— Нет, они ненавидят, — прошептал он. — Только ненавидят.
— Тогда вы не повели бы меня к ней. Разве не так?
— Может быть. Я запутался…
Но пальцы по-прежнему сжимали рукоятку ножа.
— Вас запутали демоны. Они не хотят, чтобы вы отвели меня к Бонни. Знают, что если я буду с ней, то смогу защитить ее и никогда не отдам ее им. — Ева сделала несколько шагов по направлению к нему, и теперь их разделяли дюймы. — Я не позволю силам тьмы овладеть моей Бонни. И никто не помешает мне сделать это — ни демоны, ни ангелы. Посмотрите на меня, Даннер. Посмотрите и увидите. — Она взяла его руку, подняла, приставив нож к своему горлу. — Видите? Если не видите — давайте, убейте меня.
Ева понимала, чем рискует. Его рука дрогнула, и она почувствовала, как лезвие кольнуло кожу.
«Поверь мне. Я должна вернуть Бонни домой. Это не может кончиться здесь».
Понял ли он ее? Снова и снова она повторяла этот мысленный посыл, вкладывая в него всю свою волю, все силы.
В его глазах что-то мелькнуло. Взгляд как будто прояснился.
«Помоги мне, Бонни. Помоги мне, детка».
Даннер отступил, и рука с ножом опустилась вниз.
Ева облегченно выдохнула.
Опасность миновала. Пока…
Удалось ли ей убедить его? Или безумие, вечный спутник Даннера, всего лишь затаилось на время?
А может быть, она получила ту самую помощь, о которой молила?
Неважно. Взгляд Даннера прояснился, выражение лица почти вернулось к нормальному или, точнее, к привычному. Она перевела дух.
— Вы верите мне. Это хорошо. Я рада, что мы устранили это недоразумение. Нечасто приходится защищаться от обвинения в принадлежности к демонам.
Он в замешательстве посмотрел на нее.
— Ты смеешься надо мной…
— Невольно. Само собой получилось.
— Ты испугалась, — медленно произнес он.
— Потому что вы застали меня врасплох. Обычно нож оказывает на меня именно такой эффект.
Он все еще смотрел на нее с выражением, в котором присутствовала некая доля сожаления.
— Я должен убить тебя. Я не могу иначе. Но раньше ты вроде бы не боялась. Странно…
— Ничего странного. Как я уже сказала, вы застали меня врасплох. На этот раз включился инстинкт самосохранения. — Ева пожала плечами. — Вас беспокоит, что я нарушу обещание? Вы спрашиваете себя, стоит ли ждать? Стоит ли вести меня туда, где вы хотите… сделать это?
— Да.
— Не буду лгать. Я не боюсь умереть. Иногда мне кажется, там мне будет лучше, чем здесь. Но только иногда. Самосохранение. Если появится шанс выжить, я им воспользуюсь. Но вам беспокоиться не о чем. Отведите меня туда, где я смогу найти дочь, и никаких проблем я вам не доставлю. — Ева кивнула, поймав его взгляд. — И я вовсе не уверена, что она хочет того же, что и вы. Посмотрим.
— Ты… честная, — сказал он после долгой паузы. — Я понял это еще тогда, когда встретил тебя в первый раз, еще девчонкой. Ты была беременна и одинока, тебе никто не помогал, но ты не сдавалась.
— Я была не так уж одинока. В мире есть хорошие люди. В то время я и вас считала таким. Вы ведь помогли бы мне, если бы я попросила, правда?
— Ты не попросила. Не захотела меня знать. Не захотела знать Джона.
— И поэтому вы убили мою дочь? — Ева невольно сжала кулаки. — Вы ведь ее убили, да? Скажите же.
Даннер не ответил, он заговорил о другом.
— Я думал тогда, что ты права. Что Джону, когда он вернется из Кореи, не нужна будет обуза. Я обрадовался, когда узнал, что ты не собираешься требовать, чтобы он женился на тебе из-за ребенка. Я бы мог помочь тебе, но не хотел, чтобы ты стала обузой для Джона.
Его слова распахнули дверь для воспоминаний. Ночи страсти с Джоном Галло. Первые мгновения после рождения Бонни… Все это было невероятно тяжело.
— Я никогда не желала Джону зла, — с трудом произнесла Ева. — Но я причинила ему боль, оставив дочь себе. Я лишь недавно поняла это. Бонни была особенным даром, а я не пожелала поделиться им с Джоном. Вы хотели отомстить мне за него?
— Я бы не позволил тебе обидеть Джона, — грубовато проворчал Даннер. — Я бы никому этого не позволил.
Значит, она задела его за живое.
— Но сейчас вы именно это и делаете. Как Джон относится к тому, что вы задумали? Не знаете? Он любит вас и не может поверить, что вы стали другим.
— Знаю, — с трудом, словно преодолевая боль, сказал Даннер. — Но так нужно. Я должен дать девочке то, что ей надо, чтобы она перестала терзать меня.
— Называйте ее Бонни, — процедила сквозь зубы Ева. — Я же говорила… — Впрочем, теперь это было уже неважно. Что толку спорить? — Вы сказали, что Джон, наверное, идет за нами. Что вы будете делать, когда он догонит нас? Вам ведь придется его убить, чтобы не подпустить демонов.
— Нет, не придется. Он не догонит нас. Мы уже почти пришли.
Она тут же ухватилась за это признание.
— Пришли? Куда?
— Провиденс. — Даннер криво усмехнулся. — Думаешь, что перехитрила меня? Теперь уже не имеет значения, знаешь ты это или нет. — Он повернулся. — Идем. К завтрашнему утру все будет кончено.
Провиденс. Ева знала только один Провиденс, тот, что в штате Род-Айленд. Что это? Реальное место или плод больной фантазии Даннера? А может, некий термин, которым он характеризует всю ситуацию? Последние минуты показали, насколько он нестабилен.
Провиденс.
Реальность или фантазия — другого ключа у нее нет. Как и другого оружия.
Остается лишь придумать, как им воспользоваться.
— Куда он нас ведет? — Отец Барнабас посмотрел на Бена, ловко карабкавшегося вверх по склону. — У меня такое впечатление, что последние пару часов мы ходим по кругу. — Так и есть, — подтвердил Джо. — Мы уже дважды прошли мимо вон той треугольной скалы.
Священник покачал головой.
— Парнишка сам не знает, куда идти. Почему вы его не остановите?
— Может быть, он все же знает. В его поведении нет неуверенности, колебаний. Возможно, именно таким маршрутом его водил Даннер. Бен ему нравился, но полного доверия не было. Думаю, Даннер опасался, что парня могут обмануть, и нарочно водил таким маршрутом, чтобы посторонний пришел к такому же выводу, что и вы.
— Интересная теория. И долго еще мы будем проверять ее основательность?
— Сколько понадобится. Посмотрите на него. Парень уверен, что знает, куда идет. Держу пари, что он подсознательно считает каждый поворот, как это делал Даннер, и просто копирует образец. — Джо усмехнулся. — Имейте немного веры, святой отец.
— Это несправедливо. У меня есть вера. Но, возможно, я, как и Даннер, не вполне уверен в мальчишке. В этом отношении вы, похоже, впереди нас обоих.
— Я всего лишь предполагаю. — Джо и сам не смог бы объяснить, почему так уверен в том, что именно Бен — ключ к поискам Евы. Неужели дело только в улыбке, напомнившей портрет Бонни? Улыбке, которая будто осветила все вокруг, когда Джо пребывал во мраке? Нет, он должен мыслить аналитически, а не полагаться на чутье.
К черту. Кроме чутья, у него в распоряжении не было сейчас ничего.
— Уже близко. Вон там, впереди. — Бен оглянулся через плечо. — Хорошо, что добрались до темноты. Последний участок очень трудный. Я сам дважды срывался, когда ходил туда с Тедом. — Не дожидаясь ответа, он прибавил шагу и скрылся за поворотом.
Путь на вершину холма и впрямь оказался нелегким. Скользкая глина чередовалась с песком, и ноги то проваливались, то скользили. Джо пришлось дважды втаскивать отца Барнабаса на тропинку, когда тот сползал вниз. Последние ярды они преодолели минут за двадцать, если не больше.
Алый диск солнца скатывался за горизонт, когда они поднялись, наконец, на вершину.
Бен обвел взглядом окружающие холмы.
— Красиво. — Его лицо как будто сияло в косых солнечных лучах. — Правда, красиво? А вот Тед красоты не замечал. Почему? Не знаю. Я пытался объяснить, что чувствую здесь, на вершине, но он только говорил, что это ловушка, что демоны заманивают нас сюда.
— Ты ему верил? — осторожно поинтересовался Джо.
— Когда он привел меня сюда в первый раз, я ему поверил. Помню, сильно тогда испугался. Но потом я понял, что он ошибается.
— И как же это выяснилось?
Бен пожал плечами.
— Даже не знаю. Я просто проснулся утром, посмотрел на тот хребет, на все остальное и не увидел ничего плохого или злого.
— Какой хребет ты имеешь в виду?
Бен вытянул руку, указывая на север.
— Думаю, туда Тед и уходил. Говорил, что мне с ним нельзя, что меня могут забрать демоны. Вот я здесь и оставался.
Наконец-то. Джо подошел к обрыву и посмотрел на далекий хребет. К черту демонов! Я нашел тебя, Даннер.
— Он уходил на одну ночь?
— В первый раз — да. Потом — на четыре-пять часов.
И чем же Даннер там занимался, за тем хребтом?
Он узнает это.
— Подождите до рассвета, — предложил, подходя ближе, отец Барнабас. — В темноте на этом склоне только шею свернете. Время у вас есть. Тед Даннер еще не пришел.
— В первый раз — да. Потом — на четыре-пять часов.
И чем же Даннер там занимался, за тем хребтом?
Он узнает это.
— Подождите до рассвета, — предложил, подходя ближе, отец Барнабас. — В темноте на этом склоне только шею свернете. Время у вас есть. Тед Даннер еще не пришел.
— Он этим маршрутом и не пойдет. Держу пари, Даннер приводил Бена сюда только для того, чтобы тот не посмел идти за ним дальше. — Джо скользнул взглядом по горному массиву, растянувшемуся, казалось, до самого горизонта. — А что там с другой стороны?
— Место, — ответил Бен. — Но демонов там нет. Это я вам обещаю — никаких демонов.
— Мне бы твою уверенность.
— Я вам точно говорю.
— Ладно, проверю по Джи-пи-эс. По крайней мере буду лучше представлять топографию. — Он невесело усмехнулся. — Жаль, она не умеет идентифицировать демонов.
— Подкалываете. Ладно, я не обижаюсь. — Бен уже ходил между деревьями, собирая ветки. — Разложу костер. По ночам здесь бывает холодно.
— У отца Барнабаса есть спальный мешок, — с улыбкой напомнил Джо.
— Можем бросить жребий, — предложил священник.
Бен покачал головой:
— Нет, я буду спать на земле. Так ближе.
— Ближе к чему? — спросил Джо.
И снова уклончивый ответ.
— Просто ближе. — Бен опустился на колени и достал спички. — Мне здесь нравится. Тихо. Спокойно.
«Может быть», — подумал Джо. Сам он никакого умиротворения не чувствовал. В жилах звенела кровь, сердце в груди колотилось молотом. Похоже, кошмар скоро закончится. Может быть, все же рискнуть и попытаться исследовать тот далекий хребет? С другой стороны, отец Барнабас, конечно, прав, предупреждая против ненужной спешки и советуя подождать до рассвета. Что толку бродить в темноте, не зная, что ищешь. Или все-таки пойти сейчас? Хватит ли терпения провести в бездействии всю ночь?
— Нет, Джо. — Словно прочитав его мысли, священник покачал головой. — Подумайте как следует.
Джо коротко кивнул.
— Позвоню Кэтрин и Галло. Скажу, что мы на месте. Может быть, у них есть какие-то новости. Если Даннер поблизости, пойду сейчас. — Он повернулся к костру. — Мне нужен свет. Попробую определить наше положение и поискать этот чертов хребет. Бен вроде бы прихватил кастрюльку, растворимый кофе и бутылку воды. Выпейте горячего, уже начало холодать.
— Потом. — Отец Барнабас смотрел на горный кряж, казавшийся в сгущавшейся темноте неясным багровым пятном. — Бен прав. Тихое место. Я, пожалуй, прогуляюсь немного.
«Может быть, ему надо помедитировать или помолиться или что там делают священники в таких случаях», — подумал Джо. Хотя случай не вполне обычный. А может, он планирует какой-то хитрый ход, чтобы первым добраться до Даннера.
— Вы за ним следите. — Бен опустился рядом на корточки и вопросительно посмотрел на Джо. — Он вас беспокоит. Почему?
Джо пожал плечами.
— Для меня отец Барнабас — загадка. Может быть, он совсем не такой, каким представляется.
Бен бросил взгляд в сторону уходящего священника.
— Но вам-то с чего беспокоиться? Все хорошо.
— Да? Откуда ты знаешь?
— Разве вы не видите? Он же светится изнутри. Как и вы.
— Я? — Джо покачал головой. — Вряд ли.
— Ну, может, не совсем так. Его сияние глубже, мягче. Но он точно светится. — Бен улыбнулся. — Он хочет помочь. Только помочь. Вам не о чем беспокоиться.
Что Бен может знать? В его понимании все хорошие, даже Тед Даннер. Как верить такому?
И тем не менее Джо верил. Верил каждому произнесенному Беном слову. Безумный.
Хотя… почему безумный? Может быть, Бен, с его ясностью и чистотой, видит то, что недоступно другим?
— Знаешь, я отсюда никакого сияния не вижу, так что лучше пойду и пригляжу за ним сам. Скоро вернусь. — Он повернулся и зашагал к деревьям, под одним из которых сидел на траве священник.
— Что-то случилось? — спросил отец Барнабас, подняв голову. — Я могу помочь?
— Да. — Джо подошел ближе и остановился перед ним. — Можете перестать изображать из себя святого мученика и хоть на время забыть про свои обязанности, обеты и профессиональные клятвы. Мне надоело постоянно оглядываться и спрашивать себя, не собираетесь ли вы толкнуть меня под автобус. Я хочу утром идти за Даннером с ясной головой.
Священник удивленно поднял брови.
— О чем вы?
— Бен говорит, что вы светитесь. У меня его способностей нет. Я самый обычный коп, обеими ногами стоящий на земле. Мне нужно знать, вы настоящий или фальшивка.
— Всякое бывает. Как и у каждого из нас.
— Да, но думаю, что Бен в этом авторитетнее и нашел правильные ответы.
— Похоже, вы прониклись верой в его способности.
— Мне это нужно сейчас. Верить во что-то или в кого-то. Я нуждаюсь в этом.
Отец Барнабас улыбнулся.
— Как и я. Поэтому я хотел побыть наедине с собой.
— Поговорите со мной. Почему вы идете за Даннером? Не потому ли, что он слишком многое о вас знает? Может быть, что-то особенное о деле Эзры Бонафеля?
— Я не вправе обсуждать судебные решения.
— К черту! В любом случае я это узнаю. Один из коллег Кэтрин из ЦРУ сейчас этим занимается. У него свои подходы, даже к материалам закрытых дел.
Отец Барнабас уже не улыбался.
— Не сомневаюсь. ЦРУ бывает очень эффективным и… безжалостным. Но ему следует быть очень осторожным.
— Почему?
— Передайте ему, чтобы бросил это дело, Джо.
— Расскажите мне. Что такого грязного было в этих протоколах, что на них наложили гриф секретности? Почему судья пошел на это?
Отец Барнабас молчал.
— Почему? — повторил Джо. — Почему судья принял такое решение?
Священник пожал, наконец, плечами.
— Потому что я попросил его об этом.
— Попросили? Почему?
— Потому что обнародование материалов могло причинить серьезные неприятности беззащитным людям. — Он покачал головой. — Вы ведь от своего не откажетесь, да? Если я расскажу, отзовете этих церэушных ищеек?
— Может быть. Если решу, что вы говорите правду. А иначе… Они ведь докопаются до самого дна, это я вам обещаю.
Священник невесело улыбнулся.
— Суровый вы человек, Джо. — Он отвернулся. Скользнул взглядом по темному горизонту над горным кряжем. — Обвинение по делу Эзры Бонафеля выдвинула его мать, Дороти. Заявила, что я посредством гипноза имплантировал ее сыну ложные воспоминания. Эти воспоминания касались сексуального надругательства, которое совершил над Эзрой его отец. Миссис Бонафель не желала этому верить, хотя сам Эзра считал, что она обо всем знала.
— Чем она подкрепляла свое обвинение?
— В свое время я поместил в медицинских журналах несколько заметок о возможности имплантации или стирания воспоминаний. Эзра блокировал то, что случилось с ним в детстве, но во время терапевтических сеансов память стала возвращаться. Миссис Бонафель просто обезумела. Она любила сына и не могла признаться даже себе самой, что допустила такое в своем доме. Ей нужно было найти виновного.
— И виновным оказались вы?
— Да. Миссис Бонафель убедила сына в том, что его настоящий враг не она, а я. Мне с самого начала было ясно, что у нее нет ни малейшего шанса выиграть дело и что расследование гораздо больше навредит ей самой и Эзре, чем мне. Я пытался убедить ее отказаться от обвинений, но она и слушать не хотела. Все, чего мне удалось добиться, это перенести слушания в небольшой городок к югу от Атланты, чтобы не привлекать внимания публики.
— Она проиграла?
— Да. А через две недели после вынесения судебного решения у нее случился нервный срыв. Сын остался с ней. Надеюсь, сама ситуация, требующая от обоих заботы друг о друге, поможет им исцелиться.
— А что помогло исцелиться вам?
— Сознание того, что я делал благое дело. — Священник нахмурился. — И тогда же я осознал, что моим пациентам может потребоваться помощь, оказать которую я не в состоянии. Пришлось серьезно все обдумать. — Он снова посмотрел на Джо. — Оставьте все, как есть. Если протоколы всплывут, для Эзры и его матери это может стать слишком сильным ударом. Надеюсь, Господь помог им забыть ту боль, через которую им пришлось пройти.
— Горечи, ожесточения у вас не осталось?
— С какой стати?
Удивительно. Женщина, эта миссис Бонафель, сделала все, чтобы опорочить его и уничтожить, а он говорит, что не затаил на нее обиды. Секунду-другую Джо смотрел на собеседника со смешанным чувством. Но нет, отец Барнабас говорил совершенно искренне.
— Нет повода…
— Вы мне верите?
— Верю. — Джо отвернулся. — Больше ничего сделать не могу. Кто я такой, чтобы спорить с человеком, которого Бен считает золотым.
Священник усмехнулся.
— Мало того, что я «сияю», так теперь еще и «золотой»? Должно быть, на мне и впрямь благословенье Божие.