Любимые забавы папы Карло - Дарья Донцова 9 стр.


– С какой стати ты так решила? – прошептала перепуганная Ванда.

– Видишь ли, – забубнила бабка, – девок он, конечно, сюда водил, как без них, но жениться не хотел, боялся.

– Чего?

Зина развела руками.

– Небось Клавку вспоминал. А с тобой расписался, зацепила ты его, следовательно. Все хорошо будет, только правила соблюдай.

– Какие? – еще больше встревожилась Ванда.

– Простые, – принялась поучать ее соседка, – коли он злобиться начинает, ко всему придираться, значитца, скоро запьет. Ты ему не перечь, темя не долби, хуже будет. Нехай со своей водкой в спальне сидит. Переезжай вон в гостиную и спи там молчком. Упаси тебя господь ему в такой момент слово поперек сказать, мигом в окошко швырканет, как Клавку.

Ванда схватилась за сердце.

– Думаешь, он первую жену убил?

Баба Зина пожевала нижнюю губу.

– Мое дело сказать, твое послушать.

– Ой, – заплакала Ванда, – уйду я от него! Страх берет.

Зинаида погладила соседку по голове.

– Не глупи, не восемнадцать лет тебе, останешься без мужика вековать. Эдька нормальный, урок на всю жизнь усвоил, в обычное время тихий. Даже хорошо, что он запойный. Другой каждый божий день квасит, а этот лишь два раза в год, считай, повезло тебе.

– Страшно, – рыдала Ванда, – вдруг и меня…

– Клавка сама виновата, – вздохнула бабка, – вечно нарывалась! Сколько раз я видела: нажрется и давай мужа щипать – и дураком обзовет, и идиотом, и кретином. Тычет в него язык, тычет… Тут святой не выдержит, не то что Эдька. Допихает она его, до ручки доведет, так он вскочит, схватит ее за шею, к окну подтянет, перегнет и шипит:

– Ну, чего притихла? Ща вниз скину! Говори давай, какой я дурак!

Воспитывал он ее так, на самом деле скидывать-то не собирался. Небось просто в тот раз оба пьяные сильно были, Клавка языком размахалась, а у Эдьки руки дрогнули, слишком сильно он жену из окошка выпятил, а потом не удержал. Ты его не дразни, перетерпи запой и живи дальше счастливо.

– Что ж вы в милиции-то правду тогда не сказали? – прошептала Ванда.

Зина объяснила:

– Так дома меня не было, я ничего не видела, так, догадываюсь. Потом, кто мне Клавка? Чужая да пришлая, противная девка была, царствие ей, конечно, небесное. А Эдик свой, вроде племяша он мне. Ясно?

Ванда прорыдала всю ночь, потом, обретя способность трезво мыслить, решила послушаться старуху. Эдик и впрямь большую часть времени был золотым, а в дни запоя ей просто нужно сидеть тихо, тем более что «неприятность» приключалась с супругом как по расписанию: в конце марта и в начале ноября.

Может, вам это покажется странным, но Эдик с Вандой жили душа в душу. Жена сделала все, чтобы привязать к себе мужа: хорошо готовила, чисто убирала, ловко вела хозяйство, ухитряясь откладывать на старость. После запоев никогда не «щучила» свою половину, а заботливо варила отощавшему супругу жирные, мясные супы. Работали они вместе, и Ванда старательно приглядывала, чтобы кто-нибудь не начал соблазнять Эдика бутылкой. Если же их звали в гости, то Ванда молча наливала Малине в рюмку минеральную воду. Эдик с женой не спорил, был ласков, мог купить ей просто так, без повода, шоколадку. И всегда подносил к праздникам подарки, правда, не слишком изысканные, дарил нужные вещи, типа электрочайника или мясорубки. Но Ванда не обижалась, денег у них было мало, нечего их по пустякам растренькивать, и потом, «мне не дорог твой подарок, дорога твоя любовь».

Представляете теперь, как обозлилась Ванда, когда однажды, придя домой с ночной смены, обнаружила Эдика вместе с незнакомым, улыбчивым мужиком. Может, она и не стала бы поднимать скандала, но на столе стояла почти пустая бутылка водки и нехитрая закуска в виде косо нарезанной «Докторской» колбасы. А Эдик, недавно вышедший из очередного запоя, сидел с сильно раскрасневшимся лицом. Поняв, что супруг наливается горячительным вне расписания, Ванда ощутила приступ неуправляемой злобы.

Чеканя шаг, она подошла к столу, схватила бутылку, вышвырнула ее в окно и рявкнула:

– С ума сошли!

– Э… э… прекрати, – растерянно забормотал муж, никогда ранее не видавший жену в подобном состоянии.

– Офигел, – завизжала Ванда и повернулась к гостю: – Ты ваще кто?

– На одном поле не срали, не тыкай мне, – раздалось в ответ.

– Убирайся! – затопала ногами Ванда.

– Ты тут хозяйка? – усмехнулся нагло мужик и глянул на Эдика. – Чего своей бабе позволяешь? Ладно, если не ко двору пришелся, уйду. Не знал, что меня здесь так встретят!

– Сиди, – отрезал Эдик, – это она сейчас умотает, если язык не прикусит.

– Пусть за новой бутылкой сходит, – предложил гость.

– Ванда, живо, – прикрикнул Малина, – двигай на рысях! Да купи хорошую, не жмоться!

Сначала Ванда разинула рот, до этого момента супруг никогда так с ней не разговаривал. Но через секунду она сообразила, что Эдик просто решил покрасоваться перед не пойми откуда появившимся мужиком, и разозлилась до полной потери самообладания.

– Фиг тебе, – выкрикнула она, – ишь, придумали ханку жрать среди бела дня!..

– Не уважает, – констатировал гость, – ни в грош, Эдька, тебя баба не ставит.

Ванда подлетела к нагло улыбающемуся пакостнику, хотела спихнуть мерзавца со стула, но тут чьи-то железные руки схватили ее за шею и поволокли к окну.

Дальнейшее Ванда помнила с трудом. Кто-то перегнул ее через подоконник, почти свесил из окна и голосом Эдика сказал:

– Запомни, сука, мне перечить нельзя. И еще, раз обидела Мишку – обидела меня, усекла? Ща швырну вниз, и делу конец, сама виновата.

– Отпусти ее, – раздалось из глубины комнаты – еще мараться о дуру!

Внезапно железная хватка ослабла, Ванда отпрянула от подоконника и опрометью бросилась в комнату к бабе Зине, где и проревела до ночи. Она не видела, как ушел гость. Эдик же почему-то не вошел в запой. Утром, протрезвев, он хмуро сказал жене:

– Прости.

– Ты меня чуть из окна не выбросил, – заплакала Ванда.

– Не я это был, – начал мрачно оправдываться муж, – дурею от водки, лучше в такой момент ко мне не подходить. Знаешь ведь сама, чего на рожон поперла?

– Ага, – уперла кулаки в бока Ванда, – твой ханурик меня оскорблял. Кто он вообще такой?

Эдик насупился.

– Это мой приятель детства, мы с ним долго не разлей вода были, Мишка Попов. Встретились случайно, вот и выпили. Все. Забыли. Больше это не повторится.

Ванда кивнула:

– Ладно.

Глава 11

Через некоторое время на работе ей вдруг предложили невиданную по нынешним годам вещь: бесплатную путевку в санаторий, на двоих. Ванду премировали таким образом за многолетнюю работу на одном месте. Страшно обрадованная, она спросила мужа:

– Где твой паспорт?

– Зачем он тебе нужен? – насторожился Эдик.

– Так путевку оформить, – радовалась жена, роясь в комоде, – куда подевался, всегда тут лежал! Эдя, чего стоишь! Ищи документ.

– Потерял я его, – сообщил тот.

– Когда? – подскочила жена.

– Ну… недавно.

– Где?

– Не знаю.

– Зачем с собой паспорт брал? – не успокаивалась Ванда. – Какого ляда в город его таскал?

– Надо было.

– Да зачем?

– Да отвали, зануда, – заорал Эдик, – не помню! Все! Эка беда! Новый уже делают, скоро дадут!

И тут Ванду осенило.

– Врешь, – прошипела она, – ты его этому Мише дал!

Уж с какой стати ей взбрела в голову сия мысль, она не знала, но Эдуард неожиданно сел в кресло и тихо сказал:

– Верно.

– Офигеть! – всплеснула руками Ванда. – У него своего нет? Зачем твой-то понадобился?

Эдик вздохнул:

– Телик он в кредит взять хотел.

– На твой документ?

– Ага.

– Ну ваще, – пришла в негодование жена.

– Ну не сердись, – устало сказал Эдуард, – Мишка меня в свое время из очень большой беды выручил, можно сказать, от смерти спас. Долг платежом красен. Эка ерунда, паспорт.

– Что ж он на себя кредит оформить не захотел? – насторожилась Ванда.

– Так без работы сидит, ему не дадут, – простодушно сообщил супруг.

От подобного заявления Ванде стало просто плохо.

– Ты идиот, – разволновалась она, – сейчас твой приятель телик захапает, а нам расплачиваться!

– Мишка не такой, обманывать не станет.

– Еще арестуют его, – лила масло в огонь Ванда, – увидят, что не его документ, и сцапают, а потом навесят на тебя срок за мошенничество.

– Не, – помотал головой Эдик, – не поймут.

– А фотография?

– Она страшная, да и похожи мы немного.

– Дурак ты, – вырвалось у Ванды.

– Сама такая, – по-детски ответил Эдуард, и начался скандал.

Ближе к вечеру Эдик хлопнул дверью и ушел. Его не было дома всю ночь, днем заявился прямо на работу, ткнул жене под нос паспорт и рявкнул:

– И чего визжать было? Вот новый получил с утра!

– Подождем теперь квитанций всяких, – не сдала позиций Ванда, – начнешь потом бегать да оправдываться!

– Подождем теперь квитанций всяких, – не сдала позиций Ванда, – начнешь потом бегать да оправдываться!

– Заявление в ментовке есть о потере, не с меня спросят, – хмыкнул Эдик и ушел на рабочее место.

В санаторий они так и не попали, выяснилось, что профком оплачивает только проживание, а еда и билеты за свой счет. Вот супруги Малина и решили, что незачем за семь верст ехать киселя хлебать да зря денежки тратить.

Несколько месяцев Ванда провела в тревожном ожидании, но никто ее не беспокоил, не звонил и не требовал выплатить деньги за телик.

Спустя некоторое время Ванда успокоилась. Приятель Эдика, несмотря на хамское поведение, оказался честным человеком и, наверное, исправно вносил платежи.

А потом вдруг явилась я. Ванда сразу поняла, кто был тем человеком, назвавшимся Малиной. Сообразил, о ком идет речь, и Эдик. Когда за мной закрылась дверь, Эдик вдруг сказал жене:

– Ты, того, лучше молчи.

– Говорила же, что этот хмырь нас до добра не доведет, – стала закипать Ванда, – во что он тебя втравил?

– Ну… не знаю, – забубнил Эдик, – ерунда какая-то, забудь!

Вечером муж ушел, вернулся под утро пьяный, упал в кровать, продрых сутки и впал в незапланированный запой.

И тут Ванда пришла в полнейшее негодование. Она столько лет хорошо жила с Эдиком, не было у пары никаких проблем, притерлись друг к другу, привыкли, притерпелись. Вдруг, нате вам, появляется некий друг детства и разом нарушает сложившийся порядок. Этот Миша явно сбивает Эдика с истинного пути, втягивает его во всякие махинации, поит водкой…

– Вот что, – сердито говорила сейчас Ванда, – мой-то пьяный лежит. Я в его записной книжке телефон нашла, запиши-ка номерок этого Попова. Он паспорт брал, набедокурил, а моего отвечать подставил. Ступай к пакостнику да потряси его. Только сделай милость, про меня ни гугу, а то Эдька обозлится. Если этого Мишку за решетку сунут и он перестанет Эдика спаивать да в глупости вовлекать, я тебе четыреста баксов верну. Только муж ничего знать не должен. Хорошо?

Я сказала:

– Будь спокойна, отлично тебя понимаю, сама выросла среди алкоголиков, знаю, каково приходится семье, если хозяин выпивоха. Давай телефон, я с Михаилом разберусь.

– Пиши! – обрадованно воскликнула Ванда. – Я не стала бы мужу перечить, только очень уж хочется от этого Попова навсегда избавиться. Пусть его посадят, мне спокойней будет.

Вторая рабочая смена на телевидении прошла на редкость спокойно, и в десять утра я вышла из здания на улицу Королева совершенно бодрой. В голове складывался план действий на сегодня: так, сейчас соединюсь с Михаилом Поповым и…

В кармане закурлыкал мобильный, я поднесла его к уху и моментально покрылась липким потом.

– Виола Ленинидовна? – прозвучал в голове спокойный, как всегда, голос редактора Олеси Константиновны. – Я прочитала вашу рукопись.

Я прислонилась к забору и попыталась унять дрожь в ногах. Если вы думаете, что писатель приносит свое творение в издательство, кладет папку на стол и преспокойно убегает, чтобы сесть за создание очередного шедевра, то сильно ошибаетесь. Лично я, отнеся очередной труд Олесе Константиновне, теряю сон и покой до того момента, пока она ровным голосом не сообщает:

– Роман мною прочитан.

Вот тогда меня отпускает, и я подавляю в себе желание напиться до поросячьего визга. Увы, фразу «К вам вопросов нет» Олеся Константиновна сказала мне лишь один раз, как правило, она говорит совсем иное, вот как сейчас:

– Очень прошу приехать в издательство, есть недоработки.

Смахивая пот со лба, я кинулась к «Жигулям» и понеслась в «Марко» на очередную головомойку.

Олеся Константиновна выложила на стол папку и воскликнула:

– Ну, Виола Ленинидовна, можно сказать, вы превзошли себя!

Редактор никогда не хвалит меня, я ни разу не слышала из ее уст что-то типа «Это изумительно» или «Великолепный сюжет», поэтому сейчас обрадовалась почти до потери пульса.

– Вам так понравилось?

Олеся Константиновна наклонила голову набок.

– Честно говоря, я смеялась от души!

– А! Наверное, в тот момент, когда главная героиня падает в лужу?

– Вовсе ничего веселого в той сцене я не нашла, – вздохнула Олеся Константиновна, – если человек шлепнулся в грязную воду, это грустно!

Я насторожилась.

– Тогда что вам показалось смешным?

Редактор взяла один листок.

– Действие у вас начинается в августе. Вот, в первом абзаце: «Стояла жара». Верно?

– Да.

– На сороковой странице главная героиня ходит в сарафане!

– Точно.

– Хорошо, – прищурилась Олеся Константиновна, – но на пятидесятой она уже в шубе и под ногами у нее бодро скрипит снег.

– Не может быть!

– Смотрите.

Я уставилась на текст. Действительно. И как только такое получилось?

– Идем дальше, – бесстрастно вещала Олеся Константиновна, – глава восьмая. «Дождь лил как из ведра, сентябрь в этом году не задался». Вы уж определитесь со временем, что у вас на дворе! Лето, зима или осень!

– Ага! Хорошо.

– Теперь. Как зовут главного героя, помните?

– Конечно! Георгий.

– Но почему он во второй половине книги откликается на Юру?

– Э… не знаю.

– Я тоже, – вздохнула Олеся Константиновна, – следуем далее. Один из ваших персонажей, тучный, стокилограммовый профессор, протискивается между прутьями забора.

– Ой, это я исправлю.

– Замечательно. Ситуацию с женщиной по имени Вера помните?

– Да, да, все думают, что она, выпав из самолета, расшиблась насмерть, но…

– Она, оказывается, жива, – закончила Олеся Константиновна, – но такого не бывает. Вера вывалилась вниз без парашюта!

– Ну… может, у нее с собой имелся зонтик? Раскрыла и спланировала.

Олеся Константиновна закашлялась. Поняв, что и эта версия событий не устраивает придирчивого редактора, я быстро затараторила:

– Пусть на ней окажется широкая юбка, которая надулась от воздуха…

Олеся Константиновна подняла одну бровь. Я похолодела, настал момент, которого я боюсь до потери пульса! Не знаю, как другим авторам, я, к сожалению, совершенно не знакома ни с кем из коллег по перу, но мне часто видится во сне кошмар.

Вот писательница Виолова вползает в кабинет к редактору. Олеся Константиновна спокойно смотрит на меня, потом берет папку с рукописью, швыряет ее в окно и невозмутимым голосом заявляет:

– Виола Ленинидовна, вы мне смертельно надоели. Книги пишете глупые, работу вовремя не сдаете. «Марко» более не нуждается в писательнице Арине Виоловой. Уходите вон и никогда не появляйтесь на пороге издательства!

Поняв, что сейчас настал тот самый роковой момент, я вцепилась пальцами в край стола и пискнула:

– Ну с юбкой я пошутила, хи-хи.

– Да уж, – вздохнула Олеся Константиновна и перевернула страницу, – тут много замечательных моментов. У одного из героев имеется собака, пудель.

– Верно.

– До середины книги вы не называете ее клички.

– Ну… да. А что?

– Ничего, – бесстрастно ответила редактор, – только в десятой главе герой наконец-то подзывает свою любимицу, кричит ей: «Мурка». Считаете, «Мурка» – подходящее имечко для пуделя?

– В общем, нет, – ловко стала выкручиваться я, – понимаете, это шутка! Собака Мурка! Ха-ха! Весело? Да?

Олеся Константиновна побарабанила пальцами по столу.

– Может быть. Но в двенадцатой главе у собаки Мурки родились котята! Значит, либо она не пудель, либо у нее должны быть щенки!

Я икнула и не нашлась, что возразить.

– Еще меня немного смутила манера героини есть шпингалеты.

– Что?

– Шпингалеты, – повторила Олеся Константиновна, – такие запоры для окон или дверей, вот тут у вас написано: «Я заказала себе шпингалет с яйцом, с детства обожаю его». Может, конечно, в сочетании с яйцами железка и проскочит в желудок, только подобное блюдо очень вредно для здоровья, после его приема следует срочно бежать в больницу.

Я схватила листок.

– Тут опечатка. Не заметила ее, я имела в виду шпинат.

– Ага, – протянула Олеся Константиновна, – понятно.

– И что же делать? – дрожащим голосом спросила я.

– Ничего, – пожала плечами редактор, – я все исправила. В книге теперь везде август, Георгий больше не Юра, героиня выпадает не из самолета, а из автомобиля, так, по крайней мере, она имеет хоть какой-то шанс остаться в живых, собаку переделала в кошку, шпингалет в шпинат…

– Ужасно, – прошептала я.

– Нормально, не берите в голову.

– Боже, какая я дура!

– Вовсе нет.

– Отвратительная писака!

Олеся Константиновна аккуратно убрала рукопись в шкаф.

– Виола Ленинидовна, – абсолютно спокойно заявила она, – вы не слишком аккуратны, задерживаете рукописи, иногда пишете… э… довольно неправдоподобные вещи и не умеете правильно расставлять знаки препинания, но в целом являетесь перспективным автором с рядом достоинств. Например, ведете трезвый образ жизни. Если поработаете над собой, то, безусловно…

Назад Дальше