Кто бы мог подумать – первый парень одного со мной размера, ботинки подошли от второго. А я знаю, для чего нужен маленький складной ножичек – им так удобно спарывать нашивки и позументы (сколько же у них позументов, галунов – ну просто ДМБ-80). Умылся, напугав докера. Теперь надо найти пройдоху Найджела. Мерзавец конечно, но я его люблю. За два пистолета-пулемёта, одну радиостанцию и два удостоверения личности в Гвинее вы можете получить: билет на самолёт до Алжира или Танжера (на ваш выбор), ношеные джинсы, рубаху в паровозики, бежевые туфли, сумку большую дорожную полную ношеных тряпок разного размера (трусов кружевных женских не было – я проверил), сумку маленькую через плечо – в ней сломанный фотоаппарат кодак, 3 засвеченные плёнки, открытки сенегальского заповедника, деревянный кораблик, коралловые бусы (в общем – полный набор туриста-идиота).
Засыпая в кресле самолета, я успел подумать – чтоб я ещё раз в эту Гвинею?! всё! баста! на родину! берёзки целовать!
P.S. Через 4 месяца, сформировав отряд, Николас Кейн снова был в порту Конакри, ведь оттуда до Гвинеи-Бисау рукой подать, а там война… то есть деньги… то есть война…
P.P.S. Все события, приведенные выше, являются плодом разыгравшегося воображения, все совпадения с реальными лицами случайны, паспорт гражданина Канады Николаса Кейна считать недействительным в связи со смертью владельца. Минута молчания.
ЧЕРНАЯ ПРЕЧЕРНАЯ МАГИЯ
В этот раз новеньких было немного: с десяток марокканцев, два китайца и один русский. Русским, украинцам, чехам, словакам, полякам – одним словом славянам мы очень радовались. Сразу же после формальностей с документами, обмундированием и оружием, мы его подхватили под руки и потащили в нашу палатку. К тому времени нас там было уже семеро. Новенького звали Егор, ему было 27, он был из Пскова, высокий, белобрысый и к тому же редкой и ценной специальности – сапёр. Через 15 минут наш Чех прозвал его Гор, а, выяснив, что Егор привёз из марокканского дьюти-фри две бутылки бешеровки, поклялся в вечной дружбе.
Никакой войны на тот момент не было, мы торчали уже два месяца в лагере, в ста километрах от границы Сомали, жрали консервы и выли от недостатка развлечений. Жалование тоже было минимальным, со спиртным было очень туго. Режим перемещения был строгий – проще говоря, никакого перемещения. В целом картина ясна. К 18-00 из нашей палатки доносились песни «Чёрный ворон, что ж ты вьёшься?», «Если снова над миром грянет гром» и возгласы. Егор со всеми перезнакомился, оказался очень силён в рукопашном бою и слаб в выпивке. Слегка перебрав, он всерьёз пристал к Лёхе с требованием выдать ему снайперскую тайну, а именно – правда ли, что снайпер может насрать себе в штаны и глазом не моргнуть? Лёха, тоже слегка нетрезвый, отвечал уклончиво, мотивируя тем, что каждый может в штаны наложить, и что не это есть основное достоинство снайпера. Егор был непоколебим, он кричал: «Нешто можно взрослому человеку в штаны срать?! Что за гадство?! Да у меня в руках когда-то запал ебанул, я два дня ничего не видел, но чтоб усраться?!» В общем, негодовал.
Лёшу дразнить в принципе было можно, но небезопасно, уж очень у него обострено было чувство юмора. Выслушав очередную порцию негодования: «Чтоб взрослый человек в штаны срал?!» – Лёша, помигивая во все стороны, двинул из палатки. За ним тихонько выскользнули все, оставив Егора недоумевать в одиночестве.
План был идиотский и в то же время гениальный в своей простоте и незатейливости. Чех в течение часа запугивает Егора россказнями о колдунах Вуду, жрецах Мвонга-Матонга, ходячих зомби и прочей африканской экзотикой. Надо сказать, Чех в этом так поднаторел, что первые дни после его баек особо впечатлительные ночью отлить ходили группами по 5 человек. Ровно через час после психологической обработки Егора в палатку должен ввалиться Лёха в костюме снайпера «Леший» (комбинезон, обшитый со всех сторон лохмотьями, ветками, рванью – полностью закрывает тело и голову, при этом изменяя геометрию). За 5 минут Лёха заучил целую колдовскую речь слов на 300 – начиналась она диким возгласом МАМБАСА – МАМБАСА и так далее белиберды на 5 минут. С диким криком Лёха должен был броситься душить Чеха (душить Егора было небезопасно – кто знает, как поведёт себя в критической ситуации взбодрённый алкоголем молодой организм?). Дальше в плане никакой конкретики не было, должна была организоваться куча мала. Согласитесь весьма незамысловатое действо для группы офицеров, средний возраст которых 35 лет.
Прошло уже 45 минут промывки мозгов Егора, Чех был настолько пьян, что путал чешские слова с русскими, а местами так просто переходил на африкаанс. Он рассказал всё что знал, и про «брамборы в крнеку» (картошка в шее – чешек.), и про червей, выгрызающих глаза, и про колдуна, которого заживо сожгли напалмом, а через день он снова появлялся, и про полную невозможность излечиться от заклятий в «немоцнице» (больница – чешек.). На Егора больно было смотреть – руки его сжимали алюминиевые рёбра раскладушки так, что побелели костяшки, не моргал он уже минут 15, лишь изредка прикладываясь к бутылке. После того, как он попросил составить ему компанию в походе «на двор» голосом десятилетней девочки, все поняли – «клиент созрел». Пора было запускать Лёху, но было одно НО – целый час на улице Лёхе делать было нечего, поэтому, нарядившись в костюм «Лешего», он пошёл разводить вновь прибывших марокканцев на выпивку, обещая сделать утром из каждого Василия Зайцева и индейца Меткий Глаз в одном флаконе. Когда его нашли, стоял на ногах он уже некрепко, на него напялили маску и спросили, помнит ли он речь. Он помнил.
Итак – шоу тайм.
Как ЭТО выглядело из палатки:
На раскладушке лицом друг к другу сидят Егор и Чех, Егор зазомбирован до состояния «встань я сяду». С диким криком «Уяяяяя!» в палатку влетает Нечто, Нечто забыло всю свою колдовскую речь, Нечто приседает на месте как во время зарядки, хлопает себя руками по бёдрам как взлетающий цапель и кричит «МАМБАСА – МАМБАСА – МАМБАСА» не выдыхаясь. При этом Нечто забывает душить Чеха и просто хлопает крыльями. В палатке все задыхаются от сдавленного смеха, Чех, так и не дождавшись, когда будут душить, сам падает на пол и бьётся в конвульсиях. Егор делается глупым с лица и, прыгнув с места на 2 метра, вырывает кусок брезента над входом в палатку и убегает в ночь.
Как это выглядело с улицы:
В палатку забегает Лёха, дикие вопли, через 3 минуты из палатки, обмотанное куском брезента, выскакивает тело и семимильными шагами бежит вперёд с криком «Ебала Жаба Гадюку». Не добежав 4 метров до колючки, тело падает и в конвульсиях затихает.
Егор, надо отдать ему должное, не усрался. Он оказался мужественным человеком, всего-навсего обмочившись. На утро он не обижался и был принят в коллектив.
В 6-30 утра похмельного Лёху из палатки вытащили марокканцы, требуя сделать из них Василия Зайцева. Чудом удалось избежать жертв.
ДИЗЕНТЕРИЯ
Шёл февраль 1944 года, кровопролитные бои в Будапеште перемешали линию фронта так, что неясно было, где свои, а где чужие. Лейтенант Парамонов двадцати лет от роду страдал больше чем товарищи по оружию – у него был жестокий приступ дизентерии плюс лёгкая контузия неразорвавшимся снарядом о лафет пушки. В помещении винного магазинчика они торчали уже вторые сутки – кинжальный огонь пулемётов не давал высунуть носа ни на метр вперёд, вторые же сутки они требовали танк – расчистить сектор для прохождения пушек. Было 6 часов утра, когда лейтенант Парамонов почувствовал, что ему пора срочно идти «до ветру». Прихватив вещмешок и винтовку он выбрал полуразрушенное здание неподалёку и широкими скачками «полетел на крыльях дизентерии». Прислонил винтовку к стене, положил вещмешок рядышком, спустил штаны и, прикрыв глаза, задумался о мирной жизни. Слышать он вторые сутки уже ничего не слышал – только постоянный волнообразный гул, поэтому, когда он открыл глаза, то увидел перед собой танк, который аккуратно разрушил часть стены и стоял метрах в пяти, отдавая жаром. Сначала Парамонов сильно обрадовался, решив, что танк наш и пришёл на помощь, потом он, разглядев в танке «Тигр», сильно расстроился. В 6 часов утра, когда тебе двадцать лет, а женщин ты почитай и не щупал, так не хочется умирать, да ещё и «засранцем» со спущенными штанами.
Следующий момент стал звёздным часом лейтенанта Парамонова – он, скорее из отчаяния, чем из осмысленного героизма, потянулся за вещмешком, достал бутылку с зажигательной смесью и прикрученными спичками, чиркнул, трясущимися руками накинув, бросил пониже башни (как учили). Дальнейшее можно объяснить только двумя вещами – либо экипаж тигра состоял из гитлерюгенда, то ли они не ожидали, что находятся в советском секторе. Пламя было для них неожиданностью, и…экипаж повалил из танка, все 5 человек, очень удобно – ведь в винтовке лейтенанта Парамонова было именно 5 патронов и ни одним больше – так решили товарищи Мосин и Наган.
Сказать, чтоб раньше Парамонов стрелял из положения сидя со спущенными штанами, нельзя, снайпером он не был, да и после контузии правым глазом видел неважно, но факт остаётся фактом – заведенный танк с почти потухшей бронёй и пять скрюченных тел вокруг.
P.S. Прошли годы, привычку майора Парамонова читать периодику, сидя в туалете, знали все в части, поэтому, когда молодой боец, обращаясь в сторону бревенчатого домика, прокричал:
– Товарищ майор к вам председатель колхоза «Победа» прибыл – велел доложить.
Ответ никого не удивил: – Мне «Тигр» посрать не мешал – подождёт председатель колхоза.
Юрий Завражный
Рассказы(из сборника Макароны по-флотски)
Родился в 1960 году в далекой от моря Алма-Ате, в семье молодого лейтенанта, служившего на Камчатке, куда и был перевезен в двухмесячном возрасте. С тех пор всегда живет у пенной полосы прибоя – там прошли и школа, и ЧВВМУ им. П. С. Нахимова, и последующая служба на ставшей родной Камчатке (Бечевинка и Вилючинск). В 1995-м решил, что офицер дважды не присягает, а потому с ощущением легкой печали сменил китель капитана 3 ранга на пиджак и водолазку. Перепробовав несколько гражданских профессий – от художника по свету до программиста – твердо решил, что нет ничего лучше паруса, горных лыж, гитары и русской бани. Любовь к соленым волнам и веселому трепу привела к потребности изливать мысли на бумагу и монитор компьютера – так проще, потому что язык устает. Изредка появлялся в камчатской периодике. Также написан сборник стихов, несколько песен, пьеса-мистерия «Все там будем…» и повесть-хроника «Последний шлаг восьмерки» о переходе яхты «Апостол Андрей» из Петропавловска в Санкт-Петербург через канадскую Арктику, в котором автору посчастливилось принять участие в 2002 году. Автор нескольких сайтов в Интернете. Представленные рассказы – из сборника «Макароны по-флотски». Что дальше? Дальше – мечты, которые, как известно, имеют обыкновение сбываться.
МОНОЛОГ ЛЕТЯЩЕЙ ДУРЫ
У-у-у-у-у!!! Вжж-ж-ж-ж-ж-ж!!! У-у-у-у!!! Это я лечу! Я! Я лечу-у-у-у!!!
Спасайся, кто может! Кто меня не знает? Все меня знают! Все меня боятся. Хотя, чего меня бояться, я – болванка без боевой части, я – учебная, вернее, учебно-боевая.
Я – крылатая ракета. Я – Пэ-тридцать пять! Пока лечу, немного расскажу о себе. Не для того, чтобы боялись, а чтоб уважали. Пока лечу. А лечу я – ох, быстро! У-у-у-у-у-у!!!
Меня пульнули с ракетного крейсера «Грозный». Знаете такой, нет? Их четыре было – «Варяг», «Головко», «Адмирал Фокин» и вот этот, с которого меня пульнули. Тротила и гексогена во мне нету. Я не взорвусь. Я просто врежусь, влеплюсь в мишень на бешеной скорости, только лохмотья полетят. Где-то там она, впереди, я еще не вижу. Я такая умная, я вперед смотрю, а что увижу – передаю туда, на «Грозный». По радио. Там мастера военного дела сидят, удальцы ракетного удара. Ну что, кого будем долбить? Они прикинут и покажут мне – опять же по радио: а вот этого. Хо! Нет проблем! У-у-у-у-у-у! И я включу захват цели. И ка-ак!…
А пока я лечуу-у-у. Ветер меня с курса сносит, а мне что! – меня обратно на курс по радио вернут, так что никуда не денусь. Я умная. Два режима стрельбы у меня есть – морской и береговой, я в разных режимах маленько по-разному на команды реагирую. Сейчас должен быть морской. Правда, эти лопухи сдуру включили береговой, а мне чихать! Они там направляют, а мое дело – лететь, я и лечу. У-у-у-у-у!!! Ой, погодите, команда какая-то! Секундочку…
…А-а… Это мне сказали телепилот включить. Включаю… Так… Ну-с, и кто это у нас там? Кто-то плавает впереди. Кто? А мне не все ли равно? Им на «Грозном» лучше знать, они ж тоже образованные. Что? Захват? Да нет проблем! А теперь смотрите, сейчас я пикировать буду. У-у-уу-у!!! Смешно мне. Мне-то видно четко, что никакая это не мишень. Тральщик это, оцепление полигона! Мишень где-то сбоку осталась… Мне-то что! «Морской, береговой…» Они там все мастера – им лучше знать. А на тральщике только что все пообедали… на палубу повылазили… солнышко… Сейчас будет вам солнышко!
У-у-у-у-у-у!!! Нате вам. Да здравствует Черноморский флот!
БАЦ.
ГЕРОЙ
Физическое тело, обряженное в клешеные суконные брюки и опять же суконный бушлат с пятью желтыми галками на правом рукаве, лежало ничком и не шевелилось. Если бы редкие прохожие могли видеть человеческую ауру, они немедленно пришли бы к выводу, что у данного представителя гомо сапиенс всякая аура отсутствует напрочь. Пугающий натюрморт дополняли революционно-красные момбасовские носки.
Этим прекрасным декабрьским утром произошло довольно редкое для Города-Героя событие, а именно: в Севастополе выпал снег. Тонюсеньким слоем в два сантиметра толщиной, мокренький и хлипкий, он девственно искрился под лучами веселого воскресного солнышка и не знал, что это же самое солнышко уже завтра растопит его в банальные веселые лужицы. А пока… Пока что троица лихих пацанов возраста очень начальной школы отчаянно пыталась покататься на саночках чуть поодаль остановки. И – опять же – тело…
Мимо остановки прошла, ковыляя, закутанная в платок замшелая старушка, помнящая еще свист английских ядер. Оглянувшись на натюрморт, старушка сокрушенно покачала головой, сделала губы дудочкой, сердито прошептала что-то непотребное, истово перекрестилась и побрела дальше. Еще дважды утренние прохожие обращали внимание на контрастирующую с белым снегом черную фигуру, но участием не блеснули, прошли мимо, торопясь по своим делам, хотя – какие дела в воскресенье?
Между тем, можно попробовать напрячь свои умственные способности и методом дедукции вычислить, каким образом фигура сия оказалась в данное время на данном месте. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы довольно быстро прийти к заключению, что троллейбус номер шесть просто остановился на конечной, после чего из открывшейся задней двери выпало как раз вот это. То, что в других условиях могло бы называться курсантом пятого выпускного курса. Часы показывали пол-одиннадцатого, то есть все уволенные на ночь курсанты уже давнехонько вернулись «в родные пенаты» славного Краснозвездного училища имени П.С.Нахимова, в просторечии именуемого «системой». Этот же по непонятной причине задержался. Хотя – почему «по непонятной»?
Любопытные мальчишки вдруг перестали кататься на саночках и робко подошли к остановке, видимо, также привлеченные натюрмортом. Один из них явно был будущим флотоводцем – на курчавой голове лихо топорщилась детская бескозырка с надписью на ленточке: «Герой». Пацаны, цокая языками, склонились над мумией.
Между тем, тело, вопреки закону о клинической смерти, таки подавало признаки жизни. В том месте, где лиловый нос уткнулся в свежий снежок, уже основательно подтаяло, и из этого района веером расплывались томные волны тяжелого перегара номер три семерки. Как в переделанной песенке: «принесли его домой – оказался он живой… да смертельно пьяный…»
Старший из пацанов озабоченно почесал в затылке, по-взрослому вздохнул и что-то сказал своим друзьям. Те немедленно принялись за дело. С превеликим трудом, напрягаясь и кряхтя, пацаны погрузили беднягу на двое саночек, предварительно связав их вместе веревкой. Фуражки от тела поблизости видно не было – скорее всего, уехала на Центральный рынок вместе с троллейбусом. Поэтому семилетний моряк, не задумываясь, пожертвовал свою игрушечную бескозырку «Герой», нахлобучив ее на огромную лохматую голову без пяти минут дяди-офицера. Понятно: для севастопольского мальчишки честь флота – прежде всего. Мальчишки впряглись в саночки, и автопоезд двинулся в сторону КПП училища, благо его местонахождение им, вездесущим пронырам, было хорошо известно. В морской практике это называется – «сложная буксировка».
Вот так, в таком виде – саночки, брюки-клеш, расстегнутый бушлат с пятью галками и дурацкая бескозырочка «Герой» – вспотевшие пацаны и сдали незадачливого пятака седому дяде-мичману, дежурному по КПП, который тут же выпал в осадок и ржал до потери сознания вместе со старшим помощником дежурного по училищу, гулявшим неподалеку и прибежавшим на дикий сумасшедший хохот…
Помнится, еще Юлиус Фучик задавался вопросами: что такое подвиг? кто же такой герой?
Да он просто не видал эту сцену!…
У ВСЕХ ГРЫЖА!
Ай-яй-яй! Нашего командира роты в госпиталь уложили. Грыжа. Не приведи Господь, хотя – что такое грыжа? Ерунда, чик – и гуляй.
Кэп наш тогда был капитан третьего ранга, полгода как пришел с бпк «Керчь», где браво изображал командира БЧ-2. Мы его знали еще по корабельной практике после третьего курса, и когда нам его представили, строй чуть не запищал. Ур-ра! Звали его – Владлен (это имя такое), а фамилия была – Коваленко.
В госпитале, ясное дело – дисциплина. Госпиталь военный, врачи военные. От капитана до полковника. Это врачи. А вот медсестры…