The sun had just set (солнце только что село), the sea breeze was rustling and tumbling in the woods (и морской бриз шелестел и шуршал в лесу; to tumble — падать, швырять, ворошить), and ruffling the grey surface of the anchorage (и рябил серую поверхность якорной стоянки = бухты); the tide, too, was far out, and great tracts of sand lay uncovered (отлив был вдалеке, и большие участки песка лежали открытые = и обнажил широкую полосу дна); the air, after the heat of the day, chilled me through my jacket (воздух после дневной жары /стал таким холодным/, что мне было холодно в куртке; to chill — охлаждать, замораживать).
frequent [`frJkwqnt] bombardment [bOm`bRdmqnt] surface [`sq:fIs] jacket [`GxkIt]
For a good hour to come frequent reports shook the island, and balls kept crashing through the woods. I moved from hiding-place to hiding-place, always pursued, or so it seemed to me, by these terrifying missiles. But towards the end of the bombardment, though still I durst not venture in the direction of the stockade, where the balls fell oftenest, I had begun, in a manner, to pluck up my heart again; and after a long detour to the east, crept down among the shore-side trees.
The sun had just set, the sea breeze was rustling and tumbling in the woods, and ruffling the grey surface of the anchorage; the tide, too, was far out, and great tracts of sand lay uncovered; the air, after the heat of the day, chilled me through my jacket.
The Hispaniola still lay where she had anchored (Испаньола все еще стояла /там/, где бросила якорь); but, sure enough, there was the Jolly Roger (но, конечно, Веселый Роджер) — the black flag of piracy (черный флаг пиратства) — flying from her peak (развевался на ее пике = над мачтой). Even as I looked, there came another red flash and another report (когда я посмотрел /на нее/, сверкнула еще одна красная вспышка /на борту/ и /раздался/ еще один выстрел), that sent the echoes clattering (который разнесся грохочущими отголосками: «послал отзвуки греметь»), and one more round-shot whistled through the air (и еще одно ядро просвистело в воздухе). It was the last of the cannonade (это был последним из канонады).
I lay for some time (я ждал /в укрытии/ некоторое время; to lay for — караулить, ждать в засаде), watching the bustle which succeeded the attack (наблюдая суету, которая последовала за атакой). Men were demolishing something with axes on the beach near the stockade (/несколько/ человек рубили что-то топорами на берегу недалеко от частокола; to demolish — разрушать, сносить, ломать); the poor jolly-boat, I afterwards discovered (/наш/ бедный ялик, /как/ я впоследствии узнал). Away, near the mouth of the river (вдали, возле устья реки), a great fire was glowing among the trees (большой костер пылал посреди деревьев), and between that point and the ship one of the gigs kept coming and going (и между этим местом и кораблем одна из шлюпок продолжала плавать туда-сюда), the men, whom I had seen so gloomy (матросы, которых я видел такими мрачными /утром/), shouting at the oars like children (/теперь/ кричали, /идя/ на веслах, как дети). But there was a sound in their voices which suggested rum (но в их голосах был звук, который намекал на ром = по их голосам было ясно, что они пьяны).
At length I thought I might return towards the stockade (наконец, я подумал, что могу вернуться к частоколу). I was pretty far down on the low, sandy spit (я был довольно далеко /от него/ на низкой песчаной косе; spit — длинная отмель; намывная коса) that encloses the anchorage to the east, and is joined at half-water to Skeleton Island (которая окружала стоянку с востока и примыкала при отливе: «полуводе» к Острову Скелета; to join — соединять, граничить, объединяться); and now, as I rose to my feet (и теперь, поднявшись на ноги), I saw, some distance further down the spit, and rising from among low bushes (я увидел на некотором отдалении = дальше на косе вырастающую среди кустов; to rise from — брать начало, происходить), an isolated rock, pretty high, and peculiarly white in colour (одиночную скалу, довольно высокую и странного белого цвета; peculiarly — особенно; странно, необычно). It occurred to me that this might be the white rock of which Ben Gunn had spoken (мне пришло в голову, что это, должно быть, белая скала, о которой говорил Бен Ганн), and that some day or other a boat might be wanted (и что если когда-нибудь может понадобиться лодка; some day or other — рано или поздно), and I should know where to look for one (я буду знать, где ее искать).
cannonade [kxnq`neId] suggested [sq`GestId] isolated [`aIsqleItId]
The Hispaniola still lay where she had anchored; but, sure enough, there was the Jolly Roger — the black flag of piracy — flying from her peak. Even as I looked, there came another red flash and another report, that sent the echoes clattering, and one more round-shot whistled through the air. It was the last of the cannonade.
I lay for some time, watching the bustle which succeeded the attack. Men were demolishing something with axes on the beach near the stockade; the poor jolly-boat, I afterwards discovered. Away, near the mouth of the river, a great fire was glowing among the trees, and between that point and the ship one of the gigs kept coming and going, the men, whom I had seen so gloomy, shouting at the oars like children. But there was a sound in their voices which suggested rum.
At length I thought I might return towards the stockade. I was pretty far down on the low, sandy spit that encloses the anchorage to the east, and is joined at half-water to Skeleton Island; and now, as I rose to my feet, I saw, some distance further down the spit, and rising from among low bushes, an isolated rock, pretty high, and peculiarly white in colour. It occurred to me that this might be the white rock of which Ben Gunn had spoken, and that some day or other a boat might be wanted, and I should know where to look for one.
Then I skirted among the woods (затем я прошел по опушке леса; to skirt — идти вдоль края, огибать; skirt — юбка; подол, пола) until I had regained the rear, or shoreward side, of the stockade (пока не вернулся к задней, или лежащей ближе к берегу, стороне частокола; to regain — снова достичь, вернуться), and was soon warmly welcomed by the faithful party (и вскоре был сердечно встречен /своей/ верной компанией).
I had soon told my story, and began to look about me (в скором времени я рассказал /им/ свою историю = о своих приключениях и стал осматриваться вокруг). The log-house was made of unsquared trunks of pine — roof, walls, and floor (рубленый дом был построен из необработанных стволов сосны — /и/ крыша, /и/ стены, /и/ пол; to square — придавать квадратную форму). The latter stood in several places as much as a foot or a foot and a half above the surface of the sand (последний /из названных/ = пол в нескольких местах возвышался на фут или полтора фута над поверхностью песка; as much as — столько, сколько, вплоть до). There was a porch at the door (у двери было крыльцо), and under this porch the little spring welled up into an artificial basin of a rather odd kind (и под этим крыльцом маленький источник изливался в искусственный бассейн весьма странного вида) — no other than a great ship’s kettle of iron (не что иное, как огромный корабельный чугунный котел; kettle — чайник, котел, бадья; iron — железо, чугун, черный металл), with the bottom knocked out (с выбитым дном), and sunk “to her bearings,” as the captain said, among the sand (зарытый в песок «по /самую/ ватерлинию», как говорил капитан; bearing — опора; поддерживающая поверхность; точка опоры; to bear — нести).
Little had been left beside the framework of the house (мало /что/ было оставлено, кроме корпуса дома = в доме было почти пусто); but in one corner there was a stone slab laid down by way of hearth (в одном углу лежала каменная плита, служившая очагом: «положенная в качестве очага»; by way of — в качестве, в виде), and an old rusty iron basket to contain the fire (да старая ржавая железная корзина, чтобы сдерживать/содержать огонь = в качестве камина).
shoreward [`SLwqd] unsquared [An`skweqd] basin [`beIsn] hearth [hRT]
Then I skirted among the woods until I had regained the rear, or shoreward side, of the stockade, and was soon warmly welcomed by the faithful party.
I had soon told my story, and began to look about me. The log-house was made of unsquared trunks of pine — roof, walls, and floor. The latter stood in several places as much as a foot or a foot and a half above the surface of the sand. There was a porch at the door, and under this porch the little spring welled up into an artificial basin of a rather odd kind — no other than a great ship’s kettle of iron, with the bottom knocked out, and sunk “to her bearings,” as the captain said, among the sand.
Little had been left beside the framework of the house; but in one corner there was a stone slab laid down by way of hearth, and an old rusty iron basket to contain the fire.
The slopes of the knoll and all the inside of the stockade had been cleared of timber to build the house (склоны холма и все /пространство/ в пределах частокола было расчищено от деревьев, чтобы построить дом), and we could see by the stumps what a fine and lofty grove had beer destroyed (и мы могли видеть по пням, какая прекрасная и величавая роща была уничтожена). Most of the soil had been washed away (большая часть почвы была смыта) or buried in drift after the removal of the trees (или смыта /дождями/ после вырубки деревьев; drift — поток, течение, нанос; removal — перемещение, вывоз, снятие; to remove — передвигать, перемещать; удалять, устранять); only where the streamlet ran down from the kettle (только /там/, где ручеек вытекал из котла) a thick bed of moss and some ferns and little creeping bushes were still green among the sand (толстый слой мха, папоротники и маленькие = низкорослые ползучие кусты все еще зеленели посреди песка). Very close around the stockade (очень близко к частоколу; to close around — охватывать по окружности) — too close for defence, they said (слишком близко для обороны = это мешало обороне, как говорили) — the wood still flourished high and dense (разросся высокий густой лес; to flourish — пышно расти, процветать; still — все еще), all of fir on the land side (весь /состоявший/ из елей со стороны суши), but towards the sea with a large admixture of live-oaks (но ближе к морю — с большой примесью виргинских дубов).
The cold evening breeze, of which I have spoken (холодный вечерний бриз, о котором я говорил), whistled through every chink of the rude building (свистел в каждой трещине грубой постройки), and sprinkled the floor with a continual rain of fine sand (и посыпал пол непрерывным дождем мелкого песка; to sprinkle — брызгать, посыпать, орошать). There was sand in our eyes, sand in our teeth, sand in our suppers (песок был у нас в глазах, песок /хрустел/ у нас на зубах, песок /попадал/ в наш ужин), sand dancing in the spring at the bottom of the kettle (песок плясал в роднике на дне котла), for all the world like porridge beginning to boil (похожий на закипающую крупу; for all the world like — похожий во всех отношениях; porridge — овсяная крупа, каша). Our chimney was a square hole in the roof (нашей дымовой трубой было квадратное отверстие в крыше); it was but a little part of the smoke that found its way out (только небольшая часть дыма находила выход /через это отверстие/), and the rest eddied about the house (а остальной клубился по всему дому; about — кругом, повсюду), and kept us coughing and piping the eye (и заставлял нас кашлять и глаза — слезиться).
The cold evening breeze, of which I have spoken (холодный вечерний бриз, о котором я говорил), whistled through every chink of the rude building (свистел в каждой трещине грубой постройки), and sprinkled the floor with a continual rain of fine sand (и посыпал пол непрерывным дождем мелкого песка; to sprinkle — брызгать, посыпать, орошать). There was sand in our eyes, sand in our teeth, sand in our suppers (песок был у нас в глазах, песок /хрустел/ у нас на зубах, песок /попадал/ в наш ужин), sand dancing in the spring at the bottom of the kettle (песок плясал в роднике на дне котла), for all the world like porridge beginning to boil (похожий на закипающую крупу; for all the world like — похожий во всех отношениях; porridge — овсяная крупа, каша). Our chimney was a square hole in the roof (нашей дымовой трубой было квадратное отверстие в крыше); it was but a little part of the smoke that found its way out (только небольшая часть дыма находила выход /через это отверстие/), and the rest eddied about the house (а остальной клубился по всему дому; about — кругом, повсюду), and kept us coughing and piping the eye (и заставлял нас кашлять и глаза — слезиться).
removal [rI`mHvl] streamlet [`strJmlIt] chimney [`tSImnI] coughing [`kOfIN]
The slopes of the knoll and all the inside of the stockade had been cleared of timber to build the house, and we could see by the stumps what a fine and lofty grove had beer destroyed. Most of the soil had been washed away or buried in drift after the removal of the trees; only where the streamlet ran down from the kettle a thick bed of moss and some ferns and little creeping bushes were still green among the sand. Very close around the stockade — too close for defence, they said — the wood still flourished high and dense, all of fir on the land side, but towards the sea with a large admixture of live-oaks.
The cold evening breeze, of which I have spoken, whistled through every chink of the rude building, and sprinkled the floor with a continual rain of fine sand. There was sand in our eyes, sand in our teeth, sand in our suppers, sand dancing in the spring at the bottom of the kettle, for all the world like porridge beginning to boil. Our chimney was a square hole in the roof; it was but a little part of the smoke that found its way out, and the rest eddied about the house, and kept us coughing and piping the eye.
Add to this that Gray, the new man (вдобавок к тому, Грей, новый /наш/ человек = товарищ), had his face tied up in a bandage (/сидел/ с перевязанным бинтом лицом) for a cut he had got in breaking away from the mutineers (потому что он получил порез, вырываясь от разбойников; to break away — убегать, отделяться, вырываться); and that poor old Tom Redruth, still unburied (и бедный старый Том Редрут, все еще не похороненный), lay along the wall, stiff and stark, under the Union Jack (лежал у стены, окоченевший, под британским флагом; stiff — негибкий, окостеневший; stark — окоченевший, застывший).
If we had been allowed to sit idle (если бы нам позволили сидеть сложа руки; idle — незанятый, неработающий, праздный), we should all have fallen in the blues (мы бы впали в уныние; blue — хандра, подавленность) but Captain Smollett was never the man for that (но капитан Смоллетт не был таким человеком /чтобы допустить это/). All hands were called up before him (вся команда была созвана перед ним = он построил нас перед собой), and he divided us into watches (и разделил нас на вахты). The doctor, and Gray, and I, for one (доктор, Грей и я /вошли/ в одну); the squire, Hunter, and Joyce, upon the other (сквайр, Хантер и Джойс — в другую). Tired though we all were (и хотя мы все устали), two were sent out for firewood (двое были посланы за дровами); two more were set to dig a grave for Redruth (еще двое принялись копать могилу для Редрута); the doctor was named cook (доктор был назначен поваром); I was put sentry at the door (меня поставили в караул у двери); and the captain himself went from one to another (а сам капитан переходил от одного к другому), keeping up our spirits and lending a hand wherever it was wanted (подбадривая нас и оказывая помощь: «давая руку /помощи/», где было необходимо; to lend — одолжить, дать, предоставить).
From time to time the doctor came to the door for a little air and to rest his eyes (время от времени доктор подходил к двери, чтобы немного подышать /свежим/ воздухом и дать отдохнуть своим глазам), which were almost smoked out of his head (которые были почти выкурены из его головы = сильно покраснели от дыма); and whenever he did so, he had a word for me (и всякий раз, когда он это делал, у него было слово для меня = он перекидывался со мной парой слов).
bandage [`bxndIG] divided [di`vaIdId] almost [`Llmqust]
Add to this that Gray, the new man, had his face tied up in a bandage for a cut he had got in breaking away from the mutineers; and that poor old Tom Redruth, still unburied, lay along the wall, stiff and stark, under the Union Jack.
If we had been allowed to sit idle, we should all have fallen in the blues but Captain Smollett was never the man for that. All hands were called up before him, and he divided us into watches. The doctor, and Gray, and I, for one; the squire, Hunter, and Joyce, upon the other. Tired though we all were, two were sent out for firewood; two more were set to dig a grave for Redruth; the doctor was named cook; I was put sentry at the door; and the captain himself went from one to another, keeping up our spirits and lending a hand wherever it was wanted.
From time to time the doctor came to the door for a little air and to rest his eyes, which were almost smoked out of his head; and whenever he did so, he had a word for me.
“That man Smollett (этот Смоллетт),” he said once (сказал он однажды), “is a better man than I am (лучше, чем я). And when I say that it means a deal, Jim (а если я так говорю, то это кое-что значит, Джим; deal — договор, сделка).”
Another time he came and was silent for a while (в другой раз он пришел и молчал некоторое время). Then he put his head on one side, and looked at me (затем склонил голову набок и посмотрел на меня).
“Is this Ben Gunn a man (этот Бен Ганн — /настоящий/ мужчина = на него можно положиться)?” he asked.
“I do not know, sir (не знаю, сэр),” said I. “I am not very sure whether he’s sane (я не совсем уверен, в своем ли он уме).”
“If there’s any doubt about the matter, he is (если есть сомнения по этому вопросу, /значит/ он нормальный),” returned the doctor (ответил доктор). “A man who has been three years biting his nails on a desert island, Jim (от человека, который три года грыз ногти на необитаемом острове), can’t expect to appear as sane as you or me (нельзя ожидать, чтобы он казался таким же нормальным, как ты или я). It doesn’t lie in human nature (это не лежит в человеческой природе = так уж устроен человек). Was it cheese you said he had a fancy for (это о сыре, ты сказал, он мечтает; to have a fancy for — любить, увлекаться чем-то)?”
silent [`saIlqnt] doubt [daut] sane [seIn] human [`hjHmqn] cheese [tSJz]
“That man Smollett,” he said once, “is a better man than I am. And when I say that it means a deal, Jim.”
Another time he came and was silent for a while. Then he put his head on one side, and looked at me.
“Is this Ben Gunn a man?” he asked.
“I do not know, sir,” said I. “I am not very sure whether he’s sane.”
“If there’s any doubt about the matter, he is,” returned the doctor. “A man who has been three years biting his nails on a desert island, Jim, can’t expect to appear as sane as you or me. It doesn’t lie in human nature. Was it cheese you said he had a fancy for?”
“Yes, sir, cheese (да, сэр, о сыре),” I answered.
“Well, Jim (ладно, Джим),” says he, “just see the good that comes of being dainty in your food (просто посмотри на пользу, которая исходит из = посмотри, как полезно быть лакомкой; dainty — изысканный, утонченный, элегантный). You’ve seen my snuff-box, haven’t you (ты видел мою табакерку, не так ли)? And you never saw me take snuff (и ты никогда не видел, чтобы я нюхал табак); the reason being that in my snuff-box I carry a piece of Parmesan cheese (причина этого в том, что в своей табакерке я ношу кусочек сыра пармезана) — a cheese made in Italy, very nutritious (этот сыр сделан в Италии, очень питательный). Well, that’s for Ben Gunn (что ж, это для Бена Ганна)!”
Before supper was eaten (прежде чем ужин был съеден = перед ужином) we buried old Tom in the sand and stood round him for a while bareheaded in the breeze (мы зарыли старого Тома в песок и постояли вокруг него немного с непокрытыми головами на ветру). A good deal of firewood had been got in (много дров принесли), but not enough for the captain’s fancy (но недостаточно для капитанской прихоти = капитан остался недоволен); and he shook his head over it, and told us we “must get back to this to-morrow rather livelier (он покачал головой на это и сказал, что мы должны вернуться к этому /делу/ завтра гораздо резвее = как следует снова поработать).” Then when we had eaten our pork (затем, когда мы съели нашу свинину), and each had a good stiff glass of brandy grog (и каждый выпил стакан крепкого грога), the three chiefs got together in a corner to discuss our prospects (трое руководителей собрались в углу обсудить наши планы).
piece [pJs] Parmesan [pRmI`zxn] nutritious [nju`trISqs] supper [`sApq]
“Yes, sir, cheese,” I answered.
“Well, Jim,” says he, “just see the good that comes of being dainty in your food. You’ve seen my snuff-box, haven’t you? And you never saw me take snuff; the reason being that in my snuff-box I carry a piece of Parmesan cheese — a cheese made in Italy, very nutritious. Well, that’s for Ben Gunn!”
Before supper was eaten we buried old Tom in the sand and stood round him for a while bareheaded in the breeze. A good deal of firewood had been got in, but not enough for the captain’s fancy; and he shook his head over it, and told us we “must get back to this to-morrow rather livelier.” Then when we had eaten our pork, and each had a good stiff glass of brandy grog, the three chiefs got together in a corner to discuss our prospects.
It appears they were at their wits’ end what to do (по-видимому, они совсем не знали, что делать; to be at wits’ end — ума не приложить, зайти в тупик; wit, wits — разум, ум), the store being so low that we must have been starved into surrender long before help came (запасов было так мало, что мы должны были умереть с голоду или сдаться задолго до того, как придет помощь; surrender — сдача, капитуляция). But our best hope, it was decided (но нашей лучшей надеждой, было решено = мы решили так), was to kill off the buccaneers until they either hauled down their flag (уничтожать пиратов до тех пор, пока они либо не спустят свой флаг) or ran away with the Hispaniola (либо не убегут на Испаньоле). From nineteen they were already reduced to fifteen (с девятнадцати /мы/ их уже сократили до пятнадцати), two others were wounded, and one at least (двое других были ранены и, по крайней мере, один) — the man shot beside the gun (человек, подстреленный у пушки) — severely wounded if he were not dead (тяжело ранен, если не умер). Every time we had a crack at them, we were to take it (каждый раз, /когда/ мы вступали с ними в перестрелку, мы должны были вести ее; crack — треск, хруст; ружейный выстрел), saving our own lives, with the extremest care (оберегая наши собственные жизни с величайшей осторожностью). And, besides that, we had two able allies — rum and the climate (помимо этого, у нас было два надежных союзника — ром и климат; able — способный; знающий, умелый).