Я с трудом припоминала день, когда меня перевели в новую школу. Родители как раз купили квартиру в новом районе, поближе к папиному питомнику, и мы переехали. Мне было ужасно жаль уходить из старого класса. Я рыдала, обнимаясь с подружками, мы обещали звонить друг другу каждый день, но, конечно, не сдержали клятвы – теперь я не общаюсь уже ни с кем из прежней школы, к тому же у меня быстро появилась Алиска, а вдвоем мы сила – с нами не соскучишься. К новой школе я, кстати, относилась очень предвзято и считала, что она никогда не заменит мне старую. Я пришла в класс, заранее уверенная, что ничего мне здесь не понравится. А улыбка отнюдь не свидетельствовала о доброжелательности. Если я правильно помню, в ней смешались напряжение и ирония. Странно, что другой человек воспринимает ее иначе. Но где же само признание? Я почувствовала нетерпение.
– И что же? – спросила я, торопя Димку. – Ты влюбился в меня уже тогда?
– Я…
Звезды подмигнули мне с темного неба. Это было почти романтичное свидание. Если бы на месте Димки находился Лешка, где-то в этот момент мы должны были наконец поцеловаться. И не требовалось бы лишних неуклюжих фраз: его губы и мои – разве недостаточно?..
Совицкий вдруг сделал шаг, еще ближе придвигаясь ко мне.
Я замерла…
И тут, конечно, зазвонил телефон – Алиска подавала сигнал, что Беляев уже близко.
– Приступай! – скомандовала я Димке.
Он вздохнул и нерешительно потянул меня за руку.
– Сильнее! – прошипела я. – Ты что, не помнишь, чему тебя Алиска учила? – И уже громко закричала: – Отпусти меня! Пожалуйста, отпусти!
По дорожке по направлению к нам двигался силуэт. Леша, больше некому.
Я на миг закрыла глаза и представила себя одной из своих любимых актрис. Вот я, героиня Изабель Аджани, нежная и хрупкая, оказалась в лапах негодяя. Его грубые руки больно сжимают мои плечи, не давая пошевелиться. Я чувствую его смрадное дыхание и вижу налитые кровью злобные глаза. «Ну что, попалась! – хохочет он. – Не уйдешь!»
На долю секунды мне действительно показалось, что я чувствую все это, и из глубины живота к горлу подступил тошнотворный страх.
– Помогите! – закричала я, не выходя из роли.
И, открыв глаза, наткнулась на изумленно-встревоженный взгляд Димки.
Да, до негодяя ему было далеко… это казалось заметно даже в сумраке двора.
И в этот момент тень шагнула к Димке и ухватила его за ворот куртки.
– Что это здесь происходит? – послышался хриплый мужской голос, ничего общего не имеющий с голосом Лешки.
Сердце слабо дзынькнуло и упало в пятки. Вот уж не везет так не везет!
– Ничего, – Димка пытался вывернуться, но это ему никак не удавалось: удерживающий его мужчина был выше, плотнее и значительно сильней.
– Как это ничего?! – взревел он, встряхивая парня. – Девочка звала на помощь! Ну-ка, посмотри на меня, щенок! Ишь, шапку надвинул – и в подворотню страх нагонять? Думаешь, на тебя управы не найдется? Да я таких, как ты…
– Не трогайте меня! – потребовал Димка и дернулся в руках незнакомца. Увы, тщетно.
А тот снова тряхнул Димку и, стянув с него шапку, подтащил поближе к фонарю.
– А с виду интеллигентный парень. Ну, ничего, я тебя сейчас научу культуре поведения!..
Судя по виду непрошеного заступника, урок обещал быть суровым. Я поняла, что пора вмешиваться.
– Простите, – я широко улыбнулась и шагнула ближе к свету, чтобы мои ямочки на щеках предстали во всей красе и прелести, – все в порядке. Мы беседовали. Извините, что побеспокоили. N’aie pas d’inquiйtude!
– Чего? – переспросил мужчина.
– Не беспокойтесь, – перевела я. – Все в порядке.
– Как же в порядке, – заступник подозрительно оглядывал то меня, то Димку, – ты же кричала, а теперь говоришь, что все в порядке. Не лги. Ты знаешь, кто хуже, чем такие, как он, подонки?
Я машинально покачала головой, не представляя, как убедить этого непрошеного рыцаря.
– Те, кто защищает подонков! – с торжеством заявил мужчина. – Такие, как ты!
«Вот не повезло! Вот нарвались!» – с тоской подумала я.
– Что случилось? – послышался вдруг знакомый голос.
Пока мы вяло препирались, к нам подошел Лешка Беляев.
– Да вот, – мой спаситель предъявил пойманного за шкирку Димку, – пацан к девочке приставал. Она сначала так жалобно на помощь звала, а теперь говорит, мол, помогать не надо, типа они просто общались тут.
Беляев с любопытством посмотрел на меня, перевел взгляд на Димку и удивленно поднял брови.
– Дядя Сережа, – сказал он наконец, задумчиво хмурясь, – а я ведь их знаю. Они в параллельном классе учатся, кажется, еще с младших классов дружат и сидят за одной партой.
Теперь глаза полезли на лоб у меня. Это значит, я дружу с Димкой? Вот как это выглядит со стороны?! Какой ужас, какой позор! Вот и делай после этого людям добро! Стоит только пару раз не отогнать от себя приставучего Димку, и его уже записывают ко мне в друзья! Неудивительно, что Лешка не обращал на меня внимание!
– Да не дружу я с ним! – выпалила я, чувствуя, что щеки становятся горячими, краснея то ли от стыда, то ли от гнева.
– Не понял, – повторил, видимо, не отличавшийся сообразительностью дядя Сережа. – Что этот парень от тебя хотел?
– Мы не дружим, – поспешно заявила я, избегая смотреть и на Лешку, и на Димку, – но да, за одной партой сидим… А сейчас… просто общались, ничего страшного.
– А зачем ты кричала? – спросил упертый спаситель.
– Роль репетировала, – созналась я. Между прочим, даже не солгала.
– Какую роль? – рявкнул дядя Сережа, похоже, уже окончательно потеряв терпение и ошалев от нашей кутерьмы.
– В школьном спектакле, – неожиданно пришел на помощь Беляев. – Мы спектакль в школе ставим, а они вот репетируют.
Разумеется, ни о каком спектакле и речи не было, но мне стало ужасно приятно, что Лешка пришел на помощь и даже солгал ради меня… и ради Димки… но Димку-то можно не считать – с чего бы Беляев лгал ради него? А значит, все это исключительно ради симпатии ко мне.
Мой спаситель запутался уже окончательно.
– При чем здесь школьный спектакль? Зачем кричать во дворе? – настаивал он.
– Может, вы и не понимаете, при чем здесь спектакль, и равнодушны к высокому искусству, но мы – нет, – я гордо заправила за ухо выбившуюся прядь волос, заодно продемонстрировав идеальное запястье. – Талант презирает условности! Демосфен вот тоже ходил читать свои речи на берег моря, но его, заметим, не хватали при этом за шиворот! Я слышала, что судьба актера нелегка, но не думала, что настолько!
Воспользовавшись впечатлением, произведенным моей пламенной речью на дядю Сережу, Димка все же вывернулся из его рук и на всякий случай отбежал подальше.
– Вот видите – таланты! – рассмеялся Беляев. – Ну что, ребята, пойдемте? Или вы еще здесь порепетировать хотите?
Я еще не поняла, куда он нас приглашает, но отреагировала мгновенно:
– Конечно, пойдем!..
Сделала шаг и тут, как назло, споткнулась и грохнулась прямо в лужу.
Я сидела на мокром асфальте и чувствовала себя законченной идиоткой. Хуже не найти. Внезапно мне стало до того жалко себя, что слезы сами собой полились из глаз.
– Это она плачет, или опять репетирует? – недоуменно прогудел надо мной дядя Сережа.
И от этих слов я расстроилась и расплакалась еще горше, а оба – и Лешка, и Димка – кинулись меня утешать. Они говорили что-то успокаивающее, а Беляев достал из кармана пакетик с бумажными платочками и лично стал вытирать с моих щек слезы. Я плакала, а он осторожно промокал их, как маленькому ребенку.
Потом слезы разом иссякли, и мне вдруг стало смешно – стоило только представить себя, сидящую в луже, в окружении этих ставших внимательными и заботливыми рыцарей.
– С тобой точно все в порядке? – подозрительно спросил Беляев, услышав мое хихиканье.
– Ага… – едва выдавила я и снова зашлась смехом. – Вы только представьте, как мы смотримся со стороны!
И тут оба парня тоже засмеялись.
Дядя Сережа, безмолвно взиравший на нашу троицу, видимо, окончательно решил, что имеет дело с законченными сумасшедшими. Возможно, буйными, и уж наверняка опасными. Он покачал головой и торопливо зашагал прочь.
Между тем сидеть на асфальте было мокро и холодновато.
– И что, никто не подаст мне руку? – спросила я.
Ко мне тут же протянулись две руки.
Я уже потянулась к Лешкиной, когда вдруг увидела Димкины глаза, и, передумав, подала сразу две руки – одну Лешке, другую Димке. Так они оба меня и подняли.
– Тебе, наверное, надо высушиться, – сказал Беляев, скептически разглядывая меня при свете фонаря.
Я это и сама понимала. Колготки и юбка – между прочим, моя любимая и лучшая юбка, – грязные… Да, дома в таком виде лучше не появляться. Маму наверняка удар хватит.
Я кивнула.
– Пойдемте ко мне, – решился Лешка. – Я тут в соседнем подъезде живу. Вода и утюг у меня есть. И чай тоже.
Сердце радостно стукнуло. Вот действительно, пути судьбы предугадать невозможно. Казалось бы, все складывается хуже некуда, а потом оказывается, что это к лучшему! Я многозначительно посмотрела на Димку: самое время ему найти какое-то срочное дело, которое потребует его незамедлительного присутствия где-нибудь километров за сто отсюда.
Я кивнула.
– Пойдемте ко мне, – решился Лешка. – Я тут в соседнем подъезде живу. Вода и утюг у меня есть. И чай тоже.
Сердце радостно стукнуло. Вот действительно, пути судьбы предугадать невозможно. Казалось бы, все складывается хуже некуда, а потом оказывается, что это к лучшему! Я многозначительно посмотрела на Димку: самое время ему найти какое-то срочное дело, которое потребует его незамедлительного присутствия где-нибудь километров за сто отсюда.
– Отличная идея! – бодро ответил Димка, усиленно избегая моего взгляда. – Я как раз ужасно промерз, так что чай будет не лишним.
– Ну, пойдем, – Лешка, сделав приглашающий жест, направился к своему подъезду.
По пути я ткнула Димку локтем в бок, пытаясь пробудить в нем совесть. Совесть спала глубоким спокойным сном и пробуждаться не желала, а мой одноклассник сделал вид, будто не заметил ощутимого тычка. Ну, ничего, я ему это еще припомню.
– Что у вас там произошло? – спросил Беляев, пока мы поднимались к нему на четвертый этаж в тесном вонючем лифте.
– Да ничего особенного, – я мило улыбнулась и поправила волосы. – Просто немного повздорили, с кем не бывает.
– А… – равнодушно протянул Лешка. – Понял. Главное, ребята, что вы сейчас помирились.
Я оставила эту сомнительную реплику без комментариев.
Димка шмыгнул носом и тоже промолчал.
Тем временем лифт остановился. Беляев вытащил из кармана ключ и открыл обитую старым красным дерматином дверь.
Мы вошли в маленькую узкую прихожую, где на вешалке громоздились куртки и пальто, а сверху свешивались похожие на анаконд шарфы и беззастенчиво красовались разномастные шапки. Немыслимый беспорядок для нашего дома, где все должно висеть на вешалках в закрытых шкафах – строго на своих местах.
– О, у нас гости! – послышался радостный голос, пока мы втроем, пытаясь не слишком мешать друг другу, разувались.
Подняв голову, я разглядела невысокого мужчину в растянутых на коленках спортивных штанах.
– Леша, представь меня очаровательной барышне! – тут же потребовал он, но, не дожидаясь сына, представился сам: – Герман Петрович Беляев, поэт.
– Очень приятно, – машинально пробормотала я. До этого дня поэтов среди моих знакомых не было.
Димка тихо хмыкнул за моей спиной, но Герман Петрович расслышал и тут же набросился на него, как коршун на зазевавшуюся мышку:
– Что вы, молодой человек, хмыкаете? Понимаю, что поэзия сейчас, в век бескультурья, занятие не престижное. Но что делать, нет у меня нефтяной вышки! Я нищий поэт, и это…
– Пап, давай потом, а? – тоскливым голосом перебил отца Лешка. – Мы замерзли, и Жанне в ванную нужно.
– Что же с вами случилось, Жанночка? – в очередной раз резко переменил тон Беляев-старший. – О… Надеюсь, это не мой охламон вас так испачкал! Ну, если только он…
Герман Петрович говорил с такими искренне-негодующими интонациями, что мне стало смешно. К тому же прекрасно было видно, что он играет и… переигрывает. Совсем как я недавно.
– Спасибо, никто не виноват, кроме меня самой, – поспешила уверить я, опуская глаза, чтобы Лешкин отец не заметил в них смешинки.
Но он, наверное, заметил, потому что вдруг подмигнул мне и сказал:
– Все, уже не мешаю! Простите, барышня, пойду отдам распоряжение своей хозяйке, чтобы приготовила чаю, а то скажете, что в доме поэтов даже чаем не поят, а у нас, заметим, дом высокой культуры!
Он отвесил поклон и действительно удалился в сторону кухни.
– Странный у тебя отец, – заметил Димка, наконец разобравшийся со своими ботинками.
– Не обращайте внимания, – отмахнулся Лешка, – он вообще неплохой, только разговорчивый… бывает.
Беляев проводил меня в ванную, тоже маленькую и вместе с тем захламленную. Опять-таки не похожую на ванную в нашем доме.
Кое-как застирав юбку и замыв на колготках грязные потеки, я вернулась к компании.
Димка и Лешка уже включили комп и увлеченно вдвоем резались в какую-то игру, на столе стояли три чашки с чаем и большое блюдце с каким-то не слишком презентабельным на вид печеньем.
– Смотри, вон еще прет! – возбужденно кричал Димка, тыча куда-то в экран.
– Сейчас мы его!..
И звуки выстрелов, и суматошное щелканье мышки.
Я встала, облокотившись о стол, но на меня по-прежнему никто не обращал внимания. Даже Димка. Его словно подменили. Сказать, что я ощутила досаду – это не сказать ничего! Сегодняшний вечер похож на катание на аттракционах, где несешься на поезде то вверх, то резко вниз. Только стоит подумать, что все налаживается, как ситуация опять возвращается к прежнему нулю. Точно колдовство, честное слово! Разве так должно протекать романтическое свидание? Во-первых, Димки тут не должно быть в принципе. Во-вторых, и, видимо, в-главных, компьютера тоже. А сейчас, получается, я не выдерживаю конкуренции даже с дурацкой игрушкой!
– Я не помешаю? – ядовито осведомилась я.
Димка вздрогнул, но Беляев даже не оторвал взгляда от экрана.
– Нет, присаживайся. Хочешь с нами? – отозвался Лешка, азартно нащелкивая мышкой.
Вот тебе и «не знаешь, где найдешь, где потеряешь».
Я стояла, не зная, что делать. К счастью, в этот момент зазвонил мобильник, и я выскочила с ним в коридор.
– Я видела, вы вместе ушли. Молодец, разыграла все как по нотам! – зачастила Алиска. – Ну, рассказывай же, как там у тебя?
– Никак, – мрачно отозвалась я.
– Но Беляев же пригласил тебя…
– Меня?! – трубка уже едва не плавилась от ядовитости моего голоса. – Беляев пригласил Совицкого поиграть на компьютере, а меня, видимо, так, для вида. Слышишь звуки? Нет? А я слышу – это звуковой фон компьютерной игры. Он, видно, исполняет роль треска, с которым провалился наш гениальный план.
– И что, Беляев совсем-совсем тобой не интересуется? – уточнила подруга.
– Нет, – рявкнула я и, подняв взгляд, увидела Лешкиного папу. Он разглядывал меня с явным любопытством. Интересно, что он успел понять из этого разговора?..
– Жан…
– Потом перезвоню! – быстро сказала я, нажимая на отбой.
Беляев-старший, похоже, ничуть не переживал по поводу сложившейся неловкой ситуации. Переживала одна я.
– Милая Жанночка, – сказал он, как-то очень театрально шаркнув ногой, – уж простите моего недоросля. Разве молодые люди сейчас знают, как ухаживать за девушкой? В наше время, уверяю, все было совсем не так. Хотите, я на него повлияю?
– Нет, спасибо, не надо… – Я, пятясь, отступила к вешалке, свалила чью-то куртку, подняла ее и тут же схватилась за свою. – Мне нужно спешить!
– Леша! – гаркнул Герман Петрович.
– Я сейчас… – послышалось из комнаты. – Погоди, тут самый интересный момент…
– Я пойду, – твердо произнесла я и сбежала из дикой квартиры прежде, чем ненавистный Беляев успел расправиться с очередным монстром.
Спускаясь по заплеванной лестнице, я едва не плакала от разочарования и обиды.
Глава 5, в которой мы составляем список, а у меня появляется соперница
Все выходные не было никаких известий о Лешке.
Мы с Алиской провели новое стратегическое совещание, в ходе которого я сказала: «Ну его, этого Беляева», а Алиска: «Ты же все это просто так не оставишь?»
Мы сидели у Алиски, прямо на полу, и поедали пирожные, которые принесла ее мама, а темно-серая кошка по имени Леди Ди ходила между нами, выпрашивая внимание и ласку. Это была настоящая красавица – длиннохвостая, длинноногая, грациозная, с короткой, точно бархатной, шерстью и голубыми глазами.
– Завоевать Беляева для тебя уже дело чести! – убеждала подруга, рассеянно гладя свою любимицу. – Нет, даже не только для тебя. В классе уже заметили, что ты проявляешь к нему интерес, и если он в тебя не влюбится, пострадает наш авторитет. Не только твой, но и мой.
– А что же делать?.. – Я лениво перелистывала журнал. Следить за новинками моды и одеваться стильно было для меня моим собственным кодексом чести.
– Может, лифт? – вспомнила свою старую идею Алиска.
Я вздрогнула. Такие крайности мне не нравились. Был бы Лешка Гаспаром Ульелем, может, еще стоило рискнуть ради него, а так…
– Лучше вечеринка! – осенило меня. – Вот представь: хорошая вечеринка, никакого компьютера и я – такая вся прекрасная!
Мы принялись строить планы. И тут раздался звонок в дверь.
– Мам! Это к тебе! Мы никого не ждем! – крикнула из комнаты подруга.
И, между прочим, напрасно. Потому что минутой позже на пороге показался… Совицкий.
– Привет! – сказал он, словно ничего не произошло.
– Ой, кто к нам пожаловал! – Алиска тут же вскочила на ноги и двинулась наперерез бедному Димке, застывшему на полпути, прямо посередине комнаты. – Ты зачем пришел?
Я поудобнее облокотилась на диван, ожидая продолжения шоу.
– Я… извиниться… – Димка покаянно опустил голову. – Я понимаю, что виноват. Ну, мы с Беляевым немного заигрались. У него новая бродилка, совершенно потрясная…