Мущина и женщина, которымъ Филиппъ повѣрялъ свой огорченія, покраснѣли и въ смиренномъ молчаніи повѣсили головы. Они были счастливы въ жизни и, кажется, очень довольны сами собой и другъ другомъ. Женщина, не дѣлающая ничего дурного, управляющая своимъ домомъ и семьёй, какъ моя… какъ жена покорнѣйшаго слуги читателя, часто становится — надо ли говорить? — слишкомъ увѣренной въ своей собственной добродѣтели и въ справедливости своего мнѣнія. Мы, добродѣтельные люди, любимъ подавать совѣты и значительно эти совѣты цѣнимъ. Когда Филиппъ жаловался намъ на веселость и живость своей жены, когда онъ съ горечью ставилъ въ контрастъ ея легкомысліе и беззаботность съ своимъ уныніемъ и сомнѣніемъ, главные друзья Шарлотты были поражены стыдомъ.
— О, Филиппъ! милый Филиппъ! сказала совѣтница, взглянувъ на своего мужа раза два, пока говорилъ Фирминъ:- Шарлотта дѣлала это, потому что она незаносчива и слушается совѣтовъ своихъ заносчивыхъ друзей. Она знаетъ всё и ея нѣжное сердечко наполнено опасеніемъ. Но мы совѣтовали ей не выказывать озабоченности, чтобъ не тревожить ея мужа. Она намъ повѣрила, и скрываетъ своё безпокойство, чтобъ не увеличить ваше, и встрѣчала васъ весело, когда ея сердце полно опасеній. Теперь мы думаемъ, что она поступила дурно, но она это сдѣлала, потому что она простодушна и повѣрила намъ, а мы подали ей дурной совѣтъ. Теперь мы видимъ, что между вами всегда должно было бы быть полное довѣріе.
Филиппъ повѣсилъ голову на минуту и закрылъ глаза. Мы знали, какъ было занято его признательное сердце въ эту минуту, когда его лицо было скрыто отъ насъ.
— Вы знаете, милый Филиппъ… сказала Лора, взглянувъ на мужа.
— Вы понимаете, вмѣшался ея мужъ: — если вы… то есть, если мы можемъ…
— Молчите! заревѣлъ Фирминъ съ лицомъ сіяющимъ счастьемъ. — Я знаю, что вы хотите сказать. Вы нищій хотите предложить мнѣ денегъ! Я вижу это по вашему лицу. Но мы постараемся обойтись безъ этого. А право стоитъ почувствовать бѣдность для того, чтобы найти такихъ друзей, какихъ имѣю я, и раздѣлить её съ такимъ милымъ существомъ, какое ждётъ меня дома. А я не буду больше обманывать Шарлотту. Я на это не мастеръ. Прощайте; я никогда не забуду вашей доброты, никогда!
Хотя въ домѣ на Мильманской улицѣ не было и пяти фунтовъ, во всемъ Лондонѣ не было въ этотъ вечеръ двухъ людей счастливѣе Шарлотты и Филиппа Фирминъ. Если другъ нашъ имѣлъ непріятности, то за то у него были и огромныя утѣшенія. Счастливъ и бѣднякъ, если у него есть друзья, которые ему помогаютъ, любятъ его и утѣшаютъ въ его испытаніяхъ.
Глава XL ВЪ КОТОРОЙ СЧАСТЬЕ ИДЁТЪ ПРОТИВЪ НАСЪ
Уже было говорено, что немногіе въ Лондонѣ были такъ просты въ обращеніи, какъ Филиппъ Фирминъ. Онъ обращался съ хозяевами, чей хлѣбъ онъ ѣлъ, и съ богатымъ родственникомъ, удостоивавшимъ посѣщать его, съ одинаковой свободой. Онъ крутъ въ обращеніи, но не фамильяренъ, и ни на волосъ не вѣжливѣе къ милорду, чѣмъ къ Джэку или къ Тому въ кофейной. Онъ не любитъ фамильярности пошлыхъ людей и тѣ, которые рѣшаются на неё, ретируются изувѣченные послѣ столкновенія съ нимъ. Передъ тѣми же, кого онъ любитъ, онъ ползаетъ, поклоняется даже ихъ стопамъ, но любви ради, а не за ихъ богатство или званіе. Сначала онъ очень великодушно поклонялся ласкамъ и добротѣ лэди Рингудъ и дочерей ея, смягчонный вниманіемъ, которое онѣ оказывали его жонѣ и дѣтямъ.
Хотя сэръ Джонъ постоянно стоялъ за права человѣка, хотя въ его библіотекѣ висѣли портреты Франклина, Лафайэтта и Уашингтона, у него также были портреты его предковъ и онъ имѣлъ очень высокое мнѣніе о настоящемъ представителѣ Рингудской фамиліи.
На первыхъ страницахъ этой исторіи упоминалось о Филиппѣ Рингудѣ, покровительству котораго мать Филиппа Фирмина поручила своего сына, когда онъ былъ отданъ въ школу. Филиппъ Рингудъ былъ старше Филиппа Фирмина семью годами; онъ бывалъ въ Старой Паррской улицѣ риза три, пока оставался въ школѣ, но не обращалъ никакого вниманія на молодого Фирмина, который смотрѣлъ на своего родственника съ ужасомъ и трепетомъ. Изъ школы Филиппъ Рингудъ скоро поступилъ въ коллегію, а потомъ въ публичную жизнь. Это былъ старшій сынъ сэра Джона Рингуда, съ которымъ нашъ другъ недавно познакомился.
Филиппъ Рингудъ былъ болѣе значительной особой, чѣмъ баронетъ, его отецъ. Даже когда отецъ получилъ въ наслѣдство помѣстье лорда Рингуда и пріѣхалъ въ Лондонъ, его едва ли можно было считать равнымъ сыну званіемъ, и младшій покровительствовалъ старшему. Въ чомъ заключается тайна общественнаго успѣха? Его не пріобрѣтёшь красотой, богатствомъ, происхожденіемъ, умомъ, храбростью, достоинствомъ какого бы то ни было рода. Это даръ фортуны, прихотливо даруемый этой богиней подобно всѣмъ другимъ ея милостямъ. Посмотрите, милостивая государыня, на самыхъ модныхъ дамъ, нынѣ царствующихъ въ лондонскомъ обществѣ. Развѣ онѣ лучше воспитаны, или любезнѣе, или богаче, или красивѣе васъ? Посмотрите, милостивый государь, мущины предводительствующіе модой развѣ остроумнѣе или пріятнѣе васъ? Сэръ Джонъ Рингудъ никогда не осмѣливался предъявитъ желаніе быть членомъ Блэкскаго клуба, даже послѣ полученія богатства по смерти графа. Сынъ не поощрилъ его. Говорили даже, что Рингудъ наложилъ бы чорныхъ шаровъ отцу, если бы онъ осмѣлился предложить себя въ кандидаты.
Я никогда не могъ понять причину успѣховъ лорда Рингуда въ жизни, хотя вы должны сознаться, что онъ изъ самыхъ замѣчательныхъ дэнди. Онъ любезенъ съ герцогами, онъ покровительствуетъ маркизамъ. Онъ не остроуменъ, онъ ни талантливъ, онъ не даётъ хорошихъ обѣдовъ. Съ спокойной самоувѣренностью онъ достигъ виднаго мѣста въ обществѣ. Мы можемъ ненавидѣть его, но мы сознаёмся въ его превосходствѣ. У Рингуда маленькій домишко въ Мэй-Фэрѣ, онъ служитъ въ какомъ то департаментѣ и покровительствуетъ своему начальнику. Его собственные родные преклоняются передъ нимъ: мать его смиренно держитъ себя при нёмъ, сёстры его почтительны съ нимъ, отецъ никогда не говоритъ о нравахъ человѣка въ присутствіи сына. Его родные называютъ его "мистеръ Рингудъ". Меньше всѣхъ его боится младшій братъ, который строитъ ему гримасы за спиной. Но это ужасно упрямый ребёнокъ, не уважающій ничего. Кстати, лэди Рингудъ мачиха Рингуда. Его родная мать была дочерью благороднаго дома и умерла производя на свѣтъ этого образцоваго молодаго человѣка,
Филиппъ Фирминъ, не видавшій своего родственника съ тѣхъ поръ какъ они были вмѣстѣ въ школѣ, припомнилъ нѣкоторыя исторіи, ходившія въ Рингудѣ и вовсе не дѣлавшія чести этому дэнди — исторіи объ интригахъ, картёжной игрѣ, о разныхъ разгульныхъ подвигахъ со стороны Рингуда. Разъ Филиппъ и Шарлотта обѣдали у сэра Джона, который разглагольствовалъ и предписывалъ законы, по своему обыкновенію, когда сынъ его вошолъ и спросилъ обѣдъ. Онъ получилъ приглашеніе на обѣдъ у герцога Гартертона, но передъ обѣдомъ съ герцогомъ сдѣлался припадокъ подагры. Обѣдъ отложили. Если лэди Рингудъ дастъ ему кусокъ баранины, онъ будетъ очень ей обязанъ. Для него скоро нашлось мѣсто.
— Филиппъ, это твой тёзка, и нашъ кузенъ, мистеръ Филиппъ Фирминъ, сказалъ баронетъ, представляя сына своему родственнику.
— Вашъ отецъ дарилъ мнѣ соверены, когда я былъ въ школѣ. И васъ я помню чуть-чуть, какъ здоровье доктора и мистриссъ Фирминъ?
— Какъ, Ты не знаешь, что отецъ его убѣжалъ? закричалъ младшій членъ семьи. — Не толкай меня, Эмили. Онъ убѣжалъ!
Тогда мистеръ Рингудъ вспомнилъ и слабый румянецъ покрылъ его лицо.
— Давно. Знаю. Не долженъ былъ бы спрашивать послѣ такого продолжительнаго времени.
Онъ упомянулъ, какъ герцогъ, который былъ очень забывчивъ спросилъ одного маркиза о его женѣ, убѣжавшей съ однимъ графомъ, и спросилъ у одного герцога объ его сынѣ, который, какъ всѣмъ было извѣстно, находился и дурныхъ отношеніяхъ съ отцомъ.
— Вотъ мистриссъ Фирминъ — мистриссъ Филиппъ Фирминъ! вскричала лэди Рингудъ нѣсколько тревожно.
Вѣрно мистриссъ Филиппъ покраснѣла, а румянецъ къ ней шолъ, потому что мистеръ Рингудъ впослѣдствіи удостоилъ сказать своей сестрѣ, что ихъ новый родственникъ казался грубъ и рѣзокъ, но жена его была прехорошенькая молодая женщина, которую представить можно было вездѣ, Шарлотту попросили пѣть послѣ обѣда. Мистеръ Рингудъ былъ въ восторгѣ. Голосъ ея былъ совершенно вѣрный. То, что она пѣла, она пѣла превосходно. Когда наши друзья уѣзжали домой, мистеръ Рингудъ протянулъ Филиппу цѣлый палецъ, и между тѣмъ какъ Филиппъ внутренно бѣсился на его дерзость, думалъ, что онъ совершенно очаровалъ своихъ смиренныхъ родственниковъ, и что онъ былъ чрезвычайно добродушенъ и дружелюбенъ.
Не знаю почему покровительство этого человѣка сердило нашего достойнаго друга до талой степени, что вывело его изъ всякихъ границъ вѣжливости и разсудка. Я подозрѣваю, что свободное обращеніе, принятое мистеромъ Рингудомъ съ мистриссъ Филиппъ, сердило ея мужа, Рингудъ не говорилъ ничего такого, чѣмъ можно бы обидѣться, онъ вовсе не желалъ обижать, можетъ-быть онъ даже считалъ себѣ необыкновенно пріятнымъ, можетъ-быть онъ былъ съ нею не болѣе дерзокъ, какъ съ другими женщинами, но когда Филиппъ говорилъ о немъ, глаза его свирѣпо сверкали и онъ выражался объ этомъ новомъ своёмъ знакомомъ и родственникѣ, съ своимъ обычнымъ чистосердечіемъ, какъ о выскочкѣ, о дерзкомъ, самонадѣянномъ дуракѣ, которому ему очень хотѣлось бы выдрать уши,
— Вотъ мистриссъ Фирминъ — мистриссъ Филиппъ Фирминъ! вскричала лэди Рингудъ нѣсколько тревожно.
Вѣрно мистриссъ Филиппъ покраснѣла, а румянецъ къ ней шолъ, потому что мистеръ Рингудъ впослѣдствіи удостоилъ сказать своей сестрѣ, что ихъ новый родственникъ казался грубъ и рѣзокъ, но жена его была прехорошенькая молодая женщина, которую представить можно было вездѣ, Шарлотту попросили пѣть послѣ обѣда. Мистеръ Рингудъ былъ въ восторгѣ. Голосъ ея былъ совершенно вѣрный. То, что она пѣла, она пѣла превосходно. Когда наши друзья уѣзжали домой, мистеръ Рингудъ протянулъ Филиппу цѣлый палецъ, и между тѣмъ какъ Филиппъ внутренно бѣсился на его дерзость, думалъ, что онъ совершенно очаровалъ своихъ смиренныхъ родственниковъ, и что онъ былъ чрезвычайно добродушенъ и дружелюбенъ.
Не знаю почему покровительство этого человѣка сердило нашего достойнаго друга до талой степени, что вывело его изъ всякихъ границъ вѣжливости и разсудка. Я подозрѣваю, что свободное обращеніе, принятое мистеромъ Рингудомъ съ мистриссъ Филиппъ, сердило ея мужа, Рингудъ не говорилъ ничего такого, чѣмъ можно бы обидѣться, онъ вовсе не желалъ обижать, можетъ-быть онъ даже считалъ себѣ необыкновенно пріятнымъ, можетъ-быть онъ былъ съ нею не болѣе дерзокъ, какъ съ другими женщинами, но когда Филиппъ говорилъ о немъ, глаза его свирѣпо сверкали и онъ выражался объ этомъ новомъ своёмъ знакомомъ и родственникѣ, съ своимъ обычнымъ чистосердечіемъ, какъ о выскочкѣ, о дерзкомъ, самонадѣянномъ дуракѣ, которому ему очень хотѣлось бы выдрать уши,
Какъ добрыя женщины умѣютъ распознавать недобрыхъ мущинъ? Или это по инстинкту? Какъ онѣ узнаютъ эти исторіи о мущинахъ? Я увѣряю, что я никогда не говорилъ моей женѣ ни хорошаго, ни дурного о мистерѣ Рингудѣ, хотя, разумѣется, я слышалъ — кто ихъ не слыхалъ? — маленькіе анекдоты о его карьерѣ. Его поведеніе съ миссъ Уиллоуби было бездушно и жестоко; его поступокъ съ несчастной Бланшъ Пэйнтеръ никто не можетъ защищать. Моя жена выражаетъ своё мнѣніе о Филиппѣ Рингудѣ, о его жизни, правилахъ и нравственности взглядами и молчаніемъ, которые убійственнѣе самыхъ горькихъ словъ сарказма или упрёка. Филиппъ Фирминъ, знающій ея привычки, наблюдающій за ея чертами и, какъ я говорилъ пресмыкающійся у ея ногъ, примѣтилъ ужасные взгляды этой дамы, когда началъ описывать ей свою встрѣчу съ своимъ кузеномъ и великолѣпный покровительственный видъ, принимаемый мистеромъ Рингудомъ.
— Какъ? сказалъ онъ: — вы любите его не болѣе меня? Я очень радъ.
Пріятельница Филиппа сказала, что она не знаетъ мистера Рингуда и не говорила, съ нимъ ни слова никогда.
— Да, но вы слышали о нёмъ! закричалъ пылкій Фирминъ. Мистриссъ Лора не вѣрила тому, что свѣтъ говорилъ о мистерѣ Рингудѣ.
— Что, если мы спросимъ мнѣнія Улькомовъ о вашемъ характерѣ, Филиппъ? вскричалъ смѣясь біографъ этого джентльмэна.
— Другъ мой! сказала Лора съ строгимъ взглядомъ, строгость котораго я долженъ объяснить.
Несогласія Улькома съ женой были извѣстны. Ихъ несчастья знали всѣ. Общество начинало глядѣть очень, очень холодно на мистриссъ Улькомъ. Послѣ ссоръ, ревности, примиреній, запальчивыхъ сценъ, бѣшеныхъ словъ, наступило равнодушіе и самая беззаботная весёлость со стороны жены. Домъ ея былъ великолѣпенъ, но несчастенъ; ходили разныя исторіи о грубомъ обращеніи мужа съ бѣдной Агнесой и о ея неблагоразумномъ поведеніи. Мистриссъ Лора приходила въ негодованіе, когда упоминали имя этой несчастной женщины, и когда она думала, какъ нашъ горячій, чистосердечный Филиппъ избавился отъ этого бездушнаго созданія.
— Какое счастье, что вы разсорились, Филиппъ, и что она бросила васъ! говорила Лора. — Какое богатство могло бы вознаградить за женитьбу на такой женщинѣ!
— Право стоило лишиться всего, чтобъ не жениться на ней, замѣчалъ Филиппъ:- и такъ мы съ отцомъ квиты. Еслибы онъ не истратилъ моего состоянія, Агнесса вышла бы за меня. Если бы она вышла за меня, я могъ бы превратиться въ Отелло и былъ бы повѣшенъ за то, что задушилъ её. Если бы я не былъ бѣденъ, я никогда не женился бы на бѣдной Шарлоттѣ — а представьте себѣ не быть женатымъ на Шарлоттѣ!
Тутъ этотъ достойный человѣкъ впадаетъ въ безмолвіе и внутренно восхищается своимъ счастьемъ.
— Этотъ ужасный отецъ… эта страшная мать, когда я подумаю о суетности этихъ людей и какъ эта несчастная женщина была воспитана, и такъ бѣшусь, что не могу сдержать своего гнѣва! кричитъ мистриссъ Лора. — Кто виноватъ, эта женщина, или родители, ожесточившіе ея сердце и продавшіе её… этому… О!
Нашъ знаменитый другъ Улькомъ означался этимъ "О!" и мистриссъ Лора замолчала, задыхаясь отъ гнѣва при мысли объ этомъ "О" и его женѣ.
— Я удивляюсь какъ онъ не поступилъ съ нею какъ Отелло, замѣтилъ Филиппъ, засунувъ руки въ карманы:- я поступилъ бы, еслибъ она была моя жена, и поступала такъ, какъ говорятъ она поступаетъ.
— Это ужасно, ужасно вздумать! продолжаетъ мистриссъ Пенденнисъ:- какъ подумаешь, что её продали родные отецъ и мать, бѣдняжка, бѣдняжка! Виноваты тѣ, которые довели её до дурного.
— Позвольте, говоритъ одинъ изъ трёхъ собесѣдниковъ. — Зачѣмъ останавливаться на бѣдныхъ мистерѣ и мистриссъ Туисденъ? Зачѣмъ не обвинить ихъ родителей, которые жили суетно въ своё время? Или, позвольте, они происходятъ отъ Вильгельма Завоевателя. Оправдаемъ же бѣднаго Туисдена и его бездушную жену и потащимъ нормандца въ судъ.
— Ахъ, Артуръ! Не начались ли наши грѣхи съ самаго начала, кричитъ Лора: — и не имѣешь ли ты средство противъ нихъ? О! она бѣдная женщина, эта бѣдная женщина! Дай Богъ, чтобы она успѣла раскаяться во-время!
Мистриссъ Улькомъ не нужно было никому отвлекать отъ бѣднаго Филиппа. Она бросила предметъ старой любви, какъ только новый явился съ мѣшкомъ денегъ. Она знала очень хорошо, кому она продаетъ себя и за что. Искусителю не нужно было ни искусства, ни хитрости, ни краснорѣчія. У него ничего этого не было. Но онъ показалъ кошелёкъ и три прекрасныхъ дома — и она пошла. Невинное дитя, въ самомъ дѣлѣ! Она столько же знала свѣтъ, какъ ея папенька и маменька, и нотаріусы заботилися о ея брачномъ контрактѣ не осторожнѣе и хладнокровнѣе ея самой. Развѣ она не жила потомъ тѣмъ, что было за ней укрѣплено въ этомъ брачномъ контрактѣ? Она жила очень удобно въ Парижѣ, въ Римъ, въ Неаполѣ, во Флоренціи; она принимаетъ тамъ большое общество, ей льститъ, её презираютъ, она богата и несчастна. Она несчастна не потому, что она лишалась своего ребёнка, не потому, что она не видитъ родителей, брата и сестру: она никогда не любила никого. Она несчастна, потому ея фигура ея портится и отъ тугого шнурованья у ней дѣлается красный носъ и пудра не держится на нёмъ. И хотя вы могли считать Улькома гнуснымъ, пошлымъ негодяемъ, вы должны признаться, что у него въ жилахъ была красная кровь. Не истратилъ ли онъ большую часть своего состоянія на то, чтобы обладать этой холодной женой? А для кого она дѣлала хоть какую нибудь жертву? Я увѣренъ, что съ Филиппомъ могло случиться несчастье гораздо ужаснѣе тѣхъ, которыя съ нимъ случились, и поздравляю его съ спасеніемъ.
Изливъ свою ярость на дерзость и запальчивость Филиппа Рингуда, нашъ другъ отправился, нѣсколько успокоившись, въ клубъ въ Сент-Джэмской улицѣ. Мегатеріумскій клубъ только въ нѣсколькихъ шагахъ отъ гораздо болѣе аристократическаго Блэкскаго клуба. Филиппъ Рингудъ и Улькомъ стояли на ступеняхъ Блэкскаго клуба. Рингудъ любезно махнулъ рукою, обтянутою перчаткой, Филиппу и улыбнулся ему. Улькомъ вытаращилъ на нашего друга свои опаловые глаза, Филиппъ когда-то намѣревался швырнуть Улькома въ море. Ему захотѣлось и Рингуда подвергнуть такой же ваннѣ. А Рингудъ, между тѣмъ, воображалъ, что онъ находится въ самыхъ лучшихъ отношеніяхъ съ своимъ новымъ знакомымъ.
Одно время бѣдный Улькомъ любилъ, чтобы его видѣли съ Рингудомъ. Онъ думалъ, что онъ дѣлается изящнѣе отъ товарищества съ этимъ свѣтскимъ человѣкомъ, и бывало повиснетъ на Рингудѣ, когда они шли по пэлль-мэлльской мостовой.
— Вы знаете этого долговязаго, заносчиваго скота? сказалъ Улькомъ Рингуду, стоя на ступеняхъ лѣстницы Блэкскаго клуба. Можетъ быть кто-нибудь слышалъ ихъ изъ окна. Въ Лондонѣ всё слышатъ.
— Да, онъ кажется грубъ и заносчивъ, отвѣчалъ Рингудъ.
— Сынъ подлеца доктора. Отецъ банкротъ, убѣжалъ, сказалъ смуглый человѣкъ съ опаловыми глазами.
— Я слышалъ, что докторъ мошенникъ, но я его люблю. Помню, что онъ далъ мнѣ три соверена, когда я былъ въ школѣ.
Рингудъ сдѣлалъ знакъ своей коляскѣ, ожидавшей его,
— Вы будете у насъ обѣдать? Куда вы ѣдете? спросилъ Улькомъ. — Если вы ѣдете къ…
— Къ моему стряпчему; буду у васъ въ восемь.
Рингудъ сѣлъ въ свою колясочку и уѣхалъ.
Томъ Ивезъ сказалъ Филиппу. Томъ Ивезъ принадлежитъ въ Блэкскому, къ Бэйскому, къ Мегатеріумскому клубу, и мало ли еще къ какимъ клубамъ на Сент-Джэмской улицѣ. Томъ Ивезъ знаетъ дѣла всѣхъ и каждаго и всѣ скандалы во всѣхъ клубахъ за послѣдніе сорокъ лѣтъ. Онъ знаетъ, кто проигралъ деньги и кому, кто ухаживаетъ за чьей дочерью. Онъ знаетъ столько исторій, что разумѣется перемѣшиваетъ иногда имена и говоритъ, что Джонъ стоитъ на краю раззоренія, когда онъ богатѣетъ, или что мистриссъ Фанни кокетничаетъ съ капитаномъ Оглемъ, когда оба также мало думаютъ о кокетствѣ и волокитствѣ, какъ вы и я, Томъ часто дѣлаетъ вредъ и часто ошибается, но онъ забавенъ.