За вечер, проведенный вместе с девушкой, вся самоуверенность хозяина куда-то подевалась – его хвалёная мужская сила была сломлена стальным созданием женского рода, и единственно правильный путь, который он мог выбрать – это отдаться воле волн, и пусть Змеевич делает с ним всё, что захочет. И Женя так и поступил – и я бы на его месте тоже!
Минут через пятнадцать Тамара закончила с массажем, перевернула Женю на спину и удовлетворенно покивала головой. Ее старания не прошли зря – чему видимым свидетельством был окаменевший Женин «нефритовый стержень», если пользоваться выражением переводной эротической литературы. Уж не знаю, что авторы нашли в нём такого «нефритового», но на стержень да, слегка похож – странной неправильной формы.
Тамара ухватилась за стержень двумя руками и проверила его на прочность и упругость. Женя выгнулся и застонал – а мне пришла в голову мысль, что он молится, как бы Тамара, забывшись, не дернула его – стрежень – на себя и не оторвала бы вместе со всем внутренним содержимым!
Моя мысль была крамольной и даже смешной, я заулыбался во всю пасть, но не проронил ни звука – наблюдал.
Далее последовало то, что должно было последовать.
– Время работать! – Тамара раскупорила презерватив и облачила стержень в резину. Потом раздвинула ноги и с размаху уселась на него. Поводила бедрами из стороны в сторону, проверяя пациента – Женю – на отзывчивость:
– Не лежи колодой, давай двигайся! – в ее голосе звучали строгие отеческие нотки – так старый учитель напоминает нерадивому ученику, что только постоянным трудом можно вычерпать соленое море.
Женя, конечно, ослушаться не мог. Он обхватил Тамару двумя руками, и они задвигались, и только напряженное громкое дыхание вырывалось из их легких. Через некоторое время Тамара сменила позу, она развернулась спиной к Жениному лицу – и от этого её усердие только возросло. Я обратил внимание, как естественно и слаженно сокращаются и расслабляются мышцы на Тамариных ногах – и был даже зачарован! Всегда приятно смотреть на подтянутое атлетическое тело!
Женя держался хорошо – как марафонец, специально десять лет готовившийся к главному событию в профессиональной карьере – например, к Олимпийским играм в Афинах. Тамара извивалась на нем и так, и эдак, стимулировала его и ласкала, но он был как кремень, как тяжелый непробиваемый армейский ботинок, как стоик на бамбуковой диете! Его заряженный двигатель отрабатывал без технологических перерывов и перекуров, и на лице Тамары постепенно проступало удовлетворение – словно сладкая патока.
Наконец, она дернулась (я затаил дыхание – вот-вот что-то будет!), еще раз дернулась, широко открыла рот, и долгий протяжный стон-крик разорвал пространство спальни. Одновременно Тамара так сильно сдавила колени, что Женя, кажется, почувствовал себя пришпоренной лошадью под седлом. Он взбрыкнул крупом, Тамара левой рукой ухватила Женю за волосы и придавила его голову к постели. И не давала пошелохнуться, пока полностью не исчерпала момент наслаждения.
Она выпустила Женю и повалилась на кровать. Ее грудь вздымалась, как оживший раздвоенный Эверест, и ей потребовалось минут десять, чтобы привести дыхание в норму. Женя рядом выглядел одновременно расстроенным, напуганным, ошеломленным, удивленным – и бог весть еще каким!
Палитра чувств, которую он излучал, могла сравниться с разнообразием красок на холсте великого Питера Брейгеля, но доминирующей была досада. Его нефритовый стержень (наездник, солдатик, самовар) всё еще кипел, напрягался, готовился излить душу вовне, а тут – такой облом! Может, не зря у Тамары фамилия Змеевич – только представительницы семейства Змеевичей способны бросить мужчину в такой момент!
Я, конечно, был на стороне Жени. Коварство – в русском языке это называется коварством! Не стоит прерывать процесс вот так внезапно – а ну, случатся проблемы со здоровьем, ну, произойдет надлом организма? Я тихонько зашипел и тут же зажал лапой пасть – нельзя, мне нельзя выдавать себя делом, звуком! И остается только надеяться, что у Змеевич проснутся остатки совести.
Не знаю насчет совести, но что-то в Тамаре в итоге пробудилось. Она привстала на локтях, спокойно выдержала гневный, немигающий, направленный на нее взгляд Жени, демонстративно слезла с постели, откупорила бутылку заранее приготовленной минеральной воды без газа, выпила ее всю, а потом, ни слова не говоря, перетащила Женю на край и вновь села на него:
– Если ты помнишь, милый, у нас с тобой был уговор! По итогам тренировки ты проиграл – поэтому сегодня доминировать буду я!
Женя попытался что-то промычать в ответ, но Тамара быстренько заткнула ему рот ладонью:
– Не трать понапрасну силы! А лучше сосредоточься! Дама требует!
Второй подход к снаряду длился еще дольше, чем первый – поскольку Женя перегорел и затаил внутри себя всё накопленное, предназначенное на вынос. Наверное, каждому мужчине знакомо это тягостное ощущение – и попробуй снова накачай шины!
Однако Тамаре было плевать.
Ведь она даже и не железная, а чугунная леди!
Она прыгала на Жене с упорством бесконечного конвейерного автомата. Для Тамары ее ощущения были важнее, чем мужские чувства (оскорбленные или еще какие). И в паре хозяин-Тамара в этот вечер каждый отвечал сам за себя.
Впрочем, закончилось всё хэппи эндом! Причем, одновременно эндом и для него, и для нее. Женя захрипел, Тамара застонала-закричала, они оба дергались, как под ударами переменного тока, а я громко радовался!
Я был уверен, всё самое интересное на сегодня закончено, поэтому скрываться уже нет смысла. Я спрыгнул с подоконника и отправился по своим делам. А хозяин и Тамара, похоже, даже не заметили моего ухода – они сжали друг друга в объятиях и мгновенно уснули.
* * *В одной из наших комнат на третьем этаже (как я уже говорил) стоит теннисный стол. Полноценный – с натянутой по стандартам сеткой, с расстоянием до стен в четыре метра (чтоб было где побегать, поиграть). Тут же рядом – высокая деревянная стойка с набором теннисных шариков, с набором теннисных ракеток и с несколькими упаковками одноразовых стерильных полотенец – на случай, если игроки захотят обтереть спортивный пот после сета-двух.
Стол всем хорош, плохо только одно – неустойчив, и веса разгоряченных тел не выдержит. Не то что библиотечный дубовый экземпляр – на том можно хоть целого, разделанного на части слона сложить, даже не хрустнет! Впрочем, Женю стол вполне устраивает.
Играет Женя на уровне – и даже как-то завлек на пари «Кто кого?» целого мастера спорта по настольному теннису. Мастера спорта в виде девушки, само собой. Мужчины у нас в доме (кроме хозяина) бывают нечасто.
Мастера спорта звали Эфесия. Если быть точным – Эфесия Гнатюк. Имя, мне кажется, больше подходит для занятий рапирой или, на худой конец, палашом, но уж тут, как говорится, кому какая судьба.
Хозяин познакомился с Эфесией на йога-туре в Крыму, куда его завлекла одна из его многочисленных знакомых. Она же не дала Жене близко пообщаться с Эфесией уже там – и ему пришлось ждать окончания тура, чтобы пригласить девушку домой.
Предлог – игра в теннис на раздевание – был только лишь предлогом, Эфесия это прекрасно понимала, но всё равно согласилась. Обаянию хозяина противостоять нелегко – он чаровник! У него даже диплом есть: «Заслуженный чаровник первой гильдии». Сам видел!
У Эфесии, кстати, очень богатые родители. Господин и госпожа Гнатюк. Они владеют десятком строительных компаний и оперируют оборотными суммами в миллиарды рублей. В общем, крутизна!
Девушка прибыла к нам на огромном бронированном джипе с водителем и двумя охранниками, и Женя чуть не грохнулся в обморок от страха, увидев такое посольство. Оказывается, он и понятия не имел, что Эфесия – наследница хозяев строительной империи, в Крыму она выступала в роли обычной йога-послушницы, ничем не отличавшейся от других.
Задумчиво поскребя пальцами по подбородку, Женя вспомнил, что лагерь йога-туристов охраняли автоматчики, повара тоже были похожи на спецназовцев, а организатором всего сборища являлась известная московская строительная фирма, которая, наверняка, принадлежит Гнатюкам. И вот – Эфесия, улыбаясь, стоит перед ним, и Женя белеет от страха, в душе проклиная себя за неосмотрительность и остатками сознания все еще надеясь, что это – сон, и сейчас мираж развеется, и место Эфесии займет какая-нибудь простушка Лола – дочь неприметного швейцарского ювелира.
– Я так и знала, что произведу на тебя впечатление! – глядя на впавшего в ступор хозяина, Эфесия быстренько взяла всё дело в свои руки. – Я даже предчувствовала это, поэтому решила приехать скромно, без излишней помпы. Посмотреть, как тут, проверить тебя на прочность и самой понять – правдивые ли о тебе ходят слухи, как о любовном Чебурашке!
– Чебурашке? – Женя собрал волю в кулак и разлепил помертвевшие непослушные губы.
– Ну да! Я вот слушала на досуге старенькую банду из девяностых, называется «Красная плесень». Там был такой персонаж – Чебуратор. Трахался со всеми, кого только видел! И мне кажется, для секс-гиганта, а именно такова твоя репутация среди тех, кто в теме, называться Чебурашкой (Чебуратором) очень даже почетно! Ты не находишь?
– Да, да! Конечно! Чебуратор! – Женя яростно затряс башкой. – Чебуратор – это круто! Хочу быть Чебуратором!
– Вот видишь, какой ты правильный и понимающий парниша! – Эфесия легонько погладила Женю по холке. – А теперь пойдем, мой ушастик! Ты устроишь мне экскурсию по интимным местам!
Они вошли в дом, а тут и я – им навстречу! Я, конечно, слышал и видел всё, что происходило в саду (прятался под кустами), а потом мигом заскочил внутрь через специально проделанную кошачью дверцу во внешней стене – представиться Эфесии во всей красе.
– Мрррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррррр! – я потерся о её ногу и потянулся всей тушкой, мягко прошедшись передними лапками (с втянутыми когтями) по ее коже. – Муррррррррррррррррр! Мяу!
– Ух, ты! – Эфесия моментально присела на четвереньки (она была в короткой юбочке и в красных стрингах: я, пользуясь случаем, заглянул – весьма, весьма недурственно!). – Какой роскошный упитанный кот! Морда наглая, глаза умнющие, сразу видно – чистопородный аристократ! Тебя как зовут, котяра?
– Пан Чарторыжский – Женя взял на себя обязанности суфлера-переводчика. – Его предки когда-то были любимыми придворными котами самого польского короля Августа Сильного, у которого было несколько тысяч любовниц – столько же детей, а внуков никто и не считал!
– Значит, и ты силен – да, красавчик? – Эфесия погладила меня по брылям, и ради хозяина я стерпел такую фамильярность. Но что отвечать? Конечно, я мачо – даже мачо вдвойне, и сила моя еще совсем не расплёскана, и будь я на месте Жени, уж я бы ей показал!
– Ур-ур-ур-ур-ур! – я обхватил ногу Эфесии и прижался к ней.
– Ну, надо же! – девушка была поражена. – Не знаю, как твой хозяин, но ты, похоже, точно Чебуратор! В следующий раз привезу тебе ангорскую королеву красоты, посмотрим, на что ты способен! Хотя нет – кошечку твоей же породы, нечего попусту разбазаривать потенциал. Только дождусь время вязки – так и сразу!
Пока Эфесия меня обхаживала, к Жене вернулась толика самообладания. Его лицо снова приобрело живой здоровый оттенок, и он уже не заикался. Набыченные автоматчики (охрана и водитель Эфесии) остались снаружи, девушка перестала давить на Женю своим авторитетом – и дома, плюс ко всему, и стены помогают! А тут еще я – разрядил нервную обстановку.
Женя повел Эфесию по этажам – почти без всяких комментариев, почти молча. Это на простушку Лолу – дочку швейцарского ювелира – обстановка в доме могла бы произвести впечатление, но Эфесия – другое дело. У нее в родовом имении, наверное, домик прислуги выглядит так же убого, а в хозяйских хоромах – злато и серебро, и хрусталь, отливающий благородной чудной стариной! И ковры персидские, и тканные гобелены английские – и… В общем, у богатых всё есть, это мне известно доподлинно.
Как и следовало ожидать, Эфесия взирала на убранство дома весьма равнодушно – но только до того момента, пока не увидела теннисный стол.
– Ага! – она быстро схватила ракетку. – А ничего! Фирма приличная! И такое покрытие ракетки мне больше всего нравится! Сыграем?
– Конечно! – Женя расправил плечи. – Я совсем недавно думал, что неплохо бы кого-нибудь пригласить на партию! Соскучился по звуку шарика, гремящего по столу!
– Я – не кто-нибудь, да будет тебе известно! – Эфессия высоко подбросила шарик вверх, дождалась, пока тот упадет обратно на ракетку и так закрутила его, что он описал немыслимую дугу и пролетел всего в нескольких сантиметрах от уха отшатнувшегося Жени. – Я, между прочим, мастер спорта по теннису, да будет тебе известно, недостойный!
Я где-то читал, что, согласно турецким, персидским и египетским традициям, после слова «недостойный» обычно следует продолжение – «сын шлюхи и шакала!», или – «ящик мексиканского дерьма!». Но Эфесия ограничилась только прилагательным.
– Тогда я сдаюсь! – Женя снова сник. – Если только ты не окажешь мне милость и не сыграешь левой рукой!
– Да будет так! – Эфесия ловко перебросила ракету из правой руки в левую. – Мне нетрудно, я ведь от природы левша!
Они сыграли пять партий:
15 – 0
15 – 0
15 – 1
15 – 1
15 – 0.
Когда финальный, запущенный твердой рукой Эфесии шарик стукнул Женю по лбу и срикошетил в пол, он со вздохом отчаяния отложил ракетку и отвернулся – дрожать от унижения, как осиновый лист на ветру.
– Ладно, Чебургена! – Эфесия подошла к Жене и посмотрела ему в глаза. – Не принимай близко к сердцу, ты ведь не виноват, что я несколько лет училась у лучших китайских мастеров пинг-понга! Родители специально выписали двоих из Пекина – чтобы побаловать дочку! Но дочка выросла, и сейчас ей требуется совсем другое баловство. Пошли-ка в спальню! И где у тебя душ, полотенце и тапочки? Я надеюсь, найдутся для дорогой гостьи?
Тапочки и полотенце, конечно, нашлись. Женя, видя, что пока его никто не собирается отдавать на прокорм бойцовым собакам, успокоился, расцвел улыбкой и предложил Эфесии потереть спинку мягкой натуральной губкой, привезенной с побережья Мертвого моря. Она отказалась, но зато:
– Знаешь, Чебурек! Я открою тебе секрет! Когда я была совсем маленькой, и мама купала меня в ванночке, она мне всё время читала стихи – Агнии Барто, Сергея Михалкова, Сергея Есенина, Владимира Маяковского! Давай и ты мне что-нибудь почитаешь! В смысле, стихи! Под журчащими струями падающей воды поэзия воспринимается особенно романтично! А уж если из твоих уст последуют экспромты, считай, половину прощения за свое немужское поведение ты уже заслужил!
И Женя начал – и сразу с экспромтов.
Эфесия мотнула головой, брызги полетели Жене прямо в лицо, и он понял, что такой примитивной рифмой только настроит девушку против себя. Пришлось срочно менять слог, переходя на более романтичный.
Женя еле успел увернуться от брошенной в него мочалки – Эфесия, гневно сжимая и разжимая кулачки, примеривала пластиковую бутылку с жидким мылом: как бы удачнее метнуть? Женя бухнулся на колени, молитвенно сложил руки и поклялся, что это – его самая первая проба пера, и он просит не судить строго!
Эфесия засмеялась и милостиво разрешила читать хоть черта лысого! Она потерпит, но строго оценит Женины способности по десятибалльной шкале. И если получится меньше трех – то берегись, Женя!
Женю прорвало. Я так думаю, в этот момент он вспомнил Незнайку и решил перенять его опыт стихосложения.
– Чем отобьешься? – Эфесия посмотрела на Женю так, как будто видела его впервые. – Кремовыми тортами?
– Ну, да! – Женя сгорбился. – Другая рифма в голову не лезет! Я стараюсь, честно! Никто еще не заставлял меня сочинять стихи, как Пушкин! Ты первая!
– Приятно слышать! – Эфесия выставила вперед обращенную кверху ладонь и загнула мизинец. – Начало – на твердую четверку!
Далее она загнула безымянный палец:
– Середина стиха – пожалуй, девятка! Особенно фраза: «Девушку люблю я!». У тебя отлично получилось – с придыханием, навзрыд – думаю, Саша Блок тебе бы позавидовал!
– Какой Саша? – Женя явно был чуть-чуть не в себе, и мозги у него совершенно отказывались работать. А, может, всему виной шум льющейся из душа воды, и Женя не мог отчетливо разобрать слова Эфесии?
– Александр Блок! Великий русский поэт, тупица! – Эфесия загнула средний палец. – Окончание стиха – твердая единица и даже ноль баллов. А за незнание Блока – еще ноль! В итоге что мы имеем: четверка плюс девятка плюс два ноля, поделить на четыре, получается три целых двадцать пять сотых! Больше тройки! У тебя еще есть шанс выкарабкаться из этой передряги живым! Но ты понял, да? Высшие баллы получают слова любви!
Женя понял – но поскольку с мозгами у него были временные проблемы, получилось то, что получилось:
На его счастье Эфесия в это время отвлеклась и пропустила последнюю фразу мимо ушей. Женя ойкнул, взгляд его из затуманенного сделался ясным, он заметался по ванной комнате, пытаясь забиться в угол, но, видя, что Эфесия не предпринимает резких движений, пришел к выводу, что судьба смилостивилась над ним! И даёт ему ещё один шанс. Но только один, и впредь Жене нужно быть очень осторожным!