ДМИТРИЙ. Все в порядке. Если можно так говорить.
НИНА. Идемте погуляем? Честно признаюсь, мне сейчас хочется отсюда уйти (Кричит.) Мама! Папа! Валя! Мы идем гулять. (Берет Дмитрия под руку и быстро уводит.)
ИВАН ПЕТРОВИЧ (входя). Только заявление подали, а уже мама, папа…
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Да сообрази, леший, кто это был…
ВАЛЕНТИН. Оказывается, комедия имеет продолжение… (Звонит телефон, он берет трубку.) Да… Я… Ах, здравствуйте, Николай Матвеевич! Что?.. Был… Ушел. Все в порядке… Совсем не по этому поводу… Нет, нет, все нормально, все спокойно… Не волнуйтесь. До свидания. (Кладет трубку.) У главного снова мокрые штаны. Испугался он этого Кузьмина, когда тот спрашивал адрес.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА (плача). Да ведь все в порядке. Он ведь к Ниночке.
ИВАН ПЕТРОВИЧ (злорадно). Пенсия у мужика может сгореть… Персоналка… Он еще тебя поклюет в темечко, Валентин Иванович. Люстры бить начнешь… (Хохочет.)
Квартира Кузьминых. Наташа и Артем.
НАТАША. Ведь мы теперь с ним не родственники. Понимаешь? Мы теперь с ним чужие люди… И я это все время чувствую…
АРТЕМ. Как ты это чувствуешь?
НАТАША. По-всякому…
АРТЕМ. А по-моему, это все комплексы. Дмитрий – хороший человек… И ты с ним не век будешь жить, вот кончишь школу, поступишь в институт, получишь общежитие.
НАТАША. Мама пишет:…ты ему не мешай… А я ему мешаю…
АРТЕМ. Ну как? Как?
НАТАША. Так, по-всякому. Я не пускала его сегодня к этой… сестре хирурга.
АРТЕМ. Какой сестре?
НАТАША. Хирурга. В общем, к женщине… Она приходила к нам сразу. Брат, мол, ее мучается, что Лиду не спас… А потом больше не пришла… Я никогда таких красивых не видела. Все, понимаешь, все, и лицо, и фигура. Она рукой махнула – и он тарелку пирожков съел.
АРТЕМ. Кто?
НАТАША. Дима. А потом и суп. И помидоры. И чаем все запил. А знаешь, как за пять минут до этого кричал на меня, когда я его просила поесть! Ужас! Но разве я могу с ней сравниться… С ней никто не может сравниться… Никто… Артем! Он Лиду тут же забыл!
АРТЕМ. Какие глупости!
НАТАША. Правда! Ну, скажи, можно через две недели делать модную стрижку? Лида его все время просила – подстригись короче, у тебя, мол, голова красивой формы, а волосы это прячут. «Кому это надо?» – смеялся. Так и не подстригся. Вчера это сделал, а сегодня пошел к ней…
АРТЕМ. Я не знаю, что тебе сказать…
НАТАША (плачет). Лида говорила: я единственная для Димки женщина. Не дай Бог со мной что случится… Он за ней хвостом ходил… (Передразнивая.) Лидуся, Лидуся… (Кричит.) Объясни мне это, объясни!
АРТЕМ (твердо). Ты все выдумала. Подстригся потому, что зарос. Коротко, потому что так хотела Лида. Понимаешь? Пошел к этой женщине, потому что – потому. Тут еще нет криминала.
НАТАША. Нет. Мы уже не родственники. Это не объяснить. Это чувствовать надо…
Квартира Полонских. Поздний вечер. Уже все легли. Звонок в дверь. В халатике дверь открывать бежит Ольга Сергеевна. Входит Нина.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Что случилось?
НИНА. Ничего. Он меня откуда взял, туда и привел. Сейчас я пережду и поеду домой. Валентин уже лег?
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Да.
НИНА. Вот и хорошо. Пусть не беспокоится. Я поймаю такси.
Входят в пижамах Валентин и Иван Петрович.
НИНА (с иронией). Меня вернули домой.
ВАЛЕНТИН. Ты извини нас за вид.
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Мы дома. И ночью.
НИНА. Ничего. Вы дома. Вы ночью.
ВАЛЕНТИН. Звонил главный. Передрейфил из-за звонка твоего подопечного.
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Идем, мать. Мы это слышали…
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА (Валентину). Ниночка такси поймает. Ты оставайся дома, сынок.
ВАЛЕНТИН. А почему, собственно, она должна уходить? Я же вам объяснял: мы сегодня подали заявление. Она законно может остаться у нас.
НИНА (Ольге Сергеевне и Ивану Петровичу). Я уеду на такси.
ВАЛЕНТИН (родителям). Вы пойдете спать, наконец?
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Я, Нина, конечно, могу вам постелить здесь.
НИНА. Я же сказала. Я уеду на такси.
Родители уходят.
ВАЛЕНТИН. Приставал?
НИНА. Кто?
ВАЛЕНТИН. Я что, похож на кретина? Пришел весь такой стриженый, мытый лучшим шампунем. Идиот-главный помешался из-за своей пенсии. Ему снятся одни жалобы. А этот уже и думать о жене забыл, да? Приставал?
НИНА. Нет.
ВАЛЕНТИН. А что вы делали?
НИНА. Так… Ничего… Чего взвился? Ничего никуда он писать не будет. Ему это и в голову не приходило.
ВАЛЕНТИН. Это, конечно, ценно… Для персональной пенсии. (Дурачась.) Я освобождаю тебя от обязанностей моей сестры и требую возвращения к обязанностям невесты и возлюбленной. (Хочет ее обнять.)
НИНА. У меня не то настроение. Я пойду. (Подходит к окну, выглядывает.) Ушел… А то стоял…
ВАЛЕНТИН. Ты его прямо с ног, наповал? Ты потрясающая женщина! Интересуюсь деталью: если бы он проявил себя более решительно, ты бы дала ему по морде?
НИНА. Дурак! Он же хорошо воспитан своей первой женой. Вот штука! Ей не хватило чуть-чуть времени. Чтобы слепить настоящего прекрасного мужика… А тут ты со своим пенициллином. Благородной плесенью… Ладно, я пошла.
ВАЛЕНТИН. Ну и иди. Я спать хочу. Дай поцелую, чтоб убедиться, что этот стриженый мытый просто чей-то недоделанный муж? (Обнимает ее.) Зачем тебе недоделки, красавица? Зачем? Зачем тебе полуфабрикат? (Увлекает ее в свою комнату, она сопротивляется, но не очень сильно, потом совсем не сопротивляется. Валентин гасит свет, и тут же раздается звонок.) У черт! Кто это?
НИНА. Это Дмитрий.
ВАЛЕНТИН. Я его сейчас убью.
Открывает дверь. Наташа и Артем.
НАТАША (смотрит на Нинину расстегнутую кофточку). Дима ушел, да?
НИНА. Да, да. Ушел. Уже, недавно.
НАТАША. Извините. Мы о нем беспокоились… Уже полночь…
ВАЛЕНТИН (он очень смущен). Вы садитесь. Хотите чаю?
НАТАША. Теперь он придет и будет тоже беспокоиться. (Артему.) Идем, Тема!
АРТЕМ. Мы тревожились, потому что Дима эмоциональный человек.
НИНА. Все в порядке. Он уже дома.
НАТАША. Извините. (Уходит с Артемом.)
ВАЛЕНТИН. Как неловко… Фу… О чем мы с тобой говорили?
НИНА. Говорили?..
ВАЛЕНТИН. Я будто стою в дерьме по самую щиколотку, а ты?
НИНА (насмешливо). Я? Извини, я босыми ногами на росной траве. Никакого дерьма на сто километров вокруг.
ВАЛЕНТИН. Девочка прибежала ночью, а ты в расстегнутой кофточке…
Комната учительницы Марии Митрофановны. Она работает за столом. Глухой стук в стену. Она удивленно прислушивается. Стук повторяется. Идет к двери и впускает Нину.
НИНА. Во всем доме свет только у вас.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Мне давно никто не стучал в стену.
НИНА. Это так удобно. Можно достучаться, никого не разбудив.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Это придумал Костя. Вы стояли с ним в подъезде, а он мне время от времени постукивал в стену: не волнуйся, я, мол, тут. Следы его кулаков долго-долго виднелись, пока не сделали ремонт.
НИНА. Все равно немного видно.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Где это тебя так поздно носит?
НИНА. Так. Кошка, гуляющая сама по себе.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Я давно тебя не видела. Как работается?
НИНА. Считаем помаленьку. Сколько, например, подписчиков газет предпочивают кроссворд футболу, а сколько старье про любовь читают прежде информации о событиях в Чили. Чушь собачья! Умница-машина целый день делает глупую работу. Мне перед ней стыдно. Я каждое утро перед ней извиняюсь.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. У машин тоже есть период детства. Порепетируется на кроссвордах, потом дашь материал более сложный.
НИНА. А где я его возьму? Кого интересует, что в нашем институте есть новейшая электронно-вычислительная машина? Кого? Так и будем считать блондинов, потом брюнетов, потом крапчатых…
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Ты не в духе?
НИНА. Сегодня подала заявление в загс. (Смотрит на часы.) Нет, уже вчера.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Поздравляю.
НИНА. А вечером гуляла с другим… С вдовцом.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Богато живешь…
НИНА. Я даже подумала, что вдовец мне больше подходит. Я ведь сама вдова…
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Не морочь голову. Этим не шутят.
НИНА. Теперь шутят всем. Я наплела недавно, что была замужем за Костей.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА (грустно). Зачем?
НИНА. Для одной легенды… Растравила сама себе душу. Ну, скажите, почему он меня не любил? Ну чем я ему не подходила?
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА (мягко). Он любил тебя, Нина. Но многое другое любил тоже.
НИНА. Например, бабушку и мотоцикл.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Например, бабушку и мотоцикл.
НИНА. Поженились бы – он бы не погиб.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Зачем ты снова об этом?
НИНА (гневно). Вы, мать, не видели, что он бретер, игрок, хвастун, что ему всю его нелепую жизнь важно было выпендриваться, как-то выглядеть…
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Не как-то, Нина. Хорошо выглядеть…
НИНА. Это пижонство!
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Кости нет уже шесть лет. Зачем ты его ругаешь? Он перед тобой ни в чем не виноват!
НИНА. Кроме того, что глупо погиб. Почему он не посадил меня тогда на багажник? Почему он не сделал мне ребенка? Почему он, целуя меня в подъезде, не забывал стучать вам в стену? Не виноват… Шесть лет меня крутит туда-сюда…
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Но вот выйдешь замуж.
НИНА. Куда-нибудь я, конечно, выйду… Замуж? Очень может быть и замуж…
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Не вали на Костю, что жизнь тебя крутит. Он тут ни при чем.
НИНА. Еще бы! О покойниках ничего или хорошо…
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Иди домой. Выспись. А утром извинись перед машиной и работай…
НИНА. Ладно. Ухожу. Кстати, в вашей любимой школе учится гениальная девочка Наташа Бегунова.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Талантливая девочка. У нее большое горе. Нелепо умерла сестра на простейшей операции. Я все хочу сходить в эту клинику. Что за невежды там работают? Даже мне, неспециалисту…
НИНА. Пойдете?
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА (решительно). Пойду. Это безобразие, что я до сих пор этого не сделала. Закрутилась с этими министерскими контрольными. Так всегда… Все свое, свое прежде… Я завтра же пойду… Завтра. Хорошо, что ты мне напомнила. Кстати, откуда ты знаешь Наташу?
НИНА. Так. Слышала о ней в одном разговоре… Никуда не ходите, Мария Митрофановна.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Почему это?
НИНА. Знаете, что будет? Один старый человек не получит персональную пенсию. А он ее очень хочет… Очень… Расстроится одна свадьба… Не ахти какая – но все-таки… Еще одному человеку надо будет вернуться в горе, в траур, а он из него уже вышел… Весь… Полностью… А впрочем – как хотите.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. К кому из этих людей ты имеешь отношение?
НИНА (смеется). Ко всем, Мария Митрофановна, ко всем. Как вам это нравится?
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА (сухо). Твои дела – это твои дела. Я в них не хочу разбираться.
НИНА (горько). Дела гениальной Наташи – это ваши дела. Смертность в энской больнице – тоже ваши дела. И только, как всегда, мои дела – это мои дела. И никогда не ваши. Как десять лет тому назад. Как шесть… Почему именно на меня вас не хватает?
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Ты знаешь…
НИНА (кричит). Он не женился на мне из-за вас. Он вам верил больше, чем ушам своим, глазам своим, рукам, чувствам. И его нет поэтому… Так не лезьте никуда больше, вы, провидица и прозорливица… Пусть люди сами пострадают… И сами утешатся… Без вас.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Хорошо. Я не пойду. За кого из них ты выходишь замуж?
НИНА. За любого! За любого, ясно вам? Почтут за счастье!
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Понятно. Иди, Нина. Поздно. Мне рано вставать.
НИНА. Я вас ненавижу.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА (печально). Что же я могу тут сделать?
Нина уходит. Мария Митрофановна звонит.
Тема! Наталью надо перевезти ко мне. Да! Хоть сейчас.
Квартира Кузьминых. Наташа собирает чемодан. Входит Дмитрий.
ДМИТРИЙ. Ты невыносима. Какое-то остервенелое упрямство. Мне назло? А за что? Я тебя гоню? Что, собственно, тебе не нравится?
НАТАША. Брось, Дима. Я должна ехать к маме. Сам читал письмо. Ей хуже.
ДМИТРИЙ. Ей все время хуже. А школа? У тебя прекрасный педагог. Перспективы. В конце концов, память Лиды требует…
НАТАША. Лиду оставь. Она тут ни при чем.
ДМИТРИЙ. Уже ни при чем! Быстро это у тебя!
НАТАША (с гневом). У меня?!
Вбегает Артем.
АРТЕМ. Я за тобой от Марии Митрофановны. (Вырывает у Наташи чемодан.)
ДМИТРИЙ. Сейчас все начнут ее уговаривать… Принцессу. Хотя все очевидно – никуда ты и так не поедешь.
НАТАША. Это почему же?
ДМИТРИЙ. Потому что все это спектакль. Розыгрыш. Демонстрация.
АРТЕМ (отводит Дмитрия в сторону). Ей кажется, что вы стали чужими. Я ей говорю – чушь, а она убеждена, что вы забыли Лиду.
ДМИТРИЙ (громко). Я не забыл Лиду. Этот прекрасный человек всегда будет стоять передо мною. Память о ней – и я это говорил Наталье – обязывает меня к тому, чтобы она кончила школу здесь.
АРТЕМ. Вот видишь, Наташка.
ДМИТРИЙ. Но я не давал обета не встречаться с людьми, женщинами. Нина…
НАТАША. О, Господи! (Плача, убегает.)
ДМИТРИЙ (Артему). Я призываю вас в свидетели. Так каждый раз.
АРТЕМ. Ей обидно. Это понятно.
ДМИТРИЙ. Для меня Лида была и остается святыней. Но тут совсем другое.
АРТЕМ. Все-таки что?
ДМИТРИЙ. Если б я знал!
АРТЕМ. Представим ситуацию: Лида жива, и появляется эта самая Нина.
ДМИТРИЙ (торопливо). Было бы то же самое. Две несравнимые величины. Одна заслоняет другую сразу. При минимальном приближении.
АРТЕМ. Тогда… Тогда Наташке надо уходить… Я ее понимаю… Я не думал, что так…
ДМИТРИЙ (искренне). Но почему? Мы же можем жить совершенно самостоятельно. У нас две комнаты…
АРТЕМ. Не в этом дело.
ДМИТРИЙ. Артем, вы еще мальчик. Вы оба дети. Но хотя бы из литературы вы должны знать, что так бывает?
АРТЕМ. В литературе много чего написано. Не в этом дело. Какие-то фигли-мигли получаются… Будто мы мыши, которым меняют режим жизни. То кормят, то током бьют. А мы успевай поворачиваться…
ДМИТРИЙ. В том-то вся и штука, что мы не мыши. Лю-ди. Вот вы как этого и не понимаете.
АРТЕМ. Я не хочу, чтоб и Наташку било… током. У кормушки.
ДМИТРИЙ. Беда всех нас, что вы ограниченны, прямолинейны и хамите.
АРТЕМ. Извините, Дима. Так получилось. (Заталкивает оставшиеся вещи Наташи в чемодан.) Натка! Ну, идем, что ли? Сколько можно ждать тебя?
Мария Митрофановна и Наташа в комнате М.М. Устраиваются.
НАТАША. Я вас так стесню.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Ты мне облегчишь жизнь, дурочка. Я буду тебя посылать за папиросами, за чаем, выносить мусор… Самые неразрешимые места в моей жизни. Папиросы и мусор.
НАТАША. Я сколько угодно… Убирать я люблю… А папиросы вы меня научите покупать. Я в них не разбираюсь.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Я курю уже больше тридцати лет один «Казбек». И жива…
НАТАША. Тридцать лет? Ой, как много.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Будто вчера начала…
НАТАША. А зачем начали?
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Так… По молодости. В институте. Много училось фронтовиков, тех, кому не пришлось довоевывать из-за ранений… Все они были куряки… Потрясающие парни. А я к ним липла… Бегала, покупала им папиросы… Замечательные были ребята… Я и сыну не запрещала курить вопреки всей медицине и педагогике. Он у меня дымил с седьмого класса… Я только просила его не делать этого в школе…
НАТАША. Я тоже закурю…
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Но! Но! Зачем так примитивно? Как все!
НАТАША. Не как все! Как вы…
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Я, девочка, неподходящий пример для подражания… Совсем…
НАТАША. Неправда.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Правда. Я одинокая старая женщина, которая ничего в жизни не смогла. Не смогла удержать мужа, когда он заколебался… Не смогла спасти сына… Все остальное уже мелочи… Но у меня и их нет… Туфель на осень… Денег на санаторий… В сущности, в жизни я отправляю одну-единственную функцию – учу детей математике.
НАТАША. Вы добрая, отзывчивая.
МАРИЯ МИТРОФАНОВНА. Да, да… Так говорят. Этим прикрывают мою нищету…
НАТАША. Неправда! Вы не нищая…
МАРИЯ МИТРОФАНВНА. Я несчастливая, девочка… Ты это помни… Помни…
АРТЕМ (вбегает). Я решил! Решил! Это же элементарно, надо только сделать одно допущение…
Действие второе
Квартира Полонских. Ольга Сергеевна вяжет. Иван Петрович читает газету.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Значит, все накрылось. Сегодня ведь срок. Даже если б хотели по-тихому, все равно хоть рубашку белую надеть надо, а не свитер с оленями.
ИВАН ПЕТРОВИЧ. А она мне никогда и не нравилась… Фифа… Стиляга…
ОЛЬГА Сергеевна. Ее Валечка любит…
ИВАН ПЕТРОВИЧ (передразнивает). Любит… Дурь… Зачем им жениться? Потом носи помойные ведра, картошку, полы натирай, носки штопай… У них все не так… Главное – половая проблема решена.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. Ой, Ваня, что ты говоришь! Со мной так не надо. Я таких разговоров стесняюсь.
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Во! Потому что мы люди старой закалки. Нам стыдно.
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. У Валечки работы много, и поговорить с ним не получается. Да и станет ли?
ИВАН ПЕТРОВИЧ. Главный его теперь под персональной пенсией сидит, как под крышей. Ему теперь черт не брат. Пусть хоть все сдохнут. А нашему выговор надо снимать…
ОЛЬГА СЕРГЕЕВНА. И Нина редко заходить стала. И все больше ночью… Заметил? Работает на одно такси…
Входит Валентин.