– Эх, влезть бы в программу, сразу бы все стало ясно! – Багрянского терзало неподдельное любопытство.
– Надо бы выяснить, с кем в последнее время общался Широков, где бывал, – предложил Мацкевич. – Этого же он не станет от нас скрывать.
– Где ему бывать? С утра протирает штаны в своем атомном институте, а потом грезит на кухне. Под запахи борща…
– Впрочем, эту миссию я тоже возьму на себя. Надеюсь, в ФСБ не отменили «наружку», «прослушку» и прочие подобные штучки? – решился Мацкевич. – Через несколько дней доложу.
* * *В квартиру неожиданно позвонили. Звонок был короткий, неуверенный. Ошиблись, что ли, дверью? Выждав секунд тридцать и не услышав шагов сына, Виктор с досадой поднялся и пошел отпирать сам.
– Ты разве не слышал, звонят? – недовольно спросил он, проходя мимо сына. Но так и не дождался ответа.
Широков распахнул входную дверь. Перед ним стояла симпатичная молодая девушка с короткой косой и высоко вздернутым носиком.
– Здравствуйте, вы меня не помните? Я одноклассница Миши. Синицына Валя, – попыталась напомнить гостья. – Миша дома?
– Как же, как же, Валечка! – Широков сделал вид, что узнал ее. – Сюда, пожалуйста! Миша, к тебе пришли.
Сын неохотно повернулся, тупо уставился на отца. Лицо сохраняло отрешенное выражение, мысли были где-то очень далеко.
– Посмотри, дурень, кто к нам пришел! Вы присаживайтесь, Валечка. Хозяек наших нет дома, но я сейчас заварю чай.
– Спасибо, Виктор Степанович, я, собственно, по делу, – важно заявила Валя, и лицо ее зарделось. Подождав, когда отец удалится, спросила: – Миша, наша классная очень беспокоится, ты уже два дня не приходишь в школу.
Широков-младший лихорадочно стал закрывать программу. Компьютер ревниво замигал, словно заподозрив, что у него появился серьезный конкурент.
– Фу ты! Чуть не потерял файл, – облегченно вздохнул он и снова недоуменно уставился на одноклассницу. – Чего явилась? Ах да. Ну и что с того, что не прихожу в школу? Ты только при отце не брякни. Может, скажешь, зачем мне приходить?
– Как зачем?.. – растерялась девушка. Вопрос показался ей нелепым. – Все ходят в школу, если не болеют. Вот я и решила, что ты заболел…
– Я здоров. Можешь успокоить нашу классную мымру. А тащиться в школу неинтересно. Все, что вы там сейчас долбите, я давно освоил. Никому это не нужно.
– Миша! Почему ты такой странный? Дело же не только в учебе. Мы хотим, чтобы ты общался, дружил. Кстати, в субботу мы едем в Москву, на экскурсию. Кремль, Третьяковка…
– Угу. Чего я там не видел? Показать тебе Третьяковку? – неожиданно предложил он. – Подсаживайся. Сейчас выдам во всех ракурсах!
– Покажи! – вдруг согласилась Валя и придвинулась к нему.
Вернувшийся с чаем, отец заметил, что сын смутился. Современные девушки нынче стали гораздо решительнее, чем раньше, а вот о парнях, судя по Мишке, этого не скажешь. С места их не сдвинешь!
– Вы тут пообщайтесь, молодые люди. Не буду мешать, – сказал он и вернулся на кухню.
Из гостиной доносились приглушенные голоса, и Широков почему-то с непонятной надеждой стал прислушиваться. Трогательная девушка. А что? Она ничего… кокетливый носик, пухлые губки. Да и ниже все на месте. Два приличных твердых бугорка, ноги хоть и худые, но длинные, стройные, попка что надо, как у Жанны Писке. Все они одинаковы.
– Проходи! – приветливо предложил тогда Мишка, принимая у нее куртку. – Хорошо выглядишь.
– Заметил, наконец! – шутливо отреагировала на комплимент Валя и вся зарделась. Как видно, перед выходом из дома она долго торчала у зеркала.
– С чего ты взяла, что я раньше не замечал?
– На лице было написано.
– А теперь?
Они уже вошли в комнату и неестественно застыли друг перед другом.
– Теперь я не знаю… – неуверенно выдавила она и смущенно подняла на него вопрошающий взгляд. – Тебя трудно понять.
– Потому что я остолоп! – быстро согласился Миша. – Но знаешь, я могу измениться, если ты мне поможешь.
– Таким вещам не учат. Все должно происходить само собой.
– Ах, ты так?
Он попытался ее обнять, но Валя инстинктивно уперлась руками мальчишке в грудь.
– Нет, не надо… Не сейчас… Пожалуйста! – Голос ее звучал тихо и неубедительно.
– Еще чего, – пробормотал он грубо. – Раз пришла, значит, молчи.
Миша потянул Валю на кровать и начал медленно раздевать.
– Не надо… Я прошу тебя… Мне страшно.
Но вдруг девушка поддалась и, повинуясь неистребимому природному зову, обняла его за шею. Именно этот ее порыв выбил Мишу из колеи. Он едва сдержался, чтобы не разразиться идиотским смехом, и тут осознал, что ничего не получится. Внутри что-то оборвалось.
– Прости, – произнес он извиняющимся тоном, – кажется, я сегодня не в форме.
Он безвольно отстранился от девушки и отвернулся к окну. От полной беспомощности Миша готов был наложить на себя руки. Такой тупик!.. Так, может, лучше, пока не поздно, вообще отказаться от несбыточных иллюзий?..
В гостиной было тихо, будто кто-то выпустил из квартиры живой дух. Виктор выглянул в дверь. Мишка сидел в своем углу один.
– Что, Валя уже ушла? – спросил он разочарованно.
– Ушла, – недовольно буркнул сын. – А ее никто не звал.
– А я по наивности подумал, чаю попьем вместе. Очень симпатичная у тебя подруга. Неужели тебе не интересно за ней поухаживать, узнать, что она любит, пригласить на свидание, подарить цветы?
– Мне не хочется по умолчанию.
– Но почему?
– Полный отстой!.. Надо куда-то ходить, прыгать вокруг. А ее начнет глючить, капризничать станет, чего-то требовать, словом, время отнимать. Я этот хард знаю, все время норовит вразнобой. Жмешь на одно, а получаешь другое…
– Надо знать, на что жать. Девушка тебе не компьютер! – в сердцах выпалил Виктор.
– А ты знаешь? – возразил Миша. – Сам сутками сидишь в своей программе, но я же тебя не упрекаю?
– Это работа! Она нас кормит!
Что-то в словах сына показалось Широкову подозрительным. Будто тот вложил в них некий потаенный смысл.
Когда же это началось?
Он мучительно стал перебирать в памяти вполне безобидные эпизоды воспитания сына, пытаясь отыскать в них сбой, и вдруг вспомнил расширенные от удивления и восторга глаза маленького Мишеньки. Они смотрели на него зачарованно, наивно принимая на веру волшебство, которое придумал отец.
Да-да. Получается, что всему виной та виртуальная сказка! Неужели сын пошел по его стопам? Но, стоп! Для него компьютер – рабочий станок. А у Мишки? Интеллектуальный онанизм! Как же?! Все подвластно легким движениям пальцев, один из которых постоянно на курке. В любую секунду готов нажать заветную клавишу «Enter». А там за ней мир во все окно…
* * *Сгорая от нетерпения, Миша вернулся к компьютеру. Однажды, когда родители ушли на работу, а бабка сорвалась на целый день в косметический салон, он решился «на вскрытие» отцовской программы, еще не предполагая, что из этого получится. Он натянул на голову адаптер, подключил его диск к своему компьютеру, но дальше все оказалось не так просто. Хард был конфигурирован под отцовский ноутбук, и пришлось изрядно попотеть, прежде чем компьютер его обнаружил. Однако и потом он упорно не желал запускаться. Когда спустя три часа, казалось, все было готово, вернулась бабка. Хорошо, что он закрылся на внутреннюю защелку, предусмотрительно поставленную еще года полтора назад. Второй благоприятной возможности влезть в отцовскую программу пришлось дожидаться чуть ли не неделю. На сей раз он легко справился с запуском.
То, что открылось дальше, трудно было назвать программой. Это была какая-то новая, совершенно необычная универсальная среда, которая позволяла пользователю, словно волшебнику, легко лепить любые образы. Для начала Миша решил воспользоваться уже готовым набором визуальных элементов. И включил опцию «Река», затем выбрал время года «Июль», добавил антураж в виде «Кусты», «Полевые цветы».
Программа неожиданно потребовала ввести личностные параметры.
Что он имеет в виду?
Отказавшись вводить отсебятину и слегка помедлив, словно размышляя над чем-то, он нажал «Еnter» и стал ждать, что из всего этого получится.
Сначала послышалось едва заметное гудение в звукоприемнике импульсного адаптера. Через несколько секунд оно исчезло, как бы растворившись в мозгу, а экран компьютера стал увеличиваться в размерах, словно наползать, пока не занял все свободное пространство вокруг.
Миша увидел берег реки и всем телом ощутил, как припекает летнее солнце. В нос били пьянящие запахи скошенной травы и цветов. Рядом пропищал комар и нагло сел на лоб. Миша его мигом прихлопнул, но теперь его внимание привлек гудок плывущего по фарватеру буксира, тянувшего за собой две баржи с мешками.
Пробравшись через густой кустарник, Миша подошел к воде. Здесь пахло тиной. Он осторожно опустил руку в воду. Холодно. Хотя и июль.
Потрясающе! Его отец – гений!
Однако пора возвращаться. Хорошо бы скопировать программу, чтобы потом не лазить как воришка в кухонный шкаф. Он уже собрался нажать на опцию «Logout», как вдруг заметил каталог с персональными настройками, упрятанными под значком «Save». Здесь оказалось всего три закладки. Одна из них назвалась довольно странно для компьютерных программ «Ирина».
Миша прекрасно понимал, что стоит на пороге чего-то запретного, что дальше личная жизнь отца, в которую он не имеет права вторгаться ни под каким предлогом. Но искушение сильнее разума.
Широков-младший посмотрел на часы – четверть четвертого. Что-то прикинул в уме. Была не была! Он решительно установил хронометраж самоконтроля на двадцать минут и подвел мышку к закладке. Внутренний голос все еще нашептывал, что делать этого не надо, но мозг уже не слушался, волна сладкого предощущения уже захлестнула его, и Миша дал ей зеленый сигнал.
Предметы вокруг постепенно приобретали форму, объем, запахи. Это был какой-то городок, какие он видел раньше только в кино, с кривыми улочками, змейками, спускающимися к набережной, с яркими витринами магазинов и небольшими лавками, заваленными экзотическими сувенирами.
Шум, смех, суета, чей-то гортанный говор, ароматы жареного мяса, запеченных овощей и свежих лепешек, перемешанные с неповторимыми запахами близкого моря. Несколько раз его в толпе толкали и весело, словно ничего не произошло, красиво произносили: «Sorry!..»
Вдруг все расплылось, смешалось, подернулось дымкой, как фон на старинном портрете. На этом фоне мягко, но отчетливо проявилась очень красивая женщина. Она шла ему навстречу, ослепляя неотразимой улыбкой, раскованная и независимая. Ее стройные ноги несли вперед изящное тело, манящее безупречным совершенством линий. Сейчас она пройдет мимо, исчезнет, растворится в толпе…
Но она не прошла мимо.
– Простите, вы ведь русский? Из России? – спросила женщина. – Вы не могли бы мне помочь выбрать ожерелье. Я никак не могу решить, а у вас, судя по внешности, должен быть неплохой вкус.
Миша, как последний дурак, оглядел себя в ближайшей витрине и внезапно поверил, что он и вправду интересен и стильно одет, даже не подозревая, что он – это не он, а его отец, а он лишь пользуется отцовским опытом.
– Тут и гадать не надо! Вот это, бирюзовое, очень идет к вашему цвету глаз и волосам. Я хочу вам подарить его просто на память об этой мимолетной встрече.
– Что вы, что вы, не надо! – запротестовала женщина, хотя глаза ее заблестели от удовольствия и сознания того, что ей приятно получить подарок. – Мы ведь даже не знакомы.
– Виктор… то есть, простите… Михаил. – Он покраснел, не понимая, что с ним происходит.
– Так все-таки Виктор или Михаил? – улыбнулась она. – Первый раз в жизни встречаю мужчину, который путает свое имя. Но это даже оригинально. Ирина Солье, – представилась женщина и протянула ему ладонь.
– Я вас провожу? – робко предложил он.
– Не надо меня провожать, я никуда не тороплюсь. Здесь так красиво! Давайте просто посидим где-нибудь на берегу.
Они пошли рядом, и Миша случайно коснулся ее плеча, ощутив теплоту кожи и завораживающий аромат духов.
– Вы… вы замужем? – наверное, трудно было подыскать вопрос глупее.
– Разве это имеет значение? – рассмеялась Ирина.
– Не знаю. А что имеет значение?
– Ощущение радости, счастья, свободы. Наши чувства выше формальных привязанностей. Если, конечно, они искренни. Нет, я не замужем!..
Мише стало легко и комфортно на душе. Его неудержимо влекло к этой женщине, которая была старше него, но казалось, что он всю жизнь ждал встречи именно с ней. В одно мгновение она стала идеалом и воплощением его грез.
Миша набрался решимости и попробовал обнять ее за талию и попытался заглянуть ей в глаза…
Тут все застыло, словно кто-то нажал стоп-кадр. Картина стала резко отъезжать. Юноша ощутил тупую боль, причем одновременно в голове и сердце.
– Не-е-ет! Еще рано! – крикнул он, но программа самоконтроля уже сработала безотказно.
Последующие дни Миша ходил как очумелый. Почему все же он тогда сразу не попытался скопировать программу? В конце концов, надо было помучиться, взломать блокирующие файлы. Тогда бы он мог хотя бы изредка, исподтишка общаться с Ириной. Впрочем, теперь уже поздно об этом сожалеть.
– …Ваш мальчик пришел в себя, но это вряд ли может нас успокоить, – объяснял врач психиатрической больницы родителям Миши.
Он только что вышел из палаты, где после неудавшегося самоубийства уже более двух суток под непрестанным наблюдением лежал юноша.
– К нему можно зайти? – чуть ли не в один голос спросили Виктор и его Женя.
– Я бы не советовал. Любой стресс ему сейчас противопоказан, – сказал врач.
– При чем тут стресс. Мы же родители, – горячо стала убеждать его Женька. – Мальчик должен знать, что он сейчас не один. Что мы рядом.
Врач как-то странно посмотрел на обезумевших от горя супругов.
– Хорошо. Я его спрошу. Подождите.
Он степенно удалился, но вышел не скоро.
На протертом диване в дальнем углу коридора Виктор кусал ногти, а Женька беспрестанно плакала. Увидев доктора, оба вскочили и поспешили ему навстречу.
– Как я и предполагал, – разочарованно сообщил врач, подбирая следующие слова. – Вы, мамаша, пройдите. Только помните, что он очень слаб.
– А как же я? – чуть ли не закричал Широков-старший. – Я тоже хочу видеть сына.
– Ваш сын сказал – «мама». Вас он почему-то не хочет видеть.
– Он сказал, почему? – спросил Виктор упавшим голосом. Его лицо в мгновение ока приобрело мертвенно-землистый оттенок.
– Я поинтересовался. Мальчик молчит.
– Но хоть что-то он говорит? – испуганно спросила мама.
– В том-то и дело, что почти ничего. Только время от времени произносит одно и то же имя – Ирина. Вам оно что-нибудь говорит?
Жена отрицательно покачала головой.
Врач внимательно посмотрел на супругов.
– Если бы в городе меньше трепали языками на эту тему, было бы много лучше, – зло сказал он. – Но вам, так и быть, объясню. То, что над мальчишкой хотели надругаться, – это плохо. Но приступ шизофрении вызван другим. У мальчика есть еще одна серьезная болезнь. Правда, ее нет в медицинских учебниках. Психиатры называют ее «интернет-зависимость».
– Что-что?
– Что слышали. Теперь в нашем обществе есть и такая болячка. Особенно у молодежи. Как я понимаю, мальчик – совершенно чист, и давно живет в плену собственного виртуального мира. Понимаете, той ночью надругались не над ним, а опрокинули его мир. Может, это какая-то виртуальная любовь. Впрочем, так далеко заглянуть я пока не смог. Но имя некой Ирины парнишка произносил постоянно. В бреду, разумеется. – Врач демонстративно посмотрел на часы, как бы давая понять, что торопится. – Простите, но мне надо идти. Дел по горло.
Глава седьмая,
является всего лишь продолжением предыдущей, но именно из нее становится очевидно, что интернет-зависимость – тяжелый недуг. И поразил он одномоментно отца и сына Широковых
– Лично я ничему не удивляюсь, – многозначительно изрек Багрянский, когда в дороге друзья продолжали обсуждать, что же делать и как помочь пацану. – После того, что с ним случилось, я бы тоже не хотел жить.
Духон и Багрянский были настолько потрясены последними событиями в Дубне, что напрочь забыли о своем писательстве. Так порой случается с людьми, особенно немолодого возраста, которые, в силу определенных пустот, образовавшихся вокруг их персон, готовы лететь куда угодно, спасать кого угодно. Лишь бы ощутить себя при деле.
– На что ты намекаешь? Конечно, слышал. Стоит порыться в Интернете и…
– Не надо, – довольно резко перебил друга Багрянский, – лучше порыться в собственной памяти. Вспомни, Сашенька, нашего старого приятеля Серегу Седых с его славным семейством. Теперь тебе память ничего не подсказывает?
Забыв, что он ведет машину, Духон бросил руль и в сердцах схватился за голову.
– Держись за руль, а то дальше уже некому будет вспоминать, – завизжал Багрянский и интуитивно схватился за поручень над боковым стеклом.
– Как я мог забыть?! Как я мог забыть? Надо же?! Забыть, как мы однажды уже пытались помочь в похожем случае…
– Лет десять прошло, – задумчиво согласился Багрянский.
* * *Максим – так звали парня – был редкий экземпляр, даже в сравнении с Мишкой. Все началось с того, как отец купил ему компьютер. Как оказалось, на свою голову. Примерно через год он в отчаянии прибежал к старым друзьям за помощью. Мол, делайте что хотите, только спасите сына: день и ночь сидит перед монитором, практически не выходит из дому. Даже от еды отказывается. Как бы вообще не свихнулся со своим Интернетом.