делал тебя, он оставил это пространство между твоих зубов, чтобы настоящая любовь могла проскользнуть сквозь нее, когда найдет тебя.
У МаМаЛу была куча историй и сказок для каждой ситуации.
― Как тогда, когда папа Эстебана отдал тебе свое сердце? У тебя нет дырки между зубов.
Отец Эстебана был отличным рыбаком. Он умер в море, когда МаМаЛу была беременна, но она рассказывала нам о его приключениях ― про магию, монстров и русалок в море.
― Ну, тогда, значит, у меня никогда не было его сердца, ― она улыбнулась и щелкнула меня по носу. ― Беги вниз. Мисс Эдмондс уже здесь.
― Гидиот тоже здесь?
МаМаЛу ничего не ответила.
Я схватила школьную сумку и спустилась вниз. Все уже собрались за обеденным столом. Одно место осталось возле Гидиота, потому что никто не хотел сидеть рядом с ним.
― Хорошо. Все собрались. Готовы начать? ― спросила мисс Эдмондс.
Гидиот наступил мне на ногу под столом. Я поморщилась и открыла тетрадь.
― Все хорошо, Скай? ― спросила мисс Эдмондс.
Я кивнула и слабо улыбнулась ей. Я не была ябедой и знала, что застряла здесь еще на один долгий вечер.
Три раза в неделю мисс Эдмондс приезжала из города в Каса Палома. Моя мать получила Каса Палома в качестве свадебного подарка от своего отца. Это был щедрый, вдохновленный Испанией кусочек земли на окраине рыбацкого городка под названием Паза-дель-Мар. В Паза-дель-Мар была маленькая школа, куда местные отправляли своих детей. Однако богачи, предпочитали приватные уроки для своих детей, и вот мы собирались у нас в доме ― самом большом в округе.
Мы изучали эрозию почвы, оползни и землетрясения, когда Гидиот дернул мою косичку так сильно, что маленький красный цветочек МаМаЛу упал. Я моргнула пару раз, отказываясь плакать, и сфокусировалась на диаграммах в моей книжке. Я мечтала, чтобы Гидиот упал в одну из трещин разлома, прямо в расплавленное ядро Земли.
― Ой! ― визгнул Гидиот, потирая ногу.
― Что случилось? ― спросила мисс Эдмондс.
― Кажется, что-то укусило меня.
Мисс Эдмондс кивнула, и мы продолжили. Жуки были везде. Что тут поделать.
― Ой! ― Гидиот подпрыгнул. ― Клянусь, под столом что-то есть.
Мисс Эдмондс быстро осмотрелась.
― Кто-то еще что-то почувствовал?
Мы покачали головами.
Мой взгляд упал на большую антикварную клетку позади мисс Эдмондс. По бокам были две филенчатые двери с решетчатыми вставками. Решетки были чисто декором, но мы с Эстебаном однажды обнаружили, что они были отличным потайным местом, чтобы там прятаться.
Я улыбнулась, зная, что Эстебан уже ушел из сада. Он ненавидел школу, поэтому прятался в клетке, когда приходила мисс Эдмондс. Поэтому он знал, что ответить МаМаЛу о том, что они изучают в школе.
Эстебан высунул свои пальцы и помахал ими мне. Он просунул между решеткой соломку или одно из своих бумажных творений. В следующую секунду Гидиот прыгал вокруг стола на одной ноге, массируя икру.
― Ай, ай, ай, ай!
― Гидеон! ― Мисс Эдмондс не обрадовалась. ― Ты мешаешь нам. Подожди снаружи, пока мы закончим наш сегодняшний урок.
Я подняла апельсиновую косточку с пола, когда Гидеон ушел. Под столом было еще несколько. Эстебан стрелял косточками в него сквозь решетку. Я заметила маленькие красные следы на ногах Гидиота, когда он покидал комнату. Эстебан показал мне два больших пальца вверх из своего укрытия.
***
Я засмеялась при мысли о его кривом пальце, торчащем из этого деревянного шкафа. Я еще смеялась, когда услышала звук открывающейся двери.
Дамиан вернулся. И в этот раз с ним не было подноса.
― За хорошее поведение ты заработала немного времени, чтобы прогуляться, ― сказал он.
Я кивнула и вышла за ним следом.
Я проводила все время в комнате, но теперь мы стояли в U-образном помещении, которое служило кухней. Она была сделана из красного дерева и тика, часть столешниц была консолью для барных стульев. Здесь была раковина, холодильник, плита на две горелки и микроволновка. Все выдвижные ящики были закрыты, но на столе лежала разделочная доска, немного картофеля и большой мясной нож на столешнице.
― Нужно почистить и нарезать это, ― сказал Дамиан.
Он собирался дать мне в руки нож? У него стальные яйца.
― Конечно, ― я уже представляла, как мне это нарезать.
Я начала мыть картофель, но вынуждена была ухватиться за раковину на секунду. Голова все еще болела и ноги были еще слабы. Мои глаза были еще закрыты, когда Дамиан схватил меня за левую руку, положил ладонью вниз на разделочную доску и БАХ!
Он отрезал кончик моего мизинца, отрезал верхнюю треть ― ноготь, кость — и сдвинул ножом, будто это была морковка для салата. Боль появилась спустя пару секунд, когда кровь брызнула из раны.