– Может быть, предоставите это мне? – предложил Хазаров.
Сталкер покачал головой:
– Что у него хотя бы? Жена? Дети?..
– Жены и дети, – покачал головой психиатр. – И любовницы до кучи. Есть такой тип мужчин – заводят бабу, вводят в свой бизнес, доят… Ну, вот это Гришко. Большинство его женщин – его же клиентки. Его секретарша – его любовница. Его бухгалтер… ну, тоже женщина. В общем, ты понял.
Ворон кивнул:
– Жигало это называется.
– Не-ет, – Хазаров усмехнулся. – Это называется обычным русским словом «кобель». Ни своих женщин, ни отпрысков он не бросает, всех содержит по мере возможности. Да еще и не скряга: любит гульнуть, в долг дает опять же. Так что образ жизни у него такой – везде искать выгоду.
Сталкер пожал плечами:
– Боюсь, это не аргумент, когда цена – собственная голова, – и, обернувшись к остаткам группы, скомандовал: – Подъем!
Глава 14
Поднялись все, кроме Тамары, оставшейся сидеть на асфальте. Лицо у нее было даже не уставшим, а изможденным.
– Я не могу больше, – произнесла девушка бесцветным голосом.
– Вы предлагаете мне нести вас на руках или бросить здесь? – поинтересовался Ворон.
Девушка покачала головой.
– Делайте что хотите, – буркнула она в ответ и демонстративно растянулась на асфальте.
– Носить на руках не желаю точно.
Хазаров покачал головой, вклинившись между Тамарой и сталкером, как баркас между моторными лодками – слишком явно и даже слегка вызывающе.
– Вы ведете себя по-детски, коллега, – сказал мягко и с кряхтением опустился рядом.
– Наплевать!
Денис подошел и опустился на корточки рядом. Заглянул в светлые глаза девушки. Раньше он и представить не мог, что кто-нибудь откажется идти. Однако раньше он и общался только с соклановцами. Наверняка, поведи себя подобным образом Лёха или Алик, их просто оставили бы… Впрочем, нет. Друга Дэн вынес бы любой ценой, пусть и на собственных плечах.
– Хотите я помогу вам идти? – предложил он неуверенно и заработал неожиданно яростный взгляд.
– Ты? Да я вообще не понимаю, что ты такое. Даже прикасаться не смей!
Стало больно. Хотя чего он, собственно, ожидал?
– У тебя есть прямые обязанности, Дин, – голос Ворона тоже прозвучал далеко не одобряюще.
– У нас еще масса времени, – заметил Гришко и на всякий случай уточнил: – Ведь правда?..
– Прошло более шести часов, как мы в Зоне, – заметил сталкер. – Еще немного, и станет темнеть. Вы уверены, что впереди нас не ожидает нечто похуже?
Биокорректор немедленно поднялся. Девушка, однако, не сдвинулась с места. Дело осложнялось тем, что Тамара не была ни членом клана, ни даже обычным ходоком в Зону. Она являлась научником и родственницей финансиста научного центра!
– Держи. – Ворон достал из рюкзака флягу и протянул девушке. Небольшую, алюминиевую с закручивающейся крышкой. Дэн когда-то видел похожую у Стафа. По нижней части вился растительный орнамент. На боку выгравирована надпись «Аю-Даг 1986». Кажется, у лидера клана «Доверие» год был тем же. – Маленькими глотками.
Тамара глянула с таким выражением, словно хотела расцарапать ему лицо, однако флягу приняла. Когда она откручивала крышку, пальцы слегка тряслись. А небольшую пластиковую пробочку девушка и вовсе не удержала. Та упала и покатилась-запрыгала по асфальту в сторону «роя». Денис поймал ее, подставив руку.
Она глотнула и тотчас закашлялась, схватившись за горло.
– Что это за гадость?.. – просипела, когда смогла немного совладать с дыханием.
– Настойка из одного очень интересного растения в смеси с транквилизатором, если вам интересно, – вежливо и одновременно издевательски сообщил сталкер.
– Там еще и водка!
– Ну что вы, как можно. Я бы не предложил даме подобную гадость. – Ворон осклабился, забирая свое имущество обратно. – Чистый спирт.
Дэн протянул ему пробку:
– А мне можно?..
– Тебе еще работать.
– К тому же Российская Федерация вот уже два месяца собирается ввести закон о запрете употребления спиртосодержащих напитков лицами, не достигшими возраста двадцати одного года.
Напарники скептически фыркнули, причем одновременно.
– Значит, работать, жениться, представать перед судом и садиться в тюрьму можно, а пропустить стаканчик-другой – нет? – усмехнулся Ворон. – Что за бред?! У них столица заражена Зоной и неконтролируемый трафик артефактов по всей стране, а они принимают законы, которые никто не собирается выполнять.
– Ну… – протянул Хазаров. – Они хотя бы преследуют благородную цель борьбы с алкоголизмом и пьянством.
– У меня сохранились связи с некоторыми друзьями детства. Когда-то в школьные годы я часто ездил к ним в Италию, так вот если во время обеда на столе не стоял графин с вином, это считалось нонсенсом. У главы семьи были собственные плантации винограда, он сам и его дети считались лучшими сомелье, моего же друга приучали к хорошему вину с трех. И, насколько я знаю, он до сих пор не спился.
– Вы путаете, государь мой. Той культуры пития, что веками складывалась в Европе, не привить в России.
– Глупыми распоряжениями правительства ее не привить тем паче. Это скорее приведет к соответствующему отношению к этому правительству. Вспомните депутата, который собирался законодательно запретить женщинам ходить на шпильках. Где он сейчас?
– Он так и не выехал из Москвы.
– Одним дуралеем меньше, – фыркнул Ворон.
– Но они хотя бы пытаются…
– У вас, христиан, есть замечательная поговорка о том, куда ведут подобные намерения. Девушка, поднимайтесь. – Сталкер взвесил флягу в руке и передал Дэну. – Я передумал. Готов скрепить бесконтактный поцелуй? – пошутил он.
Денис улыбнулся и слегка покраснел. Жидкость обожгла и оцарапала горло, и вдохнуть после нее не получалось, наверное, целых полминуты. Зато усталость исчезла, а в голове прояснилось.
– Отдай. – Ворон отпил сам, потом передал Хазарову. Тот – Гришко.
Питье словно мобилизовало группу. Вскоре все были на ногах и продолжили движение.
Приближались к ТЦ «Южный» или, что вернее, – крытому рынку. Ворон размышлял о том, что лучшего места для мародеров не найти. И самое неприятное – шоссе, группа как на ладони, подстрелить их – как два пальца об асфальт. При этом Ворон шел прямо и не скрываясь, время от времени заводя беседу то с одним, то с другим научником.
Денис не понимал смысла этого звукового фона, пока снова не ощутил чуждое присутствие, мельком задевшее мысли. Попытался изгнать его из головы, и это неожиданно удалось. Для этого не пришлось сосредоточиваться, следовало лишь слушать и следить за окружающей обстановкой.
– Если надо, я готова снова поползать, – заверила Тамара.
– Для начала надо выяснить, нет ли там кого, – вторил ей Хазаров. – Сканер так далеко не ловит, а жаль.
– Это ваш не ловит, – заметил Ворон и покосился на Дэна.
Денис покачал головой и неожиданно для самого себя улыбнулся.
Внезапно он вздрогнул и задохнулся. В голову будто проникли чужие пальцы. Принялись рыться, переворачивая воспоминания. Но в этот раз он хотя бы смог уловить источник этого воздействия. Им служил тот самый торговый центр.
Дэн вскинул голову и всмотрелся внимательнее. Над зданием висело марево – желтая дымка, словно пылевое облако. Потом открылись двери, и из них вышла невысокая фигура. Тело казалось диспропорциональным. Туловище небольшое, а руки и ноги длинные и худые. Голова крупнее, чем у обычных людей. Однако Денис был уверен, что остальные, если бы смогли разглядеть эмионика, увидели бы идеального по красоте ребенка: светловолосого и синеглазого. И даже не задумались бы, что с такого расстояния подробностей внешности просто невозможно рассмотреть.
– Скорее туда! – вскрикнула Тамара, и Денис немедленно обернулся.
Ворон схватил девушку за руку:
– Нет.
– Это же ребенок! – воскликнула Тамара и вцепилась в запястье сталкера ногтями. На коже появились лунки, тотчас заполнившиеся алой кровью. Девушка при этом рвалась в сторону эмионика, словно для нее было жизненно необходимо дотронуться до него.
– Чадушко… дитятко, – сказал Хазаров как-то слишком уж мягко. Профессор рухнул на колени. Из глаз его лились слезы. – Да как же это…
– Эмионик, – поморщился Ворон. Представление на него, похоже, не действовало, как и на самого Дэна.
– Мое… кровиночка… – всхлипнул Гришко. Он, похоже, тоже собрался рвануть к «хозяину».
– Стоять! – рявкнул Ворон, и биокорректор глянул с ненавистью, но послушал. – Конкретно у тебя кровиночек слишком много, чтобы оставлять их сиротами! Дин?..
Он стоял, вглядываясь в фигурку. На него не действовал зов, он не чувствовал эйфории, но и общаться на равных не получалось. Возможно, Дэн и не был полноценным человеком, но с людьми он хотя бы умел общаться и находить общий язык. С этим же порождением Зоны контакт не устанавливался.
А еще возникало ощущение, что находишься в полной его власти. В сознании бесцеремонно рылись маленькие пальчики, казавшиеся Денису лапками отвратительного членистоногого. И он прекрасно чувствовал, что эмионик в состоянии, например, остановить его сердце или вызвать кровоизлияние в мозг, ослепить или оглушить при желании. Дэн даже представлял механику процесса – куда именно и в какой последовательности нужно надавить, чтобы превратить его… да и любого человека в растение.
Это было своеобразное обучение. Однако подобному Дэн учиться не хотел.
– Уйди, уйди, уйди… – повторял он, как мантру, и знал, что губы его двигаются совершенно беззвучно.
За спиной послышался шум, и он развернулся. Дэн сам не понимал, как мог двигаться и акцентировать внимание на чем-то еще, это выходило будто само собою.
Ворону надоело держать Тамару, и он не нашел ничего лучше, как влепить девушке оплеуху. Видимо, предубеждения по поводу невозможности поднятия руки на женщину у него не было. Гришко, все же метнувшегося в сторону существа, он уложил на землю ударом по колену.
– Дин!
– Оно не нападет. – Он не знал, откуда взялось в голове это знание и почему его собственный голос звучал буднично, но говорил и старался быть убедительным.
– Уверен?
Ни черта! Но Дэн кивнул.
– Тогда пусть уберется подальше!
Денис оглянулся. Впрочем, он и так знал, что эмионик при этих словах развернулся и направился в торговый центр. С его исчезновением научники словно очнулись. Хазаров отер слезы и, достав широкий клетчатый платок, больше походивший на шарф-косынку, громко высморкался. Тамара потерла щеку, налившуюся неестественной краснотой. Гришко же продолжал смотреть на «Южный», но теперь осмысленно и, кажется, даже удивленно.
Из головы наконец-то убралось отвратительное копошение, и Дэн опустился на асфальт.
– Можно?.. – спросил, косясь на рюкзак сталкера.
– Лучше анальгин, – вмешался Хазаров. – Он в вашей аптечке точно есть.
Ворон кивнул, отдал Дэну аптечку, но на психиатра посмотрел вопросительно.
– Не люблю я эту химию, – проговорил тот. – И вам любить не советую. Моим пациентам чего только не колют… в смысле – кололи. Иной раз без этого не обойтись. С помощью правильно подобранных лекарств временами овощей к жизни возвращали, но даже в этих случаях негативные последствия все равно проявлялись, и на очень долгий срок, если не на всю жизнь. А тут мало того что химия, так еще и разрекламировали как универсальное средство. Наркотик, но без зависимости. На психику воздействует, а на уровне физиологии вред не наносит. Не верю! Химия – она химия и есть, яд то есть. И если сразу не скажется, то потом аукнется.
– Не аргумент…
– Знаю я о ваших «окурках», – перебил Хазаров, – лучше, чем вам может показаться. Им, вполне допускаю, без препарата не обойтись. Так же как некоторым моим тяжелым пациентам не выжить без шоковой терапии. Но нормального парня я вам травить не позволю!
Сталкер лишь пожал плечами.
Торговый центр располагался между Днепропетровской и Сумской улицами. А это означало, что научники очень скоро дойдут до своего центра и исчезнут из жизни как Ворона, так и Дениса. Потерпеть осталось немного, а ненужные споры только растянут это время.
– Дин?
– Терпимо.
– Значит, поднимаемся и идем. Ходу, господа ученые.
Глава 15
Здание Центра боевых искусств представляло собой нестандартную многоэтажку, каких по Москве в целом и Северному Чертаново в частности настроили уже прилично. Выполненная в серых тонах коробка, к которой прилепились выдающиеся гигантским треугольником застекленные балконы с затемненными стеклами. Темно-синие пристройки облепляли центр снизу. И выглядел весь комплекс чем-то несуразно-футуристическим на фоне обычных аккуратных домишек спальной застройки.
– Монстр, – заметил Ворон и язвительно улыбнулся. – Господа научники, вам здесь предстоит жить.
– Как бы так, чтобы не испошлить, – пробормотал Гришко. – А… – он махнул рукой, – все равно. Знаете, что мне напоминает это здание? – И пока никто ничего не успел сказать, ответил на собственный вопрос: – Фаллос.
– Так же как и рычаг коробки переключения передач, ключ в замочной скважине, – усмехнулся Хазаров. – Столовый нож…
– Все мы знаем теорию Фрейда, – перебила его Тамара. Девушка тоже взглянула на Центр боевых искусств и вскрикнула: – Что это?!
Ворон проследил за ее взглядом и пожал плечами:
– Светящийся шар, только и всего. Их таких много по Москве. Висят, светятся, вреда вроде бы от них никакого.
Подобные аномалии любили крепиться к куполам зданий. В основном высотных, но один из таких шаров был замечен над метро «Университет». Ученые так и не определились относительно их природы, и во многом потому, что не нашлось безумца, готового приблизиться к этому образованию достаточно близко.
– Вроде бы?! – Тамара округлила и без того большие глаза. – Я не пойду…
– Радиационный фон вблизи этих образований не повышен, вредных воздействий не выявлено, – принялся перечислять Ворон. – Их только трогать не рекомендуется. И то не факт, потому что еще ни одному суициднику не пришло в голову в это светящееся образование влезть.
– А жаль, – задумчиво проговорил Гришко, – я бы посмотрел, что бы с ним сделалось.
– Ничего скорее всего, – ответил Хазаров. – Не станет человека. И все.
– А вдруг это переход в другие миры? Или точки нуль-перехода? – предположил Дэн и тотчас замолчал. Научники посмотрели на него, будто на психа. Ворон просто закатил глаза и покачал головой.
– Вы слишком увлекаетесь научной фантастикой, – заметил Хазаров.
– Скорее уж ненаучной, – хмыкнул Ворон и неожиданно подмигнул Денису.
Тамара надула губки:
– Меня что же, никто не слышит?
– Милая барышня, – вздохнул Хазаров. – Нам ведь все равно некуда деваться. В том темпе, с каким мы продвигаемся по Зоне, нам никогда не вернуться до темноты. Идти в центр – единственный наш путь. Если, конечно, мы не собираемся погибнуть. – И, обернувшись к Ворону, уточнил: – Я правильно излагаю мысль?
– В общих чертах, – ответил сталкер.
– Если эта штука мне повредит, – заявила Тамара, – я вам в страшных снах являться буду.
– Для этого вам придется встать в очередь, – ответил Ворон и помрачнел. Потом бросил группе: – Вперед!
Поворот на Сумской проезд, непосредственно к зданию, оказался закрыт. Аномалия «иллюз» шла вдоль Варшавки по разделительной полосе. Сканер показывал, что тянется она недалеко – всего на двадцать метров. Однако рисковать группой буквально в двух шагах от конечной цели перехода сталкер не хотел.
– И что теперь? – Гришко опустился на асфальт и со всей дури саданул по нему кулаком, содрав кожу в кровь. Алые капли упали на темный камень и впитались, словно на месте асфальта была земля. – Это что еще за хрень?
– Поры в дорожном покрытии или еще что-то, – повел Ворон плечом. – Ничего аномального.
– Да ладно… – Гришко немедленно поднялся и на всякий случай отошел подальше. Приняв у Хазарова бинт, немедленно замотал руку.
– Надо бы продезинфицировать, – заметил тот, но биокорректор лишь отмахнулся.
– Мы пойдем вдоль аномалии. Рано или поздно она закончится, – сообщил Ворон.
– А если нет?
– Такого не бывает, – заметил сталкер и философски добавил: – Рано или поздно заканчивается все. Потом мы обогнем ее и вернемся к центру. Солнце еще высоко, – продолжил он уже деловым тоном.
Даже если кто-то и хотел возразить против этого плана, то решил помалкивать.
«Иллюз» продлился не особенно далеко – аккурат до искусственного водоема, прорытого у пересечения Балаклавского проспекта и Варшавки. Когда-то это место можно было назвать по-настоящему красивым. Пространство над ним словно расширялось. Здания казались маленькими и незаметными, будто игрушечными. А над ними высилось огромное небо, особенно прекрасное вечерами и рассветами. Собственно, замечательным оно было даже сейчас – хмурое и высокое, несмотря на эту подавляющую серость, – и почти родным, несмотря ни на что.
Глядя на него, Денис впервые почувствовал уверенность: он выйдет отсюда живым и невредимым. Потому что ни преобразованная Москва, ни сама Зона с ее мутантами и аномалиями – ничто по сравнению с этим небом и той силой, что благоволит людям, а не обитающим в пределах МКАД тварям.
Дэн не знал, откуда взялась у него эта убежденность, да и не хотел задумываться. Еще меньше он хотел анализировать свои чувства или как-нибудь называть обнаруженную в душе… силу ли, закон ли природы, или… Бога, который если и живет где-либо, то в сердце, а не под куполами церквей и уж точно не в обрядах.
«Когда тебе плохо и одиноко, смотри на небо. Оно неизменно ясно и звездно, вне зависимости от того, скрывают ли его облака, день сейчас или глубокая полночь. Смотри на него и знай, что среди миллиардов звездных систем, на другом конце Галактики, а может, в нескольких шагах, есть тот, кто думает о тебе», – слова сами возникли в его голове, и Денис сам не заметил, как произнес их вслух.