В «Удивительные истории» данный сюжет не попал бы отнюдь не из-за своего хронометража… Ленте Скорсезе, пожалуй, не хватило всего лишь самой малости. «Хранитель времени» может, в принципе, обойтись и без нее, но эта малость была бы в состоянии превратить первый семейный фильм мастера из «просто» события года в шедевр на все времена. Эта крохотная частичка — толика творческого безумия. Мартин Скорсезе блестяще давал волю своим эмоциям и воображению, остро задевая чувства зрителя и даже порой шокируя его своими гангстерскими лентами. Однако в сказочном фильме как будто сдерживает фантазию, направив ее исключительно на создание «картинки» и атмосферы.
Режиссер словно не позволяет волшебству прорваться в реальную жизнь, каждый раз объясняя его игрой воображения или сном. Для него самого волшебный мир существует исключительно на кинопленке, а чудо — это всего лишь впечатление, которое фильм может произвести на зрителя. В отличие, скажем, от своего коллеги Стивена Спилберга (а тот был одним из «группы товарищей», вручивших Скорсезе давно обходивший его стороной «Оскар»), умудренный годами и заслугами режиссер как будто не хочет допускать и мысли, что поезд может по-настоящему съехать с экрана, а невероятное — случиться в реальной жизни. Такой вот Новый год без чудес.
Скорсезе показал себя чародеем поэтических кадров, но не сказочником. Даже если книга-источник, вольно трактующая события из жизни Жоржа Мельеса, и не предполагала какой-либо фантастики, у режиссера была возможность хотя бы показать тонкую грань между вымыслом и реальностью. Зритель до последнего надеется, что в финале все-таки случится что-то совсем необычайное: к примеру, намек на исполнение заветной мечты Хьюго получить какой-то знак от погибшего отца. Мы ждем, что автоматон хотя бы шевельнется не так, как планировал его создатель. Но Скорсезе настаивает на том, что кино — это кино, а жизнь — это жизнь. Рождается чувство, будто куранты в новогоднюю ночь пробили не двенадцать, а одиннадцать раз и замерли.
Но может быть, в том и состоял замысел. Главное чудо, которое совершается на экране по истечении двух часов, — это чудо нового обретения себя и близких. И с высоты своего опыта и прожитых лет маэстро, которому в этом году исполнится семьдесят, уверен: другого волшебства и не требуется.
Андрей НАДЕЖДИН
Рецензии
Последняя любовь на Земле (Perfect sense)
Производство компаний Sigma Films, Film i Vast, Subotica Entertainment, Zentropa Entertainments (Германия — Дания — Швеция — Великобритания), 2011.
Режиссер Дэвид Маккензи.
В ролях: Юэн Макгрегор, Ева Грин, Юэн Бремнер, Стивен Дилейн, Дэнис Лоусон, Конни Нильсен и др.
1 ч. 32 мин.
Апокалипсис может вызвать что угодно. От нашествия помидоров-убийц до взрыва ядра Земли. А еще зомби-инопланетяне-психопаты. И вирусы. Они косят землян в каждом третьем фильме подходящей тематики. Банальностей, вроде превращения в вурдалаков, навалом, а оригинальных идей маловато. И вот Дэвид Маккензи снял фильм о вирусе, уничтожающем… чувства. Ведь, как известно, Аристотелем был предложен список пяти чувств: вкус, зрение, слух, обоняние и осязание.
Он — шеф-повар, она — эпидемиолог. Чтобы обычные, легкие отношения переросли во что-то серьезное, требуется время. А его почти не осталось — вокруг рушится мир, Они встретились уже после того, как в мире начал действовать вирус. За несколько дней чувства исчезают одно за другим. О причинах возникновения пандемии не упоминается. Нервный срыв и горькие слезы — затем перестают ощущаться запахи; обострение невероятного голода — и больше нет чувства вкуса; ужасный гнев, помноженный на ненависть, — и полная потеря слуха; тоска и всплеск любви и нежности — затем абсолютная слепота. И все, что остается для живых, — только одно чувство. Последнее.
Этот фильм — спокойное и вдумчивое повествование об одиночестве и тривиальности существования, о наслаждении сиюминутностью, о душе, которую щемит из-за того, чего не замечаешь в суете. Герои ощущают тонкость связи. Это потому, что рождается любовь? Или потому, что умирает мир? У особо сентиментальных зрительниц может появиться непрошеная слеза. Это ведь по-настоящему страшно: знать, что никогда ничего больше не будет, кроме последнего оставшегося чувства.
Вячеслав Яшин
Шерлок Холмс: Игра теней (Sherlock Holmes: A game of shadows)
Производство компаний Silver Pictures, Village Roadshow Pictures и др. (США), 2009.
Режиссер Гай Ричи.
В ролях: Роберт Дауни-мл., Джад Лоу, Рэйчел Макадамс, Джаред Харрис, Стивен Фрай и др.
2 ч. 8 мин.
Правильно говорят: чем дальше в лес, тем толще партизаны. Сиквел успешного проекта должен быть «круче» оригинала во всем. Больше масштаба, больше приключений, больше спецэффектов. Тем более что самому режиссировать продолжение собственного фильма Ричи выпало впервые. Интрига повествования стала совсем глобальной: речь идет о подготовке немцами Первой мировой войны. Аж в 1891 году! Не волнуйтесь — небритый супермен Шерлок спасет человечество. Опять.
Брэнд под названием «Шерлок Холмс» эксплуатируется Голливудом вовсю — ведь никому не надо платить за авторские права. И новые Шерлоки все дальше отходят от настоящего Холмса сэра Конана Доила. Герою Гая Ричи можно сопереживать, но лишь потому, что его играет великолепный Дауни-младший. И пусть этот Холмс уже окончательно забыл о дедукции и заменил ее другим даром — предвидения будущего в боевых сценах, — менее захватывающим повествование не становится. Да и загадок злобный профессор Мориарти (кстати, кажется, впервые в истории кино он действительно профессор, преподававший в университете) подкидывает предостаточно. Жаль только, что замечательная героиня первой части леди Адлер убита профессором в самой завязке сиквела. С ней было бы интереснее.
Паропанка стало больше. Огромные пушки, пулеметы, автоматы — все это теоретически могло существовать даже в конце XIX века. Все это окончательно хоронит викторианскую атмосферу холмсианы, но привлекает массы зрителей. Финальный поединок с Мориарти на краю пропасти — единственное, что роднит с рассказом «Последнее дело Холмса», — вроде бы предвещает конец франшизы, однако желание и дальше зарабатывать на имени великого сыщика в результате «породнило» Гая Ричи с Конаном Дойлем: и тот, и другой воскресили великого сыщика после падения в пропасть.
Тимофей Озеров
Паранормальное явление 3 (Paranormal activity 3)
Производство компаний Blumhouse Productions и Paramount Pictures (США), 2011.
Режиссеры Генри Джуст и Эриель Шульман.
В ролях: Джесика Браун, Хлоя Ксенджери, Кристофер Николас Смит и др. 1 ч. 21 мин.
На волне популярности американской франшизы «Паранормальное явление» в Японии был снят собственный ремейк первой части под названием «Ночь в Токио». Это удивительно, ведь обычно происходит наоборот. Американский ответ не заставил ждать: в Штатах вышла третья серия «ПЯ», но хронологически первая, в которой рассказывается, с чего все началось. С каждым фильмом история становится все многограннее и интереснее. Наконец стало приятно, откуда взялся в домах двух сестер обладающий недюжинной силой суровый барабашка, да и вообще приквел приквела вышел на удивление самодостаточным. А уж если собрать воедино все намеки, разбросанные по предыдущим частям, то возникает достаточно внятная картина происходящего.
Смотреть на все это по-прежнему страшно. Ведь ребенок в опасности — наилучший способ напугать и заставить переживать взрослого зрителя. Примитивная уловка, но действующая. А дети тут главные. Две сестры, так ужасно погибшие в первых фильмах, еще совсем маленькие. Еще живы и мама, и отчим, понаставивший повсюду свои видеокамеры… Шорохи, стуки и невидимый дух, играющий с младшей сестренкой и ждущий возможности совершить свое черное дело.
И ниточка снова потянется в прошлое. Как вариант, возможна четвертая часть: тридцатые годы, оргии, вызов духов на шабаше ведьм и старенькая кинокамера, фиксирующая все на целлулоид… Домыслы, конечно. Но кто знает? Жадность продюсеров понятна: грех не стричь купоны, покуда зритель идет смотреть псевдодокументалистику… Удивительно другое — кассовые сборы совсем непримечательных лент, муссирующих тему полтергейста. Рваная склейка безобразно снятых и смонтированных сцен, якобы имитирующих любительские съемки во мраке, дополняется самым минимумом актерской, режиссерской и операторской деятельности.
Откуда же такая популярность? Вот что остается самой пугающей загадкой.
Откуда же такая популярность? Вот что остается самой пугающей загадкой.
Вячеслав Яшин
Наше кино
Дарья Зарубина, Аркадий Шушпанов Новые сферы
Сказочные, фантастические, рисованные, объемные… И хотя они круглые, но весьма многогранные! О сериале «Смешарики» можно сказать словами одного из его персонажей: «Феноменально!».
ДокатилисьАвтором названия и идеи сериала был петербургский поэт, писатель и сценарист Игорь Шевчук, Реализовали идею продюсер Анатолий Прохоров, сценарист Алексей Лебедев и студия компьютерной анимации «Петербург». А затем последовали Большой Коммерческий Успех (пожалуй, впервые была применена в полном объеме голливудская формула с огромным количеством сопутствующих товаров) и официальное признание в виде Государственной премии в 2008 году.
«Смешарики» заполнили практически пустовавшую нишу короткометражных мультфильмов и оказались первым долгоиграющим русскоязычным анимационным сериалом: на данный момент количество эпизодов превысило две сотни. Советская мультипликация не знала длинных циклов (самым протяженным оказался «Ну, погоди!»), так как не преследовала коммерческих целей, да и художникам всегда интереснее пробовать новое, а не бесконечно воспроизводить старое, Но важно и то, что практически все анимационные циклы советского периода были выдержаны в одной стилистике. История про домовенка Кузю не выходила за рамкки «городской сказки»; Волк и Заяц на протяжении многих лет оставались «Томом и Джерри» одной и той же эпохи; бытие жителей Простоквашино преподносилось подчеркнуто простым (в то время как в книге-первоисточнике Успенского они пользовались и искусственным солнцем, и экспериментальным «всеядным» трактором).
А вот новая российская анимация радостно восприняла все постмодернистские «трюки». Тут и гипертекст, и изощренная система цитат и аллюзий, и шаг через границу реальности и фантазии.
Мы уже привыкли видеть и познавать мир не через собственный опыт, а через «чужое слово»: телевидение, интернет, книги. Вся наша картина мира состоит из цитат. И если отбросить предрассудки, то станет очевидно, что постмодерн природно близок фантастической литературе. Потому что дает инструменты для того, чтобы выбраться из пыльной кладовки привычной реальности в тысячи тысяч миров, каждый из которых по-своему имеет право называться реальным.
Но при чем здесь «Смешарики»? Какую роль может сыграть детский короткометражный мультфильм в судьбе фантастики? «Смешарики» и другие мультфильмы, подобные им, готовят ее читателя. В Америке давно есть «Симпсоны» и «Футурама». Именно поэтому американская картина мира так пластична и с легкостью вбирает в себя новые фантастические идеи. Теперь у нашего российского маленького зрителя появился мультфильм, который вводит его в пространство гиперссылок. Который учит с легкостью и радостно воспринимать не только наш мир во всем его разнообразии, но и тот, каким он только мог бы быть. И даже тот, каковым наш мир никогда не станет, но который можно вообразить.
«Смешарики» погружают ребенка в мир цитат и фантастических допущений. Однако узнавание этих милых сердцу образов и фраз, удивление от неожиданного обыгрывания цитат доставляют большое удовольствие и взрослому, рискнувшему посмотреть «Смешариков» вместе со своим чадом.
Но такими «Смешарики» были не всегда. Сначала их рисовали как мультфильмы исключительно для детей — простые, добрые и веселые истории из жизни ярких круглых персонажей. У каждого из них свой неповторимый характер, свои «фирменные» фразочки, свой взгляд на мир. Эпизоды сопровождались мягким закадровым голосом Игоря Дмитриева. Постмодернизм начал проникать в сериал с шестой серии «Железная няня», в которой голос сказочника исчез, и смешарики взяли дело в свои руки. И знаменательно, что с этой же серии в мультфильм проникла фантастика. Великий изобретатель Пин сконструировал робота-няню, но та оказалась, по меткому выражению одного из героев, «слишком няней». Сцена преследования чересчур заботливым механизмом своих подопечных сразу отсылает к мотивам противостояния киборга и человека из кинофантастики, а некоторые могут увидеть и аллюзию на «Железного канцлера» Роберта Сильверберга. «Смешарики», начиная с этого первого фантастического эпизода, «докатились» — стали тем, чем являются и поныне.
Близко к тексту«Смешариков» можно смотреть всей семьей. Если ребенок наслаждается перипетиями сюжета и переживает за героев, то взрослый видит совершенно другое: сложный, многослойный текст, гимнастику для интеллекта и чувства юмора.
Первое, что может броситься в глаза искушенному зрителю, — это многочисленные цитаты из классики жанрового кино. Они часто дают о себе знать уже на уровне названия: «Моя прелесть», «Эффект бабушки», «Куда приводят желания». При этом неизменен признак: если название дословно повторяет какой-либо кинохит («Основной инстинкт», «Полеты во сне и наяву»), то сюжетных отсылок не ждите, И напротив, если игра есть уже в названии, как в том же «Эффекте бабушки», сюжет будет непременно пересекаться с цитируемой картиной.
Иногда название и вовсе не связано с тем, на каких цитатах построен сюжет того или иного эпизода. Так, в «Смысле жизни» Кар-Карыч ведет поэта Бараша к загадочной Кузинатре. Их квест под перебор одинокой бас-гитары напоминает путешествие другого мнимого поэта и его проводника в мистическом вестерне Джима Джармуша «Мертвец». В новелле «Бутерброд» о призрачном бутерброде, что едва не сводит Лосяша с ума в занесенном снегами доме, мы легко увидим перекличку с фильмом Стенли Кубрика «Сияние», а одна из сцен явно пародирует хрестоматийные кадры из «Психоза» Альфреда Хичкока.
Но еще любопытнее получается, когда авторы слой за слоем укладывают в один эпизод аллюзии сразу к нескольким фильмам и книгам совершенно разного плана. В новелле «Самое главное» Лосяш по всем правилам делает голема из глины, чтобы доказать тезис: главное в воспитании — это заложить привязанность. Оживляет голема молния, как в классическом «Франкенштейне». А когда наутро проведать друга приходит Копатыч, мы видим отсылку к сцене между Кельвином и Снаутом в «Солярисе» Тарковского. Копатыч при этом произносит крылатую фразу из другого мультфильма: «Открывай, медведь пришел!».
В серии «Моя прелесть» Бараш получает волшебные духи, чтобы влюбить в себя свинку Нюшу. К флакончику он относится, как Голлум к кольцу (недаром новелла получила такой заголовок, хотя это одновременно и название вожделенных духов), но поступает в логике Жана-Батиста Гренуйя в финале романа Зюскинда «Парфюмер». А убегая в лес, выкрикивает строчку Константина Бальмонта: «К развенчанным святыням нет возврата!..».
Своеобразного апогея эта тенденция достигла в эпизоде «Ежик в туманности», который представляет собой одну развернутую цитату из бессмертного фильма Юрия Норштейна. Но в то же время это дайджест из тем и штампов кинофантастики (в основном, 50-60-х годов XX века): ведь действие происходит на съемочной площадке фантастического фильма, который ставит неутомимый Крош.
Пространство мультфильма — это территория тотальной игры, такой естественной для детского ума. Порой авторам «Смешариков» удается создать атмосферу всеохватного карнавала, переодевания в «маски» различных культур и эпох.
Еще раз подчеркнем: хотя целевая аудитория сериала — дети, цитаты в «Смешариках» адресованы взрослому и достаточно образованному зрителю. Именно такой зритель способен получить интеллектуальное удовольствие от их виртуозной игры. Благодаря многоуровневости возможны сопросмотр, сопереживание и совосприятие ребенком и взрослым общего кинотекста. Знакомые по «Смешарикам» образы, цитаты, сюжетные ходы оказываются эмоционально связанными с временем, проведенным с родителями. Точно так же через несколько лет вы будете вместе смотреть «Звездные войны», а через десять — «Солярис»…
Загадки историиКак и многие сериалы, «Смешарики» организованы не линейно, а концептуально: каждая серия представляет собой отдельное произведение, их можно просматривать в любом порядке. Для подобных сериалов характерно смещение времени. Для разных групп персонажей время способно двигаться с разной скоростью, причем для центральных героев оно почти неподвижно. Так, несмотря на регулярное празднование дней рождения, возраст героев практически не изменяется. То же самое происходит, например, в «Симпсонах». За 20 лет существования сериала «Симпсоны» Лиза и Барт повзрослели на год, а другой персонаж отсидел несколько сроков тюремного заключения, женился, стал отцом, и его ребенку уже три года.