Закатное солнце удлинило тени, вечерня тишина спустилась на «Переделкино», мы застыли рядом – хвост к хвосту – и слушали, слушали пространство вокруг. Марианна была настолько очарована, что даже перестала моргать. Я понимал ее чувства – и я сам не остался равнодушным!
Мы не издавали ни звука – мурлыкать и мяукать не хотелось, наше сознание объединилось с вечностью, и мы плыли по ней, впитывая красоту и гармонию мира – солнце, воду, сумерки и тишину! Уверен, если бы сейчас нас видел Мопассан, он бы создал свой лучший роман, а Шишкин написал бы лучшее полотно – «Вечер в саду в Переделкино».
К сожалению (а может, к счастью), очарование момента длилось недолго. Тьма сгущалась, краски постепенно тухли, и я вполголоса предложил Марианне заглянуть ко мне. Она согласилась без колебаний – видимо, моя куртуазность уже проделала брешь в ее чувственной обороне.
Что касается меня – я погрузился в необычное состояние – состояние отрешенности и безоговорочного принятия всего – что бы дальше между нами не произошло. Согласие так согласие, отказ – так отказ, тривиальное предложение «остаться друзьями» – я готов был принять всё, и принять с благодарностью. Я стал мягким, нежным и забыл, что я зверь!
Марианна влияла на меня чудесным образом. Мой первоначальный кураж куда-то испарился – я даже (о горе мне!) на несколько мгновений подумал, что быть кошечкой – примерное, так же приятно, как и котом, и не устыдился своих мыслей!
Интересно, что сказал бы по этому поводу старина Фрейд – хотя я лично с ним незнаком. Уж, наверное, представил бы на всеобщее обозрение одну из своих теорий: «Смотрите, птицы-звери, вот что бывает!»
«Возьмем кота и внушим ему, что он – кошка. Заставим поверить, что он кошка – покажем ему научно-познавательные фильмы о том, что он кошка, прочитаем ему лекции о том, что он кошка, а затем – повяжем на него розовый бантик, наденем на него гульфик и юбочку – и так отпустим пастись на просторе. И проследим, какие трансформации в его психике произойдут».
Вот будет потеха! Невероятный простор для анализа – масса экспериментальных данных, целые поля для исследований – и даже можно защитить несколько докторских диссертаций на тему: «Как из кота сделать кошку – и наоборот».
Фрейд был силен – ничего не скажешь! Жаль только, что прожил мало и не смог разобраться в половых фантазиях котов. А то бы, я уверен, четко и конкретно объяснил мне, что же со мной произошло рядом с Марианной, как это воспринимать, и как ко всему этому относиться. Поскольку если не объяснить, то становится жутко – а вдруг тяга превратиться в кошечку – это навсегда?
Но чур! Гнать подальше такие мысли – гнать, ощериться, отказаться! Всему миру заявить, что я – кот, и останусь им навечно.
Уф! Кажется, отпустило! Страх превратиться в создание противоположного пола вышел из меня толчками – я несколько раз дернулся, стиснув зубы – Марианна вопросительно посмотрела на меня своими прекрасными зелеными глазами – и я через силу улыбнулся. Марианне совсем ни к чему знать о борьбе, что развернулась у меня внутри – приватное и только моё!
* * *В Норе было тихо и очень по-домашнему. Спокойствие и одновременно защищенность брусовыми стенами – что еще нужно для создания доверительной обстановки?
Толстое одеяло (недавно заботливо постиранное очередной гостьей хозяина) пахло альпийской свежестью и ароматами горных трав. И самое приятное – концентрированный химический запах порошка уже выветрился – на одеяле можно было не только спать самому, но и пригласить кошечку разделить ложе.
Дважды упрашивать Марианну не пришлось – она легла и лизнула шерстку на моем животе. Я тихо икнул, потом вздрогнул, а потом у меня подкосились лапы, и я завалился на бок – подставляясь так, чтобы ей было удобнее.
Если бы я был вепрь или волк, я бы завыл от страсти! Или, оставаясь самим собой, мяукнул бы так громко, что крыша Норы обрушилась бы на нас двоих и погребла обоих под руинами вечной любви. Но нет! Несмотря на крупную дрожь желания, охватившего меня, я помнил, что ответственность за наши судьбы лежит на мне, поэтому – никаких резких движений, никаких сорванных крыш и никаких развалин, больно бьющих по голове.
А Марианна улыбалась – я видел это в темноте. Она, конечно, понимала, какие муки я испытываю – ведь оказаться в объятиях такой красавицы мечтает любой кот (но только не любому дано)! Она мягко успокаивала меня лапкой, время от времени покусывая мне ушки и проводя там, где я чувствовал наибольшее возбуждение!
Уф! Даже вспоминая это, меня трясет! Хотя с момента нашей встречи прошло уже больше двух недель, я всё еще не могу успокоиться – и фантомные картины нашей близости заставляют меня подергиваться снова и снова – как будто всё это происходит со мной прямо сейчас!
Как тут не вспомнить бессмертные строки великого кошачьего поэта XIX века Порфирия Пушного!
По странному стечению обстоятельств моя Марианна оказалось тезкой той – божественной, от Порфирия. Может быть, поэтому для меня, как кота, погруженного в литературу, она слилась воедино с великим художественным образом, созданным великим поэтом – и я умер, а потом снова воскрес!
Наши ласки были такими бурными, что я подспудно (краешком сознания) удивлялся, почему до сих пор на участок не приехала пожарная машина – тушить всепоглощающий огонь страсти! И я, и Марианна пылали, как два куска урана в пекле ядерного взрыва, мы впились другу в друга, слились, растворились – мы стали одним целым и одновременно достигли вершины экстаза. О – это незабываемо, и я, вероятно, пронесу это в своем сердце до конца дней!
Сразу хочу оговориться – обвинять меня в излишней эмоциональности, присущей кошечкам – все равно, что искать железный лом в груде трухлявых досок. Лома нет, и излишней эмоциональности тоже нет. У меня звериное каменное сердце, я циник и ловелас, я не испытываю никаких приступов мягкотелости – я охотник и всеми когтями за грубый котовый характер! Просто Марианна – она… У меня нет слов… Она… Слов нет… А так – я циник, охотник, зверь! И ни одной кошечке не позволю поработить моё сердце! Ну, разве что Марианне.
* * *Кроме нижнего этажа, в Норе имеются еще два. Вы сильно удивитесь, если я скажу, что намеренно не занял их, а оставил для птичек? Для порхающих созданий – жаворонков, соловьев, зябликов!
Парадокс – не правда ли? Кот (плюс иногда кошечка) снизу и птицы (кои есть корм) – сверху. В прошлые времена меня бы за такую вольность по головке бы не погладили – уж так бы прищемили хвост, что убежал бы в Сибирь – а то и куда подальше.
Кот-ренегат, предавший идеалы борьбы с пернатыми! Еще немного – и он (т. е. я) переметнется на сторону собак. Взять его – заковать в кандалы, в столыпинский вагон – и в Норильск на веки вечные плавить алюминий для Прохорова!
Воздам хвалу небесам: нынче на дворе – культурный и толерантный двадцать первый век, и каждый сам себе командир, судья и палач. И прокурор, и адвокат.
Я, кстати, ни то, ни другое – ни третье, четвертое, пятое. Я – исследователь, поклонник литературы, ценитель кошачьих прелестей и натуралист. Во мне – масса положительных качеств и удивительных, обычно несвойственных котам, черт.
И я люблю наблюдать за птицами. Законом уже не запрещено!
Птички – они такие прикольные. Думал, какое слово лучше подобрать, и понял – что «прикольные» – самое оно. Птички – не коты. Их движения резки, порывисты, они постоянно чем-то озабочены и вечно смешно дергают головами, словно клюют воздух. Ну, а если видят зерно, семечки или хлеб – здесь их уже не остановить!
И каких только смешных и забавных звуков от них не услышишь. Переливы, песни, курлыкание, трещание, кряхтение и даже кваканье, похожее на песни лягушек из ближайшего обитаемого пруда. В общем, мир птиц весьма разнообразен и диковен – и после многих часов ненавязчивого наблюдения за их жизнью я пришел к выводу, что пока у меня есть немецкие котлетки, бисквит и парное мясцо, птички в моем присутствии могут чувствовать себя в безопасности. У меня хватит стойкости и выдержки характера не причинять им боль.
Что еще сказать о Норе и саде? Нора имеет форму усеченной пирамиды. Точка.
Сад: зелень, деревца, солнечный свет, большая будка с крышей – в ней часто жарят шашлык. Два кресла-качалки, два пуфика для ног, гамак из дырявой сетки – огромная сосна в центре участка – в общем, местечко многим на зависть. А мы с Женей здесь живем!
Но пора отправиться в хозяйский (и мой) дом. Дом огромен, и я специально пройдусь по нему от подвала до чердака – вспомнить всё.
Глава 4 Дом, в котором я живу (подвал и первый этаж)
Я считаю, самое интересное место в особняке – это подвал. Во-первых, там много хлама – следовательно, всегда удается найти что-нибудь новенькое, с чем можно играть, или что можно попробовать на зуб. У нас подвал выполняет роль «дедушкиного чердака» – с комодами, старинными сундуками и ящиками забытых вещей – полем чудес для любознательного кота!
Во-вторых, в подвале почти всегда темно и пыльно – укромнее места не найти. Когда на меня нападает депрессия, я ухожу именно сюда – отлежаться и подумать над смыслом жизни, которая есть тлен, тщета и суета (в моменты депрессии я это чувствую особенно остро). Понятно, что есть еще Нора – но зато подвал – всепогодный и всесезонный, а Нора – убежище только для лета, весны и ранней осени.
В-третьих, иногда в подвал приходят мыши (правда, я их давно уже не видел) – в надежде поживиться чем-нибудь вкусненьким. И тогда я устраиваю на них сафари – адскую мельницу, от одного взгляда на которую у слабых созданий (типа человеческих дам) сердце уходит в пятки, они бледнеют, зеленеют, им становится муторно, и они падают в обморок! Такое сильное впечатление я на них произвожу.
Вывод: если бы подвала не существовало, его следовало придумать.
* * *Первый этаж. Его площадь примерное сто квадратных метров – здесь кухня, столовая, гостиная и небольшая комната отдыха – изначально для перекуров и употребления вискарика (или коньячка) в теплой компании.
Я зову комнату отдыха «Диванным уголком», поскольку большую её часть занимают диван и два мягких кресла. В помещении имеются также журнальный столик с каменной столешницей, бар, телевизор на стене и стереосистема с мощными колонками.
Диванный уголок соединен через дверь с ванной комнатой – принимая во внимание стиль жизни Жени, это важно.
Время от времени амурные отношения между ним и его гостьей (гостьями) развиваются спонтанно и взрывным образом, любовники не успевают или не хотят подняться наверх, и всё действо разворачивается прямо в диванном уголке. А после действа нужно срочно принять ванну (и выпить чашечку кофе с сигаретой).
Сразу хочу заметить, что дамы, которые любят основательность и постепенность (вместо порыва, вместо натиска и рвущейся наружу неконтролируемой страсти), предпочитают заниматься сексом на втором этаже. Там такая шикарная кровать, что я бы (окажись я на их месте) ни за что на свете с нее не слез, пока не получил бы всего причитающегося! Хотя мне – как зверю – больше импонирует агрессия, животное рычание и шерсть дыбом в момент оргазма!
Когда всё кончено (или прервано до момента восстановления Жениного организма), сладкая парочка (или трио – но это реже!) перемещается на кухню. Кухня, конечно – центральное место в доме, это понимают все. У нас она большая – четыре метра на пять, вмещает кухонный гарнитур, холодильники и стол для перекусов (если нет желания питаться в столовой). А у хозяина такого желания почти никогда нет.
Я, вообще, не знаю, для чего Женя выделил столько места под столовую. Она вечно пустует, там скапливается пыль, и от пустоты уже завелись привидения. Я лично недавно нос к носу столкнулся с парочкой фантомов – я назвал их Лиза и Катя. Они красивые, прозрачные, бледно-лилового цвета и зависают в воздухе. И совсем нестрашные. А когда ударишь по ним лапой, они не реагируют, и лапа проходит сквозь них, не встречая сопротивления.
Я наблюдал за ними несколько долгих часов – сидел напротив и медитировал. Мне хотелось понять природу их возникновения, и мне было на руку, что они, похоже, не обращали на меня никакого внимания. Иногда привидения опускались на пол, и Катя садилась Лизе на коленки и гладила ее прозрачной рукой по прозрачным волосам. И что-то шептала на ухо. Потом они взмывали вверх и менялись местами – Лиза садилась на Катю и шептала.
Я думал, что же будет дальше – вдруг привидения войдут в раж и покажут мне мастер-класс однополой любви! Но нет! Они явно ждали Женю, а шепотом и поглаживаниями просто подбадривали друг друга, говоря, что терпение – удел прогрессивных девушек, и если Женя не появится в столовой этой ночью, то через неделю – наверняка! Вот такая психоделика – сути которой, признаться, я не уловил!
А под утро привидения растаяли в воздухе, никого предварительно не уведомив. И не будь я настороже, обязательно упустил бы этот наиважнейший момент, а потом целый день мучился бы от осознания произошедшего со мной научно-исследовательского конфуза.
Но поскольку я – тертый калач, и выдержки у меня – на сто котов и столько же кошечек – я всё уловил! И теперь смело могу консультировать на предмет исчезновения привидений.
Это случилось в течение пяти секунд. Первая секунда – Лиза и Катя переливчато замерцали, коэффициент их яркости вырос примерное в три раза. Вторая секунда – яркость спала, мерцание исчезло, фигуры привидений стали мутными и блёклыми. Третья секунда – они стремительно уменьшились в размерах – на порядок. Четвертая секунда – издали горлом неприятный одновременный свист – у меня от него мороз по шкуре пошел от хвоста к ушам! Пятая секунда – открыли маленькие рты, поморгали маленькими глазками, призывно улыбнулись и исчезли – словно и не бывало! Я же сидел смирно и не вмешивался в процесс.
Что тут скажешь? Жаль, что Лиза и Катя не встретились с Евгением – я бы с удовольствием посмотрел, чем всё это кончилось. Вариантов два – он или испугался бы до смерти и приобрёл по такому случаю картавое заикание на всю оставшуюся жизнь, или не испугался бы, и тогда, возможно, у него, Лизы и Кати произошел бы призрачно-материальный секс!
Или третий вариант – научно-фантастический, с оттенком мистики. Девчонки увлекли бы его в астрал – а поскольку там они гораздо сильнее мужчины из плоти и крови – взнуздали бы моего Евгения и прыгали бы на нём, пока из него не вышел бы мятежный дух, и он не превратился бы в их полного раба! Ужас! Этот вариант мне не нравится – лишиться единственного кормильца таким похабным образом – вот уж увольте! А посему, вон из столовой – и пусть привидения так и тоскуют сами с собой наедине!
Столовая расположена посредине этажа: направо пойдешь – в диванный уголок попадешь, налево – на кухню угодишь, назад – в гостиную, а вперед – а вперед никак не получается, там стена! Стена меня не интересует, поэтому возвращаюсь в гостиную.
Наша гостиная ничем не примечательна – и по размерам, и по мебели. Чувствуется, хозяин плевать на нее хотел – уделяет ей внимание по остаточному принципу, и его совсем не заботит, что она – первое, что видит новая гостья, попадая в дом. Гостья, сто процентов, делает вывод, что Женя – разболтай, разгильдяй и закоренелый холостяк – потому что такие гостиные имеют право на существование только в жилищах холостяков!
У меня часто возникают подозрения, что хозяин намеренно держит гостиную в черном теле, чтобы женского заботливого духа и уюта в ней не присутствовало вообще! И чтобы дамы (которые вечно подозревают, что их избранник – женат, а только пудрит им мозги разговорами о свободе) сразу отбросили сомнения и окунулись в разбитную Женину вечеринку-многоходовку, окунулись с головой и ножками!
Почему многоходовку? А как еще назвать процесс охмурения, очаровывания и навешивания лапши на уши со стороны хозяина? Именно многоходовка! Но если кому не нравится, пусть – «искусство обольщения», профессионализм в ухаживании, зацепка коготком, пока вся ниточка не вытянется (это я так философствую – коготки и ниточки мне близки!).
Мой хозяин, точно, – не любитель! Он – настоящий профи. Никакому любителю не по силам иметь отношения со столькими девушками и при этом чувствовать себя легко, раскованно, свободно и абсолютно независимо!
Но как становятся профессионалами? Ими ведь не рождаются! Очень просто – учатся и еще раз учатся, пробуют, пытаются, постигают секреты мастерства, совершенствуют навыки на производственных практиках! И много-много-много читают! Разной специализированной и секс-ориентированной литературы!