— Сейчас я тебя вытру, мы вернемся в кубрик, и я налеплю на раны скинопластик. Боль как рукой снимет, вот увидишь.
Как возвращались в кубрик, Джек не запомнил и снова очнулся, когда его раны тронуло холодком.
— Ну как, Джек, теперь лучше?
— Да, док, мне бы прилечь…
— Сейчас.
Фельдшер быстро расправил постель, уложил Джека на чистые простыни и, укрыв одеялом, постоял пару минут, прислушиваясь к ровному дыханию пациента. Тот сразу уснул.
Оглядевшись, фельдшер вышел в коридор и притворил дверь.
— Ну как он? — шепотом спросил капитал Хольмер, трезвый и чисто выбритый.
— Ничего страшного, сэр. Никаких переломов и ранений, только незатянувшиеся ссадины — видимо, с того раза, когда он пропал…
— А как вообще? — так же шепотом уточнил лейтенант Хирш.
— Он не ел двое суток, измотался, ослаб. Но больше он измотан эмоционально, ему же этот «грей» не просто так отдали.
— То-то и оно, — согласился капитан. — А тут еще наши «стриты» налетели, нелегкая их принесла.
— Ну я пойду, если что, зовите, но, я думаю, спать он будет до завтра.
— Хорошо, мы присмотрим, — заверил фельдшера капитан, а когда тот ушел, повернулся к Хиршу и спросил:
— Ну а ты что знаешь?
— Про что?
— Про Джека. Что он тебе говорил?
— Все, что сказал, я вам докладывал, сэр. Что он бежал из госпиталя и прихватил «грей», только и всего.
— А дальше?
— А потом я заметил, что он заговаривается, ну и сказал: помолчи пока, отдыхай, потом расскажешь. Я боялся, что он совсем сознание потеряет.
— Ну, это ты правильно сделал. Пусть отдыхает, подождем до завтра.
46Практикант Марсель Горнел так долго мечтал о случае, который позволит ему выделиться, что поначалу с недоверием относился к неожиданно свалившейся на него популярности.
Сначала его плотно «окучивал» капитан Форт, требуя бесконечно пересказывать, что он видел собственными глазами. Как вели себя солдаты из оцепления, что делали пилоты роботов, как действовал руководитель операции и не заметил ли Горнел чего-то необычного.
— Чего необычного, сэр? — переспросил Марсель, когда капитан Форт допрашивал его первый раз.
— Необычное, Горнел, — это странное. А странное — это то, что не укладывается в привычные понятия. Теперь понял?
— Не совсем сэр.
— Ну ты там был?! — начал раздражаться капитан.
— Был, сэр…
— В кабине робота сидел?
— Так точно, сэр.
— А робот очень высокий, ты должен был видеть далеко и очень много всего. Ты видел?
— О да, сэр, — кивал Марсель, ему неловко было признаться, что хотя он и сидел в кабине, которая действительно была довольно высоко над землей, но сидел очень неудобно, потому что острые кромки патронных раскладок врезались ему в ягодицы. И думать о чем-то, кроме этого, он тогда не мог. Хотя, может, что-то и видел.
— Хорошо, когда ты выбрался из кабины робота — заметил ли ты какие-то странности в поведении солдат или руководителя операции?
— Да, сэр, они стреляли в сторону госпиталя…
— Для солдат стрелять нормально, Горнел. Меня интересует, не общались ли они с посторонними людьми? Не могли ли они с кем-то сговариваться, понимаешь, о чем я?
— О да, сэр, теперь понимаю…
— Рассказывай мне поминутно, что там происходило.
И так повторялось много раз, даже после того как Марсель написал подробнейший отчет, изведя кучу чернил и бумаги. Но этого оказалось мало, и отчет неоднократно правился им под давлением того же капитана Форта.
— Тут не совсем определенная фраза, понимаешь? Двусмысленная фраза! По ней нельзя понять, он выстрелил, а потом побежал, или стрелял на ходу?
— Он стрелял на ходу, сэр… — мямлил Марсель.
— Точно?! — нависал над ним Форт.
— Точно!
— Ну так и пиши!
И Марсель писал, а куда деваться?
После этих, еще более многочисленных, чем допросы, правок он совсем перестал узнавать собственный отчет. Получилось, что капитан Форт знал о событиях больше, чем сам Марсель, хотя капитан сидел в офисе, а Марсель… Марсель сидел на очень неудобном месте и профукал все самые важные события, кроме тех, в которых участвовал непосредственно. То есть когда вражеский шпион угрожал ему оружием.
После изнурительных встреч с капитаном Фортом начались редкие, но не менее неприятные встречи с начальниками повыше.
— Вот ты тут пишешь — он помочился на опору. Это что означает — поссал, что ли?
— Ну да, сэр.
— Так, интересно… Вот берем стул, он будет вместо опоры робота.
Начальник взял стул и поставил на середину кабинета.
— А теперь ты как будто вражеский шпион. Подходи и покажи, как именно он обоссал опору робота.
— Прямо сейчас, сэр?
— Ну конечно!
— Но я не хочу… В том смысле, что я сегодня утром даже чай не пил — совсем не хотелось.
— Да ты мне просто сымитируй, дурак! — засмеялся начальник, и стоявший в углу капитан Форт тоже засмеялся, но через силу.
А потом Марсель имитировал и даже прибавлял придуманные на ходу детали, но и это были цветочки. Однажды утром, придя на место прохождения практики, он застал капитана Форта, который пришел на полчаса раньше и был в парадной форме.
— Где ты ходишь, Горнел, я тебя уже полчаса жду?! — закричал он, прикрывая рукой позавчерашний бланш под левым глазом.
— Э-э… Прошу прощения? — опешил Марсель. — Я всегда прихожу в это время — восемь пятнадцать…
— А почему не по форме?
— По какой форме, сэр? Я же еще практикант…
— Ну и что с того, что ты практикант?! Порядок один для всех!
Пока Марсель стоял с открытым ртом, не зная, что ответить, капитан перевел дух и, махнув рукой, сказал:
— Ладно, расслабься. Никакого мундира для практиканта не существует, это и хомяку понятно.
— А что же теперь?
— Я же сказал — расслабься. Мы уже изобрели для тебя мундир, что-то среднее между капралом и военным инженером. Сейчас поедем на единственную и последнюю примерку, так что лучше тебе оказаться по мерке.
— Но меня никто не спрашивал! Не снимал мерки, в конце концов!
— Я взял на себя смелость на глазок определить твой размер, так что не обессудь.
— Сэр, но я…
— Коньячку дернешь?
Капитан достал из кармана стальную фляжку и с улыбкой всепогодного пьяницы бултыхнул у себя над ухом.
— Есть смысл спрашивать, который час, сэр?
— Конечно, нет. Либо ты пьешь, либо отказываешься.
— Я пью, — сказал Марсель, хотя ничего крепче шампанского никогда не пробовал.
— Извини, но рюмок нет.
— А как же пить, сэр?
— Считай большие глотки. На пятом отваливай…
47У подъезда ждал служебный автомобиль, и к портному они прибыли спустя двадцать минут.
— Ой, да вы уже заправились, господа военные! — засмеялся тот, почувствовав запах.
— Не пыли, Конфорг, у нас важная миссия, — сообщил капитан Форт.
— Как скажете, господа, это не мое дело. Раздевайтесь, молодой человек. Нет, трусы снимать не надо.
Мундир Марселю подошел. По крайней мере, так ему хотелось думать, чтобы не огорчать капитана Форта.
Застежки не показались тугими, а новое сукно пахло ванилью.
Потом они спустились к машине и отправились на прием.
— Куда мы едем, сэр?
— К генерал-лейтенанту Моренцо Ван Дер Люлену.
— Какое странное имя у этого генерала…
— Стань генералом, и у тебя будет такое имя, какое тебе понравится.
— А что мы там будем делать, сэр?
— Мы — не будем, ты — будешь.
— Но, сэр, опять эти бесконечные допросы! — воскликнул Марсель, окончательно трезвея.
— Нет, все значительно хуже, но для тебя — проще.
— В каком смысле?
— В таком смысле. Тебе с генералом повезло, парень. Люлен мастер составления самых распрекрасных сказок, поэтому, что бы он ни говорил, только кивай и говори «так точно».
— Так точно, сэр, но о чем пойдет разговор?
— О том же самом, Горнел, тема тебе знакома. С той лишь разницей, что начальство считает, будто мы имеем дело с двумя шпионами — Джеком Стентоном и Отто Тирбахом, который, в свою очередь, и помог Стентону сбежать из госпиталя.
— Но это же бред! Совершенно очевидно, что Джек Стентон и Отто Тирбах один и тот же человек, это следует из реакции на запросы, которые выполнял я лично!
— Вот и держись своей версии, Горнел, если хочешь вылететь с практики с резолюцией «негоден».
— Я не хочу вылететь, сэр.
— Тогда просто кивай, какую бы херню ни нес этот Ван Дер Люлен.
Сержант-водитель прыснул со смеху. Это заставило Марселя с Фортом тотчас замолчать. Капитан даже хотел одернуть распоясавшегося сержанта, однако сейчас было не до него, и они продолжили разговор.
— Но где логика, сэр? Ведь очевидно, что Стентон лишь назвался именем Тирбаха, чтобы запутать контрразведку?!
— Логика, Горнел, заканчивается там, где начинается мнение высокого начальства. Запомни это сейчас, чтобы потом не рыдать в подушку, как обманутая девушка.
— Да, сэр. Понятно.
— Ну, а мы вроде как приехали. Так, водила?
— Так точно, господин капитан. Еще пара минут — и штаб фронта.
Потом были светофор, небольшая пробка в утренний час пик и наконец часовой с заспанной физиономией, который долго сверял предъявленный пропуск с имеющимся у него образцом.
— Ладно, проезжайте, — сказал он и зевнул.
— Значит, понял, да? Их было двое! — напутствовал Марселя капитан Форт, когда они бежали по длинному коридору штаба.
— Это я понял, сэр, а как следует его приветствовать? Я боюсь, что не запомню его имени, очень уж длинное!
— Наплюй, он все скажет за тебя, вот увидишь!
От двери к посетителям шагнул секретарь в чине майора.
— Лейтенант Горнел и капитан Форт? — уточнил он.
— Так точно, сэр, мы прибыли, чтобы… — начал было Форт, но секретарь перебил его:
— Прошу вас, лейтенант Горнел, генерал-лейтенант Моренцо Ван Дер Люлен уже ждет.
Распахнув дверь, майор пропустил в приемную Марселя, зашел сам и захлопнул ее перед носом капитана Форта.
— Вот так-то, парень, — произнес тот и вздохнул. Оставалось надеяться, что практикант вытянет ситуацию в одиночку. Хотя какой практикант? Похоже, генерал произвел его в лейтенанты.
Форт давно уже не курил, но сейчас с удовольствием бы затянулся.
— Люлен-булен, козел старый, — пробормотал капитан и, прислонившись к стене, стал смотреть в потолок.
48Не чувствуя под собой ног, Марсель вошел в огромный кабинет с высокими потолками, хрустальной люстрой и отделанными мореным дубом стенами. Майор остался стоять позади него и, слегка подтолкнув в спину, прошептал:
— Подойди к столу…
Марсель сделал несколько шагов к большому письменному столу, за которым сидел тот самый Моренцо Ван Дер Люлен. Он был лысоват, видимо, невысок ростом, а его расшитые золотом генеральские погоны были чуть шире плеч, и оттого казалось, что генеральский мундир надет на вешалку.
Не замечая Марселя или только делая вид, генерал что-то быстро писал на листе бумаги и шевелил бровями.
Майор от двери негромко кашлянул, и генерал поднял на Марселя глаза.
— Вы ко мне?
— Стажер Горнел, сэр! — громко ответил Марсель, как учил его капитан Форт.
Генерал вопросительно посмотрел на майора.
— Лейтенант Горнел, сэр. У нас он проходит как лейтенант…
— Ну это другое дело! — воскликнул генерал, живо поднялся и, скомкав листок, на котором только что писал, швырнул в корзину. Затем обошел стол, и Марсель понял, что не ошибся — генерал был на голову ниже его.
— Это совсем другое дело, — повторил тот. — Вы знаете, зачем вас вызвали, лейтенант?
— Могу лишь догадываться, сэр! — ответил Марсель.
— Я вызвал вас для того, чтобы прояснить кое-ка-кие детали относительно этого события в госпитале. У меня есть некоторые личные соображения, так сказать — анализе де фотюр! И мне интересно ваше мнение, как молодого специалиста и очевидца событий. Обро дель фонсо, так сказать.
— Я готов, сэр! — бодро кивнул Марсель, стараясь не дышать коньяком в сторону генерала. Но о том, что выпил — не жалел, это ему сейчас здорово помогало. В противном случае при виде этой люстры и золотых погон он наверняка свалился бы в обморок. Атак ничего, держится.
— Начнем с самого начала. В госпиталь попадает солдат с незначительными ранениями, но полной амнезией, вызванной контузией, ну и дальше десяток медицинских терминов. Вы следите за моей мыслью, мон нахтигаль?
— Разумеется, сэр!
— Вот! — поднял палец генерал и повернулся к майору. — Вы слышали, Тыровец? Любой наш строевой лейтенантишка сказал бы «так точно!». И взятки гладки. А этот — «разумеется». То есть по-другому и быть не может. Вот, Тыровец, что значит образование!
Подойдя с поднятым пальцем к окну, генерал наконец опустил его и продолжил:
— Итак, силами и средствами местных офицеров контрразведки подозрительный, якобы потерявший память солдат взят в разработку. Он начинает нервничать, делать ошибки и выходит на связь со своим законсервированным агентом по имени Отто Тирбах. Местный офицер контрразведки, капитан э-э… забыл его фамилию, но это неважно… этот офицер, находясь в остром цейтноте, вынужден предпринимать срочные действия и оказывает давление на разрабатываемый объект, которые дает показания, что именно он и есть этот самый Отто Тирбах. Я понятно излагаю, лейтенант Горнел? Мон нахтигаль шпрее?
— О да, сэр, я все понимаю!
— Вы слышали, майор? Живая гражданская речь и не какие-то там «так точно», под которыми можно спрятать и «да» и «нет», и «идите вы подальше, господин генерал-лейтенант»… Бон кальвадоссе…
— Я такого не говорил, сэр.
— Я продолжу…
Генерал оперся на подоконник и стал смотреть куда-то вниз — на разбитые под окнами клумбы, а майор Тыровец воспользовался этим, чтобы сунуть в рот жвачку и начать ее осторожно разжевывать.
— Итак, получив эти показания, офицер тотчас сбрасывает запрос на Отто Тирбаха, а вы, лейтенант Горнел, его сейчас же профессионально отрабатываете, и мы узнаем, что Отто Тирбах и Джек Стентон — это одно и то же лицо! Казалось бы, человек всего один, как это часто бывает у секретных агентов — человек один, а имен несколько, но стоило начать операцию по задержанию опасного шпиона, как выясняется, что снаружи — за пределами проводимой операции, его уже ждет сообщник. И если сам шпион у нас называется Джеком Стентоном, то этот сообщник и есть Отто Тирбах! Все сходится! Как вам такое построение, лейтенант Горнел?
— Мне очень понравилось, сэр! Грандиозная схема, сам бы я не додумался!
Генерал улыбнулся и, подойдя к Марселю, отечески похлопал его по плечу.
— Вы еще научитесь, Горнел, вы еще многому научитесь. Впереди у вас — целая жизнь… Дир функен рокко…
Затем генерал повернулся к майору, и тот сейчас же замер, прекратив жевать и дышать.
— Вы вот что, Тыровец, вы знаете, что за рыжая собака по газонам шастает? Я ведь, кажется, просил вас выяснить…
— Я выяснил, сэр, это енотовидный койот, он сбежал из частного зоопарка в Габринске…
— Ну и что он тут у нас делает уже целую неделю?
— У нас во дворике секретная зона, сэр. Абы кого туда не пускают.
— И это правильно.
— Так вот, хозяева животного оформляют для ловцов разрешение на посещение секретной зоны. А дело это не быстрое, сами понимаете…
— Да уж понимаю. Только моя интуиция начинает подсказывать мне, что это, может быть, вовсе никакой не енот, а натуральный скотоплекс — разведывательный робот противника. Он там, может, до самой задницы аппаратурой напичкан, а ему вон из окон уже куски кидают.
— Это кодировщики, сэр, у них третьего дня была пьянка.
— Знаю, что пьянка. Уже все управление знает, что у кодировщиков была пьянка, только сообщать это следовало до пьянки, а не после нее, майор Тыровец.
— Учту, сэр.
— Учти. И все манипуляции с возможным скотоплексом заведи в отдельную папку. Я хочу знать, чем у нас занимается служба внутренней безопасности, если даже с енотом разобраться не могут.
— Понял, сэр, сегодня же делу будет дан ход.
— Хорошо. Тогда мы продолжим. Осталось добавить эдакий изящненький фортель в конце всей картины. Шмальсоне ля футюр, так сказать.
Генерал прошелся вдоль стены, задержался перед картой стратегических направлений и, встав посреди кабинета со сложенными на груди руками, продолжил:
— Кое-кому, возможно, покажется, что некоторые факты притянуты за уши, но у нас есть достоверные данные от завербованного информатора, некоего бандита Фогеля, который по заданию нашего сотрудника преследовал Джека Стентона и Отто Тирбаха, а затем дал им бой в городке Тройбель. К сожалению, схватить шпионов люди Фогеля не смогли, однако доложили, что парочку им удалось разделить. После этого один из шпионов был вынужден остаться где-то в лесу, а другой бежал в зону боевых действий на захваченном роботе. Правда, и тут имеется неувязочка, поскольку мы располагаем сведениями, что на подходе к зоне боевых действий робот был уничтожен силами военного арбитра. Энде доль фарус, так сказать.
Закончив, генерал посмотрел на майора, потом на Марселя и, глубоко вздохнув, взмахнул руками, как будто пытался взлететь.
— Разумеется, моей схемой можно восхищаться бесконечно, однако есть одна тайна, перед которой пасую даже я… Не догадываетесь, лейтенант Горнел?
— Нет, сэр, — честно признался тот.
— Мне до сих пор непонятно, кто ушел в зону боевых действий — Тирбах или Стентон?
Через пятнадцать минут Джек вышел в коридор, где его ждал капитан Форт. По виду Марселя он понял, что нужно дать ему отдышаться, так что они молча направились к лифту, но уже в холле капитан, не удержавшись, спросил: