Топор свистнул от пола, ударяя вверх, разрубая пах и добираясь до внутренностей. Пули второго все-таки зацепили, сочно хлюпнув кровью сбоку. Но Молот дотянулся ногой, отбивая ствол в сторону, загреб штанину, дернул на себя и свернул бойцу шею.
Он встал, заметно качнувшись, и направился к бойнице, улавливая телом дрожь поезда. Снова поворот, и снова сбрасывается скорость.
Молот, наклонившись, глянул в узкую щель, Ну, должник сделал свое дело, насколько-то его прикрыл, хотя и бесполезно. И ушел. Моториссы в хвосте не виднелось. Скорее всего, отцепились или перед этим поворотом, или когда он прыгал с рефрижератора. Молот прислушался. Поезд не просто притормаживал на повороте. Нет, он сбрасывал скорость, останавливаясь. А, да…
Где-то под первым из этой парочки хрипела рация. Ну конечно, что еще ожидать? Точно… впереди лязгало. Вагон отцепляли, чтобы прошить его насквозь снарядами КПВТ. Если Молот все правильно помнил, то стрелок с головного вагона несколько раз зацепил рефрижератор. И там внутри клеток сейчас фарш, а не достаточно дорогие пленники. И если уж по станции никто не отзывается, то зачем опасаться стрелять?
Молот клокотнул кровью, густо булькающей в горле и во рту. Прижал ладонь к дырке в боку и поднес к глазам. Ноги, пусть пока еле заметно, но дрожали. Запас удачи, положенный ему в год Армагеддона, явно кончился. Кроме печени ему в паре-тройке мест пробило легкие. С таким не выжить даже ему. Что-то сломалось внутри, не желая регенерировать.
Он сел к стенке, напротив входа, почти сполз по ней, оставив густой темный след. Отодрал наплечник, невесело глянув на почти стершийся череп. Время уходило, текло вместе с кровью из дыр. Только вот Молот смерти не боялся.
Когда после нескольких минут тишины глухо бумкнуло и мир вокруг вспыхнул морем огня, Молот только улыбнулся. В ожидании смерти было холодно. А сейчас он согрелся.
* * *Морхольд, лежа в кустах у поворота, покачал головой. Военные не пожалели кумулятивного заряда и самого броневагона. Перепугались? Как бы оно ни было, его самый страшный противник вряд ли выжил. Таких чудес точно не бывает.
Броневагон вспучился в нескольких местах, башню даже повело в сторону и чуть не сорвало с креплений. Вспышка, грохот.
– Пошли уже, – краснодарец Вася переминался сзади, – пошли быстрее, вдруг искать станут?
Моторисса, замершая напротив, подтверждала догадку. Шпильку замка они выдрали с огромным трудом, так же, как потом расцепляли зажим. Но откатиться на инерции удалось неподалеку. Так, чтобы чуть сховаться. И, да-да, их станут искать. Скоро, очень скоро… пора не пора, иду со двора.
Морхольд встал, погладил Жуть. Вес автомата и мачете приятно оттягивал плечо и пояс, сулил надежду на добрый путь.
– Веди, Сусанин, – он оглянулся на горящий вагон и повернулся к краснодарцу. – Веди.
Дом у дороги-14
Одноглазый, сидевший на ступеньке, насторожился. Что-то шло не так. Он чувствовал это интуитивно, без логики. Что-то поменялось.
Дергаться и кричать сейчас не стоит. Если люди занервничают и начнется паника… станет только хуже. Одноглазый, следя за темнотой пустоты перед собой, вслушался. Ловил звуки за спиной, понимая, что ситуация ускользает. Гомон и шорохи сбивали с мысли, мешали сосредоточиться. А сама мысль, та, что заставила насторожиться, ускользала. И поймать ее за скользкий хвост не выходило.
Он аккуратно, так, чтобы не бросилось в глаза никому, положил ружье удобнее. И тихо-тихо, стараясь совсем не шуметь, взвел курки. Так, на всякий случай. Лучше уж перестраховаться.
Беспокоило немногое. Мальчишка и… Багира? Старость, сказал он сам себе ночью, понимая, что не хочет отпускать женщину утром. Да, старость, но кто его упрекнет в этом? Вот и вопрос, возникший все-таки к исходу этой чертовой ночи, явно подзуживал его к каким-то действиям. Простой вопрос, настолько простой, что даже противно.
Почудилось или нет? Именно так, и никак иначе он и не звучал.
Врать себе вообще крайне вредная штука. Хуже не придумаешь по степени вреда – ложь себе любимому. Причем всегда, как не хотелось бы обманываться и дальше.
Одноглазый, стараясь не упустить из виду ничего внизу, тихо щелкнул пальцами. Несколько раз подряд, надеясь на то, что она поймет. Багира поняла, оказавшись у него за спиной.
– Что?
– Что-то не так, – одноглазый всмотрелся в темноту, рассекаемую только остатками костра в бочке, стоявшей у лошадей, – не могу разобрать.
– Я посмотрю.
– Нет. – Одноглазый произнес это так, что стало ясно – и в самом деле не пустит. – Присмотри за мальчиком. Пожалуйста.
Багира вздохнула. Она не хотела ни за кем присматривать. Совершенно. Именно вот так, сейчас, на исходе ночи. А вот потом, утром и всеми следующими днями… почему бы и нет? Сколько можно быть одной?
– Хорошо.
Одноглазый чуть пожал ее пальцы, лежавшие на его плече. Тонкие и сильные, неожиданно очень горячие пальцы. Жесткие и почему-то кажущиеся, одновременно и дико, нежными.
Двустволка шевельнулась, когда в глухой темноте у самого входа, заваленного железом, ему почудилось движение. Если он правильно запомнил, именно туда ушел отец семейства, недовольно ворчащий и отхаркивающий утренние табачные сгустки. Волноваться не стоило, вроде бы… Но…
Темнота жила своей жизнью, подчиняясь только своим законам. В ее черноте творилось только нужное ей самой. И частенько ей удавалось обвести вокруг пальца многих глупых людей. Особенно в этом ей помогали такие же люди. Желающие воспользоваться ее скрытностью.
Но обмануть лошадей Чолокяна тем, кто прятался в темноте, не удалось. Лошади не любят запаха пролитой крови и боятся убийства, совершенного рядом с ними. И никогда не скрывают своего страха.
Как сейчас.
Лошади заржали, взбесившись и рвясь с привязи. Чолокян, вскочивший на ноги, закричал, уже падая. Звук выстрела пришел позже, и совсем не оттуда, откуда стоило ждать. Выстрелили из темноты здесь, наверху.
Одноглазый, разрядив первый ствол в кого-то, несущегося со всех ног к лестнице, понял, что попал, выбрал второго, когда снизу ответили захлебывающейся очередью из автоматического.
Пули прошили ему правую руку, ребра, чиркнули по левому плечу, и одна даже зацепила подбородок, пройдя хоть и вскользь, но вспоров щеку и выбив зуб.
Багира, рыщущая глазами по тем, с кем провела ночь под одной крышей, и держащая наготове нож, всхлипнула, слыша сзади стук падающего по ступеням ружья.
– Твари! – она шагнула вперед, по наитию, по чутью понимая – кто ей нужен.
Уверенными и давно отработанными движениями откатилась в сторону, пропуская две пули ПМ, рванулась, выигрывая секунды и видя во вспышках лицо стрелявшего.
Нож вошел по самую гарду. Заставил «мягкого» Сашеньку удивленно кхекнуть и плюнуть кровью. Но пистолет он не упустил, держа его правильно, не на вытянутых и трясущихся руках, а у бедра, зажав в правой ладони. И успел выстрелить. Когда Багира находилась очень близко.
Пули раздробили ей ключицу и кость левого плеча, отбросили назад. И она могла только слышать, как звенит и трясется лестница под ногами тех, кто дождался утра и взял их. Всех. Тепленькими.
Глава 14 Не зеленый ад
г. Краснодар (координаты: 45°02′00″ с. ш. 38°59′00″ в. д.) —
п. Энем (координаты: 44°55′35″ с. ш. 38°54′32″ в. д.),
2033 год от РХ:
Морхольд выполз на берег, кашляя и плюясь прямо в респиратор ГП-7. Стащил, скользя пальцами в резине по резине, маску. Рухнул на сырую землю, захлебываясь и глотая воздух. Жуть, выбравшись из мешка за спиной, встревоженно скакала вокруг.
– Все нормально, – он встал на карачки, отполз от берега, чуть косясь на реку. – Сейчас пойдем дальше. До Энема.
Вода позади плеснула. Морхольд, зарычав, поднял АК, заряженный последними патронами. Темная поверхность дрогнула, выпуская из себя что-то длинное и склизко блестевшее. Морхольд облегченно выдохнул. Два оставшихся от его плота бревна, тьфу ты. Но уходить стоило, и быстро.
Ему захотелось задрать голову, высматривая падающий дирижабль и цветной аэростат с Молотом. Дежавю пропало. Хотя, как и тогда, все начиналось хорошо: они добрались до Кубани…
* * *– Кубань… – выдохнул Василий, опершись ладонями о коленки. – Добрались, слышь!
Морхольд кивнул, сев и решив перемотать портянку. Она почему-то сбивала ногу чуть выше пятки. Стянул сапог, положил ногу на поваленное дерево. Пошевелил пальцами, морщась. Нога гудела. Сильнее правой, та справлялась лучше. Боль в спине отступала все дальше, подарив взамен подружку в ноге, ноющую, как дупло раскрошившегося зуба.
Боль расползалась от ступни вверх и вниз. Стреляла в большой палец, отдавала в суставы. Хорошо, хоть колено гнулось, щелкало, но гнулось.
– Ща отдохнем и дальше. По-над бережком, пройдем, там и лодочку заховал. Слышь?
Морхольд снова кивнул, наматывая сухой конец портянки и затягивая туже. Мозоль он натер, хорошо, что без крови.
– Вася…
– А?
– Чего ты забыл у Усть-Лабинска в прошлый раз? Ты ж говоришь, что в Красе все в противогазах ходят, зверья с мутантами до фига, не выйдешь? Ну, добрался сюда, молодец, крутой перец. Но чего ты здесь забыл?
Вася усмехнулся:
– Товар здесь забыл. Это ж Лабинск. Тут склады с оружием от вованов остались, мама не горюй. А я знал, мне папка рассказывал, служил он в части этой когда-то. Сам понимаешь, сколько и что стоит, да?
Морхольд кивнул. В очередной раз. Ну да, не врет. Почти. Темнит просто.
Что выходило по Васиным рассказам? Да чудесато и интересно, никак больше и не скажешь.
Жили в Красе люди по-разному. В основном в бомбарях и убежищах. Хотя вокруг уже вовсю бороздили просторы без всяких счетчиков Гейгера и ОЗК. Нет, удивительного мало, чего там. Большим городам досталось серьезно, и живность там разная. Из некоторых, как из Самары, выбраться нельзя в принципе. А тут…
Предел человеческим силам есть всегда. Добрались до Карасунского района, потеряли половину отряда и отступили. Потом еще раз так же… захочется пойти в третий раз? Кому как. Видывал Морхольд, как пара кислотниц могла не давать прохода целому селу. Радиус в десять километров – и все. Не выйдешь… если трусишь. Так и тут, чего не бывает в жизни?
Хитрец Василий, проживавший в поселении за границей города, сбывал красовским оружие и патроны. За медикаменты из городских больниц, за витамины из аптек, за срезанные провода в оплетке. Барышами делился с комендантом и его зондер-командой из братьев. Те его не трогали, тайн не выпытывали. В Крас ходил только в группе, рассказывал сказки про тяжелую жизнь в военном бомбаре и как не выбраться из города ни в какую сторону. Стремно? Кому как. Хочешь жить – вертись во все стороны.
Хотя фальши в его словах хватало. Не верилось Морхольду в честных руководителей и отсутствие у них желания забрать себе весь Васин бизнес. Но деваться было некуда, без него добраться до Краснодара вышло бы тяжелее.
Кубань, по словам Василия, ничем не напоминала Кинель с его водными жителями. Вот тут Морхольд удивился, но глаза у попутчика были кристально честными. Не такими честными, как в разговорах про город, а просто честными. Когда Василий рассказывал про Крас, то от правды, выплескивавшейся из бесстыжих очей, хотелось сделать что-то плохое. Связать паршивца, снять штаны и прикрутить к сраму раздвоенный провод от «ташки» – полевого телефонного аппарата с динамкой. И покрутить ее немного, пока не расскажет, что и как там на самом деле.
– Сейчас товар тащить не буду. Обойдем городок… – Вася скривился. – Здесь меня тогда и повязали эти, с Кропоткина. Тоже шарились из-за складов.
Ну-ну, подумал Морхольд, верю-верю, всякому зверю верю… а тебе, ежу, погожу. Кропоткинские – и не нашли склад арттехвооружения? Держите меня семеро, где мой полевой телефон.
– Лодка у меня вон там, – Вася указал куда-то вперед. То ли прямо в соседние кусты, то ли на несколько километров вперед. – Пошли.
Оказалось, что не километров. Вернее, всего один километр, где-то так.
Аккуратно поставленная на смазанные салазки, удерживаемая цепями и спрятанная под тугим тентом и маскировочной сетью, их ждала весьма даже неплохая штучка. Металлическая, с «ямахой», со штурвалом и прозрачным щитком перед ним, красовалась горячая скоростная финка «Бастер». Разве что в апгрейде. Апгрейда хватило на ребристые решетки по бокам двух кресел, закрывающиеся сверху такой же решеткой, и шипы, торчащие из толстых прутьев. Ну и грузовой отсек украшал накрытый вощеной кожей станок с пулеметом.
– Ты прямо морской волк, – буркнул Морхольд. А ничего больше и не скажешь.
Неделя, проведенная в пути, закончилась красиво, по-цивилизованному. Ему даже хотелось верить в скорый конец пути.
– А что у тебя там? – он кивнул на длинные округлые бревна, лежавшие в грузовом отсеке и накрытые брезентом.
– Баллоны с газом, – пожал плечами Вася. – Как-то хитро закрыли, почему бы не воспользоваться?
Ну да, верно.
Ключи от замков в цепях «морской волк» прятал неподалеку. Чуть заскрипев, лодка скользнула в воду, мягко и благородно.
– В водохранилище может прийтись туго, – весело предупредил Вася, – там чего только не водится. Пойдем вдоль бережка, больше никак.
– Утешил, – вздохнул Морхольд. – Горючее нормальное?
– Законсервированное, со складов, – Вася пошарил под своим местом, достал две банки. – Поедим и погнали.
Эту идею Морхольд одобрил. Взял протянутую банку, вскрыл ножом и вытащил треть тушёнки для Жути. Ящерка, довольно урча, накинулась на еду. Морхольд дождался, пока Василий съест первую ложку, и сам принялся за еду.
* * *Нос лодки, тупой, с лестничкой, рассекал темную воду не хуже острого. Легкие пенные буруны расходились усами, растворяясь позади. Мотор ровно урчал, толкая алюминиевую финку вперед.
Предусмотрительный Василий предложил Морхольду обрядиться в прорезиненный комбинезон. Спорить с ним он не стал. Надо, значит надо. ГП-7 повис на боку еще одним дополнительным грузом.
– Местами тут какой-то… туман, что ли, – Василий держал лодку уверенно, с большим опытом, – от него и окочуриться можно. Твоя зверюга-то, думаю, нормально перенесет?
Морхольд согласился. Хотелось верить, что нормально.
Река, седая древняя Кубань, бежала под рассекающим ее килем бойко, матово блестя непроницаемой желто-зеленой мутной гладью. Поросшая по берегам, влажным и илистым, камышом в два человеческих роста и осокой. Желтые и высохшие, они клонились под ветром, и их шелест доносился даже сквозь рокот мотора и шум незамерзающей реки.
Тучи клубились, изредка выплевывая то дождь, то дождь с градом, то дождь с градом и острыми ледяными крупинками. Приходилось кутаться в старое одеяло, обнаружившееся в грузовом отсеке. Жуть грустила, свернувшись калачиком под пристегнутым к решеткам брезентом, накрывающим мотор.
– Почему так спокойно? – Морхольд повернулся к Васе. – Мертво.
– А я знаю? Это здесь спокойно. Дальше станет пободрее. Крыс водяных знаешь?
– Нутрий, что ли?
– Да. Вот эти твари, где поуже, тут как тут. Если где ивы над рекой нависают, решетку закрывай на засов, ствол в руки – и пошел валить-стрелять, знай успевай. Они ж юркие, так и лезут в щели. На широкой воде им скорости не хватает.
– Беда…
– Не, беда, друг Морхольд, это нёшки, водомеры и русалки. А если в воду ляснешься, особенно на водохранилище, то и рыбки.
– Нёшки?
– Ага. Папка их так называл. Говорил, нёх и есть нёх. Да и так, хватает всякого. Просто, видно, погода меняется. Они ж все водоплавающие. У кого пузырь есть – ложатся на дно, другие по бочагам ховаются. Ай… у нас тут прям амазонская дельта, этих не хватает… пираев, что ль?
– Пираний. И анаконд. И жарарак.
– А?
– Забей. Богатая у вас фауна.
– Не знаю, что такое фауна, а зверья много. Жрут все и всех подряд, друг друга… джунгли, блин.
– Сельва времен креодонтов, – Морхольд глянул за борт. – Хорошо, что водяных нет.
– Ну… – Вася пожал плечами.
– Есть?
– Не видел, врать не буду. Говорят, есть какие-то странные ребятки, что живут по берегу. Вроде и люди как люди, а на башке ямка, и нос птичий.
– А в ямке вода? Каппами, небось, зовутся?
– Ты ж не местный… – покосился Вася. – Откуда?
– Сказочники, – Морхольд прицелился и сплюнул в небольшой бурун, идущий сбоку. – Каппы из японских сказок, русалки…
Бурун ударил из-под воды широким раздвоенным хвостом, тут же ушедшим на глубину. Но в момент, когда вода чуть разошлась, Морхольд успел выругаться, да так, что Вася только уважительно присвистнул, и увидеть… вытянутое зеленоватое тело с… руками? Голову не увидел, к счастью.
– Пилить твои дрова! – он вздохнул. – Сказка ложь, да в ней намек, добрым молодцам указание к стрельбе.
Василий зареготал, что твой конек-горбунок, показывая крепкие желтые зубы.
– А я те грил, а ты не верил…
Мотор рыкнул сильнее, лодка рванула вперед. Морхольд покрутил головой и понял причину. От берега и с середины реки к ним тянулись такие же буруны. Ну, русалки не русалки, скорее земноводные какие-то, но…
К вечеру они добрались до стоянки, устроенной по-над берегом, в развалинах каких-то летних домиков. Узкая, едва пройти лодке, протока скрывала небольшую заводь. Остановились они вовремя: небо начало хмуриться, да так, что хоть Богу молись.
– Хорошо сюда мороз не дошел, – Василий аккуратно остановил лодку, только войдя в заводь, достал два багра из грузового, – если б река встала… ой, сколько идти, ай, как опасно.