— Тут недалеко. Ты пригласишь меня войти?
Даже и не собиралась.
— Рада слышать, что дом Марси как раз — ну ты знаешь — тут недалеко.
Мимолетная вспышка удивления в его глазах подтвердила то, во что я не хотела верить: Марси сказала правду.
— Не хочешь рассказать мне, что происходит? — спросила я немного более враждебно. — Не хочешь рассказать, что ты делал у ее дома прошлой ночью?
— Звучит так, будто ты ревнуешь, Ангел!
За этим, возможно, крылся намек на поддразнивание, но в нем не было ни обычной нежности, ни флирта.
— Если б ты не давал мне повода, может, я бы и не ревновала, — парировала я. — Что ты делал у ее дома?
— У меня там были дела.
Мои брови взлетели вверх. — Не знала, что у вас с Марси общие дела.
— Да, у нас дела, и только. Де-ла.
— Заранее подготовился? — мои слова содержали в себе большую дозу обвинения.
— Ты меня в чем-то обвиняешь?
— А должна?
Обычно Патч был большим специалистом в умении скрывать свои эмоции, но сейчас его губы сжались в тонкую линию. — Нет.
— Если твое пребывание вчера ночью возле ее дома столь невинно, то почему тебе так сложно объяснить, что ты там делал?
— Мне не сложно, — ответил он, тщательно взвешивая каждое слово. — Я не говорю тебе, потому что то, чем я там занимался, не имеет к нам никакого отношения.
Как мог он думать, что это не имеет к нам отношения?
Марси была единственным человеком, который использовал любую возможность, чтобы сделать мне больно и унизить меня. На протяжении одиннадцати лет она дразнила меня, распускала обо мне ужасные слухи и публично меня унижала.
Как мог он думать, что это не было важным для меня?
Как мог он думать, что я просто приму это, не задавая вопросов?
А самое главное, разве он не знал, как сильно я боюсь, что Марси может использовать его, чтобы навредить мне?
Если она заподозрила, что он даже отдаленно заинтересован ею, то сделает все, что в ее силах, чтоб украсть его. Я не допускала мысли, что могу потерять Патча, но, если я потеряю его из-за нее, я просто умру.
Потрясенная этой внезапной вспышкой страха, я сказала: — Не приходи до тех пор, пока не будешь готов рассказать мне, что ты делал у нее.
Патч резко шагнул внутрь и рывком закрыл за собой дверь.
— Я пришел не ссориться. Я хотел, чтобы ты знала, что сегодня Марси вляпалась в неприятности.
Опять Марси? Ему не кажется, что он и так уже вырыл между нами достаточно глубокую яму? Я старалась сохранять видимость спокойствия, чтобы дослушать его до конца, но мне хотелось закричать на него.
— О? — произнесла я холодно.
— Она случайно оказалась в гуще событий, когда несколько падших ангелов в мужском туалете в Аркаде Бо пытались заставить Нефилима присягнуть на верность. Нефилиму не было шестнадцати, так что они не смогли заставить его, но зато повеселились. Они сильно поранили его и сломали несколько ребер. Тогда-то и вошла Марси. Она выпила лишнего и перепутала двери. Падший, что стоял на карауле, ударил ее ножом. Она в больнице, но ее скоро выпишут. Рана поверхностная.
Мой пульс подскочил, и мне было жаль, что Марси пострадала, но я очень не хотела показывать это Патчу. Поэтому с равнодушным видом скрестила руки на груди. — Бог ты мой, Нефилим в порядке?
Я смутно помнила, как некоторое время назад Патч объяснял, что падшие ангелы не могут заставить Нефилима присягнуть, пока ему нет шестнадцати. Так же, как он не мог пожертвовать мной, чтобы обрести собственное человеческое тело, пока мне не стукнет шестнадцать. Число шестнадцать было загадочно магическим — даже решающим — возрастом в мире ангелов и Нефилимов.
Патч посмотрел на меня, и в его взгляде вспыхнул едва заметный проблеск отвращения.
— Марси, может, и была пьяна, но не исключено, что она помнит все, что увидела. Ты же знаешь, что и падшие, и Нефилимы стараются не афишировать свое существование, а какой-нибудь обладатель длинного языка — вроде Марси — может выдать их тайну. Они совсем не жаждут, чтобы она всему миру растрезвонила, что видела. Наш мир существует намного лучше, если люди о нем не ведают. И я знаю, что падшие не отступят, — его челюсть сжалась. — Они сделают все, чтобы заставить Марси молчать.
Я почувствовала дрожь, испугавшись за Марси, но отогнала это чувство. С каких это пор Патча, так или иначе, волнует то, что случилось с Марси? С каких пор он больше беспокоится о ней, а не обо мне?
— Я пытаюсь сочувствовать ей, — сказала я, — но звучит так, будто ты одинаково волнуешься за нас обеих, — я резко дернула ручку двери и распахнула ее. — Может, тебе лучше пойти к Марси, и проследить, что ее поверхностная рана заживает должным образом.
Патч убрал мою руку и закрыл дверь ногой.
— Есть вещи куда важнее тебя, меня и Марси… — он запнулся, как будто хотел еще что-то сказать, но в последний момент передумал.
— Ты, я и Марси? С каких пор ты ставишь нас троих в один ряд? С каких пор она имеет для тебя значение? — огрызнулась я в ответ.
Он сцепил руки на шее сзади и выглядел так, будто знал, что должен тщательно выбирать слова, прежде чем ответить.
— Просто скажи, что ты думаешь! — выпалила я. — Скажи прямо! Ужасно и то, что мне ничего неизвестно о твоих чувствах, не говоря уже о твоих мыслях.
Патч осмотрелся вокруг, будто никак не мог понять, кому я это говорила.
— Сказать прямо? — переспросил он злобно и недоверчиво. Даже с нотками раздражения. — А что я, по-твоему, пытаюсь сейчас сделать? И я скажу, если ты успокоишься. Ты бесишься сейчас независимо от того, что я говорю.
Я почувствовала, что мои глаза сузились. — Я имею право злиться. Ты не говоришь мне, что ты делал вчера у Марси.
Патч всплеснул руками. Будто говоря: "ну вот опять".
— Два месяца назад, — начала я, стараясь говорить с вызовом в голосе, чтобы скрыть дрожь, — Ви, моя мама — да все! — предупреждали меня, что ты из тех парней, которые расценивают девушек, как свои трофеи. Они твердили, что я всего лишь еще одна зарубка на твоем ремне, еще одна дура, которую ты соблазнил для собственной прихоти. Они говорили, что тот миг, когда я влюбилась в тебя, стал точкой отсчета. До того момента, когда ты уйдешь, — я тяжело сглотнула. — Мне нужно знать, что они ошибались.
Даже если мне не хотелось вспоминать, образы прошлой ночи всплывали перед глазами с абсолютной ясностью. Я помнила вчерашнюю унизительную сцену во всех подробностях. Я сказала, что люблю его, а он ушел, оставив меня в подвешенном состоянии. Существовала сотня причин, объясняющих его молчание, но ни одна из них не сулила ничего хорошего.
Патч мотнул головой, словно не веря своим ушам.
— Ты действительно хочешь, чтобы я сказал, что они ошибались? Потому что, мне кажется, ты не поверишь мне, независимо от того, что я скажу, — он пристально посмотрел на меня.
— Ты так же, как и я, верен нашим отношениям? — я не могла не задать этот вопрос.
Особенно теперь, наблюдая за тем, как все рушится после событий прошлой ночи. Внезапно я осознала, что не имею ни малейшего понятия о том, что Патч чувствует ко мне. Я думала, что значу для него все, но, быть может, я видела лишь то, что хотела видеть? Что если я слишком преувеличила его чувства?
Я внимательно смотрела в его глаза, чтобы не облегчать ему задачу, чтобы не дать ему второго шанса уклониться от ответа. Мне было нужно знать.
— Ты любишь меня?
"Я не могу ответить", сказал он мне в мыслях, тем самым испугав меня. Этим даром обладали все ангелы, но я не поняла, почему он использовал его именно сейчас.
— Я зайду завтра. Доброй ночи! — добавил он сухо и направился к двери.
— Когда мы целуемся, ты притворяешься?
Он остановился как вкопанный. Еще одно недоумевающее движение головой. — Притворяюсь?
— Когда я касаюсь тебя, ты чувствуешь что-нибудь? Насколько сильно твое желание? Ты чувствуешь хоть что-нибудь похожее на то, что чувствую я? — Патч безмолвно смотрел на меня.
— Нора… — начал он.
— Я хочу честный ответ.
Спустя минуту он сказал: — Эмоционально, да.
— Но физически нет, так? Как я могу быть с тобой в отношениях, если даже не знаю, что они для тебя значат? Мои чувства к тебе — это эмоции совсем другого уровня? Потому что мне так кажется. И я ненавижу это, — добавила я. — Не хочу, чтобы ты целовал меня только потому, что должен. Не хочу, чтобы ты притворялся, что для тебя это что-то значит, если это всего лишь действие.
— Всего лишь действие? Ты слышишь себя? — он прислонился затылком к стене и мрачно усмехнулся. Затем искоса взглянул на меня. — Ты закончила с обвинениями?
— Думаешь, это смешно? — процедила я, охваченная новой вспышкой гнева. — Как раз наоборот.
Прежде чем я успела что-нибудь добавить, он повернулся к двери. — Позвони мне, когда будешь готова говорить разумно.
— Что это значит?
— Это значит, что ты сумасшедшая. Ты невыносима.
— Я сумасшедшая?
Коснувшись моего подбородка, он поцеловал меня в губы, быстро и грубо. — И я, наверное, сумасшедший, раз смирился с этим.
Я обиженно отстранилась и вытерла губы. — Ты отказался стать человеком ради меня, и вот, что я получила? Парня, который трется возле Марси, но не говорит зачем. Парень, который сдается при первом же намеке на войну. Ради разнообразия попробуй вот что: ты — придурок!
"Придурок?" спрашивал он холодным и резким голосом, звучавшим в моей голове. "Я пытаюсь следовать правилам. Мне не стоило влюбляться в тебя. Мы оба знаем, что дело не в Марси. А в том, что я чувствую к тебе. Я должен притормозить. Я хожу по краю. И влюбиться для меня, в первую очередь, значит нажить себе множество проблем. Я не могу быть с тобой настолько, насколько хочу.
— Почему ты отказался стать человеком из-за меня, если знал, что не можешь быть со мной? — спросила я немного дрожащим голосом, мои ладони вспотели. — Чего ты вообще ждал от наших отношений? Какой смысл… — слова застряли в горле, и я сглотнула, сама того не желая, — в нас?
Чего я ждала от отношений с Патчем? Рано или поздно я должна была задуматься, куда мы движемся, и что произойдет. Конечно, должна. Но я была так напугана своим предчувствием грядущих событий, что неизбежно притворялась. Я притворялась, что отношения с Патчем могут сложиться, потому что глубоко в душе знала: сколько-нибудь времени с Патчем было лучше, чем вообще ничего.
"Ангел".
Я подняла глаза, когда Патч назвал меня так в моих мыслях.
"Быть с тобой в отношениях любого уровня лучше, чем не быть вообще. Я не хочу потерять тебя". Он замолчал, и в первый раз за все время, что я знала его, я увидела проблеск тревоги в его глазах. "Но я уже пал однажды. Если я дам архангелам повод подумать, что я хоть немного влюблен в тебя, меня отправят в ад. Навсегда".
Эта новость шарахнула по мне, как кувалдой по животу. — Что?
"Я ангел-хранитель, по крайней мере, мне так сказали, но архангелы не доверяют мне. У меня нет никаких прав, никакой личной жизни. Двое из них загнали меня в угол прошлой ночью, чтобы поговорить, и я ушел от них с ощущением, что они только и ждут, когда я снова промахнусь. По какой-то причине они решили принять меры против меня. Они ищут любой предлог, чтобы избавиться от меня. Я на испытательном сроке, и, если я все испорчу, у моей истории не будет счастливого конца".
Я уставилась на него, думая, что он наверняка все преувеличивает, не может же все быть настолько плохо. Но одного взгляда на его лицо было достаточно, чтобы понять: еще никогда он не был настолько серьезен.
— Что теперь будет? — поинтересовалась я вслух.
Вместо ответа Патч обреченно вздохнул.
Правда была в том, что все закончится плохо. Независимо от того, как сильно мы дадим задний ход, придержим коней, или рассмотрим другие варианты, в скором времени наши жизни разлетятся в клочья. Что случится, когда я окончу школу и поступлю в колледж? Что случится, когда я, следуя своей мечте, уеду работать в другую страну? Что случится, когда придет мое время выйти замуж и завести детей? Никому я не сделаю лучше, изо дня в день все сильнее влюбляясь в Патча. Действительно ли я хотела продолжать идти по этой дороге, зная, что она закончится крахом?
На одну секунду я подумала, что у меня есть ответ — мне не нужны мои мечты. Это же так просто. Я закрыла глаза и, как воздушные шары на длинных тонких ленточках, отпустила свои мечты ввысь. Они мне не нужны. Я даже не была уверена, что они сбудутся. А даже если и сбудутся, я не хотела прожить всю оставшуюся жизнь в одиночестве, страдая от мыслей, что все, чего я добилась, без Патча ничего не значит.
А затем меня посетила ужасная мысль, что никто из нас не сможет пожертвовать всем. Моя жизнь продолжит уводить меня в будущее, и я не смогу помешать этому. А Патч навсегда останется ангелом; он продолжит путь, который он выбрал, когда пал.
— Мы еще можем что-нибудь сделать? — спросила я.
— Я работаю над этим.
Другими словами, ничего. Мы оборонялись по двум направлениям: с одной стороны атаковали архангелы, а с другой — две будущие жизни, двигающиеся в разных направлениях.
— Я хочу расстаться с тобой, — сказала я тихо.
Знаю, что была несправедлива — я защищала себя. Но какие у меня были варианты? Я не могла позволить Патчу отговорить меня. Я должна была поступить так, как будет лучше для нас обоих. Я не могла просто ждать, как то единственное, что было у меня, исчезает с каждым днем. Я не могла показать, как сильно переживаю, потому что это сделает конец еще более тяжелым. Больше всего я не хотела, чтобы из-за меня Патч потерял все, к чему стремился.
Если Архангелы искали повод для его вечного изгнания, этим поводом была я.
Патч уставился на меня, будто не мог понять, всерьез ли я это сказала.
— Вот как? Ты хочешь расстаться со мной? Ты воспользовалась правом озвучить свое желание, в которое я, кстати, ничуть не верю. А теперь, когда пришла моя очередь, я должен принять твое решение и просто уйти?
Я обхватила себя руками и отвернулась. — Ты не можешь заставить меня быть с тобой, если я не хочу.
— Мы можем поговорить об этом?
— Если хочешь поговорить, скажи, что ты делал вчера у Марси.
Но Патч был прав. Дело совсем не в Марси. Причина крылась в моем страхе и бессилии, и в том, что нам не подвластны ни судьба, ни обстоятельства.
Я повернулась и увидела, как Патч потирает лицо. Он горько усмехнулся.
— Если бы прошлую ночь я провела с Риксоном, ты бы пожелал знать, что происходит! — выпалила я.
— Нет, — ответил он пугающе тихим голосом. — Я доверяю тебе.
Испугавшись, что изменю свое решение, если не буду действовать немедленно, я хлопнула ладоням по его груди.
— Уходи, — сказал я хриплым от слез голосом. — В моей жизни есть и другие дела, которыми я хочу заняться. Те, в которых тебе нет места. У меня есть колледж и будущая работа. Я не собираюсь отказываться от всего этого ради того, что никогда не должно было произойти.
Патч отшатнулся. — Ты на самом деле хочешь этого?
— Когда я целую своего парня, я хочу знать, что он это чувствует!
Я пожалела об этих словах в тот же миг, как произнесла их. Я не хотела ранить его — лишь закончить этот разговор как можно быстрее, пока я не сломалась и не разрыдалась. Но я зашла слишком далеко. Я видела, как он застыл. Мы стояли друг напротив друга, оба тяжело дыша.
Затем он вышел, рывком закрыв за собой дверь.
Когда дверь за ним захлопнулась, я прислонилась к ней. Слезы жгли мне глаза, но ни одной капли не упало. Внутри меня скопилось слишком много разочарования и злобы, чтобы чувствовать что-то еще. Но и была уверена — это было ясно по застрявшему в горле рыданию, — что через пять минут, когда все остальное отступит, и я осознаю, что только что натворила, мое сердце разобьется.
Глава третья
Я присела на край кровати, уставившись в пространство. Гнев начинал проходить, однако я почти желала навсегда остаться в сетях этой лихорадки. Охватившая меня пустота ранила больше, чем острая жгучая боль, которую я испытала после ухода Патча. Я пыталась разобраться в том, что случилось, но в моей голове была сплошная неразбериха. Слова, которые мы выкрикивали друг другу, беспорядочным эхом отдавались у меня в ушах, будто я пыталась воскресить в памяти плохой сон, а не прокрутить еще раз в голове недавно состоявшуюся беседу.
Я и правда порвала с ним? Я на самом деле хотела, чтобы наш разрыв длился вечно? Существует ли способ обмануть судьбу или, если быть точной, угрозы архангелов? Ответом мне был спазм в животе, как предвестник серьезных проблем. Я помчалась в ванную и склонилась над унитазом. В ушах зазвенело, а дыхание стало частым и прерывистым. Что я натворила? Ничто не вечно, ну конечно же, ничто не вечно. Завтра мы снова увидимся, и все вернется на круги своя. Это была просто ссора. Глупая ссора. А вовсе не конец. Завтра мы оба поймем, что все это — пустяки, и извинимся друг перед другом. Мы перешагнем через это.