– И что же вы порекомендуете, господин Готлиб? – простодушно спросил Широков, которому явно было интересно оказаться в компании заказчика. То, что этот человек далеко не прост, Виктор понял сразу.
– Закуски, надеюсь, вы сами себе выберете. Зато на основное блюдо здесь надо брать исключительно телятину в соусе из местного зеленого перца. Пальчики оближете. Ручаюсь. – Готлиб мечтательно прикрыл глаза.
– А можно, я выберу нечто диетическое? – осторожно спросил Содетски. – Например, ту же телятину, но без перца.
– Без перца? Это все равно что заниматься сексом через замочную скважину, – важно изрек Готлиб. – И потом, вам что, мало этой преснятины на вашей американской лоханке? Нам еще плыть целую вечность. Эти гамбургеры скоро у всех полезут из одного места…
– Убедили, – покорно согласился Содетски.
– Вы собираетесь на наше судно? – Широков чуть не потерял дар речи. Только этого ему не хватало! Отдых, называется. Круиз, черт его подери.
От Готлиба конечно же не ускользнула реакция этого русского полубога из компьютерного мира.
– Вы, похоже, недовольны, товарищ Широков, – не столько спрашивая, сколько утверждая, холодно заметил американец. И, уже обращаясь к своему соотечественнику, снисходительно добавил: – Вот так, Рой, делаешь людям добро, делаешь, а в ответ одна черная неблагодарность. – Изображая недовольство, Готлиб встал из-за стола и тут же чуть не свалился. Он явно забыл, что столик стоит практически на лестнице, а не в более привычном для него ресторане Лос-Анджелеса. Старик наконец вновь обрел точку опоры, обхватив ствол близстоящего деревца. – Я вдохнул в парня жизнь, открыл ему новые возможности. Скоро полмира будет гоняться за мной, чтобы перекупить его у меня. А он, видите ли, кривится. Недоволен, что его босс какое-то время будет с ним рядом, лишь бы уберечь нашего гения от напасти. И это вместо того, чтобы счесть за счастье, что я не только дал ему шанс испытать муки творчества, но и поощрил, как у них делалось в Советском Союзе, путевкой в заграничную поездку.
Настала очередь Широкова возмутиться. Для этой цели он тоже встал из-за стола, отшвырнув в сторону белоснежную салфетку.
– Я требую объяснений. Да, вы подкинули мне интересную работу. Но, заметьте, не ваньке с улицы, а специалисту уважаемого в мире института…
Содетски энергично затряс головой, как бы соглашаясь со сказанным.
– Но при чем тут круиз?! Да, я мечтал о нем давно, но, опять же, заметьте, заплатил свои заработанные деньги. Не понимаю, какие тут могут быть намеки.
Готлиб откровенно нагло захохотал.
– А вы спросите у вашей знакомой, госпожи Солье. Говорят, она очаровательна, – причмокнул толстосум и взглянул на Содетски, который к этому моменту понял, что не только потерял ужин на судне, но и здесь, на берегу, вряд ли получит свой кусок телятины, пусть и без перечного соуса.
– Что вы имеете в виду? – упавшим голосом спросил Виктор, а сам подумал: «Неужели Ирина хотела поговорить с ним об этом?»
Толстяк принял вид ничего не понимающего человека.
– Об этом лучше спросите у сотрудника агентства «Роза Азура». Я, признаться, удивлен, что она вам не говорила об этом. Поначалу я и сам об этом просил. Но теперь, когда вы на борту?! Можно было бы и просветить вас, что вы оплатили лишь две трети стоимости путевок. Не скрою, я ждал благодарности…
Вконец расстроенный Широков вновь сел за столик, сильно сжав голову в ладонях. Он не мог разобраться в собственных эмоциях. Что его обидело больше? Тот факт, что за него практически оплатили круиз, или что в этом участвовала Ирина? Или то, что она промолчала?
– Ничего не понимаю, – наконец выдавил он из себя. – Скажите, мистер Готлиб, зачем вам понадобился весь этот цирк? Ведь я и так работал на вас. Точнее, на влиятельного, судя по сумме оплаты, анонима. Хотели бы пообщаться со мной в круизе, просто пригласили бы.
– А конспирация? – неожиданно спросил Готлиб и тут же повторил: – А конспирация? Вдруг вас захотят похитить во время круиза?
– Но зачем? – удивился Виктор, подспудно начиная сознавать, что там, в Москве, Мацкевич и Духон неким образом предполагали подобное развитие событий.
– Вот об этом, собственно говоря, я и хотел с вами переговорить, пригласив поужинать в этом чудесном местечке. Как видно, не судьба. Заказывать один я не буду, а вы, господин Широков, вряд ли станете ужинать со мной. – Готлиб демонстративно захлопнул папку с меню.
Официант, который долго мялся рядом в ожидании того, когда эмоциональные гости созреют для заказа, расценил жест американца по-своему и мгновенно вырос у стола.
– Что будем заказывать, господа?
– Ничего! – довольно грубо ответил магнат. Он встал и, деловито взяв Виктора под руку, двинулся вверх по лестнице.
Содетски поплелся сзади. Он был рад, что его оставили в покое.
– Сейчас заглянем в отель, где я остановился, – может, слышали? Гранд-отель «Тимео»! Чудо! – заберем вещички и вместе поедем грузиться на «Королеву морей».
– Увы, я хорошо знаю лишь наш «гранд-отель «Дубна», – с иронией ответил он. – Туда нередко селятся ведущие ученые мира, которые к нам приезжают.
Он уже понял, что за птица этот американец, и на его явное хвастовство решил ответить по-своему. Мол, у него своя шкала ценностей.
– Ну что вы, господин Широков, скисли? У нас с вами все только начинается. – Готлиб расплылся в улыбке. – Надеюсь, не забыли, что у нас долгосрочный деловой контракт, и мне кажется, я достаточно честно выполняю его условия. Не скрою, вы отлично поработали, но пока без ваших мозгов нам никак не обойтись. Необходимо ваше живое участие на стадии реализации проекта. На этом настаивает и мой служащий профессор Содетски.
Услышав свою фамилию, Рой насторожился, но далее ничего так и не услышал.
– Вот я и подумал, почему бы не совместить ваш отдых, скажем так, с нашей работой, – между тем продолжил Готлиб. – Ведь я знаю ученых. Вам через неделю станет скучно. Признайтесь, вы же захватили с собой компьютер и все наработки по программе?
– Захватил. Тем более то, что я вам прислал, можно сказать, лишь демонстрационный материал, – не стал врать Широков, интуитивно добавив важную информацию, вложив ее в слово «демонстрационный».
Виктор был окончательно обескуражен и сейчас желал лишь одного: оказаться в каюте Ирины и выяснить их отношения. Как она могла так бессовестно поступить? Ведь это же изуверски жестоко: строить ему глазки, улыбаться, соблазнять круизом, а самой за его спиной плести интриги. Какая же она все-таки сука! И Готлиб тоже сука!
Тот, словно специально, шел медленным шагом по ночным улочкам Таормины и упорно продолжал расставлять точки над i.
– Поверьте, я не предполагал, что все обернется такими сложностями. Возможно, госпожа Солье объяснит свое поведение, – догадываясь о мыслях ученого, продолжал Готлиб. – Хотя, ну и что с того, что она по моей просьбе помогла осуществить вашу мечту – отправиться в круиз. Что в этом плохого?! Насколько я осведомлен, вы обрели друг друга. – Готлиб со значением ткнул своего спутника локтем под ребро.
Широков замер и непонимающе уставился на американца.
– Откуда вы знаете? Содетски?
Мир, в котором он существовал последние месяцы по чьей-то недоброй воле, давно рассыпался на десятки гаденьких мирков.
– Как вы могли подумать? – хихикнул Готлиб. – Рой не я, он человек приличный, отличный ученый и в агенты не годится. Но не буду скрывать, у меня везде есть свои глаза и уши. На старушке «Королеве» y меня тоже свой человек, помощник капитана…
– Ван Доллоган?
– Похвально. Угадали.
– Еще бы не догадаться, – невольно усмехнулся Широков. – То-то он все время вьется вокруг мой семьи. Яуж часом подумал, может, из-за жены?
– Успокойтесь. Мне только еще не хватало ваших семейных разборок. Если что, я сам Доллогану шею сверну. Как кентуккийскому цыпленку.
– Так или иначе, я не позволю, чтобы мной манипулировали! – неожиданно громко и резко заявил Виктор Широков. – Все мерзко и отвратительно. Запомните, я не позволю собою помыкать!
– Не торопитесь с заявлениями! – столь же резко осадил его Готлиб. В голосе его послышались зловещие нотки. Что-что, а он умел ставить на место тех, кому заказывал музыку. Тем более, за его спиной стоял сам Кристоф Миган, которого по большому счету он сам боялся. – Вы получили деньги и получите еще намного больше. Яже получил подписанный вами договор. Еще раз напоминаю, он в силе.
– Извините. Но я что-то не помню там никаких обязательств, кроме того, как разработать эту компьютерную игру. Будь она трижды проклята.
– Значит, плохо его изучили, – ледяным тоном заметил Готлиб. – Издержки вашего английского языка. Или того проще – деньги застлали вам глаза. – Готлиб повернулся к профессору: – Скажите этому парню, Рой, что поначалу вы на меня тоже смотрели волком, а со временем и вам полегчало.
Профессор в очередной раз за вечер согласно кивнул. Но ничто не запрещало ему, хотя бы в мыслях, разорвать своего работодателя на две жирные половинки.
…Был уже поздний вечер, и Широков не пошел к Ирине, предпочтя оставить выяснение отношений «на потом». Ему еще предстояло зализывать раны в семье.
Глава шестая,
в которой на «Королеве морей» случается серия загадочных взрывов, но не столько это пугает героев, сколько неизвестность. Тем более, что на борт океанского лайнера поднялись еще не все участники событий
Ирина Солье нервничала. Пошел четвертый день после той упоительной ночи. Теперь словно кошка пробежала между ними. Хотя себя виноватой Ирина не считала. Кто решил экспериментировать именно с ее образом? Широков и виноват. Кто виноват во всей истории с Мишкой? Сам Широков и виноват. И несмотря на это, Ирину жутко злило, что именно Виктор усиленно изображает из себя обиженного.
Она не могла знать, что Широков встречался с Готлибом и тот, по сути, взял ее в сообщники, или, если выражаться более жестко, в заговорщики. Если бы она знала американца в лицо, то, возможно, и сама догадалась, кто стал виновником их четырехдневной размолвки. Но тучный, молодящийся старикан, важно прогуливающийся по VIP-палубе, которого она заметила сразу после отплытия с Сицилии, никак не идентифицировался в голове с тем самым таинственным меценатом Готлибом.
Между тем растревоженный неожиданным появлением заказчика компьютерной игры и его странными намеками на дальнейший ход событий Широков большей частью проводил время в своей каюте за ноутбуком и мысленно благодарил бога, что Готлиб его не дергал.
Ирина как-то тоже незаметно отошла на второй план, поскольку он не представлял, как в дальнейшем себя с ней вести. Пускаться в занудные выяснения отношений Широков принципиально не желал. Тем более, что он, пожалуй, наконец, впервые, всерьез задумался о судьбе собственной программы. Слишком уж много вокруг нее странных событий. А то, что они надвигаются, Виктор в последнее время уже стал ощущать пуповиной.
Былые ощущения от работы над программой, как нечто приятное, праздничное, значительное, еще не так давно наполнявшее его, как пивной бокал, через стенки которого перехлестывает аппетитная пена, бесповоротно ушли в прошлое.
Широков все чаще и чаще в мыслях стал возвращаться к разговорам с Духоном и Мацкевичем, все больше и больше соглашаясь с ними в том, что не так все просто. И ключевой момент во всех этих размышлениях один – кому и для чего понадобилась программа?
Кому и для чего?! Тем более, что заложенная им самим формула счастья в его собственном экспериментальном примере оказалась неэффективной. А тщетные усилия минувших дней переписать программу заново или хотя бы принципиально изменить некоторые подходы, заложенные в ней, оказались тщетными. Подобная беспомощность выводила из себя больше всего.
Казалось, он убедительно доказал, что в виртуальной программной среде действительно можно с поразительной точностью воспроизвести запахи, звуки, световые оттенки, чувства и эмоции и в итоге добиться полного эффекта присутствия. Он научился выплескивать адреналин в кровь, а затем млеть от счастья или, наоборот, терзаться раскаянием, томиться, метаться, ненавидеть. И снова любить…
Ну и что с того?! Техническая победа.
Тот же виртуальный секс, который он себе персонально устроил, всего лишь удовольствие без обязательств, без малейшей доли ответственности. Для него это обернулось сказкой, а для Мишки – трагедией. И виной всему воображение – та самая не очень-то и обязательная частица человеческого «Я» – любовь. Даже не любовь, а секс по умолчанию, потому что так принято, так надо…
И мало ли, что все абстрактно и условно! Весь мир в известной мере – условность. Он лишь на первый взгляд кажется единым, а на деле у каждого он свой. У женщин и у мужчин, у детей и у взрослых, у красивых и уродов, у черных и белых. Нет индивидуума – нет и мира вокруг него. Ни реального, ни виртуального.
Виртуальная среда, которую он сумел построить, – это тот же набор чувств, эмоций, ощущений! Оболочка, открывающая возможность воспроизводить то, о чем человек думает, мечтает. Однако и повседневная жизнь – тоже оболочка, которую просто труднее пробить и которой сложнее управлять. Впрочем, это всего лишь вопрос времени. Современный человек, вконец замученный собственным бытием, добровольно превращается в робота, отдавая себя в рабство собственному комфорту. Тогда велика ли разница – оказаться рабом программы или общественных прихотей?
А если и то и другое совместить?!
Многие и так уже проштампованы номерами мобильных телефонов, логинами, паролями, и нэнэнами. Некуда спрятаться, убежать, чтобы остаться наедине с собой. Так и живет человек в этой единой для всех виртуальной среде под своим личным номером, но не тем, что присвоен Всевышним, а тем, который определен неким техническим учетчиком – оператором Сети. Скажем, под кодом 510 00 10. Чем не концлагерное клеймо, только более благозвучное?!
Виктор вдруг понял, что в каюте, где он почти что бредит, уже давно звонит внутренний телефон. Неужели она?! Опять гадания… Она – не она. Все сначала?
– Ты долго еще будешь сидеть взаперти? – раздался в трубке агрессивный голос жены. Что-то на нее не похоже. – Дома меня мучил, теперь Мишку. Уже и на судне умудрился устроить Силиконовую долину. Квартиры мало?! Надо было для этого еще в круиз отправляться!..
Широков грохнул трубку на место. Вот достала… Ее уже никакая программа не исправит. Лучше б продолжала крутить свой роман с этим «наушником» Готлиба – Доллоганом. Все одно было б спокойнее.
Опять Программа?! Но разве его, Широкова, она исправит? Куда там! Ведь это она довела его до такого состояния. Еще совсем недавно Виктор об этом не задумывался. А теперь? Получается, она крайне опасна даже в его собственных руках! Тогда что будет с ней в чужих руках? Опаснее наркотика. Так же затягивает, совращает легкой, доступной эйфорией счастья. И если даже он, ее создатель, потерял почву под ногами, куда убежать от нее рядовому пользователю? Тем более, что до какого-то момента он будет беззаботно воспринимать ее просто как увлекательную компьютерную игру. Хотя он, собственно, и писал ее как игру! Может, повеситься, если кругом виноват только он? Боже! Как же он устал.
Широков в сердцах захлопнул ноутбук. Если бы эту дикую игру можно было вот также просто «захлопнуть»! Хотя, стоп! Программа пока доступна лишь заказчику, она еще не дошла до потребителя. Стало быть, еще не все потеряно. Ее нельзя распространять в таком виде! В ней отсутствуют тормоза! Тот самый защитный механизм, который автоматически заблокирует ее в случае, если пользователь полностью утратит над собой самоконтроль. Именно над этим и надо сейчас сосредоточиться. И никого не посвящать. Пусть не сегодня, не завтра, но послепослезавтра он допишет программу и защитит пользователя от сумасшествия…
Широков представил, как он это сделает: незаметно встроит приложение, действующее как вакцина против подавления воли. Нечто вроде компьютерного вируса, но не деструктивного, а способного отрезвить пользователя перед соблазном, словом, помимо его воли, вывести из виртуальной эйфории. Может, это и с Мишкой сработает.
При мысли о сыне Широкову вновь стало тяжело на сердце.
* * *Сознание того, что Ирина Солье не просто виртуальный образ, а реально существует, причем не где-нибудь, а здесь, на теплоходе, выматывало мальчишку, выворачивало наизнанку. Ведь все, что происходило между отцом и ею, могло повториться в любую минуту. Миша был почти уверен, что добровольное заточение отца в каюте всего лишь маневр, чтобы усыпить его бдительность, чтобы новая встреча с Солье осталась для него незамеченной.
Какие же они глупые, эти взрослые. Не понимают, что он больше никогда не будет подсматривать. И одного раза было достаточно, чтобы расстаться с любовными иллюзиями. Да и тогда все получилось случайно.
Он вспомнил, как в сумерках издали наблюдал за отцом, беседующим с этим пожилым американцем – Содетски. Кажется, так называл его фамилию отец. Слов было не разобрать, да Мишка особо и не старался.
Именно в этот момент Миша уловил рядом с собой до боли знакомый аромат. У поручней стояла молодая женщина. Элегантное легкое платье, открытые босоножки на тонких каблуках, непринужденная поза. Казалось, она любуется вечерним океаном. Рассмотреть лицо было невозможно, однако каким-то необъяснимым внутренним чутьем Миша угадал: это она! И она тоже подсматривает за отцом.
Он попытался подобраться к ней поближе, но волшебная фея стремительно растворилась в темноте. Однако воздух еще хранил легкий аромат ее духов и служил невидимым ориентиром. Мишка успел заметить, как в конце коридора порхнуло платье. По обе стороны тянулись каюты пассажиров первого класса. Кругом было пусто. Он пошел вдоль дверей, и аромат постепенно выветрился, уступив место смешанному запаху дорогих ковров и дубовых панелей.