– Согласен. Отвечай.
Омеру не терпелось услышать ответ. От него зависело продолжение.
– Не любила, но уважала. Поэтому даже после развода у нас сохранились доверительные отношения. Если тебе важно именно это.
– Ты, как всегда, угадала. Помнишь, я сразу сказал, что эта фамилия мне знакома. Теперь я навел справки. – Омер встал с кровати и пошел в ванную.
Ирина услышала, как полилась вода из душа.
– Понимаешь? Возможно, у него какое-то дело с моим заклятым врагом! – крикнул Омер из ванной комнаты. – Я не пожалею любых денег, чтобы разрушить их альянс или даже перекупить его долю. Сдается мне, что твой бывший муж жаден до денег. Он кто, еврей? И это хорошо. Когда вернешься в Москву, сможешь ненавязчиво уточнить ситуацию?
– Тоньше меня это не сделает никто. – Ирина выпорхнула из кровати и тоже заскочила в ванную. – Деньги пополам?
У Омера свело дыхание от красоты ее тела, на которое светящимся потоком струй потекла вода.
– Ты Афродита!
– Брось, дорогой, обычная русская женщина с примесью французской крови. Потри мне спинку, пожалуйста. И теперь моя очередь спрашивать. Ты террорист? Ты это не смог сказать за ужином?
Голый Шариф Омер застыл как соляной столб. Он еще в Штатах понял, что за штучка эта Солье, от которой практически ничего не утаишь. Но чтобы до такой степени?! Вдруг она вообще никакая не «туристка», а из ФСБ, выслеживает террористов? От одной только мысли об этом Омера пробила дрожь. Или ему просто холодно на плиточном полу.
Ирина между тем прекрасно себя чувствовала в быстро наполняющейся ванне.
– Залезай сюда. В этой ванне может разместиться немало любителей покрутить друг перед другом голым задом, – позвала она. – И не пугайся, я не из ФСБ. А то еще пульнешь из пистолета, потом все свалишь на взрыв. Так ты и вправду террорист?
Омер неуклюже полез в ванну, чуть не поскользнувшись в первую же секунду.
– То, что случилось утром, моих рук дело, – наконец он решился на признание. – То есть не совсем мое. И должно было произойти не сегодня утром, а завтра, когда мы бы уже улетели. Но какое это сейчас имеет значение. Главное, что готовил взрыв я. Ты когда-нибудь слышала о радикальном звене «Аль-Каиды» «Братстве Аллаха»? Так я их лидер.
Обнаженная маха, возлежащая в пушистой пене, сначала стиснула рот обеими руками, чтобы, видимо, не позволить себе вскрикнуть. Затем машинально ушла под воду, будто вода ее защитила бы, раздайся взрыв здесь и сейчас, потом тяжело вынырнула и уставилась на любовника.
Он притянул ее сразу обмякшее тело к себе на колени и бережно погладил по лицу.
– Не бойся, женщина, я с тобой. Пока я с тобой, ничего не случится.
– Пойдем в кровать, мне что-то уже не до купаний, – устало произнесла она.
Ни ласк, ни секса на сей раз не было. Омер довольно правдиво рассказал ей, как его еще недавний покровитель мультимиллиардер Кристоф Миган потребовал взорвать «Палас». Его собственный отель! И для чего? Чтобы напугать мир угрозами терроризма. Чтобы люди перестали ездить.
Ирина слушала, не веря собственным ушам.
– Он, видимо, обратился по адресу? – осторожно спросила Ирина, впервые перебив любовника.
– Я боролся за идею, и поэтому мои люди использовали взрывы как стабилизирующую угрозу. Слышала о таком термине? По глазам вижу, что не слышала. А между тем твои русские, мои американцы…
Омер уже понял, что придется выкладывать все. Или почти все.
Захлебываясь в эмоциях, переполненный чувством гордости за свою решительность, Шариф Омер красочно рассказал, что решил ударить по самому больному для Мигана – отнять, украсть, отвоевать у него идею. Только вот какую идею? Поставить на колени турбизнес?! Но ради чего? Мол, миллиардер решил подмять под себя чуть ли не весь Интернет. А уж затем с его помощью овладеть умами людей. Например, заставить людей сидеть дома, то есть путешествовать, не выходя из дома. Для этого ему и понадобилось пугать просвещенную часть человечества террором.
– Вы, мужчины, все одинаковы. Прикрываетесь идеями, а сами преследуете свои шкурные интересы.
Ирина посмотрела на него с нескрываемым недоверием. Не хватит ли сказки сочинять, лишь бы себя обелить в ее глазах?
– Вот и я так же поверил бы этой «сказке», примерно как ты, дорогая, – доверительно сообщил он, – если бы эта сомнительная информация не исходила от ближайшего сподвижника Мигана – некого Миля Готлиба, ее вообще можно было бы забыть. Но Готлиб! Великая тень великого босса! Его «сказками» не разбрасываются…
– Как ты сказал, дорогой? Готлиб? Или Готсмиб?
Фамилия, которую только что произнес Омер, живо напомнила другую. Мистер Готсмиб. Если ей не изменяет память, ответственный секретарь какого-то института. Может, тогда, в офисе, когда оформляла в круиз Широкова, она неправильно услышала фамилию? Может, все-таки Готлиб?
– Правильно – Готлиб! Еще та лиса. Столько лет ест с ложки Мигана, а своего не упустит. Маму, не то что босса, продаст, лишь бы заработать.
Произнеся эту обвинительную тираду, Омер подумал, что по отношению к Мигану поступает ничуть не лучше Готлиба. Ведь было же время, когда и он клевал по крохам с рук старика. А теперь вот дошел до того, что почти объявил войну. Но при чем тут Ирина? Его белокурая любовница о чем-то сосредоточенно размышляла.
Что, если мистер Готсмиб намеренно исковеркал свою фамилию? Есть о чем задуматься. Впрочем, что из всего этого следует? И говорить ли о своих догадках могущественному любовнику, который ко всему прочему еще на поверку оказался террористом, лидером каких-то братьев…
Так или иначе, Ирина уже начинала сознавать, что и лихо закрученная любовь с Омером, и странная история с Широковым вряд ли доведут ее до добра.
Довольно сумбурно она изложила всю круизную историю с Широковым с начала до конца, не выводя даже за рамки любовную коллизию, потом в нюансах пересказала двухразовое общение с попечителем русского компьютерщика – господином Готсмибом, чей институт выделил гранд за какие-то феноменальные достижения, и, наконец, о своих догадках.
– Любопытно, – выслушав, заметил Омер, – очень любопытно. Предположим хотя бы на секундочку, что Готсмиб – это Готлиб. Известно, что он доверенное лицо Мигана, пожелавшего овладеть компьютерным миром. Заметь, не без моей помощи. Ко всему, он задумал поставить себе на службу русские умы и русские деньги, если про твоего Широкова все, что ты рассказала, правда. Тогда что из всей этой каши следует?
– То, что я угодила в дерьмо, это мне и самой уже ясно, – брезгливо скривив губы, процедила Солье.
Собравшись с мыслями, Омер довольно равнодушно в сравнении с тем, что творилось у него в душе, веско заметил:
– А ты действительно умненькая, моя девочка. Из тебя получится хороший партнер. Будь добра, уточни, когда намечен круиз на этой дорогой лодочке «Королева морей»? И еще. Тебя не обременят кое-какие мои поручения? Но об этом утром. Я сам тебя повезу в аэропорт. А теперь – спать.
«Заснешь тут, – подумала Ирина. – Хорошо еще, что не пристает».
Глава шестая,
в которой забыты глобальные проблемы и на первый план выходит первая жертва компьютерной программы. Немыслимая спираль событий закручивается все круче и круче
День с самого утра не заладился. То ли Александр элементарно не выспался, то ли в доме было слишком жарко, он передвигался по дому как сомнамбула. Но поехать на работу он конечно же себя заставил.
– Вас уже ждут, – не успел он войти, как «обрадовала» референт – Амиртаев, из Дубны.
– Что так официально? Пусть заходит. Через пять минут.
– Помните Широкова? – едва появившись, спросил Амиртаев.
– Помню. Конечно, помню, – тяжело подняв глаза, ответил Духон.
– Там у них та-акое! Весь город шумит. Широкова изнасиловали, – брякнул Амиртаев и почему-то смущенно улыбнулся, будто изнасиловали его самого.
– Что ты несешь? Как можно изнасиловать такого здоровяка? – нервно рассмеялся Духон, хотя сразу почуял что-то совсем нехорошее.
– Как вы такое могли представить, Александр Павлович?! Речь не об отце, а о сыне.
По словам не очень эмоционального по жизни Амиртаева, молва живописала примерно следующую картину.
Старшеклассники, среди которых оказался и Мишка Широков, отправились с ночевкой в одно из многочисленных на Московском море местечек. Кажется, полуостров Уходов. Здесь было где переночевать и порыбачить, словом, отдохнуть. Захватили, как водится, с собой изрядное количество выпивки и… великовозрастных, по сравнению с пацанами, девочек. Явно не школьниц, хотя об этом Миша догадался, лишь когда все случилось. Когда все изрядно выпили и, естественно, закусили, – Мишка делал вид, что пьет и ест, – известный в их возрастной группе городской хулиган и заводила Петька завел разговор о девочках и стал выяснять, кто уже трахался с девчонками. Все наперебой хвастались своими подвигами, и лишь Широков не поддерживал тему.
– Значит, ты у нас паинька? – вдруг зло спросил Петька. – Получается, только ты из нашей честной компании живого организма не нюхал?
Вся компания дружно загоготала.
– Тогда пойдешь первым. Девочки, кто сломает ему целку?
Никто из «девушек» не захотел проявить инициативу.
– Тогда пойдете все! По очереди! За что, в конце концов, мы вам деньги платим? – приказал Петька.
– Тоже мне, деньги. По пятихатке – на попку. А если у него не встанет? – деловито спросила одна из проституток лет двадцати пяти.
– С тобой, подстилка, и не встанет? – искренне удивился Петька. – Неужели не знаешь, что делать?
– Если подружки помогут, справимся, – шаловливо засмеялась проститутка. – Пойдемте, девочки. И ты, мальчик. Как тебя зовут? Михаил? А ты ничего, длинный. Член у тебя тоже длинный?
Мишка мог бы заартачиться, но побоялся. Еще хуже будет. А посему послушно поплелся в грязный и неухоженный, как снаружи, так и изнутри, рыбацкий домик. Может, там, наедине, удастся откупиться.
– Раздеваться до конца мы не будем, – важно сказала одна из девчонок. – Велика честь.
Она быстро скинула джинсы и трусы.
– А ты что стоишь как телеграфный столб? Видишь, девушка ждет.
Мишка стал раздеваться. Может, сейчас предложить деньги? Нет! Он никак не может допустить, чтобы это вообще произошло. После того как он открыл для себя отцовскую программу, это уже не может быть ни с кем и никогда.
– О! То, чего я опасалась! – завизжала старшая. – Может, он меня не хочет? Так я сейчас.
…Когда все было кончено, Мишка сорвался с места и бросился через лес непонятно даже куда. Обида за перенесенное унижение душила парня.
– Ой, ребята! Держите его! – услышал он за собой визг одной из девиц. – А то ведь утопится.
Лучше бы ему действительно умереть! Прямо там, в грязной, вонючей хибаре. Как теперь ему отмыться от всей этой мерзкой грязи?! Стоп! Вода! Она же где-то здесь рядом. Только куда бежать?! Кругом лес. Только бы добежать. Там он решит разом все свои проблемы, покончит разом со своим унизительным существованием. Только бы добежать, пока не передумал…
Как загнанный зверек, парнишка еще довольно долго метался по лесу, пока наконец не вылетел к воде и, не раздумывая, стремительно бросился в ее обжигающую холодом гладь.
Уже начинало светать.
* * *Мишка не видел и не помнил, как его выловил из воды смотритель рыбацкой базы, как его доставили в больницу, куда и явился следователь для допроса. Только что он мог сказать? Что ни скажешь, все равно сочтут сумасшедшим. Поэтому он молчал, изображая беспамятство.
– Да-да! Дела, – задумчиво произнес Духон, услышав эмоциональный и оттого, видимо, сумбурный рассказ Амиртаева. – Бедный парнишка. А что его родители?
– Немы как рыбы. Только теща проклинает на все лады зятя.
– Бедный парнишка, – еще раз повторил Духон, при этом тяжело вздохнув. – Грешным делом, я вообще забыл о деле Широкова.
– Каком деле? – насторожился Амиртаев.
– Прости, старик, это не моя тайна. Да и никакой тайны, собственно говоря, нет. Игра ума.
После того как Амиртаев удалился, Духон немедленно схватился за телефон.
– Ольга Григорьевна, пожалуйста, в течение ближайшего часа ни с кем меня не соединяйте. Если только… ну, вы понимаете. И еще. Найдите Мацкевича и Багрянского.
– Хорошо, Александр Павлович, – коротко ответила референт.
Он закурил и, откинувшись на спинку глубокого зеленого кресла, задумался. Ему вдруг захотелось очутиться где-нибудь далеко-далеко, на малообитаемом острове, где нет ни газет, ни телевидения. Где аборигены даже не слыхивали о том, что такое Интернет и компьютер. Но звонок телефона оторвал Александра от фантастических мыслей. Желанный час сжался всего лишь минут до пяти.
– Мацкевич, – сообщила референт.
– Что, собственно, случилось? – довольно холодно спросил Леонид Сергеевич. – Так срочно…
– Дело Широкова, мой дорогой следопыт. Помните у Достоевского? Что ничего нет страшнее, чем слезинка младенца. Или что-то в этом роде…
– Какого младенца?
– Приезжайте и узнаете. Высылаю за вами машину.
– Багрянский будет?
– Будет. Будет, – успокоил Духон. – Как же без Багрянского.
Неожиданный рассказ Духона привел соратников в замешательство. Никто ничего подобного предвидеть не мог.
– Предлагаю: вы, Леонид Сергеевич, продолжаете вплотную заниматься делом Широкова, а мы с Львом Владимировичем покопаемся в истории с сыном. А вдруг все-таки… – Духон не договорил, но и без того было понятно, что он имеет в виду… – Лучше пока расскажите, что у вас? – предложил он Мацкевичу.
– Охотно, – согласился отставной полковник. – Вы, наверное, слышали, что по фантазиям человека можно достаточно убедительно судить о его характере и склонностях. Творческий человек всегда наполовину, а то и больше, обитает в придуманном мире и часто даже не отдает себе в этом отчета. Не берусь судить, каков наш господин Широков в быту, но если вникнуть, что он там напрограммировал, то напрашивается вывод, что внутренне ему не чужды красивые женщины и романтические приключения.
– Вот-вот! В таком случае, и деньги ему не чужды, – вставил Лев.
– Его можно купить за определенную цену, – уточнил аналитик, – и, называя вещи своими именами, его уже купили.
– А я, по-вашему, о чем говорю? – обиделся Багрянский. – Берите хоть виртуальный мир, хоть наш земной, – все одно: женщины, деньги. Никуда от них не денешься! Вывод, безусловно, гениальный, только что с того?
– Погоди! – остановил друга Духон. Он стал медленно прохаживаться по кабинету.
– Надо размяться, – пояснил он. – Получается, если вы, Леонид Сергеевич, так легко вычислили интересы и слабости господина Широкова, заказчики его, даже будучи незнакомы, могли сделать то же самое. Он ведь переслал им первые наработки своей программы.
– Вполне могли, – согласился Леонид Григорьевич. – Признаться, я не силен в программировании и не знаю, какие выводы сделали заказчики. Хотя, предполагаю, в данном случае Широков их все-таки больше интересует как талантливый программист. Я просто считал нужным подчеркнуть, что мы вполне можем подходить ко всем этим виртуальным делам с обычными мерками. Это многое упростит.
– То есть?
– Ну, вы же сами говорили, что человеческими страстями чаще всего движут корысть, влечение к женскому полу. Наркотики и алкоголь, я полагаю, мы отбросим, так как они совсем уж не вписываются в образ Широкова. А вот жажду власти я бы охотно добавил.
– Где Широков и где власть? – скептически поморщился Духон. – Не смешите меня!
– Я имел в виду вовсе не Широкова. Он лишь первое звено в цепочке, за которую мы пытаемся ухватиться. Ведь заказчику нужна именно такая программа, которую ему создает совершенно конкретный человек. Почему бы не допустить, что ему как раз нужна власть, а достигнуть ее он собирается при посредстве виртуальной программы Широкова?
– Мудрено, но в целом логика понятна. Только, по-моему, мы вернулись на исходную позицию, – заметил Духон. Его лицо вновь приняло озабоченное выражение.
– Вот и хорошо, – удовлетворенно подтвердил аналитик. – Значит, это замкнутый круг, и в одном из его сегментов прописался наш Широков со своей программой.
– Вы почему-то исключили из своих умозаключений женщин, – напомнил Лев, – а они существует не только в виртуальном мире Широкова, но и в реальной его жизни. И это не его милая жена.
– Лев Владимирович совершенно прав, – признал Мацкевич. – Это действительно неплохая зацепка. Если положиться на человеческую мудрость, то формула «сherchez la femme» весьма часто себя оправдывает. Совсем не исключено, что женщина в данной истории появилась не случайно. Так что, установив, кто эта таинственная особа, мы сумеем лучше понять Широкова.
– Но где, по-вашему, ее искать? – ехидно полюбопытствовал Багрянский. – Может, вы спросите у самого Широкова? Наверное, это проще всего.
– Проще-то оно проще, но он ни за что не скажет. Он ведь и сам, как его программы, – чуть что не так, сразу «зависают», – усомнился Мацкевич. – Очень странный человек! Не вижу другого способа, как просто вычислить ответ.
– Легко сказать! – Духону показалось, что Мацкевич несколько упрощает, но уже через мгновение отказался от собственного вывода.
– Если опять-таки брать за основу методику западных психоаналитиков, – стал рассуждать Мацкевич, – то виртуальный женский образ у Широкова как-то ассоциирован с исполнением его мечты о дальних странствиях. Он говорил, что находился где-то очень далеко с женщиной, которая жила в его воображении.
– Эх, влезть бы в программу, сразу бы все стало ясно! – Багрянского терзало неподдельное любопытство.
– Надо бы выяснить, с кем в последнее время общался Широков, где бывал, – предложил Мацкевич. – Этого же он не станет от нас скрывать.