Краешком глаза Кирилл видел, как зашевелилась дремавшая справа серая гора, и в следующий миг он полетел вниз и вперед с высоты пяти метров. Падая на песок, он подогнул ноги и попытался перекувыркнуться, но с реактивным ранцем за спиной это не так-то просто сделать. В итоге инерция протащила его боком, оставляя на песке след, а ноги и ребра с левой стороны прямо-таки взвыли от такой жесткой посадки, выбившей из легких весь воздух.
Стараясь не паниковать, Кирилл дрожащими руками отстегнул ранец от плеч и потянулся к ремню, когда к нему подбежал детеныш, вблизи кажущийся слишком крупным и опасным. Кирилл перевел затравленный взгляд на противоположный берег, и увидел там одиноко стоящего Иона. В поднятых руках румына что-то поблескивало. Расим же парил над бариониксами и на его лице была гримаса не меньшего отчаяния, чем у Кирилла. Он уже ничем не мог помочь.
72.
Сознание Кирилла прояснилось настолько, что он буквально видел каждую мысль, напоминающую тонкое полупрозрачное облачко. Любопытно наклоняя голову то вправо, то влево, юный барионикс подшагивал все ближе, а его громадный папаша неторопливо поднялся с належанного места и устремил на человека холодный равнодушный взгляд. Кириллу почудилось в глазах динозавра презрение, какое бывает у человека, смахивающего с рукава надоедливую букашку.
Расим держал в руках автомат, держа на прицеле взрослого хищника. Он не сводил с Кирилла глаз, а лицо его помертвело и стало похоже на камень. Стрелять, повиснув в воздухе, вряд ли удобно, но Расим боялся оставить Кирилла без огневой поддержки даже на секунду, которая потребуется для возврата на крутой берег. Там сейчас маячила фигура Иона, самым наглым образом снимающего происходящее на КПК.
' - Каков говнюк', - отстраненно подумал Кирилл, наблюдая за приближением детеныша. - 'Тудыть твою, и как это я мог назвать этого переростка 'малышом'?'.
В длину младший барионикс был не меньше полутора метров, а ростом около метра или самую малость ниже. В любом случае, сейчас он нависал над человеком, свалившимся с небес в столь неудачном месте, и узкие, но острые зубы-гарпуны не предвещали ничего хорошего.
Изо всех сил Кирилл старался не смотреть в глаза динозавра, боясь спровоцировать нападение - так недолго и без руки остаться, а то и без ноги - однако взгляды двух существ, разделенных бесчисленными световыми и обыкновенными годами, все же пересеклись.
За краткий миг, предшествующий этому, Кирилл успел приготовиться к очередной волне головной боли, и она не застала его врасплох. Это не делало ее слабее, но позволяло не сходить с ума, давая незнакомое прежде ощущение контроля и над самой болью, и над окружающей реальностью.
' - Не бойся. Ты ведь знаешь, что делать'.
' - Что за черт?'.
' - Кирилл, живо вспоминай! Теперь уже можно'.
Новая волна сильнейшей боли захлестнула все тело, заставив выгнуть спину и вытянуть одеревеневшие конечности. Мышцы окаменели, кровь раскаленной лавой понеслась по венам, а частота ударов сердца, казалось, начала сливаться в сплошную барабанную дробь. Волна накатила и схлынула, словно ее и не было, оставив после себя звенящую пустоту и неповторимое облегчение. Счастье - это отсутствие боли, как сказал какой-то умный человек... Этот сукин сын был прав.
Не вполне понимая, что делает, Кирилл подобрался, уперся рукой в теплый от солнца большой камень и поднялся. Ушибленные ноги с трудом распрямились, а ребра тоненько взвыли, но все это было неважно. Единственной важной вещью стало осознание того, что эти существа не причинят никакого вреда.
- Тихо, - прошептал Кирилл, слыша отражение шелеста слов от опущенного перед взлетом забрала шлема. - Стой на месте, не приближайся.
Детеныш замер, продолжая изучать человека глазами - куда более крупными и выразительными, чем у своего родителя. Тот не заставил себя ждать и в три широких шага подошел к Кириллу, заслонив солнце и приблизив смердящую рыбой длинную морду на расстояние меньше метра.
Он казался монстром с другой планеты, иначе и не сказать. Передние лапы напоминали человеческие руки, облаченные в перчатки со смертоносными лезвиями на пальцах, а лоснящийся на солнце бок был слишком огромным, чтобы принадлежать обычному животному.
Превозмогая сковывающий тело ужас, Кирилл перевел взгляд на взрослого барионикса.
- Я не желаю вам зла, дайте мне уйти, - тихо, но твердо проговорил он, едва шевеля губами.
Слова выходили тяжело, их приходилось выдавливать из себя, выталкивать, как огромные камни. Слова раздирали горло изнутри, заставляли его саднить. Их придумал кто-то другой, придумал и вложил в Кирилла когда-то давно, так давно, что он уже и сам этого не помнит. Точнее, вложили не сами слова, но могущественную силу, к ним 'привязанную'.
И тут Кирилл понял, что говорить ему нужды больше нет, он чувствовал этих монстров, ощущал их тревогу, боль в задней лапе и ненависть ко всему роду людскому, явившемся сюда незваным гостем. Человек пришел в дом к этому зверю и устроил кровавую жатву, поселился здесь, нарушил уклад жизни, и пусть пока это нарушение не сильно заметно, оно есть, оно ощущается с каждым днем все сильнее и сильнее. Люди должны уйти отсюда, убраться восвояси и никогда не возвращаться...
' - Отойдите', - внутренний голос чуть дрогнул, устыдившись своей дерзости, но животные подчинились.
Они опустили головы, но не так, как перед боем с цератозаврами, а как пристыженные дети, и послушно сделали шаг назад. В груди Кирилла разверзлась бездна, огромная, черная, не имеющая дна, и оттуда полился многоголосый вой. В нем читались и боль, и непонимание, и ярость, и желание отомстить, и глухое отчаяние зверя, неспособного справиться с новой, превосходящей угрозой, но готового биться до последнего вздоха. Владельцем всей этой гаммы обжигающе-ярких воспоминаний был бессловесный ящер-рыболов, в чьих мутноватых, безразличных глазах трудно прочесть вообще что-либо. Поверить в это было невероятно сложно, но любая невидаль прекращает таковою быть, если увидишь ее сам. Или услышишь, или даже просто поймешь. Вот просто возьмешь и поймешь.
Кирилл и сам начал отступать, не сводя глаз с динозавров. Отойдя на шаг, они так и стояли на месте, словно истуканы, не шелохнувшись. Их можно было принять за две статуи, за прекрасно выполненные чучела, если бы грудь не вздымалась и не опускалась в такт тяжелому дыханию.
Понимая, что никто не идет по следу, Кирилл повернулся к бариониксам спиной и побежал, что было сил. Это оборвало какую-то незримую нить, связавшую его с монстрами, но бариониксы не погнались за двуногой мишенью, такой слабой и доступной. Они и сами были шокированы случившимся, и в их природной программе отсутствовала реакция на подобное событие. Мозг спешно подбирал оптимальный вариант, но все это отнимало время, да и не были звери ни голодными, ни способными всерьез за кем-то гнаться. И дело не только в раненой ноге, но еще и в том, что родитель не оставит отпрыска одного надолго.
Наперерез летели Расим и еще какой-то парень из службы охраны. Поравнявшись с Кириллом, они вытянули руки, и он ухватился за них. С трудом, с легких надрывом, но реактивные ранцы делали свою работу, унося чудом спасшегося Кирилла на вершину холма, где уже ждали бледный, как простыня, Марек и остальные члены команды. Еще в воздухе Кирилл понял, что натерпелся достаточно, и быстро отключился, чудесным образом не разжав при этом пальцы. В любом случае, его крепко поддерживали Расим с напарником, и он бы и так не упал.
Сквозь меркнущий свет доносились стремительно утихающие голоса:
- Я снял это, снял на КПК!
- Дай мне его сюда, это видео пойдет ученым. Получишь устройство вечером.
- Черт подери, что это вообще было?
- Ребята, да он в рубашке родился!
- Вот и посмотрим, в рубашке или бронежилете.
- Да, посмотрим. А пока - всем рты на замок, не дай боже кто сболтнет...
73.
Еще до того, как открыть глаза, Кирилл уже понял, где он и кого перед собой увидит, и не ошибся.
В освещенной золотистым утренним светом палате было хорошо и уютно. Справа от постели ритмично попискивал какой-то аппарат. От него отходил проводок, завершающийся присоской аккурат посреди груди Кирилла. Рядом с постелью сидела Юля. Сегодня она была не в белом халате, а в шортах и футболке.
- Мы слишком часто видимся, - хмыкнул Кирилл, удивляясь, как хрипло звучит голос.
- Вот такая благодарность за мою заботу, - вздохнула Юля, притворяясь обиженной. - Порядочный человек бы давно женился...
- Ну, насчет женитьбы обещать не буду, но в кино, так и быть, свожу.
- Ты сначала на ноги встань, романтик. Как себя чувствуешь?
- Хорошо, а в чем дело? Сколько я пролежал тут? - Кирилл чуть приподнял голову, чтобы убедиться, что и впрямь ничего не болит. Уверившись в этом, он с удовольствием опустился назад на упругую подушку.
- Недолго, привезли вчера в полдень. В общем-то, ничего серьезного - ушиблены стопы, левое бедро, ребрам досталось, небольшое сотрясение, и на этом все. Думаю, сегодня уже выпишут тебя. Как раз вот пришла проведать - у меня сегодня выходной - а ты и очнулся.
- Недолго, привезли вчера в полдень. В общем-то, ничего серьезного - ушиблены стопы, левое бедро, ребрам досталось, небольшое сотрясение, и на этом все. Думаю, сегодня уже выпишут тебя. Как раз вот пришла проведать - у меня сегодня выходной - а ты и очнулся.
- Ого... Блин, как же я голоден! Съел бы лусотитана целиком, со шкурой вместе.
- Хо-хо, отлично, значит, выздоравливаешь! Пойду позову тебе врача.
Юля поднялась и направилась было к выходу, но Кирилл окликнул ее. Запоздало родилась смутная догадка, что девушка нарочно поспешила ретироваться, и ее расчет оправдался. М-да, ну и маневры, таких бы в полководцы. Кирилл не сдержал легкой улыбкой.
- Только пообещай, что пойдешь со мной пообедать. Не бросай меня, не отдавай меня в руки этих мясников!
- Тише ты, - прошипела Юля. - Если доктор Чен услышит, то обидится - она плохо понимает шутки, тем более глупые.
С этими словами она вышла и уже в палату не вернулась. Вместо нее к Кириллу вошла невысокая чуть полная женщина азиатской наружности. С забавным акцентом она расспросила его о самочувствии, вернула ему КПК и одежду (Кирилл лежал в больничной пижаме) и отпустила на все четыре стороны.
Юля стояла у выхода, навалившись на стену и скрестив ноги. В ее тонких пальцах тлела сигарета, и Кирилл возмущенно поморщился.
- Вот об этом ты мне не говорила!
- Прими меня такой, какая я есть, - девушка пожала плечами и уверенным щелчком отправила тонкий окурок в открытый мусорный контейнер. - Пойдем, покормим тебя. И это, не обращай внимания, что все на тебя пялятся, это нормально. Поверь, ты бы и сам таращился на любого, ускользнувшего от барионикса. Этот случай войдет в историю Гроско!
Почему-то воодушевление Юли подействовало раздражающе. Кирилл стиснул зубы и наморщил лоб, но удержался от резких высказываний. Оставалось лишь надеяться, что никто не подозревал, что именно разыгралось между доисторическими монстрами и человеком. Пусть и дальше списывают все на везение, на удачу, на Бога, да хоть на кого или хоть на что.
По дороге к столовой ребятам встретилось много праздношатающихся сотрудников, наслаждающихся законным выходным, и к неудовольствию Кирилла они и впрямь странно на него посматривали, перебрасываясь тихими фразами, или же, напротив, наигранно направляли взгляды куда-нибудь в другую сторону.
- Не переживай, - вкрадчиво сказала Юля и погладила Кирилла по плечу. Теплое и мягкое прикосновение и впрямь успокаивало. - Все необычное всегда встречают вот так, как они. Дай им время. Зато ты теперь звезда. Сначала отделал того большого парня, потом унес ноги от шестидесятифутового крокодила...
- Тридцать футов в нем, вообще-то. Не люблю я это все, ажиотаж такой нелепый, - признался Кирилл. - Кстати, серьезно, почему ты сидела в палате?
- Чувство вины, оно виновато, прости за каламбур. Просто ты ведь мне на голову свою жаловался, а я ничего не нашла. Потом увидела, что кого-то везут в лазарет, в правое крыло - а там у нас самые тяжелые случаи - и спросила у секретаря имя несчастного. Вспомнила, что у тебя было какое-то недомогание, ну и кинулась в госпиталь.
- Ясно говоришь.
- Дружки твои заходили утром сегодня, посмотрели на меня, потом на тебя, понимающе переглянулись и смылись. Да, они еще и улыбались по-дурацки как-то.
- Паршивцы, - ухмыльнулся Кирилл. - С ними я еще разберусь.
В столовой ребятам пришлось поторопиться, обеденное время заканчивалось, а с ним заканчивалась и еда - вот-вот на подносах останутся только салаты с луком и сухие булки. К счастью, Кириллу удалось отхватить порцию картофельных шариков с жареной рыбой - какой-то местной - а Юля есть не стала, потому как недавно как раз отлучалась на обед.
- А на самом деле, как тебе удалось? - Юля, наконец, устала сдерживать любопытство и спросила напрямую.
- Без понятия, - ответил Кирилл с набитым ртом и покачал головой. - Они подошли ко мне и вдруг остановились. Я сделал шаг назад, один, другой - смотрю, а они так и стоят - ну, я и побежал. Любой бы побежал, страшно, сама понимаешь. С перепугу люди и не такое выделывают. Вот, значит, побежал я, а потом меня подобрали...
- А от чего ты тогда вырубился чуть не на сутки? - подозрительно сощурилась Юля и, наклонившись над столиком ближе к Кириллу, добавила. - Я и так о тебе знаю больше, чем остальные - ты ведь только мне говорил о больной голове? Будь добр, однажды сказав правду, не начинай лгать. Ты ведь темнишь сейчас.
Такая атака застала Кирилла врасплох, он даже поперхнулся чуть пересоленой рыбой. Откашлявшись, он промокнул салфеткой заслезившиеся глаза и поднял их на Юлю. На лице девушки было написано искреннее любопытство. В конце концов, она с самого начала проявила к Кириллу симпатию, и видно, что она искренна, так, может, лучше открыться ей, чем пропадающему невесть где и с кем Арсентию или Милану, с которым Кирилл все же пока не чувствует себя на одной волне? С Юлей вот взаимная настройка уже началась, и Кирилл начал понимать, насколько ее общество приятно. Даже воспоминания о волгоградской романтической интрижке быстро остались где-то позади, далеко-далеко. Самое интересное, что столь чуткая совесть Кирилла совершенно не мучила, хоть раньше от нее отбоя не было.
Тщательно прожевав и набрав в грудь воздуха, Кирилл негромко, но торжественно объявил:
- Да будет воля твоя. Расскажу все, как на духу. Но только после кино.
- Ты это кабинки в Подкове называешь кинотеатром? - Юля прыснула и прижала ладонь к лицу. - Ладно, договорились. Но, чур, без обмана и увиливания, понял? Я тебя насквозь вижу.
- Конечно. А теперь можно я доем? И это, отключи пока свой рентген, а то мой пищевод сейчас не назовешь приятным зрелищем.
- Доедай, - милостиво разрешила Юля. - Мне, кстати, идти надо - есть пара небольших дел, в комнате хочу порядок навести и так далее. Буду ждать тебя у Подковы в семь вечера. И нет, я живу не в вашем корпусе, у нас комнаты на третьем этаже медцентра, чтобы ночью, если что, было недалеко бежать, спасать таких, как ты. Это я к тому, что дойду сама, встречать не нужно. Все, бегу, до встречи!
- Пока, пока, - помахал рукой Кирилл и, глядя на удаляющуюся фигуру девушки, мысленно поблагодарил жизнь за такой подарок. На душе сделалось как-то тепло и хорошо, как давненько не было.
74.
До КПК Кирилл добрался уже в комнате, напрочь позабыв о работе. Там его ожидало краткое сообщение от Расима явиться завтра к пяти утра - его ожидал патрульный выезд с палеонтологами. Чувствовалось, как изменилось отношение начальника охраны к Кириллу. Он больше не жалел его, и даже вчерашняя ситуация не стала для Расима поводом выдать бедолаге-сотруднику новый внеочередной свободный день. Что ж, Кирилл в любом случае не мог ни на что пожаловаться - медицинское заключение доктора Чен подтвердило его готовность к работе, да и отоспался он порядочно.
От пережитого голова шла кругом, в ней словно поселились шумные, вечно галдящие рамфоринхи, мешая сосредоточиться и попробовать отыскать хоть какое-то объяснение. Да какое, к черту, здесь может быть объяснение? К нему в мозги забрался кто-то чужой, какой-то невидимый призрак, цинично мимикрирующий под родного отца. И все бы ничего, но ведь незваный помощник спас его шкуру! С другой стороны, а не он ли толкнул вчера Кирилла под ноги хищному чудовищу? Может, какой-то псих-ученый или даже целая группа ставит над ним опыты, наблюдая за всеми его движениями из научного городка. Кто знает, вдруг доктор, делая прививку после приезда на Лордану, вколол ему целый отряд нанороботов, взявших некоторые функции организма под свой контроль? Смейтесь, смейтесь, а ведь, промежду прочим, давненько поговаривают о том, что в научных лабораториях есть вещи и похлеще.
От таких догадок сделалось не по себе. Кирилл слишком мало знал о новом месте, все эти люди были ему незнакомы, таковой, по сути, являлась даже Юля, а ведь он уже пообещал ей все рассказать. Эх, теперь не отвертишься, а соврать не выйдет, уж кто-кто, а женщины фальшь разоблачают по щелчку пальцев.
Открылась дверь, и в комнату влетел взбудораженный Сеня, а за ним, чуть робея, вошла Марья. Арсентий кинулся обнимать друга, а Кирилл смущенно похлопал его по спине и обрадовался, когда тот, наконец, отстранился. От него за версту несло приторно-сладкими духами подруги. Кстати, Марья была первой девушкой на памяти Кирилла, кому такой аромат подходил просто идеально, и потому не вызывал отторжения.
- Ну, ты даешь, - выпалил Сеня, примостив тощий зад на край своей кое-как застеленной кровати.
- Долго жить будешь, - поддакнула Марья и села рядом - ладно, хоть эта на шею не бросилась.
- Очень бы хотелось. А вы откуда это здесь нарисовались так внезапно?
- В окно видели, как ты входишь в комнату. Ну, и дали тебе пять минут на приведение себя в порядок - кто знает, вдруг ты облегчиться захочешь, - хихикнул Сеня. - Как самочувствие, железный человек?
- Все в порядке. Выспался, как никогда раньше.
- И сегодня выспишься, - с уверенностью заявил Сеня. - Ты ведь завтра отдыхаешь, да?