— Лена, — расплылся в улыбке парень с трёхдневной отливающей синевой щетиной.
— Привет, Андрос. Мы к бабушке, — девушка остановилась перед железной вертушкой, перегородившей коридор, как в проходной на заводе.
— Знаем, — ответил второй, коротко стриженный блондин с голубыми глазами, — Каждые полчаса звонит, спрашивает, не приехали ли. Вы Дмитрий Станин?
Демон отметил, что до этого радушные лица охранников при взгляде на него посуровели. Орлы! Задают вопрос, заранее вкладывая в него правильный ответ. Они что, всерьёз думают, что честный злоумышленник ответит нет?
— Да.
— Проходите.
Железные лопасти вертушки крутанулись, не потребовалось даже показывать кад-арт.
На пятый этаж, где жила Нирра, их доставил просторный, а, главное, чистый лифт. Ведомственную квартиру в престижном доме карга сохранила за собой, несмотря на то, что лишилась официального поста. На самом деле она до сих пор являлась сотрудником службы контроля, пусть выполняя всего лишь функции консультанта-аналитика. Плюс преподавательская деятельность в пси-академии. Поговаривают, что ей предлагали возглавить учебное учреждение, но Нирра по каким-то своим соображениям отказалась, к величайшему облегчению студентов и большей части преподавателей.
На площадке кто-то попытался добавить уюта, заставив подоконник пластмассовыми горшками с растениями. Перед лифтом широкий холл — коридор, справа — приоткрытая дверь на лестницу, яркий свет ламп высвечивал чёткий геометрический узор плиток пола. Лена свернула к правой двери. Зелёный огонёк камеры предупреждающе мигнул, датчики, настроенные на движение, отдали команду начать запись. Дмитрий едва сдержал желание помахать рукой.
Девушка, уже поднявшая руку к звонку, вдруг передумала и, ухватившись за ручку, открыла дверь.
— Андрос предупредил, — ответила она на невысказанный вопрос, одновременно скидывая в прихожей ботинки. — Он всегда так делает.
Псионник заставил себя успокоиться. Обычная встреча. Нирра их ждала, охранники позвонили, пока они ехали в лифте, она открыла дверь, посторонних в здании не бывает, нечего опасаться. Тогда откуда это странное чувство тревоги?
— Бабушка, — крикнула Лена, проходя в квартиру.
Широкий коридор, арка без дверей, за ней гостиная с большим диваном и телевизором. Никого.
— Мы приехали, — констатировала очевидное девушка, ведь Андрос уже проинформировал Нирру.
"Если было кого", — подумал Демон.
Неприятное предчувствие не отпускало. В таких домах отродясь ничего не случалось. И на стоянке, и на входе дежурит охрана, расхлябанная, правда. Черт, дались ему эти парни.
Напротив гостиной закрытая дверь, Алленария прошла мимо. Кухня? Спальня? Кладовка? Дмитрий не стал проверять. Как бы смешно это ни выглядело, но от Лены он не отойдёт.
Тусклая лампа при входе светила в спину, отчего оставшаяся часть коридора казалась погруженной в неровный полумрак теней. Из-под двери напротив была видна тонкая полоска света.
Простая и ясная мысль с опозданием сформировалась в голове. Нирра давно бы ответила внучке, если б могла.
"Каждые полчаса звонит, спрашивает, не приехали ли?"
Алленария открыла дверь.
— Бабушка, — не крик, а испуганный шёпот, — бабушка, что с тобой?
Девушка бросилась вперёд, Демон едва успел перехватить её. Всё было видно и отсюда.
Письменный стол, повёрнутый к окну, мерцающий монитор компьютера, сдвинутая вбок клавиатура, бумаги, папки, раскрытый ежедневник, дорогой канцелярский набор, похоже, сделанный из бронзы. Нирра сидела спиной к двери, в своём большом колёсном кресле, голова лежала на столе, одна рука вытянута на поверхности ладонью вверх, вторая где-то под волосами.
Человек не может так лежать, — подумал псионник, — неудобно. Не на боку, не на щеке, а на носу.
Из затылка старухи из-под слоя спутавшихся волос торчал стержень… спица… штырь, покрытый красно-бурой слизью и тошнотворными ошмётками. Чувство странного сожаления стало неожиданностью для Дмитрия. Старуха мертва, больше некому отравлять ему жизнь. Но ни облегчения, ни удовлетворения он не испытал, лишь жалость и недоумение — как так вышло.
В груди у девушки булькнуло.
— Бабушка? — спросила она обиженным голосом маленькой девочки.
Так, осторожно пятясь и прижимая к себе Лену, Демон дошёл до входной двери. Панель управления системой безопасности была прямо на уровне глаз, Станин, не раздумывая, нажал красную кнопку тревоги. Псионник перетащил девушку через порог и прикрыл дверь. Плитки пола неприятно холодили ступни сквозь тонкую ткань носков, но это было наименьшей из его проблем.
По лестнице опоясавшей лифт уже слышались ритмичные тяжёлые шаги. Один из охранников пренебрёг кабиной и, перепрыгивая ступеньки, бежал наверх.
— Что случилось? — растерянно спросил стриженый блондин, оказавшись на площадке.
— Нирра Ипатовна мертва, — ответил псионник.
Парень вытаращил глаза, Лена дёрнулась, как от удара.
— Вызывай патруль, — злясь на себя, гаркнул Станин, — Убийца может быть ещё в квартире.
Охранник перевёл взгляд на дверь, словно мог увидеть что-то через железную обшивку.
— Я должен проверить, — парень вытащил из кобуры пистолет, отстегнул рацию и вызвал напарника.
Господи, какие мальчишки. А если преступник — это он? Никакого соображения. Псионник осторожно развернул Лену лицом к себе и выругался уже вслух. На ногах девушка стояла твердо, но глаза! Пустые, бессмысленные, смотрящие в пустоту. Демон схватился за телефон. Эти горе-охранники так и не вызвали подмогу, остаётся надеяться, что сигнал с пульта подаётся не только им, но и в корпус правопорядка.
События завертелись, словно на карусели. Охранники, никого в квартире не нашедшие, получили строгий выговор от прибывших работников имперского корпуса, были грубо отстранены от расследования и понижены в статусе от участников до свидетелей. Следующими подъехали пси-специалисты, которые точно так же поступили с самими операми.
К дележу власти Дмитрий остался равнодушен, состояние девушки волновало его куда больше. Чтобы хоть что-то сделать, он перенёс её на диван, стоящий в подсобном помещении, Лена к перемещению в пространстве осталась равнодушна, не откликалась и не реагировала на лёгкое обрызгивание водой (идея Андроса). Приехавшим медикам оставалось лишь констатировать смерть потерпевшей, и поэтому они безотлагательно занялись её внучкой. Диагноз "шок" Демон мог поставить и сам. Врач ловко сделал укол, девушка, среагировавшая скорее на боль от иглы, чем на лекарство, оглядела всех мутными глазами и отключилась.
Осмотр места преступления и допрос свидетелей занял несколько часов. Станин рассказал всё.
Да, приехал к Нирре.
Да, по её просьбе.
Да, мужские ботинки в коридоре его, пришёл в гости, разулся, никакого криминала.
Нет, никого постороннего, кроме дверной ручки и кнопки вызова охраны, не трогал.
И так далее, по кругу и до бесконечности. Врать и выдумывать причины для неурочного визита к бывшей главе службы контроля не имело смысла. Те бумаги, что она хотела показать Дмитрию, изъяли.
Пришедшая в себя Лена отвечала тихо и невпопад. Девушка слово в слово подтвердила показания псионника, чем не очень порадовала специалистов. То ли ещё будет, когда они раскопают ту, старую историю. Тут вам и мотив, и возможность.
Отпустили их уже за полночь, запретив покидать город. Если приезжим негде остановиться, то служба контроля любезно предоставит раздельные апартаменты с крепкими запорами. К счастью, Демон имел возможность отказаться.
Машина, уже осмотренная специалистами, ждала их на том же месте. Обувь следователи не вернули, увезли на экспертизу, не подумав, каково это, нажимать на педали в носках.
Алленарию такие тонкости интересовали мало. Она без малейших признаков недовольства сидела рядом, терпеливо ожидая, когда он закончит ругаться и приноровится к управлению автомобиля. Очнувшись перед допросом то ли ото сна, то ли от забытья, девушка вроде вышла из состояния ступора. Отвечала, когда спрашивали, вставала, ходила, пила воду, когда он приносил. Взгляд осмысленный, речь связная. Чего, собственно, ему ещё надо?
Как оказалось, много чего. Её равнодушие к себе и окружающим, отсутствие слез — всё это заставляло Дмитрия беспокоиться. Смерть, словно тень, ходила за ней по пятам, чёрными пятнами падая на тех, кто рядом. Предел прочности есть у каждого.
Как оказалось, много чего. Её равнодушие к себе и окружающим, отсутствие слез — всё это заставляло Дмитрия беспокоиться. Смерть, словно тень, ходила за ней по пятам, чёрными пятнами падая на тех, кто рядом. Предел прочности есть у каждого.
С набережной до его дома не более двадцати минут, а по пустым дорогам ещё быстрее. Его мать, одна из ведущих актрис императорского театра, Галилианна, приехала покорять столицу в нежном семнадцатилетнем возрасте, окончила театральный институт, где при длительном общении профессора всё же углядели в провинциалке недюжинный талант и распределили на престижнейшую сцену страны. Там она быстро разделалась с эпизодическими ролями и поднялась до примы. Поговаривают, у неё был роман с самим императором, но это слухи. Зная хватку родительницы, Демон был уверен, тот бы просто так не ушёл.
Мать до сих пор продолжала блистать на сцене, конечно не в роли Джульетт, в силу возраста, но недостаток лицедейства она охотно компенсировала в реальной жизни. Хорошо, что она сейчас на отдыхе, и он избавлен от слёзной сцены — мать и блудный сын.
Станин заварил чай, не решаясь предложить девушке что-либо покрепче. Неизвестно, как отреагирует организм на алкоголь в свете недавнего приёма медикаментов. Лена безучастно оглядела кухню, села на табуретку и остановила взгляд на темноте за окном. Она не задала ни одного вопроса, не удивилась, когда он привёз её в незнакомую квартиру.
Часы, которые он помнил с детства, оглушительно тикали.
— Мы найдём того, кто это сделал, — сказал Демон просто для того, чтобы нарушить тишину.
Алленария не повернула головы. Полная кружка чая продолжала одиноко остывать на покрытом клеёнкой столе.
— И узнаем, почему он это сделал, — весомо добавил он.
Девушка встала и, пряча глаза, тихо сказала:
— Пойду лягу… где-нибудь.
Наверное, это было бы самым логичным завершением дня. Уснуть и ни о чем не думать, Так просто и так плохо. Демон чувствовал, как что-то неведомое зреет в ней, что-то нехорошее, и когда оно будет готово, оно сломает Лену раз и навсегда. Раздавит, перекроит человека под себя, подгонит, словно рубашку под размер. Кто-то учится с этим жить, кто-то спивается, а кого-то потом находят с петлёй на шее.
И поэтому он не мог отпустить её.
— Лена, посмотри на меня.
Сколько длится взгляд — доли секунды, минуты, часы? Дмитрий не знал, но за мгновение прошли годы. То время, что украли у Алленарии, состарив эти большие лучистые глаза на десяток лет разом.
— Лена…
— Зачем? — отрешённо спросила она. — Зачем мне что-то знать? Бабушки больше нет, ей всё равно. Она даже не сможет вернуться. Никогда. Почему так? Почему для неё нет продолжения? Она всю жизнь положила на людей. На чужих людей. А теперь они живы или мертвы, а её просто не существует.
— Послушай…
— Родителей нет, — продолжала девушка, с такой тоской, что захотелось завыть, — Меня нет.
— Прекрати! — Дмитрий схватил её за плечи и встряхнул. — Это всё чушь! Ты знаешь это! — он приблизил её лицо к своему. — Ты здесь. Со мной.
Демон не собирался этого делать, всё случилось само. Её губы были холодны и неподвижны. Лёгкое соприкосновение, от которого они оба вздрогнули. Глаза девушки ошеломлённо раскрылись. Дыхание смешалось. Слишком долго Дмитрий думал о ней, чтобы отвернуться сейчас, отстраниться от дурманящего запаха волос, гладкой кожи и губ, повторяющих каждое его движение.
Возбуждение, сладкое, мучительное, дразнящее, растекалось по телу.
Лена вздрогнула, из горла вырвался полустон, полухрип, руки, до этого бессильно висевшие вдоль тела, взметнулись, крепким кольцом замкнувшись на его шее, повязка наждаком прошлась по обнажённой коже. Тело девушки ожило, шевельнулось, прижалось к нему.
Лена провела пальцами по его волосам, и сотни огненных точек впились ему в кожу, как волна распространяясь по позвоночнику дальше и дальше. Стараясь прильнуть как можно ближе, она потёрлась об него всем телом, и остатки благих намерений разлетелись вдребезги. Со своим желанием Дмитрий ещё справился бы, но с её не смог.
Её неловкие, осторожные прикосновения, широко распахнутые глаза, рот, от которого невозможно оторваться, и тело, отзывающееся на каждое движение, — всё, о чём он мечтал, и даже более, потому что происходит наяву.
Дмитрий приподнял девушку и усадил на стол. Её ноги, тут же обвились вокруг пояса, не позволяя отодвинуться ни на сантиметр и заставляя его изнывать от нетерпения. Ничего лишнего, никаких посторонних мыслей о кровати в спальне.
Одежда слетала с них, как шелуха, бесшумно падая на пол. Нетронутая чашка с чаем, задетая резким движением, полетела вниз, окрасив коричневыми брызгами и усеяв беловатыми фарфоровыми осколками пол.
Быстрее! Быстрее! Никогда раньше Дмитрий не замечал за собой такого нетерпения, такой жажды обладать кем-то.
Свет ламп высвечивал бледную кожу, по сравнению с которой его руки казались смуглыми. Каждый изгиб, каждая впадинка манили к себе, заставляя раз за разом склоняться над девушкой, гладить, целовать, покусывать. Лена выгибалась, металась, бормотала что-то неразборчивое. Она приподнималась, безжалостно впивалась в его плечи ногтями, а потом откидывалась обратно, предоставляя ему полную свободу. Их единение казалось эфемерным. Мир пропал, остались лишь он и она. Вдох следовал за выдохом, наполнение за пустотой, движение за покоем, стоны за немотой, на которую тоже не хватало дыхания. Ожидание и восторг, зарождение чего-то нового, объединяющего, стирающего из разума всё незначительное и ненужное.
Лена задрожала, и его имя безумным криком слетело с её губ, доставляя едва ли не большее удовлетворение, чем дарило тело. Ноги сжались на талии, не давая уйти и вернуться. Всё. Сил сдерживаться у Демона не осталось. Пульсирующая волна, шедшая из самой глубины, накрыла его с головой. А часы, как единственный свидетель произошедшего, всё так же монотонно тикали, доказывая мужчине и женщине постоянство этого мира.
Не было произнесено ни слова. Зачем? Их тела сказали друг другу всё, что могли. Дмитрий взял обессилевшую девушку на руки и отнёс в комнату, которую до сих пор считал своей. И плевать, что там полуторная кровать, как-нибудь поместятся.
И тогда пришли слёзы. Утирая и пряча от него лицо, Лена плакала. Долго, больно и безнадёжно. Всё, что он мог — это крепко прижимать её к себе и шептать глупые, пустые слова утешения. Пусть лучше выплеснет горе сейчас, разом, чем согнётся под его непосильной тяжестью.
А потом Лена повернулась и прижалась своими губами к его губам, на этот раз сама. Демон ощутил солёный вызывающий вкус слёз на её лице и снова потерял себя.
Глава 10. Взлёты и падения
Я бежала под холодными струями дождя. Недоуменные взгляды людей, прячущихся от непогоды под зонтами, упирались мне в спину, словно подталкивая, заставляя спешить ещё больше.
Убежать, как можно дальше, уйти, пока он меня не хватился. Мой взгляд скользил по улице в поисках высокой фигуры. Людей в столице много, и все всегда куда-то спешат в этот ранний час.
За спиной осталось квартала четыре, прежде чем я смогла остановиться. Не люблю Заславль, большой город, и люди в нем, нет, не плохие, скорее, равнодушные. Как бабушка здесь живёт? Воспоминание резануло по ещё не закрывшейся ране. Жила. Надо привыкать говорить в прошедшем времени.
Что я натворила? Мы натворили.
Бессмысленно задавать вопросы, на которые некому отвечать.
Надо забыть. Запереть навсегда память о прошлой ночи. Я подняла руки к горячим, несмотря на ледяные капли, щекам. От воспоминаний по телу прошла дрожь. У меня нет права ни на что — ни на любовь, ни на жалость.
Дождь смешивался со слезами. На тротуаре стоял тонар без колёс. Обычный фургончик, торгующий хлебом. Есть не хотелось.
Проснулась я рано, но Дмитрий меня опередил. На подушке лежал листок бумаги, исписанный кривыми торопливыми строчками.
"Вызвали в службу контроля. На обратном пути куплю чего-нибудь на завтрак. Или на обед. Как получится. Не скучай".
Было так хорошо, что я даже не вспомнила о бабушке. Принимая душ, напевала, а потом долго и придирчиво разглядывала себя в зеркале.
Услышав хлопок входной двери, я обрадовано выпорхнула навстречу. В чём была. В коротеньком белом полотенце.
— Хм… — растерялась высокая худощавая женщина, прислоняя к стене объёмистый чемодан.