— Ты уже помогла мне. — Ева откашлялась. — Хотя я и не вижу то, что видишь ты. — Она скривилась. — И не говори, что когда-нибудь я все увижу. Я должна делать то, что должна. Так что если ты не хочешь помочь мне с этим священником, я, пожалуй, пойду и посмотрю, что можно сделать. — Надо идти, пока еще не совсем раскисла. Эти мгновения с Бонни… они прекрасны, бесценны, и ее любовь слишком сильна. Ева повернулась и направилась к церкви. — И не беспокойся, я не стану расстраивать отца Барнабаса. Разве что чуточку.
Бонни не ответила. А Ева не стала оглядываться — она уже знала, что дочь снова ушла.
Глава 10
Снова она.
Даннер смотрел на стоящую у фонтана девочку, и сердце колотилось от страха. Он прятался под навесом в саду, с нетерпением дожидаясь удобного случая, чтобы подойти к отцу Барнабасу, когда увидел идущую по дорожке Еву Дункан. Ее появление встревожило его, но не испугало.
Но потом священник удалился, а у фонтана вдруг возникла девочка.
Даннер отшатнулся и прижался к стене. По спине заструился пот, ладони похолодели и стали влажными. Он был готов провалиться сквозь землю, вжаться в шершавую штукатурку.
Снова девочка. Но что она делает здесь?
Узнала, что он идет к отцу Барнабасу, и поспешила сюда, чтобы остановить его?
Прячься.
Прячься.
Не попадись ей на глаза.
Не дай ей увидеть тебя.
Скройся из виду и не показывайся, пока она не уйдет. А потом отправляйся к священнику, и, может быть, он скажет наконец то, что тебе нужно узнать.
Чего ты от меня хочешь, с отчаянием думал он, глядя на девочку. Я сделаю все, выполню любое твое желание — только оставь меня в покое.
Влажные от пота ладони скользнули вниз по стене, на которую он опирался.
Даннер прерывисто вздохнул — девочка исчезла. Ее мать последовала за отцом Барнабасом в церковь, и малышка пропала. Растворилась в воздухе. Растаяла. Опасность отступила… на время.
Зачем она приходила? Почему преследует его? Как узнала, что он собирается навестить священника?
Но ведь она, кажется, не заметила его. Не повернулась к нему. Не позвала. Просто поговорила с Евой Дункан и исчезла.
Может, девочка приходила и не из-за него. Может, она хотела только поговорить со своей матерью. Разговаривая, они были полностью поглощены друг другом, и даже он чувствовал исходящую от обеих любовь.
В какой-то момент, наблюдая за тем, как они смотрят друг на друга, Даннер ощутил острую боль одиночества.
Как жаль… Жаль. Жаль.
Но что толку предаваться сожалениям. Девочку все равно не разжалобить. Она будет приходить, пока не получит то, что ей нужно. Будет мучить его и терзать до самой смерти.
«Я дам тебе все! — беззвучно прокричал он. — Все, что пожелаешь. Мне бы лишь добраться до отца Барнабаса и узнать, что же тебе нужно. Только прекрати меня преследовать. Оставь меня в покое!»
Даннер замер от пришедшей в голову новой мысли.
Преследовать?..
Он резко вздохнул. Мысль уже вертелась в мозгу, оформлялась, формулировалась.
Да, так оно и есть!
Так должно быть.
Конечно, он ошибался. Ему не надо убивать демона Далилу.
С плеч как будто свалилась тяжкая ноша.
Даннер оттолкнулся от стены и открыл дверь садового домика. Ему не надо поджидать отца Барнабаса. Теперь у него есть ответ.
Рыжеволосая малышка вовсе не преследовала его. Не он привел ее в этот сад.
Она привела его сюда.
Отца Барнабаса уже не было рядом с Галло, когда Ева вошла в церковь. Услышав ее шаги, Джон резко обернулся, и она поняла — его разговор со священником также закончился безрезультатно.
— Что за черт! Я ничего не смог от него добиться. Этот Доннелли — твердый орешек.
Ева кивнула.
— К сожалению. Мне повезло не больше, я тоже ничего не узнала. Надеялась, что с тобой он будет откровеннее, учитывая, что ты Даннеру не чужой человек, но… — Ева поморщилась. — Думаю, применять к нему средства физического воздействия также бесполезно. Человек делает то, что считает правильным. Его долг — хранить молчание.
— При условии, что он по крайней мере не больший преступник, чем мой дядя. А если, пока он исполняет этот свой чертов долг, кто-то погибнет? Это будет правильно?
Ева наклонила голову и пристально посмотрела на него.
— Ты так отчаянно доказывал, что твой дядя невиновен, а теперь вдруг беспокоишься из-за того, что он может кого-то убить?
— Я по-прежнему не верю в то, что он виновен. Отец Барнабас сказал, что у дяди Теда были годы, когда он жил нормальной деятельной жизнью. Этот сукин сын Джейкобс… Может быть, у моего дяди были причины убить его.
— А сторож на крокодильей ферме?
— Там была борьба. Самозащита…
— Он едва не убил Кэтрин.
— Чего ты от меня хочешь? — вспыхнул Галло. — Чтобы я признал, что он не в себе? Я не могу винить Теда, пока не найду его и не узнаю все сам.
— Твой дядя рассказывал священнику о маленькой девочке.
— Тед не поднял бы руку на невинное дитя. Он не стал бы убивать Бонни.
— Уверен? А вот я ни в чем не уверена. Я надеялась, что мы сумеем разговорить Доннелли, но он отгородился этой тайной исповеди, как непробиваемой стеной. Но ведь эти правила соблюдения конфиденциальности могут быть нарушены, если на то существует очень важная причина, — сухо добавила Ева.
— Ничего, мы его расколем.
— Может, стоит позвонить Кэтрин, — криво усмехнулась Ева. — Вдруг у нее есть какое-нибудь подходящее снадобье от ее приятеля Ху Чанга. По-моему, мысль неплохая.
Галло вскинул голову.
— А и впрямь неплохая.
Ева поспешила охладить его пыл:
— Я же только пошутила.
— А вот я не шучу. Достать можно все. Если отец Барнабас и впрямь искренен, когда говорит об обете молчания, то и совесть его будет чиста. Он ни в чем не сможет себя винить.
— Откуда ты знаешь? А если он посчитает, что должен был сопротивляться этому так же, как приему наркотиков?
— Доннелли — священник, а не святой.
— Нет, Галло, — отрезала Ева.
— А вот Кэтрин согласилась бы со мной.
Наверно, согласилась бы, подумала Ева.
— Так почему бы тебе не спросить у нее?
Некоторое время Галло задумчиво молчал.
— А ведь это действительно самый эффективный способ решения нашей проблемы.
— Нет.
— Я подумаю. — Он посмотрел на нее. — Может быть, ты предложишь лучший вариант?
— Доннелли считает, что сумеет найти Даннера. Все, что нам нужно, это проследить за ним.
— Но он сказал, что не знает наверняка, где искать Теда.
— Значит, ждет, что Даннер придет сам. На исповедь. Нужно всего лишь запастись терпением и немного подождать.
— Немного — вот ключевое слово. Ладно, пока играем по твоим правилам, а если ожидание ничего нам не даст, я позвоню Кэтрин и спрошу, не снабдил ли ее Ху Чанг чем-то таким…
— Нет.
Он усмехнулся.
— Может, и звонить никуда не придется. Когда мы разговаривали по телефону, Кэтрин сказала, что они с Квинном направляются сюда. Она проанализирует ситуацию и примет решение.
Этого и следовало ожидать.
— Ты сказал ей, что у нас наводка на Доннелли.
Галло кивнул.
— Они уже выяснили, что Доннелли учился в колледже во Владосте и принял по окончании имя отца Барнабаса. Сопоставили информацию, вышли на эту церковь и условились встретиться здесь. Квинну, конечно, это все не очень понравится. Думаю, неуступчивость священника придется ему не больше по вкусу, чем мне.
«Эти трое одинаковы, — подумала Ева. — Три бойца с менталитетом, заточенным на достижение практического результата». Нет, это ее бой, и она будет сражаться в одиночку. Конечно, некоторая логика в их рассуждениях присутствует, и принять ее было бы соблазнительно, но…
Но она пообещала Бонни, что будет осторожна с отцом Барнабасом. А значит, и постарается не потревожить его совесть.
— Что ж, тогда мне придется объяснить свою точку зрения. — Ева посмотрела Галло в глаза. — Будем действовать иначе. Невинные не должны больше страдать. Я не меньше тебя хочу найти Даннера, и мы его найдем. Как нам установить слежку за Доннелли? Знаешь надежный способ?
— Мне это не нравится и… — Он не договорил. Нахмурился. — Самый надежный способ — вести наблюдение. Может быть, поставить «жучок» на машину…
— Как это сделать? Где взять оборудование?
— Можно позвонить Квинну и попросить его связаться с местной полицией. — Галло покачал головой. — Нет, не пойдет. С их бюрократией только время потеряем. Лучше купить все необходимое в каком-нибудь специализированном магазинчике.
— Не думаю, что они так уж популярны в здешних местах. По-твоему, в Роме такой найдется?
— Сомневаюсь. Посмотрю по Интернету, но в маленьких городках люди вряд ли шпионят за нянями и проверяют, не балуются ли детишки наркотиками. Где они точно есть, так в Чаттануге, а это совсем близко, рукой подать.
— Так съезди и купи, что надо.
— Думаешь, наш добрый священник лжет, когда говорит, что не знает, где сейчас мой дядя?
— Нет. Судить, конечно, трудно, но не думаю, что он лгал. А вот догадываться все-таки может, так что лучше не рисковать. Как считаешь?
Галло согласно кивнул.
— Мы подобрались слишком близко. Поехали.
Ева покачала головой.
— Нет, поезжай один, а я останусь. — Он открыл было рот, чтобы возразить, но она подняла руку. — Наблюдение, не забыл? Кому-то надо присматривать за отцом Барнабасом.
— А кто присмотрит за тобой?
— Ты же не думаешь, что святой отец нападет на меня в церкви? Вряд ли. У него встреча с какой-то молодой парой, так что к тому времени, как он закончит, ты уже успеешь вернуться.
Какие-то сомнения у Галло, похоже, еще оставались.
— Если он уедет, ты же за ним не последуешь?
— В любом случае позвоню тебе.
— А если вдруг мой дядя явится на исповедь?
— Буду действовать по обстоятельствам. — Она постаралась улыбкой успокоить его. — Так что не беспокойся, поезжай и возвращайся поскорее.
Галло постоял еще немного в нерешительности, потом повернулся и направился к двери.
— Часа за два управлюсь. А ты оставайся здесь.
Ева не ответила.
Он обернулся.
— Не нравится мне это.
И вышел.
Ева облегченно выдохнула.
Убедить Галло оказалось не так-то легко, в нем вдруг проснулся дух защитника.
Но она действительно чувствовала себя здесь в безопасности.
Ева огляделась.
Тихо. Мирно. Покойно. Мозаичные стекла с изображением святого Франциска и животных. Распятие над алтарем.
Ева не была католичкой, но многие вещи в религии нравились ей. Например, исповедь. Освобождение от чувства вины и боли через признание своих грехов, несомненно, полезно как духовно, так и физически.
Вековое повторение людьми одних и тех же ритуалов.
Успокаивающая тишина святилища, отделяющая человека от настоящего и возвращающая прошлое.
Она опустилась на скамью слева от прохода и закрыла глаза.
И воспоминания нахлынули на нее.
Не горькие и болезненные, но теплые, нежные, бесконечно дорогие.
Бонни в тот миг, когда она впервые увидела новорожденную дочь.
Бонни, поющая с ней песенку, перед тем как идти спать.
Джо обнимающий Еву, улыбающийся ей, склонившийся, чтобы выслушать ее…
— Ждете отца Барнабаса? Вы ведь его нашли, да? — Ева открыла глаза и подняла голову. По проходу к ней шел отец Доминик. — Вам с мистером Галло, похоже, было очень нужно с ним поговорить.
— Я нашла его.
Священник вскинул брови.
— И что? Встреча прошла не совсем так, как бы вам хотелось? Меня это не удивляет. Отец Барнабас полностью порвал с прошлой жизнью, той, что вел до семинарии, но по-прежнему оберегает бывших пациентов. И бывает очень упрям.
— Так и есть. Но я тоже могу быть упрямой. Где он сейчас? У него встреча с какой-то молодой парой…
Отец Доминик кивнул.
— Полагаю, он уже освободился. Я видел, как молодые люди уехали на машине минут десять назад. Он, наверное, у себя в кабинете.
— И где это?
Священник кивком указал на дверь справа от алтаря и покачал головой.
— Понимаю, у вас должно быть горе, но все же смиритесь с его решением, — мягко посоветовал он. — Отец Барнабас от своего не отступит.
— Спасибо. Вы, конечно, хотите как лучше. — Уже на ходу Ева обернулась через плечо и улыбнулась. — И, наверное, пытаетесь оградить коллегу от посторонних, людей из прошлого. В мои намерения не входит причинять ему неприятности… пока.
Молодой священник сдержанно усмехнулся.
— С неприятностями отец Барнабас справляться умеет. Этому нас учат в семинарии.
— А я научилась тому же на улице, еще в детстве. Так что у нас есть кое-что общее.
— Сомневаюсь, что вы справляетесь с ними одинаково. Не хотите ли поговорить со мной? Нужной информации я вам дать не смогу, но слушать умею хорошо.
— Вам бы хотелось, чтобы ситуация разрешилась сама собой. — Она покачала головой. — Вы хороший друг. Можете предупредить его, если хотите, что я уже иду. Он еще успеет улизнуть через заднюю дверь.
Отец Доминик покачал головой.
— Благодарить меня за это он бы точно не стал. Поступайте, как считаете нужным. Если передумаете — я в исповедальне.
— Будете ждать?
Он улыбнулся.
— Не только вас. Сейчас обычное для исповеди время.
«Хороший человек, — подумала Ева, проходя под аркой. — И верный друг. Интересно бы узнать, чем отец Барнабас заслужил такую преданность». Судя по всему, Кевин Доннелли был личностью весьма загадочной.
Она остановилась в нерешительности перед закрытой дубовой дверью.
Ожидать какой-то пользы от повторного разговора не приходилось. В первую очередь Ева хотела убедиться, что священник еще на месте, чтобы присматривать за ним до возвращения Галло.
И хотя отец Доминик сказал, что он в кабинете, ей нужно было удостовериться в этом самой.
Ева постучала в дверь.
Никто не ответил.
— Отец Барнабас.
Тишина.
Придется войти.
Она только пошутила, упомянув отцу Доминику заднюю дверь, но ведь Доннелли и впрямь мог уйти этим путем незаметно.
Ева осторожно приоткрыла дверь.
— Нет! Уходите!
— Не будьте грубым, святой отец. Пусть войдет.
Голос не принадлежал отцу Барнабасу.
Тем не менее Ева узнала его.
И толкнула дверь.
Священник сидел за письменным столом, в офисном кресле с зеленой спинкой.
Позади него стоял Тед Даннер, приставив к горлу отца Барнабаса нож.
— Бегите! — прохрипел священник. — Прочь! Скорее!
— Она не сбежит, — сказал Даннер. — Знает, что может спастись сама, но не спасет при этом вас. Я еще при первой встрече, много лет назад, понял, что эта женщина не из тех, кто берет, а из тех, кто дает.
Ева, которой совсем недавно было зябко, сейчас покрылась холодным потом.
— Представьте себе, Даннер, что я изменилась. Утекло много времени с тех пор, как вы пришли увидеться со мной, когда я ждала Бонни. В конце концов люди меняются. — Она помолчала и многозначительно добавила: — Их меняет жизнь. Убийцы отнимают у людей все, ради чего стоит жить. После такого прежним остаться уже невозможно.
Даннер вздрогнул, словно от удара, но быстро взял себя в руки.
— Ты не изменилась. И не уйдешь, пока думаешь, что я реально угрожаю священнику.
Ева понимала — обмануть его, убедить в том, что ей достанет хладнокровия и твердости именно так и поступить, она не сумеет. Оставалось только попытаться снять напряжение и перевести развитие ситуации в другое русло.
— Вы же не хотите убить его, Даннер? Он был вашим другом. Он многие годы помогал вам. И, вообще, зачем вы пришли?
— Из-за тебя. Это ты создаешь ему проблемы. Думаешь, я хочу навредить отцу Барнабасу? Просто раньше мне казалось, что он может спасти меня, а теперь я понимаю, что этого не будет. Я хотел сделать все правильно, как надо, но вы против меня. Ты явилась сюда и настроила его против меня. Ничего бы этого не случилось, если бы ты не охотилась за мной и не пришла сюда. Но теперь я знаю, так должно быть, так все спланировано. Мог бы и раньше догадаться.
— Я пришла сюда просить отца Барнабаса о помощи, но он отказал мне.
— Отказал. Но ты же на этом не остановилась. Ты не отстала от него. Ты бы продолжала давить на него и рано или поздно убедила бы устроить для меня ловушку.
— Опусти нож, Тед, — спокойно сказал священник. — Пойми, что, если ты будешь продолжать в том же духе, пострадаешь сам.
— Не могу, — прохрипел Даннер. — Теперь все решать мне. Вы не поможете мне, не скажете то, что я должен знать. Я просил вас. Много раз. Вы, наверное, защищали ее, надеялись, что я не узнаю. Теперь мне придется сделать все самому. — Он отступил на шаг и взмахнул ножом. — Войди и закрой дверь, Ева. Брось сумочку на стул и подойди ближе с поднятыми руками.
— После того как вы отпустите отца Барнабаса.
— Не могу. Он мне больше не друг. Он убежит и расскажет всем, что я здесь.
— Вы имеете в виду, что он расскажет об этом вашему племяннику, Джону? Его здесь нет.
— Знаю. Я сам видел, как он уехал. Если бы Джон остался, мне пришлось бы ждать. Он наверняка попытался бы остановить меня и мог пострадать. Я этого не хочу.
— Не хочешь, Тед, потому что любишь Джона, — мягко сказал отец Барнабас. — Но разве ты не понимаешь, что рано или поздно это случится, если только ты не сдашься властям? Ты не раз говорил мне, что у вас много общего. И вот теперь, Тед, кто-то из вас двоих обязательно пострадает. Ты или он.
— Это случится потом, когда мне будет уже все равно. Пусть даже Джон убьет меня. — Даннер схватил священника за руку и заставил подняться. — Ева, выходи через заднюю дверь в сад. Потом через ворота на улицу. Дальше — к моей машине. Там я его отпущу. — Он пристально посмотрел на Еву. — Не пытайся сбежать. Не пытайся как-то привлечь к себе внимание. Если что, я без колебаний всажу нож ему в спину.