Томъ Ивезъ сказалъ Филиппу. Томъ Ивезъ принадлежитъ въ Блэкскому, къ Бэйскому, къ Мегатеріумскому клубу, и мало ли еще къ какимъ клубамъ на Сент-Джэмской улицѣ. Томъ Ивезъ знаетъ дѣла всѣхъ и каждаго и всѣ скандалы во всѣхъ клубахъ за послѣдніе сорокъ лѣтъ. Онъ знаетъ, кто проигралъ деньги и кому, кто ухаживаетъ за чьей дочерью. Онъ знаетъ столько исторій, что разумѣется перемѣшиваетъ иногда имена и говоритъ, что Джонъ стоитъ на краю раззоренія, когда онъ богатѣетъ, или что мистриссъ Фанни кокетничаетъ съ капитаномъ Оглемъ, когда оба также мало думаютъ о кокетствѣ и волокитствѣ, какъ вы и я, Томъ часто дѣлаетъ вредъ и часто ошибается, но онъ забавенъ.
— Настоящая комедія видѣть вмѣстѣ Рингуда и Отелло, сказалъ Томъ Филиппу. — Какъ гордится негръ, когда его увидятъ вмѣстѣ съ нимъ! Слышалъ какъ онъ бранилъ васъ Рингуду. Рингудъ заступился за вашего бѣднаго отца и за васъ. Какъ негръ хвастается, что Рингудъ обѣдаетъ у него! Вѣчно приглашаетъ его обѣдать. Надо бы вамъ видѣть, какъ Рингудъ отдѣлался отъ него! Сказалъ, что ѣдетъ къ стряпчему. Не вѣрю.
Когда Филиппъ отправился домой изъ клуба, онъ увидалъ у дверей своего дома коляску Ригнуда, на которой красовался его гербъ. Когда Филиппъ вошолъ въ гостиную, тамъ сидѣлъ Рингудъ и разговаривалъ съ Шарлоттой, которая пила чай въ пять часовъ. Иногда этотъ чай замѣнялъ Шарлоттѣ обѣдъ, когда Филиппъ не обѣдалъ дома.
— Если бы я зналъ, что вы ѣдете сюда, вы могли бы привезти меня и избавить отъ продолжительной прогулки, сказалъ Филиппъ, отирая горячій лобъ.
— Могъ бы, мой бы, отвѣчалъ Рингудъ. — Я объ этомъ не подумалъ. Мнѣ надо было видѣть моего стряпчаго въ Грэй-Иннѣ, я и вздумалъ по дорогѣ заѣхать къ вамъ. Въ какомъ прекрасномъ, спокойномъ мѣстѣ живёте вы!
Всё это было очень хорошо. Но въ первый и единственный разъ въ жизни Филиппъ ревновалъ.
— Не топай такъ ногами! сказала старшая дочь Филиппа, которая влѣзла на колѣна къ папа. — Зачѣмъ ты такъ смотришь? Не жми такъ мою руку, папа!
Мама совсѣмъ не знала, что Филиппъ чемъ-нибудь взволнованъ.
— Ты пришолъ пѣшкомъ изъ клуба, ты вспотѣлъ и усталъ, сказала она. — Не хочешь ли чаю, дружокъ?
Филиппъ чуть не захлебнулся чаемъ. Изъ-подъ волосъ, падавшихъ на его лобъ онъ взглянулъ въ лицо своей жены. На нёмъ было такое выраженіе невинности и удивленія, что когда онъ смотрѣлъ на неё, ревность прошла. Нѣтъ, въ этихъ нѣжныхъ взорахъ не было виновнаго взгляда. Филиппъ могъ только прочесть въ нихъ нѣжную любовь жены и безпокойство за себя.
Но каково было лицо мистера Рингуда? Когда исчезла первая краска и нерѣшимость, блѣдная физіономія Рингуда опять приняла ту спокойную, самоувѣренную улыбку, которая обыкновенно виднѣлась на ней.
— Дёрзость этого человѣка сводила меня съ ума, говорилъ потомъ Филиппъ своему обыкновенному повѣренному.
— Милосердый Боже! закричалъ тотъ. — Если я буду навѣщать Шарлотту и дѣтей, вы и ко мнѣ будете ревновать, бородатый турокъ? Вы приготовили мѣшокъ и петлю для каждаго мущины, который посѣщаетъ мистриссъ Филиппъ? Если вы будете продолжать такимъ образомъ, прекрасную жизнь будете вы вести съ вашей женой. Разумѣется, вы поссорились съ этимъ Ловеласомъ и грозили выбросить его изъ окна? У васъ привычка драться, когда вы разгорячитесь…
— О нѣтъ! перебилъ меня Филиппъ. — Я еще не поссорился съ нимъ.
Онъ заскрежеталъ зубами и свирѣпо сверкнулъ глазами.
— Я очень вѣжливо выпроводилъ его. Я проводилъ его до дверей и отдалъ приказаніе никогда его не принимать — вотъ и все. Но я съ нимъ не поссорился. Никогда два человѣка не держали себя вѣжливѣе насъ. Мы кланялись и усмѣхались другъ другу очень любезно. Но признаюсь, когда онъ протянулъ руку, я былъ принуждёнъ спрятать мою руку за спину, потому что ей такъ и хотѣлось… Ну, это всё-равно. Можетъ быть, какъ вы говорите, онъ не имѣелъ никакого дурного намѣренія.
Гдѣ, говорю опять, женщины узнаютъ всё? Почему моя жена имѣла такое отвращеніе и такое недовѣріе къ этому джентльмэну? Она взяла сторону Филиппа. Она сказала, что, по ея мнѣнію, онъ былъ совершенно правъ, удаливъ изъ своего дома этого человѣка. Что она знала о немъ? Развѣ я самъ не зналъ? Онъ былъ развратенъ и вёлъ дурную жизнь. Онъ развращалъ молодыхъ людей, училъ ихъ картёжничать, помогалъ имъ раззоряться. Мы всѣ слышали исторіи о покойномъ сэрѣ Филиппѣ Рингудѣ; о послѣдней огласкѣ, которая три года назадъ окончила его карьеру въ Неаполѣ, мнѣ нечего, разумѣется, говорить. Но пятнадцать лѣтъ назадъ, въ то время, когда происходитъ ваша исторія, что Лора знала о дурныхъ поступкахъ Рингуда?
Нѣтъ, Филиппъ Фирминъ не поссорился съ Филиппомъ Рингудомъ при этомъ случаѣ. Но онъ не сталъ его принимать. Онъ отказывался отъ приглашеній сэра Джона, которыя, разумѣется, стали дѣлаться рѣже, а потомъ прекратились вовсе. Богатые люди не любятъ, чтобы съ ними такъ обращались бѣдные. Понимала ли лэди Рингудъ, почему Филиппъ не бывалъ у ней въ домѣ? Я думаю, что это болѣе чѣмъ возможно. Нѣкоторые изъ друзей Филиппа знали её, и она казалась только огорчена, а не удивлена и не разсержена ссорой, происходившей между двумя джентльмэнами не задолго послѣ послѣдняго визита Рингуда къ своему родственнику.
— Вашъ другъ, кажется, очень запальчивъ, сказала лэди. Рингудъ, говоря объ этой ссорѣ. — Мнѣ жаль, что онъ бываетъ въ такомъ обществѣ. Я увѣрена, что это слишкомъ дорого ли него.
Къ счастью, старый школьный товарищъ Филиппа, лордъ Эскоттъ, встрѣтился съ ними черезъ нѣсколько дней послѣ свиданія и прощанія Филиппа съ его кузеномъ въ Мильманской улицѣ и пригласилъ насъ на холостой обѣдъ на берегу рѣки. Наши жоны дали намъ позволеніе быть на этомъ увеселеніи, а сами остались дома и обѣдали съ милыми дѣтьми. Мущины молодѣютъ, встрѣчаясь на такихъ собраніяхъ. Мы вспоминаемъ школьныя исторіи, разсказываемъ университетскія шуточки.
Прежде чѣмъ подали обѣдъ, гости вышли на лужайку и смотрѣли на прекрасный ландшафтъ. Высокіе вязы, блестящая рѣка, изумрудные луга, пёстрые цвѣтники, благоуханіе цвѣтовъ, кто изъ васъ не наслаждался этими чудесами? Эскоттъ собирался жениться. Будетъ ли ему позволено обѣдать въ будущемъ году? Жена Фрэнка Берри не пустила его. Помните его драку съ Бигсомъ? Помните? А бѣдный Мэрстонъ былъ убитъ въ Индіи. Бигсъ и Берри сдѣлались короткими друзьями впослѣдствіи. Кто думалъ бы, что Бракли сдѣлается серьёзенъ и будетъ архидіакономъ? Помните его драку съ Рангудомъ? Какой онъ былъ страшный забіяка и какъ мы всѣ были рады, когда Бракли приколотилъ его. Какая различная судьба ждётъ людей! Кто думалъ бы, что Бракли сдѣлается пасторомъ? Кто думалъ бы, что изъ Рингуда выдетъ такой щоголь и предводитель моды? Онъ быль очень застѣнчивъ, вовсе некрасивъ собой, а какой онъ сдѣлался гуляка и какой губитель дамскихъ сердецъ! И одинъ за другимъ разсказывались анекдоты о Рингудѣ, какъ онъ заманивалъ молодыхъ людей въ себѣ играть и какъ онъ всегда выигрывалъ.
Пока вспоминались эти старыя школьныя исторіи, пріѣхалъ лордъ Эскоттъ, а съ нимъ тотъ самый Рингудъ, о которомъ говорилось. Онъ пріѣхалъ въ фаэтонѣ Эскотта.
Другъ Филиппа, увидѣвъ Рингуда, схватилъ за руку Фирмина и шепнулъ:
— Молчите. Не деритесь, не ссорьтесь. Забудьте прошлое. Помните, что огласка не можетъ принести никакой пользы.
— Оставьте меня въ покоѣ, сказалъ Филиппъ:- и не бойтесь.
Мнѣ показалось, что Ринудъ вздрогнулъ и поблѣднѣлъ, но подошолъ къ Филиппу съ любезной улыбкой и замѣтилъ:
— Какъ давно не видать васъ у моего отца!
Филиппъ тоже улыбнулся и отвѣчалъ, что онъ давно тамъ не былъ. Но улыбку Филиппа вовсе непріятно было видѣть. Худшаго актёра трудно было встрѣтить на жизненной сценѣ. На это Рингудъ весело замѣтилъ, что онъ радъ что Филиппъ присоединился въ холостому обществу. Встрѣча старыхъ школьныхъ товарищей очень пріятна. Кто это въ широкой шляпѣ? бишопъ? какой бишопъ?
Это былъ Бракли, архидіаконъ, который очень покраснѣлъ, увидѣвъ Рингуда. Бракли разговаривалъ съ Пеннистономъ, съ тѣмъ мальчикомъ, изъ-за котораго происходила ссора и драка въ школѣ, когда Рингудъ хотѣлъ насильно отнять у Пеннистона деньги.
— Я думаю, мистеръ Рингудъ, что Пеннистонъ теперь такъ великъ, что можетъ защитить свою собственность, а вы какъ думаете? сказалъ архидіаконъ, и повернувшись оставилъ Рингуда лицомъ въ лицу съ прежнимъ маленькимъ Пеннистономъ, а теперь гигантскимъ деревенскимъ сквайромъ, съ голосомъ, въ которомъ такъ и звучало здоровье, и съ парой кулаковъ, которые повалили бы шесть Рингудовъ въ дракѣ. Видъ этихъ бывшихъ враговъ нѣсколько разстроилъ спокойствіе Рингуда.
— Меня страшно обижали въ этой школѣ, сказалъ онъ Пеннистону. — Я дѣлалъ какъ другіе. Противное было мѣсто и я ненавижу даже его имя. Какъ вы думаете, Эскоттъ, не правда ли, вчерашнее предложеніе Барнэби было очень не кстати, а канцлеръ отвѣчалъ ему очень хорошо?
Это сдѣлалось потомъ принятой фразой между нами. Когда мы желали перемѣнить разговоръ, мы говорили:
— Какъ вы думаете, Эскоттъ, не правда ли, вчерашнее предложеніе Барнэби было очень не кстати, а канцлеръ отвѣчалъ ему очень хорошо?
За столомъ говорились спичи. Лордъ Эскоттъ, прощавшійся съ холостой жизнью, хотѣлъ весело провести этотъ послѣдній вечеръ, по лорду Рингуду, сидѣвшему возлѣ него за столомъ, давно надоѣло наши общество. Спичи дѣлались громче и безсвязнѣе, шумъ началъ увеличиваться.
— Эти люди пьяны; уѣдемъ, Эскотъ. Я пріѣхалъ не для этого! вскричалъ Рингудъ, который послѣднее время жилъ въ такомъ модномъ обществѣ, что обыкновенные смертные казались ему достойными презрѣнія.
Воспоминанія дѣтства не имѣли для него ничего пріятнаго.
— Это очень скучно, не правда ли, Рингудъ? закричалъ Филиппъ черезъ столъ.
— Скучно? А я нахожу, что это очень весело! вскричалъ лордъ Эскоттъ.
— Скучно? что вы хотите этимъ сказать? спросилъ сосѣдъ милорда.
— Я хочу сказать, что вы предпочли бы двѣ колоды картъ и небольшую комнатку, гдѣ могли бы выиграть триста или четыреста фунтовъ отъ какого-нибудь молодого человѣка. Это выгоднѣе и спокойнѣе, чѣмъ "это".
— Я право не знаю, что вы хотите сказать? закричалъ Рингудъ.
— Какъ? вы уже забыли, какъ вы привозили сюда Ванджона съ Дёчисомъ и обыграли его, а потомъ пригласили его отыграться въ вашемъ домѣ?
— Развѣ я пріѣхалъ сюда затѣмъ, чтобы меня оскорблялъ этотъ человѣкъ? обратился Рингудъ къ своему сосѣду.
— Если это оскорбленіе, то вы можете набить имъ вашу трубку и выкурить, мистеръ Рингудъ! закричалъ Филиппъ,
— Уѣдемте, уѣдемте, Эскоттъ! Не держите меня здѣсь, чтобъ слушать этого нег…
— Если вы скажете еще слово, перебилъ Филиппъ:- я пущу въ васъ этимъ графиномъ.
— Полноте, полноте! Ссориться не надо! Всѣ выпили черезчуръ! Велите подать счоть и экипажи.
Когда въ ссорѣ Филиппъ Фирминъ принимаетъ спокойное и самоувѣренное обращеніе, онъ находился въ самомъ опасномъ положеніи. Собираясь садиться въ свои фаэтонъ, лордъ Эскоттъ воротился въ гостинницу закурить послѣднюю сигару, а Филиппъ побѣжалъ и схватилъ за руку Рингуда, сидѣвшаго въ фаэтонѣ Эскотта.
— Постойте! сказалъ онъ. — Вы сейчасъ сказали слово…
— Какое слово? Я не знаю никакихъ словъ! закричалъ Рингудъ громкимъ голосомъ.
— Вы сказали, что васъ оскорбили, прошепталъ Филиппъ самымъ кроткимъ тономъ.
— Я не знаю, что я сказалъ, возразилъ Рингудъ сердито.
— Я сказалъ въ отвѣтъ на слова, которыя вы забыли, что я разобью вамъ голову или что-то въ этомъ родѣ. Если вы чувствуете себя оскорблённымъ, вы знаете гдѣ моя адвокатская квартира — съ мистеромъ Ванджономъ, котораго вы и ваша любовница обыграли, когда онъ былъ мальчикомъ. Вы недостойны бывать въ домѣ честнаго человѣка. Только потому, что я желалъ пощадить чувство женщины, я не выгналъ васъ изъ моего дома. Прощайте, Эскоттъ!
И Филиппъ величественно воротился къ своему товарищу, ожидавшему его въ кэбѣ, который долженъ былъ отвезти обоихъ этихъ джентльмэновъ въ Лондонъ.
Моё предположеніе, что антагонистъ Филиппа не обратитъ вниманія на ссору съ Филипомъ, оказалось справедливо. Онъ сдѣлалъ видъ будто смотритъ на все какъ на крикъ въ попойкѣ, которымъ никакой здравомыслящій человѣкъ не позволитъ себѣ серьёзно растревожиться. Ссора между родственниками была нелѣпа и невозможна. Мистеръ Рингудъ жалѣлъ объ упорной раздражительности и извѣстной запальчивости Филиппа, которыя вѣчно вводили его въ эти ссоры и отчуждали отъ него родныхъ. Человѣка схватили за воротъ, оскорбили, угрожали ему графиномъ съ человѣкомъ знатнымъ такъ обращается человѣкъ, положеніе котораго было весьма сомнительно, отецъ котораго былъ бѣглецъ, а самъ онъ съ трудомъ добывалъ себѣ пропитаніе. Дерзость была слишкомъ велика. При всёмь желаніи добра молодому человѣку и его любезной, но пустоголовой женѣ, невозможно было обращать на нихъ вниманіе. Визиты прекратятся. Не будутъ больше присылать въ подарокъ дичь, цыплятъ, старыхъ платьевъ. Сэръ Джонъ говорилъ до конца, что онъ хотѣлъ доставить Филиппу удобное мѣсто, когда его запальчивость принудила сэра Джона прервать всѣ сношенія съ этимъ непріятнымъ молодымъ человѣкомъ.
Не всѣ бѣды кончилась на этомъ. Мы всѣ знаемъ, что счастье и несчастье никогда не приходятъ одно. Когда съ нашимъ бѣднымъ другомъ случились сряду два-три пріятныхъ обстоятельства, жена моя кричала съ торжествомъ:
— Я говорила это! Я всегда говорила, что небо не оставитъ эту милую, невинную жену и дѣтей, этого добраго, великодушнаго, неблагоразумнаго отца!
Я теперь, когда настали несчастные дни, она съ своей ужасной логикой настойчиво увѣряла, что бѣдность, болѣзнь, голодъ и нужда равномѣрно послужатъ къ выгодамъ Филиппа и въ концѣ окажутся полезны.
— Они могутъ жить безъ своей знатной родни, безъ дарёной баранины и рѣпы, кричала моя жена, качая головой. — Покровительство этихъ людей было рѣшительно нестерпимо. Лэди Рингудъ знаетъ какъ ужасно ведётъ себя Рингудъ и она выводитъ меня изъ терпѣнія,
Всё это было очень хорошо. Но Трегарванъ слышалъ о ссорѣ Филиппа съ Рингудомъ и обратился къ сэру Джону за дальнѣйшими подробностями; а сэръ Джонъ, несмотря на свой либерализмъ, несмотря на то, что такъ мало гордился преимуществами своего званія, былъ принуждёнъ признаться, что поведеніе этого молодого человѣка было слишкомъ своевольно. Онъ постоянно въ домѣ сэра Джона выказывалъ независимость, доходившую до грубости; онъ всегда отличался своимъ задорливымъ характеромъ и послѣднее время такъ обезславилъ себя въ сценѣ съ старшимъ сыномъ сэра Джона, мистеромъ Рингудомъ — выказалъ такую грубость, неблагодарность и опьяненіе, что сэръ Джонъ былъ вынужденъ не принимать его у себя въ домѣ.
"Непокорный, своевольный человѣкъ, это такъ" думалъ Трегарванъ.
Я не говорю, хотя Филиппъ мнѣ другъ, чтобъ Трегарванъ и сэръ Джонъ совершенно ошибались. Два раза Трегарванъ приглашалъ Филиппа завтракать, и Филиппъ не былъ. Нѣсколько разъ онъ противорѣчилъ Трегарвану относительно "Обозрѣнія". Онъ сказалъ, что Обозрѣніе не пойдётъ. Шесть нумеровъ уже вышло и не привлекло такого вниманія, какое слѣдовало бы привлечь. Трегарванъ пересмотрѣлъ всѣ книги, и обзоръ оказался такъ непріятенъ, что онъ тотчасъ жe написалъ Филиппу Фирмину письмо, заставившее его прійти къ его обычнымъ совѣтникамъ.
Въ этомъ письмѣ заключалась чева на жалованье за три мѣсяца и отказъ. Писавшій это письмо не станетъ перечислять причинъ къ неудовольствію. Онъ обманулся въ ожиданіи относительно успѣха и недоволенъ тѣмъ, какъ велось "Обозрѣніе". Онъ думаетъ, что потерянъ случай, который никогда уже не представится, для изложенія умысловъ могущества, угрожавшаго спокойствію Европы. Если бы "Обозрѣніе" вели съ надлежащей энергіей, оно могло бы служить лампой для освѣщенія темноты, угрожавшей этому спокойствію. Оно подкрѣпило бы возрастающій талантъ, оно бичевало бы дерзость такъ называемыхъ критиковъ, оно могло бы служить дѣлу истины. Трегарванъ обманулся въ своихъ надеждахъ, онъ не скажетъ по чьей оплошности или винѣ. Онъ проситъ мистера Фирмина приготовить съ слѣдующему нумеру статью, объявляющую о прекращеніи "Обозрѣнія". Трегарванъ долго былъ очень холоденъ къ моей женѣ и я забылъ уже сколько времени не приглашалъ насъ на свои вечера.
Это для насъ было не большой потерей, но для бѣднаго Филиппа? Для него было вопросомъ почти о жизни и смерти. Онъ не могъ многого откладывать изъ своего незначительнаго содержанія, а счоты по хозяйству накоплялись, и сверхъ того наша, милая мистриссъ Филиппъ готовилась подарить ему третье украшеніе для его дѣтской. Мы такіе лицемѣры, что бѣдная мать хотѣла назвать ребёнка Трегарванъ-Фирминъ въ честь мистера Трегарвана, который былъ такъ добръ къ нимъ; а Tpeгарванъ Фирминъ былъ бы такое хорошенькое имя, думала она. Мы воображали, что Сестрица ничего не знаетъ о непріятностяхъ Филиппа. Разумѣется, она ухаживала за мистриссъ Филиппъ во время ея болѣзни и мы не говорила ей ни слова объ этомъ. Но мистриссъ Брандонъ пришла въ Филиппу, когда онъ сидѣль очень серьёзно и грустно съ своими двумя перворожденными дѣтьми, взяла его за обѣ руки и сказала:
— Вы знаете, Филиппъ, я отложила все-что и всегда назначала это… вы знаете кому.
Тутъ она выпустила одну его руку, вынула изъ кармана кошелекъ, подала его Филиппу и заплакала на его плечѣ. Филиппъ поцаловалъ её, поблагодарилъ Бога за то, что Онъ послалъ ему такого дорогого друга, и отдалъ ей кошелёкъ, хотя въ его собственномъ оставалось только пять фунтовъ, когда его благодѣтельница пришла къ нему.
Да, но онъ долженъ получить долги. Пятьдесятъ фунтовъ въ годъ не выплачивается цѣлыхъ три года. Филиппъ написалъ къ мистриссъ Бэйнисъ, объясняя свою крайность и напоминая ей, что она должна эти деньги имъ. Генеральша Бэйнисъ жила въ Джерси въ избранномъ обществѣ пасторскихъ и капитанскихъ жонъ, между которыми она, безъ сомнѣнія, разыгрывала роль знатной даны. Она носила на шеѣ большой медальонъ съ портретомъ покойнаго генерала. Она проливала сухія слёзы надъ интереснымъ камеемъ за чаемъ въ гостяхъ. Она никогда не могла простить Филиппу, что онъ отнялъ у нея дочь, и если другіе отнимутъ у ней другихъ дочерей, она также не проститъ. Съ той удивительной логикой, которой одарены женщины, кажется она не понимала, что поступила несправедливо съ Филиппомъ и съ своей дочерью. На вечерахъ у своихъ знакомыхъ она жаловалась на расточительность своего зятя и на его грубое обращеніе съ ея милой дочерью. Многіе добрые люди соглашались съ ней и качали своими почтенными головами, когда произносилось имя мота Филиппа. О его свекрови жалѣли.