Вторая часть пути была недолгой – или просто не такой мучительной, чтоб казаться бесконечной. Всего пара минут перемещения колено-локтевым способом – и диверсанты выбрались в большой резервуар, заполненный по колено. Кубович, Ван и Сашка тут же принялись, чертыхаясь в полголоса, оттирать бахилы, а Профессор и Шрек по знаку командира заняли позицию рядом с металлической лестницей к круглому люку в потолке.
– Время?
– Двенадцать минут.
Данил кивнул.
– Хорош там прихорашиваться, – яростно зашипел он, стягивая противогаз. – До начала десять минут, мать вашу, а вы марафет наводите!
– Как входить будем? – перестав отряхиваться, спросил Ван. – Под шумок?
– Согласно законов гостеприимства, – проворчал Добрынин, размышляя. – Первым пойдет Семеныч. Если там засада – «синяк», может, врет, героем себя возомнил – принимаешь огонь на себя. Вряд ли там кто с крупнокалиберной бандурой будет. А «семь-шестьдесят» тебе как семечки.
Профессор согласно кивнул.
– Есть кто – вали сразу, – продолжал Данил. – О тишине можешь не беспокоиться, уже не до того будет. Да и не услышат нас. Минометы отработают – мало не покажется. Следом за тобой Шрек пойдет, потом я. Ну а потом уж и остальные. Все готовы? – он оглядел притихших диверсантов. – ОЗК долой, на обратном пути заберем. Все, ждем.
Потянулись минуты. Время словно застыло, превратившись в вязкий кисель, который все ползет и ползет по стенке кастрюли, но никак не хочет попасть наконец в подставленную кружку. Даже не верилось, что они, наконец, дошли и сейчас, вот уже совсем скоро, наступит долгожданный финал. Все сомнения, все подозрения, которыми его стращал все эти дни Сашка, отошли на второй план и теперь казались Данилу до смешного мелкими и надуманными. У них под ногами на стометровой глубине находились огромные склады, забитые под завязку всем, что так необходимо было Убежищу для выживания. Стоило только протянуть руку – и взять! Сама жизнь властно требовала этого, и неподчиниться ее требованиям было просто немыслимо. Какая там «человечность», какое «возлюби ближнего своего», которыми перед выходом пробовал пичкать его отец Кирилл! Это была борьба за кусок хлеба, борьба за выживание, дикие, дремучие инстинкты! Хочешь жить? Убей и забери. Вот и вся философия.
– Время, командир! – оборвал его мысли голос Семеныча. – Полминуты. Сейчас начнется.
Диверсанты зашевелились.
– Семеныч – к люку, Леха за ним. Начинаем.
Профессор, закинув автомат за спину и быстро перебирая ногами, поднялся по лестнице и уперся спиной в люк. В своем комбинезоне он живо напомнил Данилу картинку из прочитанных в детстве «Мифов древней Греции» – Атланта, подпирающего могучими плечами небесный свод. Мускулы уника напряглись, и люк медленно пошел вверх. И в тот же момент земля дрогнула – по территории комбината залпом ударили минометы.
Семеныч зарычал от натуги и начал медленно выпрямляться. Металл застонал, прогнулся, выдерживая чудовищное давление, но крепеж все же не был рассчитан на такую нагрузку. Крышку сорвало с петель, и она с грохотом улетела наружу. Вслед за ней в люк выпрыгнул и Семеныч.
– Вперед!!! – заорал Добрынин не своим голосом и рванулся наверх.
Засады в сараюшке не было. Вместо нее здесь обнаружился хрипящий и хватающийся за грудь дедок в затрепанных до невозможности галифе, стоптанных кирзачах и пиджаке на голое тело. Его полный дикого, какого-то первобытного ужаса взгляд был направлен на демоническую фигуру Профессора, стоящую над ним с тесаком в руке. Нож Семенычу, похоже, применить не удалось – на лезвии не было видно ни единой капли крови.
Данил мельком кинул взгляд на старичка, отметив краем сознания, что тот уже отходит, и тут же подскочил к единственному, до невозможности запыленному окошку. Присел, выглянул осторожно на улицу. Взгляд сразу же ухватил пылающую гигантским факелом цистерну метрах в семидесяти – ту самую, вероятно, о которой говорил Шейдер – бегающих в беспорядке людей, тела на земле, воронки от разрывов. Видно отсюда было мало – обзор загораживала глухая стена стоящего прямо напротив здания из потемневших от времени бревен – но и из того, что он увидел, стало ясно, что неожиданный удар застал защитников комбината врасплох.
Тем лучше.
– Ты чем его? – он оторвался от окна и кивнул на старика.
Семеныч развел руками:
– Да ничем. Он сам. Увидел меня, да как заорет – «чёрт»! За сердце схватился, крениться начал… С испугу, похоже.
Он присел и принялся тормошить старика за плечо.
– Оставь. Помер, не видишь?.. Шрек, Сашка, Ли – к двери. Прикрывайте. Кубович – готовь РПЕ Раздай каждому.
– Что, «Тополя» увидел? – оживился тот, сбрасывая рюкзак.
Данил отмахнулся и позвал:
– Шейдер, на связь!
– Слушаю, – тут же отозвался разведчик.
– Поколи «синяка» на предмет «Тополей». Если верно укажет – жизнь оставим, так и передай.
Шейдер ненадолго отключился, а потом на канале вновь появился его голос:
– «Тополя» почти в центре территории, ну да вам вплотную не нужно идти. На выходе из сарая кусточки будут, не пойми для чего насаженные, – они вдоль внутреннего забора тянутся. Если вдоль этих кустов идти, между ними и внутренним забором, то вскоре вы прямо напротив и окажетесь.
– Что еще за внутренний забор?
– Комбинат огражден двумя заборами – бетонкой и простым деревянным с колючкой поверху. Деревянный сразу за бетонным, внутренний, вторым рядом идет. Между ними что-то вроде контрольно-следовой полосы. Так что если будете к внутреннему забору прижиматься – с вышек вас не увидят. Да им и не до того уже – там конкретная война началась! Идете вдоль, между забором и кустарником. «Синяк» говорит, там недалеко. Пройдете шагов триста – и будете прямо напротив установок. Удачи!
– Удача нам нужна, – пробормотал Данил, принимая от Кубовича толстую зеленую трубу гранатомета.
Повесил за спину, оглядел притихших диверсантов.
– Ну – с Богом…
Исход из сараюшки прошел как по маслу. Никто из защитников периметра и не заметил, как словно сама собой приоткрылась дверь и наружу одна за другой скользнули пятнистые фигуры диверсантов. Не до того им было – где уж тут внутрь смотреть, если снаружи почем зря свинцом поливают!
Первым, словно танк, осуществляющий огневое прикрытие, выдвинулся Шрек. Его массивная туша с «Печенегом» в одной руке, извиваясь по полу, исчезла в проеме, и в наушнике тут же послышался бас:
– Готов.
Вторым пошел Семеныч, вслед за ним – Кубович, Сашка и Ли. Данил шел замыкающим, внимательно глядя по сторонам и держа тыл группы. Остановился на мгновение, выдернул из разгруза приготовленную загодя растяжку, воткнул колышки, протянул, стараясь, чтобы струна полностью перегораживала тропку к крыльцу, закрепил, замаскировал наскоро. Мало ли… Вдруг кто особо умный и расторопный о сараюшке вспомнит? Придут деда проверить – да люк-то и обнаружат. Самое милое дело на пути у отходящей группы засаду устроить. А так хоть предупреждение диверсантам будет…
Кусточки казались сущим подарком. Посаженные здесь неизвестно для каких целей, они разрослись в стороны и вверх и, примыкая к деревянному забору, образовали что-то вроде закрытого от посторонних взглядов зеленого туннеля. Похоже, это было любимое место игр местных детишек – двигаясь вперед, диверсанты то и дело наступали на лежащие тут и там под ногами игрушки. Грубовато вырезанные из дерева лошадки и ослики, сшитые из тряпок куклы, сколоченные из чурбачков автомобили и самолеты, – все это, забытое или брошенное впопыхах, в изобилии валялось вокруг и время от времени жалобно хрупало под подошвами диверсантских ботинок. Кустарник рос густо, листья почти не пропускали солнечный свет, и Данилу, словно в дурном сне, вдруг на мгновение показалось, что он движется по родному Убежищу. Детский сон – тот самый, в котором он один-одинешенек бродит по его темным коридорам – всплыл из глубин памяти и встал перед глазами так пугающе реально, что он до боли сжал челюсти, загоняя его обратно. Нет. Никогда и не за что не допустит он, чтобы его дом постигла та же участь! Не бывать этому!
Вероятно, до цели действительно было недалеко, метров двести, но эта дорога показалась им настоящей мясорубкой. Издали слышался частый стук тридцатимиллиметровок и солидные ухающие удары танковых пушек, им отвечали пулеметы с вышек, где-то в центре территории рвались снаряды минометов, визжали осколки, шерстя кусты и звучно врезаясь в дерево забора – а отряд упорно полз вперед. Задача была поставлена – и ее необходимо было выполнить.
«Сорок один, сорок два, сорок три, – под стук бухающего от адреналинового удара сердца считал шаги Данил, – мать вашу, вроде сто лет уже идем, а все на месте топчемся. Ух ты!.. – тут пришлось пригнуть голову – особо крупный осколок врезался в забор прямо над головой, пробил солидную дыру в доске, расщепив ее надвое, и исчез с другой стороны. – Хрена се, посылочка… Принесёт – не обрадуешься…»
– Быстрее, быстрее, быстрее! – заорал он, стараясь перекричать оглушительный шум, стоящий вокруг. – Время, время, время! Уйдут ракеты – всё, можем домой возвращаться!
Двигаясь друг за другом – где на полусогнутых, где гусиным шагом, а где и вовсе колено-локтевым способом – диверсанты, наконец, преодолели обозначенное «синяком» расстояние. Отдав приказ об остановке, Данил не заботясь уже о скрытности протиснулся между толстых ветвей и, раздвинув листья, принялся осматриваться. С первого же взгляда стало ясно, что «синяк» не соврал – пусковые установки были здесь. Вот они, рукой подать, метров семьдесят, даже меньше. А ещё лучше не рукой, а снарядом от РПГ…
«Самое время для удара. Расчехлены, подняты, расчет, похоже, последние приготовления к пуску заканчивает. Сейчас шарахнут… Только бы успеть!..»
Судорожно выдравшись из кустов назад, к забору, он сорвал со спины тубус РПГ и торопливо зачастил, попутно споро приводя гранатомет в боевое положение:
– Все, мужики, конечная, приехали. Слушай задачу. Нас шестеро на три установки. Ли и Шрек – крайняя правая, Семеныч, Кубович – средняя, а мы с Санькой левую возьмем. Прицелились – аккуратно, точно – докладываем готовность. По команде – бьем. Бросаем трубы – и ходу! В том же порядке, что сюда шли! Выберемся – ну а там по ситуации. На исходную!
О скрытности больше не заботились – отряд в полном составе вывалил из кустов, вскидывая гранатометы наизготовку.
«Как бы реактивная струя от забора назад не ударила», – судорожно подумалось Данилу, а руки уже нацеливали тубус на крайнюю левую установку. Палец лег на спусковой крючок, и Добрынин, поймав в прицел силуэт «Тополя», заорал:
– Доложить о готовности!
Прошло долгое томительное мгновение и с обеих сторон послышалось:
– Проф готов! Шрек готов! Ли готов!..
– Огонь!!! – заорал Данил, одновременно выжимая пальцем спуск.
РПГ дернулся, будто живой, сзади зашипело, и в сторону установок ушло что-то темное, дымное, продолговатое… Данил не стал дожидаться результата – он и так знал, что попал. Чувствовал это тем самым стрелковым чувством, которое появляется в тот короткий миг, пока пуля летит до цели, и выпустивший ее понимает – все, цель поражена. Бесполезный теперь тубус полетел в сторону, Данил развернулся, намереваясь нырнуть обратно – и тут сзади врезало. Ударная волна строенного взрыва швырнула его в кусты, как щенка. Пролетев их насквозь, он, ослепший и оглохший, влип со всего маху в забор, зацепив и подмяв своим телом мелкого китайца, оказавшегося рядом не в добрый час. Ли коротко вякнул и отключился.
Лежа на боку, Данил с полминуты приходил в себя, мыча и пытаясь остановить карусель перед глазами, и лишь потом, медленно подтянув колени к груди, нашарил рукой опору и начал подниматься, попутно пытаясь продрать глаза от залепившего их песка. Встал на колени, держась за голову и ощущая тело как один большой пульсирующий ком внутренностей. Звука не было, картинка тоже оставляла желать лучшего – троилась, плыла, подергиваясь. Встряхнув головой, он похлопал руками по ушам, пытаясь вернуть звук, но добился лишь каких-то гулких неясных ударов, раздающихся откуда-то издалека, словно сквозь толстый слой ваты. Оставив попытки привести в порядок слух и решив сначала разобраться со зрением, Данил поднял голову, пытаясь сфокусироваться на картинке впереди. Что-то там происходило, впереди, что-то очень важное – а он все никак не мог проникнуть взглядом сквозь мутную пелену, застилающую глаза. Там, подминая собой толстые ветви кустарника и разбрасывая во все стороны комья земли, катался какой-то непонятный окровавленный ком… Данил еще раз встряхнул головой – и картинка вдруг обрела четкость и контрастность, все стало на свои места, и он наконец-то смог оглядеться.
Прямо перед ним, метрах в трех, неестественно изогнувшись и вывернув голову влево, лежал Кубович. Его изувеченное взрывом тело и пустые глаза, смотревшие на командира, подтверждали, что земной путь бойца окончен, и все, что произойдет дальше в этом мире, ему глубоко безразлично. Рядом с ним валялся и тяжело хрипел в беспамятстве Ван. Чуть поодаль, у забора, прислонившись спиной и запрокинув голову, сидел Санька. Шея его аккуратно, от уха до уха, была располосована, рядом лежал тесак – тот самый, с которым совсем недавно стоял над старичком в сараюшке Семеныч – а неподалеку, бешено, утробно рыча на два голоса – звук, похоже, тоже начал постепенно возвращаться – катались два человека: Шрек и Профессор. И, осознав то, что видит, поняв, что Сашка – друг и брат! – был прав с самого начала, и вот теперь лежит с разрезанным горлом из-за глупости и неверия своего товарища и командира, Данил – впервые за всю свою жизнь – потерял самоконтроль… Спазм стальной хваткой сжало его горло, и он не зарычав, а лишь засипев от дикого, какого-то всепоглощающего бешенства, рванулся вперед.
Шреку, похоже, приходилось плохо. Квазиживые мускулы уника все-таки взяли верх над живой, хоть и мутировавшей, плотью, и сейчас Профессор, подмяв Леху и притиснув его к земле, сжимал своими стальными лапами его горло.
Небывалый шок, равного которому Данил не испытывал еще в своей жизни, сделал свое дело. Мускулы, переполненные вброшенным в кровь адреналином, работали, словно гидравлические поршни. Одним прыжком преодолев расстояние, отделявшее его от сцепившихся насмерть гигантов, он свалился Профессору на спину и, ухватив его обеими руками под подбородок, рванул на себя и вправо, выкручивая шею и желая только одного – оторвать к чертовой матери эту насквозь лживую башку. Мощь рывка была такова, что шлем сорвало с шейных замков-фиксаторов, и он, блеснув черными лупоглазыми очками в лучах солнца, улетел куда-то к забору. Данил, не ожидавший такого эффекта, всплеснул руками и свалился назад, жестко врезавшись спиной в землю. Крутнулся, вскочил, намереваясь атаковать вторично, но Шреку его помощь уже не понадобилась – уник, потеряв головные аккумуляторы, утратил и подавляющее большинство своей мощи. Леха играючи оторвал руки Профессора от своей шеи, сжал ладони на его запястьях и коротко дернул на излом. Затрещали кости. Профессор завизжал и свалился на бок, прижимая изуродованные руки к груди. Пинком отшвырнув его от себя, Леха, тяжело дыша, поднялся, и, размазывая по лицу кашу из крови с грязью вперемешку, встал напротив Данила.
– Второй раз… ху-ху-ху… спасаешь… ху-ху-ху… Спасиб… – задыхаясь, еле выговорил он. – Думал – все…
Данил кивнул, отворачиваясь. Поглядел на привалившегося к забору друга, скривился… Зрение вдруг затуманилось, поплыло, по щекам потекло что-то теплое, влажное, а в груди, ширясь, все бух и бух плотный шершавый ком.
– Уходить надо… – раздался над ухом голос Шрека. – Быстрее…
Данил, против воли, кивнул. Времени действительно было в обрез, того и гляди гости нагрянут, глянуть, кто это тут так славно пошумел?
– Куда… Саньку? С собой?
Данил вновь хотел было кивнуть, но пересилил себя, прекрасно понимая, что с тремя телами на закорках они станут легкой добычей – Ли так до сих пор и не пришел в себя, а бросать его здесь никто не собирался.
– Не уйдем… – он оглянулся на густой жирный дым, поднимающийся к небу от полыхающей цистерны, и ткнул пальцем. – Туда. Отнесешь. Прикрою.
– Этого? – Леха пнул скулящего и извивающегося на земле Профа.
– Вырубай и выковыривай. С собой берем. Ван тоже на тебе. Ты тащишь – я страхую.
– Уник надень. Шлем вон, у забора. И пулемет… Трофеи…
– Выковыривай…
* * *Комбинезон сел превосходно. Несмотря на то, что Данил был крупнее прошлого носителя, шире в плечах и уже в талии, уник, видимо, обладал возможностью растягиваться и сжиматься по фигуре. Прохладная и словно струящаяся на ощупь ткань плотно обжала его тело, подстраиваясь под размеры своего нового хозяина, и Добрынин вдруг не к месту испытал упоительное чувство торжества, смешанного со злобой. Проф ответит. Ответит за все и совсем скоро.
Повесив на грудь «винторез», который каким-то чудом остался в целости после кувырка в забор, он поднял с земли застонавшего в беспамятстве Профессора и взвалил его на спину. Мускулы уника чуть вздрогнули, принимая дополнительный груз – и Данил почувствовал, как уплотняется и твердеет мышечный каркас комбинезона, слегка сжимая находящегося внутри человека.
– Работает? – полюбопытствовал Леха, подавая «Миними». – Как оно?..
– Работает, – коротко ответил Данил, не вдаваясь в подробности. – Некогда рассказывать. К сараю.
От пылающей цистерны жарко было даже здесь, в сараюшке. Страхуя из окна пулеметом, Данил видел, как Леха, осторожно двигаясь под прикрытием занимающейся постепенно складской бревенчатой стены, подобрался к цистерне и мощным броском отправил безвольное тело Саньки в бушующее огненное пекло. Он вздрогнул – на мгновение показалось, что друг, падая, взмахнул на прощанье рукой – и сморгнул. Вот и всё. В горле вновь запершило, к самому кадыку подкатил ком… Прощай, Сашка! Двадцать лет вместе. Пережито и пройдено столько, что и на три жизни хватит. А теперь – будто часть себя потерял…