— И во сколько это ваше действо закончилось?
— В три ночи. Народ уже был никакой. Выпивки-то всегда полно. Я, хоть и не пила, устала жутко. Только и мечтала, как сейчас в постель упаду… а Золотой вдруг ко мне подходит, морда виноватая: «Изабель, народу, мол, слишком много, укладывать некуда. А выгонять нельзя — все пьяные. Может, типа, ты, трезвенница, выручишь? Домой спать поедешь?» Ну, я психанула, конечно, и уехала. Сюда. А тут такое…
— А сколько на приеме народу было?
— Я считала, что ли? Человек сорок, не меньше.
— И домой отправили только тебя?
— Так я же говорю, все остальные набухались. Ты ведь журналист, сам должен знать, как на светской тусовке пьют!
— А кто знал, что у тебя в квартире посторонние люди?
Изабель задумалась:
— Э… ну… многие. Я сразу, как приехала, про эту вашу пробную ночь рассказала. И все надо мной смеяться начали, что неизвестного кого в квартиру пустила.
— А кто знал, что ты поехала спать именно в салон?
— Ну… тоже многие, — потупилась девушка. — Они просто все начали насмехаться: мол, была у лисы избушка ледяная, у зайца лубяная. Смотри, Изабель, дождешься, тебя из собственной квартиры вообще выживут! Что я должна была отвечать?
— И сколько человек это слышало?
— Ой, я помню, что ли? Десять, может, двадцать. Вокруг меня всегда куча народа толчется.
— Хорошо, — сменил тему Полуянов, — когда ты приехала сюда, дверь в салон была заперта?
— Ты понимаешь, — смутилась Изабель, — когда я повернула ключ, мне вроде показалось, что замок слишком легко открылся. Но у нас он такой… символический. Поэтому я не встревожилась.
— А сигнализация?
— Да у нас ее нет, — вздохнула девушка, — не успели еще поставить.
— А почему ты именно мне позвонила? В пять утра? — пристально посмотрел на нее Дима.
— Ну, я подумала, — начала растерянно объяснять Изабель, — рыбок моих явно тот же придурок убил, кто фотографию бабы Леры прислал. А я про ту фотку только тебе рассказывала. Вроде как, получается, ты один и в теме. Слушай, а хочешь, я вообще тебя найму? Будешь моим частным детективом? За деньги?!
Прелестно! Просто прелестно!
Однако статья для «Молодежных вестей» и правда может получиться неплохой. В любом случае он уже здесь и глупо упускать эксклюзив, который сам идет в руки.
Полуянов извлек из портмоне фотографию Изабель — ту самую, что распечатала ему совладелица салона красоты, где мулатка сидит с мертвенно-бледным лицом и неестественно уложенными на подлокотниках кресла руками, и протянул ей:
— Ты не у этого фотографа, случайно, сегодня в гостях была?
— Дима! Ты просто гений! — воскликнула Изабель.
— Я знаю, — не стал скромничать Полуянов. Задумчиво добавил: — Значит, его фамилия Золотой… Давай, рассказывай все, что знаешь об этом типе.
Ключ повернулся, входная дверь скрипнула.
Митрофанова ахнула, торопливо вернула бумажку на место, захлопнула ящик, бросилась прочь из гостиной и на пороге комнаты едва не сбила с ног домработницу Истоминой.
— Здрасте, — растерянно пробормотала она.
— Здравствуй, здравствуй. — Тамара Кирилловна наградила девушку неласковым подозрительным взглядом. — И что ты тут делаешь, интересно? — Оглядела комнату вострыми глазками, констатировала: — В сервант лазила, сразу вижу. Зачем?
— Иг-грушки рассматривала… — смутилась Надя.
— Самое то занятие. Для шести утра, — хмыкнула женщина. — Кому другому рассказывай: игрушки она смотрела! В ящиках небось рылась. Да ладно, не отпирайся. Мне бы тоже интересно было. Лизка сама виновата, что чужих людей в квартиру пустила. Где она сама-то?
— А вы не знаете?
— Ну, это ведь Лизочка! Вечно у нее суматоха, пожар. Позвонила, перебулгачила меня посреди ночи, нагородила с три короба, что какие-то срочные дела, а тебя из квартиры некому выпустить, и попросила — тетя Тамарочка, выручай. А ты чего без мужика-то своего ночевать пришла?
— Да беда в том, что я пришла как раз со своим мужиком. С Димой, — горько вздохнула Митрофанова. — А Изабель ваша — в пять утра! — звонит и рыдает. Помогите, спасите. Помочь больше некому.
— И твой что, поехал спасать? — изумленно спросила экономка.
— Дима, во-первых, джентльмен, а во-вторых — журналист, — ответила Надя.
— Ну Лизка! — всплеснула руками женщина. — Ну негодница! — Взглянула на Митрофанову жалостливо и вдруг предложила: — Хочешь, я тебе кофе сварю?
У Нади ни малейшего желания не было оставаться в логове врага хотя бы лишнюю минуту, однако разум подсказывал: приглашение стоит принять.
— Пойдем, пойдем. — Тамара Кирилловна ласково приобняла ее за плечи, потянула за собой в кухню, усадила, захлопотала над джезвой. Споро, умело — не чета Изабель! — накрывала на стол, вздыхала:
— Нет, я, конечно, всегда знала, что Лизочка без царя в голове, но сегодня что-то вообще за гранью. Надя, ты на нее только не обижайся. Она хорошая. Просто привыкла, что мужиками может вертеть. А те — дураки! — нет бы рявкнуть, рот разинут и носят ей тапочки, будто собачки комнатные. Но Лизочка наша, не подумай, не гулящая какая-то. Просто у нее манера такая: любую проблему — даже крошечную — на других перевешивать.
— Но они с Димой едва знакомы! — возмущенно отозвалась Надя.
— Наверное, сегодня ей нужен был именно журналист, — вздохнула женщина. — А других кандидатов, кроме твоего милого, у нее под рукой не оказалось.
Тамара Кирилловна разлила по чашкам кофе, сердито шлепнула их на стол и добавила укоризненно:
— Но я и на мужиков удивляюсь! Почему они-то позволяют, чтобы из них веревки вили? Твой Дима просто послать ее, что ли, не мог?
— Она ведь в трубку рыдала! Мол, у нее беда и помочь совсем некому.
— Артистка, ох артистка! — поджала губы экономка. — А мне звонила — такая спокойная, даже веселая.
— Так, может, — ахнула Надя, — она просто все придумала? Только чтобы Диму вытащить?!
— Нет, нет, — тут же закудахтала Тамара Кирилловна. — Лизочка не такая! Специально интриговать не будет. Да и мозгов, между нами, у нее на это не хватит. Но ты, конечно, бдительность не теряй. Парня своего больше с ней не отпускай ни под каким предлогом, чего бы там ни городили. Сама-то Изабель соблазнять его не будет, но мужик — он ведь по натуре слаб. Начинает вроде просто помогать, а потом хоп! — сам не заметил, как втрескался по уши.
— А какое она вообще имеет право на посторонних людей свои проблемы вешать? — возмущенно проговорила Надя.
— Ну… — смутилась женщина, — девчонки посреди ночи на помощь не побегут, а мужчины у Лизочки сейчас не имеется.
— Да быть не может! — У Нади перед глазами тут же встали фотографии с мальдивскими объятиями.
— И зря не веришь. Это только со стороны кажется, будто красота — страшная сила. Но ведь баба — коли сама эффектная — и от своих мужиков будет требовать ого-го-го! Да еще отец девчонке голову дурил с самого детства: «Ты моя принцесса! Недоступная, неподражаемая! Только принцу тебя отдам!» А на трон, коли заберешься, слезать обидно. Еще и общаться с мальчишками ей негде было. С восьми лет в школе бывала от случая к случаю. Все по сборам каталась, а там одни девчонки. В общем, — грустным голосом подвела итог Тамара Кирилловна, — помыкать мужиками Изабель научилась, а пару себе так и не нашла.
— Неужели и не влюблялась никогда? — невинным тоном поинтересовалась Надя.
— Ах, да, ты ведь по ящикам рылась, фотки видала, — хмыкнула экономка. — Лизка с Юрием на Сейшелах целую пачку нащелкали. Там у них та-акая любовь была…
— И что? Чем все кончилось? — поторопила Надя. Она была бы чрезвычайно рада узнать, что писаный красавчик прекрасную мулатку подлейшим образом бросил. Да еще, очень желательно, в положении.
— Да грустно все кончилось, — вздохнула Тамара Кирилловна. — Два месяца назад умер Юрий.
— Отчего?
— Шок. Как это называется… атипический?
— Анафилактический?
— Во-во. Аллергия у него оказалась.
— На что?
— Тебе-то какое дело? Ты врач, что ли? — нахмурилась Тамара Кирилловна.
— Да нет, не врач. Мама просто медсестрой работала, много чего про медицину рассказывала.
— Ну а мне медицинские байки рассказывать некогда, — буркнула домработница.
Не слишком вежливо. Да и сочувственный, почти ласковый тон бесследно исчез. А Надя-то надеялась еще про отказ в возбуждении уголовного дела расспросить, узнать, в какую такую историю едва не влипла гражданка Истомина.
Однако ее чашка из-под кофе пуста и сварить новый Тамара Кирилловна не предлагает.
— Я тогда поеду? — поднялась Надя.
Домработница бросила взгляд на часы:
— Ну да. Семь утра, метро давно ходит.
Надя спустилась в новеньком лифте на первый этаж. Миновала идеальные почтовые ящики, ухоженные пальмы в аккуратных горшках. Попрощалась с вежливым старичком-консьержем, прошла по стерильно выметенному двору, увидела — в ста метрах! — станцию метро. И поняла, что все еще хочет — очень хочет! — жить здесь.
Глава пятая
Изабель, много лет назад
Жизнь спортсменок от обычных детских буден отличается разительно. Человеку, далекому от «высших достижений», вообще не понять, как только малышам сил хватает? Четыре тренировки в неделю — до школы, с шести до половины восьмого утра. Ну, и после уроков — каждый день по два часа минимум. Суббота — полностью рабочая, утро в бассейне, после обеда ОФП. И только в воскресенье можно выспаться, почитать, посмотреть телевизор, погулять, подтянуть школьные «хвосты».
Что удивительно, юным спортсменкам даже в голову не приходит роптать. Покорно терпят и тренировки на износ, и ледяную воду, и обидные замечания. Спокойно относятся к тому, что тренер с бортика бассейна может огреть длинной палкой. (Считается, впрочем, что тебя не бьют, а подправляют осанку или подсказывают, как сделать то или иное движение.) Держат диету, а если лишний килограмм все равно прицепился, сгоняют его варварскими методами — слабительное, голодовка, долгие часы в сауне.
И все ради того, чтобы стать первой. Попасть в сборную. Оказаться на пьедестале. Услышать гимн в свою честь…
Но если бегунам, например, только и надо мчаться, как вихрь, то для успеха в синхронном плавании требуемся масса самых разнообразных качеств. Гибкость, пластика, чувство ритма, полный контроль над телом, умение надолго задерживать дыхание, железное здоровье, наконец.
Изабель семь лет кряду героически сносила лишения и продолжала грезить о сборной, медалях, поклонниках, квартире от государства… Но теперь, увы, начала понимать — она неплохая спортсменка, и только.
Два козыря у нее имелись серьезных: девочка, благодаря собственной системе закаливания болела крайне редко. А еще — спасибо постоянным тренировкам — она теперь могла просидеть под водой целых пять минут. До мирового рекорда, конечно, далеко, но в родном бассейне поглазеть на ее подвиги толпы собирались.
Только, увы, хорошее здоровье и умение задержать дыхание — в их деле далеко не самое главное. А во всех остальных компонентах Изабель оставалась твердым середнячком. Приличная растяжка, нормальная координация, неплохое чувство ритма — и ничего больше.
Девушка уверенно боролась за призовые места на районных соревнованиях, но сборная страны, похоже, так и останется для нее несбыточной мечтой.
…На этой почве они, наверное, и сдружились с Иришкой Стекловой. Та тоже в их бассейне в своем роде знаменитость. Всевышний одарил ее совершенно сверхъестественной растяжкой. Играючи складывается пополам, перешпагат (это когда одна нога на полу, а вторая — на высокой лавочке) может сделать вообще без разминки. Оттянутость колен, носочков — тоже идеальная. Да и элементы — тот же «дельфин» или сложнейшая «барракуда» — ухватывает куда быстрее, чем Изабель.
В художественной гимнастике, наверное, неоценимым бы кадром стала. Но, увы, родители привели в синхронное плавание. Ирина мама думала: «Дочка часто болеет. Авось, закалится, если каждый день будет купаться». Только ничего не вышло из ее планов. У дочки постоянно то отит, то гайморит. Две недели отболела, еще столько же освобождение от физкультуры, группа ушла вперед, девочка лихорадочно бросается нагонять, сидит долгими часами в воде, вся в мурашках, губы синие — и снова «на справку».
Но что мать, что дочка — обе упрямыми оказались. Продолжали мечтать о сияющих спортивных вершинах. Однако выше второго состава сборной Москвы Иришка, как и Изабель, подняться не могла.
И вдруг — за неделю до весенних каникул — тренер Галина Васильевна радостно сообщила:
— Девочки! Вас приглашают с основным составом сборной потренироваться!
И ясно дала понять, команда ищет запасных для поездки на международный этап кубка. Вот было бы здорово, если б их взяли!
Изабель обрадовалась. Даже не из-за перспективы заграничной поездки, а просто очень хотелось сбежать на весенних каникулах из дома. Скучища там. Отец сутками на работе. Мама давно перестала играть с приемной дочкой в заботливую родительницу и целыми днями где-то пропадает: фитнес, косметолог, магазины, подруги. Так что дома только и остается целый день на пару с Тамарой Кирилловной, нянюшкой, сериалы смотреть. Нет, лучше в бассейн.
У Ирки ситуация совсем другая. У нее мама и бабушка, обе не работают, души в своей кровиночке не чают, накупили на каникулы билетов в театры, обещали каждый день пироги печь. Низкокалорийные.
Но Стеклова тоже от уникального шанса не отказалась.
Выехали они из Москвы в три часа ночи.
Путь держали во Владимирскую область.
Автобус прыгал по кочкам навстречу дождю, водитель-узбек врубил что-то свое, заунывное, и спортсменки быстро задремали в продавленных креслах. Только Ирка никак не могла успокоиться, скулила в ухо:
— Не то обидно, что каникулы пропали, а что толку никакого не будет! Мы ведь невезучие с тобой, Изабелька… Ну, и смысл: ехать в глушь, тренироваться в каком-то деревенском бассейне? Небось сплошная хлорка. Опять чешуей покроемся. Я, естественно, сразу заболею. Там вода будет — ты в курсе, сколько? Всего двадцать два градуса, я точно знаю!
— Ну что ты несешь? — не удержалась Изабель. — Есть нормы, по ним ниже 24° просто нельзя.
— Вот и нет! Двадцать четыре — это для учебного плавания. А мы со сборной едем, это плавание спортивное. Так что именно двадцать два, точно по СНИПу. Я вообще погибну, — тоскливо парировала Иришка.
Если так — подруге можно только посочувствовать. Она и в родимом тепленьком бессейне — вечно в мурашках, губы уже к концу первого часа синеют. Хотя у них до плюс двадцати восьми температура доходит. Воду все по-разному переносят. Изабель, хотя южных кровей и привыкла к парному молоку океана, — в российских бассейнах тоже не мерзнет — с тех пор, как начала каждый день горло полоскать водой с медом и мороженое есть. Может без проблем оттренироваться столько часов, сколько надо. А зимой в проруби купается, по собственному желанию.
— Ира, — взялась утешать подругу Изабель, — ну что ты сразу все в черных красках видишь? Наоборот, надо настраиваться, что все будет хорошо, мы прекрасно себя проявим, попадем в основной состав…
— Ты, может, и попадешь, — отмахнулась Ирка, — а меня точно не возьмут.
— Это еще что за новости? — возмутилась Изабель. — Мы ведь с тобой всегда и все делаем вместе!
— Вместе-то вместе, — тяжело вздохнула Иришка, — только с моей брюквой разве возьмут в сборную? Команда — визитная карточка страны, в газетах как пишут: «наши красавицы синхронистки».
Девочкам уже исполнилось по четырнадцать, и в последние месяцы у Иринки появился комплекс, что лицо у нее — некрасивое, широкое, и глаза маленькие.
— Фу, опять ты хнычешь! — цыкнула Изабель. — Сто раз тебе все говорили: никому дела нет до твоего лица! Главное, чтобы фигура была отличная, а лицо можно нарисовать. Тем более с прищепками на носах мы все одинаково смешные. В общем, давай зарок друг другу дадим! Что костьми на этих сборах ляжем, только бы в основной состав попасть! Это наш последний шанс, другого не будет!
— Один за всех — все за одного, как в книге? — Ирино лицо просветлело. — Ладно. Давай попытаемся.
И девочки на сборах превзошли самих себя. На зарядку — всегда бежали первыми, тренера по хореографии одолевали дополнительными вопросами, после тренировки в воде, когда остальные спортсменки пулей мчались в горячий душ, оставались в промозглом бассейне и до одури отрабатывали мягкий, без единой брызги, нырок.
Однако тренер сборной ни разу их даже не похвалила.
Да они и сами сравнивали себя со спортсменками из основного состава и понимали, что недотягивают. Ни нужной легкости нет, ни четкости, ни синхронности.
Изабель совсем упала духом, пообещала подруге:
— Все. Если не возьмут, вообще из «синхронки» ухожу. Надоело.
Папа ее давно убеждает: профессиональный спорт — зло, в бассейн нужно ходить не за рекордами, а исключительно в охотку, для укрепления здоровья. Все, что ни есть полезного, она у синхронного плавания уже взяла. Экс-русалки — даже те, кто давно занятия бросил, не толстеют никогда. Глубинные мышцы пресса развиты настолько, что хоть годами на диване лежи — животик все равно плоским останется. И рожать будет легко. И на пляжах она всегда звезда — особенно если делает (просто для удовольствия) экате — когда совершенно незаметно для окружающих перебираешь ногами и таким образом перемещаешься.
Но Ирка — несчастная, с насморком, продолжала надеяться…
…В последний день сборов к ним неожиданно подошла главный тренер и сухо сказала:
— Так и быть, возьмем вас на этап кубка в Японию. Но губу не раскатывайте — едете запасными. Паспорта сдать к понедельнику. Вылет — через две недели. Если вопросы, задавайте, даю тридцать секунд, — выразительно взглянула она на часы.