Среди многочисленных пилотов ночных истребителей, поднятых по тревоге в эту ночь, был и И-16 лейтенанта Виктора Талалихина из 177-го иап ПВО. Последний представлял собой типичный образ сталинского авиатора.
Начав в 1934 г. на Московском мясокомбинате, он быстро понял, что его призвание – быть летчиком. В ту эпоху это было обычное дело. Тысячи мальчишек и подростков, видя в небе пролетающие во время воздушных парадов самолеты, сразу представляли себя в их кабинах. Именно летчики в середине 30-х были главными героями и идеалами для подражания. Мечта Талалихина сбылась. В 1937 г. в возрасте 19 лет он поступил в Борисоглебскую военную авиационную школу летчиков, где и получил звание младшего лейтенанта. Во время советско-финской войны Талалихин совершил 47 боевых вылетов, и за ним числилось четыре финских самолета. Вскоре была и первая награда – орден Красной Звезды.
Войну с нацистской Германией Виктор Талалихин встретил на службе в 177-м иап, защищавшем Москву. Когда начались налеты люфтваффе, летчик много раз вылетал на задания, но всякий раз возвращался ни с чем. Впрочем, это и неудивительно, так как советские ночные истребители отличались от дневных только тем, что летали по ночам. Никаких приборов, РЛС и даже раций на них не было. Пилоты могли полагаться лишь на собственное острое зрение и иногда на лучи прожекторов.
Поэтому, когда в ночь на 8 августа Талалихин вдруг увидел перед собой силуэт бомбардировщика, он решил, что такой шанс упускать нельзя. После короткой атаки и обмена очередями между ним и бортстрелками летчик пошел на таран. От удара немец получил сильные повреждения хвоста и сразу начал падать.
Сбитым самолетом, по всей вероятности, оказался Не-111 лейтенанта Й. Ташнера из 7-й эскадрильи KG26 «Лёвен», пропавший без вести в эту ночь. И-16 Талалихина упал в лес вблизи деревни Мансурово Домодедовского района, а сам он на парашюте приземлился в речку Северку. И уже на следующий день летчику было в срочном порядке присвоено звание Героя Советского Союза.
Советская пропаганда извлекла максимум из тарана Талалихина, порой явно перегибая палку. «Фашистский стервятник был сражен сталинским соколом, – писала пресса. – При осмотре трупов на месте падения «Хейнкеля» оказалось, что экипажем руководил подполковник, награжденный Железным крестом…» Больше всех старалась журналистка Елена Кононенко: «Бомбардировщик тяжело плыл по небу. Холеный гитлеровский подполковник, командир экипажа, матерый фашистский волк, злобно предвкушал, как он будет бомбить столицу Советского Союза… Охваченный жарким пламенем и дымом, «Хейнкель» рухнул вниз… Виктор напрягает всю волю, все силы и выбрасывается с парашютом. Приземляется в небольшое озеро. Он жив. Он полон счастья, любви к родной земле, к Москве, к советским людям. Вот они бегут прямо к берегу, прямо к нему. Родные руки обнимают его, родные губы целуют его мокрые, грязные щеки…»[109]
Впрочем, германская пропаганда в эти дни тоже буйствовала. Берлинское радио сообщало: «Люфтваффе подвергают Москву уничтожающей бомбардировке… Заводы и фабрики, расположенные вокруг Москвы, настолько разрушены, что всем иностранцам запрещен выезд за пределы Москвы. Кремль и почти все вокзалы разрушены, Красной площади не существует. Особенно пострадали промышленные районы. Москва вступила в фазу уничтожения».
Как видно, в большинстве вылетов против советской столицы люфтваффе не несли никаких потерь либо теряли максимум по одному самолету. Таким образом, противовоздушная оборона Москвы была сильной только в количественном отношении. Зенитные батареи и ночные истребители вроде обычных И-16 и МиГ-3 оказались совершенно бесполезны против мелких групп немецких бомбардировщиков, действовавших на большой высоте.
Из трудов некоторых авторов, описывавших налеты на Москву, складывается впечатление, что немецкие летчики на аэродромах пребывали в унынии и обсуждали ужасы противовоздушной обороны. Однако не стоит забывать, что подобные вылеты были для большинства из них привычным делом. На фронте все жили одним днем и впечатления от бомбежек быстро сменялись бытовыми проблемами.
Так тот же Альфред Штробель, накануне организовавший пожары в Московском Кремле, на следующий день столь же «драматично» описывал, как они со своим экипажем «Цезарь-Цезарь» поймали в окрестностях аэродрома свинью и жарили ее. Среди обслуживающего персонала эскадрильи оказался опытный забойщик Хубер, который сначала оглушил животное молотком по голове, а потом, неторопливо сходив за ножом, зарезал его. В результате перед очередным вылетом летчики хорошенько поужинали жарким[110].
В ночь на 10 августа был произведен очередной авиаудар по Москве. На сей раз целью атаки стал расположенный на юго-востоке столицы металлургический завод «Серп и Молот», на который было сброшено 30 фугасных и около 1000 зажигательных бомб. В результате был поврежден прокатный цех, а в районе предприятия разрушены 13 жилых домов. Поданным службы МПВО, во время бомбежки погибли 48 человек, еще 83 было ранено[111]. При этом огнем зенитной артиллерии был сбит Не-111Н-5 W.Nr. 4520 унтер-офицера Освальда Шлиманна из 1-й эскадрильи KG53. Согласно немецким документам, весь экипаж пропал без вести[112].
В следующую ночь 83 Не-111 из KGr.100, III./KG26 и KG53 совершили последний массированный налет. По донесениям постов ВНОС, самолеты шли к цели двумя маршрутами: одна группа летела через Вязьму, Гжатск, Можайск, остальные со стороны Сычевки на Волоколамск. При подходе к линии световых прожекторных полей самолеты набрали высоту 6000–7000 м, после чего начали планировать с приглушенными моторами.
Основными объектами атаки были авиазаводы в пригородах столицы, на которые немецкие самолеты сбросили 49 фугасных и 14 тысяч зажигательных бомб. В результате серьезно пострадали корпуса авиазавода № 240 и сборочный цех авиазавода № 22 имени Горбунова (сгорели три только что построенных бомбардировщика). Однако одними авиазаводами дело не ограничилось. Согласно данным МПВО, получили повреждения 32 промышленных предприятия, в том числе фанеролесопильный завод, Бутырский химический завод и др. Пожары уничтожили пять складов и магазинов. Людские потери составили 54 убитых и 298 раненых[113].
Это был крупный успех люфтваффе, стоивший им одного бомбардировщика. Не-111Н-3 «6N+MN» из 1-й эскадрильи KGr.100 столкнулся с аэростатом заграждения и упал в Москву-реку. Другой самолет из 3-й эскадрильи той же группы был поврежден зенитным огнем, но все же смог дотянуть до своего аэродрома и благополучно приземлиться. В этом налете группа, как обычно, выполняла роль цельфиндеров, двигаясь в первом эшелоне и обозначала цели осветительными и зажигательными бомбами.
Для 53-й эскадры «Легион Кондор» это был последний, девятый налет на Москву. Больше «Хейнкели» с эмблемой в виде пикирующего с бомбой в когтях кондором в небе столицы не появлялись. «Викингам» же из 100-й авиагруппы, напротив, предстояло еще не раз делать это. Командир 1-й эскадрильи KGr.100 обер-лейтенант Ханс Бётхер вспоминал: «Из всех вылетов, которые я совершил на Востоке, самыми трудными оказались ночные налеты на Москву. Зенитный огонь был очень интенсивным и велся с пугающей кучностью».
Между тем сама операция «Клара Цеткин» подходила к концу. В ночь на 12 августа около 30 самолетов сбросили на Москву 55 фугасных бомб, в том числе большое количество SC1000. Один из таких боеприпасов разорвался на площади у Никитских ворот на Красной Пресне. В брусчатке образовалась воронка глубиной 12 м и диаметром 32 м, погибли зенитчики расположенных неподалеку батарей, а главное – был сброшен с постамента памятник К.А. Тимирязеву. Бомба большого калибра попала в здание Арсенала Московского Кремля, полностью его разрушив и повредив многие близлежащие постройки, включая здание комендатуры. Кроме того, в столице были повреждены два моста через реку[114].
Учитывая относительно небольшое число участвовавших бомбардировщиков, можно констатировать, что операция «Клара Цеткин» закончилась успешно. В ходе только первых трех массированных налетов в Москве были полностью или частично разрушены 85 промышленных предприятий, 147 жилых домов и множество других объектов. При этом, по официальным советским данным, погибли 336 человек, еще 1360 получили ранения и контузии. Общие же потери немцев за три недели операции, с 21 июля по 12 августа, составили 8 бомбардировщиков. Это не шло ни в какой сравнение с потерями, понесенными год назад над Англией.
Бомбардировки Москвы часто сравнивают с налетами на Лондон, Ковентри и другие английские города осенью 1940 г. Дескать, советская противовоздушная оборона не позволила немцам сделать то же самое с советской столицей. В действительности сделать этого и не пытались. Следует напомнить, что только за один день 7 сентября 1940 г. немецкие бомбардировщики произвели 625 самолето-вылетов для авиаударов по Лондону. За полуторамесячную операцию «Клара Цеткин» же не набралось и шестисот.
Что же касается целей, поставленных фюрером, то они не были выполнены. Чтобы действительно «сровнять с землей» такой огромный город, как Москва, силами 100–120 бомбардировщиков требовались по крайней мере десятки непрерывных налетов. Однако в условиях продолжавшегося блицкрига немцы просто не могли позволить себе такой роскоши. Самолеты требовались ежедневно по всему фронту для атак самых различных целей.
Посему, как это часто бывало, командование люфтваффе и 2-го воздушного флота приняло компромиссное решение: большую часть бомбардировщиков снова привлечь к поддержке сухопутных войск, одновременно продолжая эпизодические налеты на Москву небольшими группами «Юнкерсов» и «Хейнкелей». Однако эти авиаудары, начавшиеся в ночь на 18 августа и продолжавшиеся затем до самого Нового года, уже носили не стратегический и политический, а чисто тактический, беспокоящий характер.
Глава 3 Операции против флота
Боевые действия на море носили стратегический характер. Основной противник Третьего рейха – Британская империя – являлся морской державой, и его жизнедеятельность во многом зависела от водных коммуникаций. Линии снабжения проходили на огромных просторах по Атлантике, Северному и Средиземному морям. Английский флот также активно участвовал в сухопутных операциях, обеспечивая артиллерийскую поддержку, высадку десантов, снабжение войск, а также наносил удары по торговому и военному флоту стран оси. Другие противники: Франция, Греция, СССР – также обладали большим количеством боевых кораблей и транспортных судов.
Между тем у нацистской Германии не было большого военно-морского флота, способного, как в Первую мировую войну, противостоять британскому Гранд – Флиту. Однако этот недостаток с лихвой компенсировали люфтваффе. Только с июля 1940 по июнь 1941 г. немецкие бомбардировщики и штурмовики потопили в Атлантическом океане и прибрежных водах Великобритании 216 торговых и транспортных судов общим водоизмещением 668 119 брт. В начале 1941 г. X авиакорпус люфтваффе прибыл на Средиземное море и начал наносить удары по британскому флоту и там. 31 января между Сиди-Баррани и Мерса-Матрухом Не-111 из II./KG26 потопили британский тральщик «Хантли» и египетский транспорт «Соллум» (1290 брт). Затем систематическим налетам стали подвергаться североафриканские порты Тобрук, Эс-Саллум, Бенгази.
18 февраля немецкие бомбардировщики фактически сорвали разгрузку судов в последнем, и на следующий день они были вынуждены уйти в более безопасный Тобрук под прикрытием крейсера ПВО «Ковентри», двух корветов и двух вооруженных траулеров. Начиная с 17 февраля немецкие самолеты начали беспрерывно атаковать монитор «Террор», который обстреливал итальянские войска на побережье. 22 февраля от близких разрывов корпус корабля получил сильные сотрясения и повреждения обшивки. Командир монитора коммандер Хэйнс докладывал командующему флотом: «Поскольку в настоящее время дневное истребительное прикрытие отсутствует, я считаю, что получение кораблем прямого бомбового попадания является лишь вопросом времени».
В сумерках монитор покинул Бенгази в сопровождении корвета «Сэлвиа» и тральщика «Фархэм» и отправился на восток. Вечером следующего дня на подходе к Дерне «эскадра» была атакована шестью Ju-88 из II./LG1. Рядом с монитором разорвались три фугасные бомбы – две с правого борта, одна с левого. Ослабленный повреждениями корпус не выдержал, между башней и мостиком образовались трещины. Появился крен на правый борт. В котельном отделении вспыхнула нефть, причем пожар был потушен лишь затопившей отсек водой, после чего прекратилась подача пара и электроэнергии, вышли из строя помпы.
«Фархэм» взял монитор на буксир, однако около 3:00 24 февраля «Террор» затонул в 30 км северо-западнее Дерны. Вечером того же дня бомбардировщики из той же II./LG1 в районе Тобрука был потоплен эсминец «Дэйнти» и тяжело поврежден танкер «Тайнфилд».
Атаками кораблей занимались как экипажи двухмоторных бомбардировщиков Do-17 Ju-88 и Не-111, так и четырехмоторных FW-200 «Кондор», а также штурмовиков Ju-87. Последние благодаря способности отвесно пикировать и соответствующей точности попаданий наносили английскому и другим флотам огромный урон.
К примеру, пилоты StG2 в 1939–1940 гг. топили корабли на различных театрах военных действий. Так, 29 мая 1940 г. они потопили около французского порта Дюнкерк эсминец «Гренейд». 11 января 1941 г. юго-восточнее острова Мальта, уже на Средиземном море, их жертвой стал крейсер «Саутгемптон». 21 мая того же года «Штуки» потопили в районе острова Крит эсминец «Джюно», на следующий день – эсминец «Грейхаунд» и крейсер «Глостер», 23 мая – эсминцы «Кашмир» и «Келли», а 29 мая – эсминец «Хеуорд». Множество кораблей, среди которых были линкоры «Валиант» и «Уорспайт», авианосец «Илластриес», крейсера «Фиджи» и «Аякс», эсминцы «Империал» и «Брейзен», в результате попаданий сброшенных ими бомб получили тяжелые повреждения.
Наибольших успехов на Средиземном море немецкие летчики добились в апреле, во время Балканской кампании.
Так, 7 апреля 11 Ju-88 нанесли авиаудар по порту Пирей около Афин. В результате прямого попадания взорвался английский корабль, на борту которого находилось 250 т взрывчатки. Взрыв был такой силы, что на дно отправилось сразу 12 судов общим водоизмещением 51 ООО брт, а также 60 парусников и 12 моторных лодок. Всего 84 судна! Командующий британским Средиземноморским флотом адмирал Каннигхэм назвал это «потрясающим ударом», который значительно ослабил Британский экспедиционный корпус в Греции и во многом предрешил исход кампании[115].
Примером того, как огромный флот был практически выведен из строя одними авиаударами, являются операции авиационного командования «Остзее» на Балтийском море в 1941 г.
Тень KGr.806 над Балтикой
К началу операции «Барбаросса» германская бомбардировочная авиация уже имела богатый опыт борьбы с вражеским военно-морским и торговым флотом. Теперь появилась возможность использовать его на новых театрах, в первую очередь на Балтийском море.
1 апреля 1941 г. в рамках подготовки к операции «Барбаросса» в составе 1-го воздушного флота люфтваффе и было образовано авиационное командование «Остзее». Его будущей главной задачей должна была стать охота за советскими боевыми кораблями и транспортными судами на Балтике. Возглавил новое командование оберст Вольфганг фон Вилд.
К началу войны на Восточном фронте в состав командования «Остзее» входили:
– 806-я бомбардировочная авиагруппа (KGr.806) оберст-лейтенанта Ханса Эмига, оснащенная бомбардировщиками Ju-88A;
– 1-й эскадрилья из учебно-боевой группы 54-й истребительной эскадры «Грюнхерц» (Erg.Gr./JG54) обер-лейтенанта Эггерса, имевшая на вооружении истребители Bf-109E;
– 125-я морская разведывательная группа (Aufkl.Gr. 125) оберст-лейтенанта Герхарда Кольбе, в которой имелись гидросамолеты Не-114, Не-60 и Аг-95А;
– 9-я морская поисково-спасательная эскадрилья (9.Seenot-staffel), располагавшая летающими лодками Do-23 и гидросамолетами Не-59В.
Советский краснознаменный Балтийский флот (КБФ) под командованием вице-адмирала В.Ф. Трибуца был самым мощным в СССР. В его составе насчитывалось 2 линкора, 2 легких крейсера, 2 лидера, 19 эсминцев, 2 сторожевых кораблей, 4 минных заградителя, 24 тральщика, 2 канонерские лодки и 65 подводных лодок. Уже после начала войны в его состав вошло еще несколько субмарин, множество разнотипных тральщиков и канонерок. Фактически это была смесь модернизированных кораблей еще царского флота и кораблей, построенных уже при советской власти[116].
Первой жертвой самолетов люфтваффе на Балтике стал ледокольный буксир Клайпедского порта «Перкунас», потопленный утром 22 июня в районе Швентойи. Затем немецкие самолеты атаковали суда и корабли, осуществлявшие эвакуацию Лиепаи 26–27 июля 1941 г. В 3:30 27 июня два торпедных катера № 17 и 47, на борту которых находились командир и штаб уже бывшей Либавской ВМБ, вышли в море и взяли курс на Вентспилс. Последним порт покинул грузопассажирский пароход «Виениба» тоннажем 288 брт с ранеными и гражданскими лицами. Над палубой был поднят флаг Красного Креста. Судно сопровождали торпедные катера № 27, 37 и 67. Около 6:00, когда «Виениба» шла курсом на север, внезапно появились германские самолеты, которые сбросили на судно бомбы и обстреляли из пулеметов. Поняв, что корабль тонет, капитан резко повернул к берегу, но, не дойдя до него несколько миль, «Виениба» повалилась на борт и ушла под воду. Успевших выпрыгнуть за борт немецкие самолеты нещадно расстреливали из пулеметов до тех пор, пока у них, вероятно, не кончился боезапас. В итоге уцелела только одна шлюпка с 15 моряками. Торпедный катер № 27 до последнего вел огонь по противнику, пока сам не был потоплен.
14 июля шесть советских эсминцев вышли в Рижский залив, по которому, по данным штаба КБФ, следовали крупные германские конвои. В итоге ни одного транспорта обнаружить не удалось, зато утром следующего дня корабли, стоявшие на якорях в бухте Кейгусти, на острове Рухну, сами были обнаружены немецким самолетом-разведчиком. Вскоре из облаков вывалились четыре Ju-88A и начали пикировать. Их заметили слишком поздно, и ни один из кораблей даже не успел сняться с якоря. Три бомбы разорвались непосредственно у борта эсминца «Страшный» капитана 3-го ранга Е.П. Збрицкого. От сотрясения на нем вышли из строя два котла и турбогенератор. Кроме того, от попавшего осколка бомбы загорелись заряды в 4-м артиллерийском погребе, но команда успела затопить его, избежав подрыва боезапаса. Погибли семь человек, и еще 22 были ранены.