– Здравствуйте, Майкл! – столь же эмоционально воскликнул Каплунский, сразу как-то приободрившись. – Как же я мог обойти вниманием столь представительное мероприятие!
– Перестань! Когда на подобных мероприятиях решались серьезные вопросы? Наверное, просто решили прогуляться в Швейцарию. Хотя сам я не нахожу в ней ничего примечательного.
После этой его фразы я уже не сомневался, что в случае, если понадобится иметь дело с Даконто, мы без труда найдем с ним общий язык. Он мне сразу понравился.
– Примечательно уже то, что вы приехали, – учтиво заметил Каплунский.
– Брось свой тон, Анатолий! Со мной это лишнее. Я помню, как мы последний раз сидели за столом в Москве. Кажется, тогда я несколько шокировал вашу публику, – засмеялся ученый. – Но я далеко не всегда такой колючий и наглый.
– Кстати, Майкл, вы помните господина Невмана? Он тоже здесь, в Давосе.
Сейчас этот американец угодит в их сети! Как человеку, который, как и Даконто, не жалует любовью Швейцарию, из чувства солидарности захотелось подскочить и предостеречь его. Правда, непонятно от чего. Но Даконто оказался не так прост.
– Вы имеете в виду вашего министра? – переспросил он. – Как же не помнить! А он что, по-прежнему занимает министерское кресло? Диву даюсь! Ваш президент меняет министров как перчатки, а до сих пор не добрался до Невмана.
Каплунский растерялся от такой непосредственности американца и не нашелся что ответить.
– Ну вот, опять я тебя смутил, Анатолий! А что? Прикажешь говорить, что Невман – это «грандиссимо»?! Так я у него не работаю. И потом, мы же здесь одни. Мало ли что мы можем сказать друг другу. Ты, например, уже слышал о моем новом ноутбуке? Это просто гениально.
– Кто мог не слышать о вашем ноутбуке, профессор?! Разве только самый ленивый из нашего круга.
– Вот-вот, именно о нем речь. Давай в полдень встретимся в баре, а то нас тут окончательно затопчет толпа. Даже согласен, чтобы ты взял с собой министра.
Меньше всего я ожидал от американца такой прыти. Да и Каплунский, похоже, тоже был в недоумении. Наверняка он все эти дни обдумывал изощренные способы, как подобраться к Даконто, а тот сам напрашивается на встречу.
Интересно, как Анатолий Казимирович поступит с пятьюдесятью миллионами, который обещал выкроить ему на эти цели Невман? Хотя что тут гадать: естественно, положит в свой бездонный карман. Впрочем, мне-то наплевать, министр явно не обеднеет, а у страны он их уже давно увел.
Ровно в половине первого я спустился в бар и, оглядевшись, приметил в углу столик, где потягивала коктейль достаточно молодая женщина, скорее всего француженка. Я специально помедлил, пока она не обратилась к кому-то по-французски, чтобы убедиться, не ошибся ли. Немок с меня было более чем достаточно.
Приблизившись на почтенное расстояние, я по-английски галантно попросил разрешения присесть. Она согласно кивнула, пробуравив меня при этом довольно милыми глазенками. Зная слабость французов, которые неохотно говорят на английском, я специально сделал вид, что французским не владею, чтобы не затевать многословных бесед. Мне надо было внимательно слушать, что донесет моему левому уху микроскопический наушник. К тому же, сидя в одиночестве, я мог привлечь излишнее внимание к своей персоне. Женщина в этом случае замечательное прикрытие.
В этот момент, почти одновременно, в баре появились Даконто и Каплунский. Невмана не было видно, из чего я заключил, что Анатолий Казимирович пока не собирается подпускать его близко к замаячившим на горизонте пятидесяти миллионам.
Они сели неподалеку, причем Каплунский меня даже не заметил.
– Итак, Анатолий, говорите, что вас заинтересовал мой ноутбук? – спросил Даконто, как видно продолжая уже начатый разговор.
– Замечательная идея!
– Не лицемерьте, мой друг. Вам, компьютерным хапугам, гораздо больше по душе собирать навороченное «железо» и разрабатывать к нему такие же навороченные программы. Я вас понимаю. Больше прибыли, меньше забот.
– Как сказать, – возразил Каплунский. – Все зависит от того, насколько мы сумели бы включиться в вашу программу. Дело не только в моих просветительских настроениях. Массовое производство всегда сулит интересные перспективы для думающего бизнесмена.
– А, ты это понял! – удовлетворенно воскликнул Даконто. – Меня коммерция мало заботит, но спонсоры проекта руководствуются примерно аналогичной логикой. Это очень солидные люди. Ты же понимаешь, откуда было взять такие средства для осуществления моей идеи в полном объеме? Я хочу завалить этими машинками весь мир. Весь! Понимаешь, Анатолий!
Фраза о спонсорах в устах американца меня очень заинтересовала. Так вот в чем дело! Оказывается, Даконто направляют какие-то люди. То-то он ведет себя столь свободно. Шутка ли, завалить весь мир… Вот это масштаб. Надо обязательно выяснить, кто за ним стоит. Как бывает с охотником, почуявшим крупную дичь, у меня на какое-то мгновение остановилось дыхание. Каплунский, естественно, не спросит, о каких таких спонсорах идет речь.
– Майкл, вы забыли, что я, как и вы, тоже специалист в этом деле. И, кажется, неплохой специалист, – обиженно заметил Каплунский. – Ноутбук меня заинтриговал прежде всего чисто техническими решениями. Никому до вас даже в голову не приходило создать заводной компьютер. Откровенно говоря, я плохо представляю, как он устроен. В конце концов, не патефон же вы изобрели!
Даконто искренне расхохотался.
– Замечательное сравнение! Ха-ха-ха! Действительно, чем не патефон? Но если серьезно, это ноу-хау нашей лаборатории, и в нем как раз заложена добрая половина успеха. Понимаю, тебе бы хотелось немедленно узнать принцип работы, но тут, извини, свои законы. Речь-то идет не только об изобретении, а о глобальном проекте, который в состоянии многое изменить на нашем маленьком шарике.
– Вы неисправимы, Майкл! Вас так и тянет на все глобальное. Хотите разом переустроить мир?
– Так мир и так стремительно меняется. Высокие технологии совершили в нем настоящий переворот. Но меня волнует, что чем дальше мы уходим вперед, тем больше увеличивается пропасть между пользователями и теми, кто даже не догадывается, что компьютер несет с собой.
– Об этом вообще мало кто до конца догадывается, – в духе самого Даконто философски заметил Каплунский.
– Я как раз имею в виду не философскую сторону вопроса, а сугубо материальную. Если смотреть на мир как на одно целое, то лишь единицы имеют доступ к интеллектуальным благам.
– По-моему, эту часть человечества больше волнуют несколько иные блага, например, как говорят русские, что пожрать.
– Не надо опускать планку, Анатоль. Нас уже кормит интеллект, наука стала производительной силой. Если мы решим проблему всеобщей компьютерной грамотности, образованности людей, все само встанет на свои места.
– Насколько я понимаю, вы только что дали идеологическое обоснование вашей замечательной идеи, – уточнил Каплунский.
– Пожалуй, это так, хотя ноутбук для бедных только начало, – вынужден был признать Даконто, не углубляясь в подробности о том, что конкретно он имеет в виду.
– Меня волнует, как подключить к вашей программе Россию. Вы же знаете, какие буквоеды заседают в международных организациях. А они, если не ошибаюсь, ориентированы на помощь развивающимся странам, – посетовал Каплунский.
– Ты прав, приятель. Они такие сволочи… Но у меня не было иного выхода, как подать программу именно под таким ракурсом. Иначе меня бы просто заклевали. Тогда я еще не знал, что не буду нуждаться в средствах. Но вообще-то Россия, Китай, Индия – это реальная сфера интересов моих спонсоров.
Даконто опять сказал «моих спонсоров» и впервые в контексте России. Это еще больше меня заинтриговало. Куда он клонит?
Даконто продолжал говорить нечто весьма любопытное:
– Я, собственно, потому и обрадовался, увидев тебя, Анатоль. Вы, русские, всегда находите выход из любой, даже самой тупиковой ситуации.
– Весь внимание, – затаив дыхание, произнес Каплунский таким тоном, будто общался с самим Господом Богом. – У меня имеются кое-какие соображения.
Тут я насторожился как сторожевой пес и на время полностью забыл о француженке. Впрочем, ей, оказывается, и не требовалось поддакивания. Она продолжала лепетать, все более возбуждаясь от крепкого напитка. Звук собственного голоса явно помогал ей мириться с реальным миром.
– Что вы думаете, Майкл, о Казахстане? – неожиданно задал вопрос Каплунский.
– О Казахстане я не думаю ничего, я там не бывал.
– У Казахстана статус развивающегося государства. Ау нас там прекрасная база и достойные кадры.
Услышав, о чем заговорил Каплунский, я чуть не подпрыгнул от восторга. Нет, все-таки недаром я давеча исполнил свою роль, полностью следуя заветам Станиславского. Надо же им было так крепко клюнуть на мои сказки! Мысленно я даже сам себе зааплодировал. Еще бы, мои «подопечные» всерьез собрались обсуждать мой план. Ничего, что не совсем мой, а больше – Мацкевича с Соколовским, – какая разница?! Главное, что это маленькая победа. Возможно первая победа в расследовании, за которое я взялся. Мацкевич просто гений – придумал отправить меня в Швейцарию именно в качестве представителя такой, как оказалось, прекрасной страны Казахстан!
– А как же Россия? – услышал я недоуменный вопрос Даконто.
– С Россией все будет прекрасно, – заверил Анатолий Казимирович. – Мы проведем через наш парламент соответствующий законопроект. Сама программа будет финансироваться из государственных средств, ей будут обеспечены все необходимые приоритеты. А в качестве производственной базы возьмем Казахстан. Граница там во многом условная и, кстати, открывает путь дальше, на Восток.
– Идея классная, – не сдержался американец, думая уже о своем. Наверняка Миган оценит эту идею по достоинству. Этот русский тысячу раз прав, предлагая сделать развивающуюся страну не только потребителем его компьютеров, но и мощным производителем для всей Центральной и Юго-Восточной Азии.
Даконто на какое-то мгновение представил, как, услышав об этом предложении, начнет радостно потирать руки этот прощелыга Готлиб. Еще бы! Такие возможности. Причем независимо от ООН и прочих блюстителей мировой справедливости. Правильно говорят, что у русских голова работает как компьютер. Особенно если своевременно его завести.
– Ты убежден, что получится? – спросил он Каплунского, жаждя услышать исключительно положительный ответ. Даконто все же не особенно доверял проектам в российском духе. Мозги у них славные, а как дело доходит до исполнения, чаще всего провал.
– Не дергайтесь понапрасну, Майкл! Я все полностью беру на себя.
«Как же!» – промелькнуло у меня в голове. Но Каплунский и сам уже почувствовал, что слегка перегнул, и незамедлительно себя поправил:
– Вы же знаете о моих отношениях с министром. Все будет сделано на высшем уровне. Нам, главное, получить от вас согласие на предоставление лицензии. И я вам обещаю, что не пройдет и года, как ваш компьютер будет поставлен на поток.
– Если вы все так смело берете на себя, то подумайте еще вот над чем: найдется ли у вас в России гений, способный сочинить такие программы, которые перевернут мир?
– Это в связи с вашим компьютером? Простите, я не совсем понимаю задачу. К слову, у меня в бюро каждый второй программист – гений в своем роде.
– Нам необходим самый лучший специалист, – вновь подтвердил Даконто. – Для самых смелых программ. Так что поищите, господин Каплунский. Для нашего же с вами общего блага.
Опять американец говорит о себе во множественном числе. Опять «нам необходим». Теперь какой-то супер-пупер программный специалист. Надо взять этот факт на заметку. Робкая, пока совсем еще девственная мысль, явно связанная с расследованием, промелькнула в голове, но я не сумел вовремя сфокусироваться на ней. Ничего, если мысль дельная, непременно вернется, не ломай голову, а то свихнешься из-за пустяка.
Каплунский и Даконто мило продолжали свою беседу, но, в принципе, я узнал все, что мне надо было знать на данном этапе. Дальнейшее станет ясно, когда они предпримут конкретные шаги. Необходимо было поторапливаться. Каплунский мог позвонить с минуты на минуту. Хотя скорее нет, чем да. Сначала он побежит к Невману. Так что небольшой запас времени у меня все же есть.
Когда я уже покидал бар, меня догнал настойчивый голос Каплунского.
– Здравствуй, Ильяс! Оказывается, сидим рядом, а друг друга даже не видим. Завтра перед заседанием надо серьезно переговорить.
Мог бы сподобиться и раньше заметить меня. А еще лучше – познакомить с Даконто. Цены бы ему не было. Я послушно кивнул. Сказал ли Каплунский, что я тот самый их казахский спаситель? Вряд ли.
Глава десятая,
в которой один из лидеров «Братства Аллаха» получает очередной заказ на теракт и с ужасом узнает, что ему приказано уничтожить собственный легальный бизнес
Двое явно преуспевающих мужчин лениво, как могло показаться со стороны, коротали время в уютном уголке самого шикарного отеля Дамаска, расположенного достаточно далеко от центра города, вдали от рынков и магазинов, а также зазывных песнопений с минаретов.
Отель выглядел как райский уголок. Он напоминал собой рукотворный оазис под крышей. В центре вестибюля зияло бескрайнее небо, на котором в полную мощь светились неестественно большие, как раритетный бриллиант, южные звезды, беспорядочно рассыпанные по Галактикам руками подвыпившего сеятеля.
Полутемный интерьер, причудливо освещенный, погружал в интимную атмосферу, не мешая наслаждаться сказочной красотой и восточной роскошью, казавшейся порой нереальной. Как и приличествует на Востоке, мужчины неторопливо смаковали густой черный кофе, запивая его маленькими глотками холодной воды. Оба были одеты по-европейски, хотя отдельные детали внешности красноречиво свидетельствовали об их принадлежности к выходцам из стран третьего мира.
Того, что сидел лицом к стене, отличал темный, почти оливковый цвет кожи. На левом мизинце у него красовался огромный безвкусный золотой перстень. На нем был черный пиджак и темно-серые брюки – обычная форма урвавшего редкую возможность для кратковременного отдыха бизнесмена или чиновника.
Дэн Коммту прилетел из Чикаго, где состоял старшим партнером в довольно крупной консалтинговой фирме. О том, какого рода услуги она оказывает своим клиентам, визитка господина Коммту скромно умалчивала. Впрочем, его немногословный собеседник явно не нуждался в какой-либо информации о госте. А то, что в данном случае в роли гостя выступал именно американец, не вызывало сомнений.
Хотя Шариф Омер, как звали второго мужчину, тоже числился среди постояльцев «Паласа», он был здесь не гостем хотя бы по той причине, что этот отель принадлежал ему.
Это был высокий средних лет мужчина с тонкими, но мужественными чертами лица, легкой бородкой и небольшими усиками. Время от времени ленивым жестом холеной руки он подавал команды снующему меж столиками вышколенному официанту, который от этого едва уловимого движения, словно резко отброшенный футбольный мяч, летел за стойку бара и возвращался с очередными порциями кофе.
Официант даже не предполагал, что ему выпало счастье обслуживать самого владельца «Паласа», как, впрочем, и еще двадцати трех шикарных отелей на Ближнем Востоке, Европе и США. Узнай он об этом, возможно, грохнулся бы в обморок и умер от счастья в буквальном смысле слова.
И, уж конечно, забитый официант, как и абсолютное большинство менее забитых, чем он, людей, никак не мог знать, что перед ним собственной персоной сидит лидер наиболее консервативного и жестокого крыла известной террористической организации. Тут бы он точно не донес к столу ни одной чашечки с кофе, а, скорее всего, пал бы ниц, воздавая славу Всевышнему и прося у него пощады.
– Я не верю, господин Коммту, ни одному вашему слову, да простит меня Аллах, – между тем произнес гостиничный магнат.
– А я не настаиваю, чтобы вы верили, господин Омер. Я всего лишь почтовый голубь: принес вам послание от старого знакомого, которому, как я слышал, вы многим обязаны. И на этом моя миссия исчерпывается. Прилетел. Передал. Улетел.
– Хорош голубок, – усмехнулся в усы Шариф Омер. – С вашим-то статусом?
Он был прекрасно осведомлен, кто сидит перед ним. В известном смысле Коммту действительно был сизым голубком и на правах доверенного лица мультимиллиардера Кристофа Мигана порхал по свету, передавая наиболее конфиденциальные устные послания различного рода соратникам и партнерам одного из богатейших людей мира.
«Нет. Это не голубок. Это ястреб, кем бы он ни притворялся», – заметил про себя Омер, хотя сам видел гостя, может быть, третий раз в жизни. Ему и в голову не могло прийти, с какими вестями на сей раз пожаловал курьер.
– При чем тут мой статус? В конце концов, и вы не последний динар в пещере Аладдина. Разве не так?
Вальяжно развалившись в кресле в дальнем углу золотого лобби «Паласа», он сожалел, что присутствует при унижении одного из самых могущественных борцов Аллаха. Вернее, ему просто не хотелось для себя лишних проблем. По натуре Коммту был жесточайшим циником. Как нормальный гражданин он, наверное, должен был всеми фибрами души ненавидеть террор в любой его форме. Но поскольку террор существовал и с большой долей вероятности не собирался уходить в небытие, независимо от гневных чувств Дэна и усилий мировых держав, он легко успокаивал совесть своеобразным доводом: если «это» неотвратимо, то «этим» процессом должен кто-то руководить.
– Вы не должны были предлагать мне это, – по-прежнему невозмутимо обратился к Дэну Шариф Омер.
– Это еще почему? – искренне не понял тот.
– Да потому что вы предлагаете, то есть, простите, приказываете мне то, что я сделать не могу по определению.
Омер вновь развернул желтоватый лист бумаги с известной всему миру скульптурой Фемиды в левом верхнем углу. Каллиграфическим почерком в стиле Monotype Corsiva на листке была выведена строчка: