— Честное слово, Фирминъ, меня и Эмили увѣряли, что вы чудовище, сэръ, сказалъ однажды майоръ Мэк-Гиртеръ:- а теперь, когда я узналъ вашу исторію, я думаю, что несправедливо поступлено съ вами, а не съ Элизой Бэйнисъ. Чертовскій языкъ у Элизы, а характеръ — бѣдный Чарльзъ зналъ каковъ онъ!
Словомъ, когда Филиппъ, доведённый до крайности, просилъ мать Шарлотты заплатить бѣдной дочери долгъ, генеральша Бэйнисъ прислала Филиппу десять фунтовъ съ капитаномъ Суангомъ, индійской арміи, который ѣхалъ въ Англію. А изъ всѣхъ ударовъ судьбы, Филиппъ говорилъ, что этотъ ударъ было всего тяжелѣе перенести.
Но бѣдная жена ничего не знала объ этой жестокости, даже о бѣдности, окружавшей ея постель; а среди своихъ огорченій Филиппъ Фирминъ находилъ огромное утѣшеніе въ нѣжной вѣрности друзой, посланныхъ ему Богомъ.
Глава XLI ВЪ КОТОРОЙ МЫ ДОСТИГАЕМЪ ПРЕДПОСЛѢДНЕЙ СТАНЦІИ ВЪ ЭТОМЪ СТРАНСТВОВАНІИ
Хотя бѣдность стучалась въ смиренную дверь Филиппа, Шарлотта никогда не знала, какъ грозна была угрюмая гостья. Она не совсѣмъ понимала, что ея мужъ въ послѣдней крайности обратился къ матери за своею собственностью, и что мать отвернулась и отказала ему. Шарлотта не знала, что у ея мужа осталась послѣдняя гинея и что онъ страшно безпокоился за неё, потому что послѣ рожденія ея третьяго ребёнка съ ней сдѣлалась горячка и бредъ, такъ что бѣдняжка не знала ничего что происходитъ вокругъ нея. Двѣ недѣли съ женою, находившейся при смерти, съ плачущими дѣтьми, съ голодомъ угрожавшимъ у дверей, прошли для Филиппа кое-какъ. Молодой человѣкъ сдѣлался старикомъ въ это время. Его волосы посѣдѣли у висковъ. Но не надо думать, чтобъ у него не было друзей во время его огорченія и онъ всегда могъ съ признательностью сосчитать имена многихъ особъ, къ которымъ онъ могъ обратиться въ нуждѣ. Онъ не ожидалъ и не просилъ помощи у родныхъ. Дядя и тётка Туисдены кричали о его сумасбродствѣ, неблагоразуміи, безумствѣ. Сэръ Джонъ Рингудъ сказалъ, что онъ не долженъ знать молодого человѣка, который угрожалъ жизни его родного сына. Гренвилль Улькомъ съ ругательствами, которымъ вторилъ Рингудъ, проклиналъ Филиппа и говорилъ, что этого нищаго слѣдовало бы повѣсить также, какъ и его отца. Но я знаю человѣкъ шесть справедливыхъ и добрыхъ людей, которые говорили совсѣмъ другое и были готовы съ своимъ сочувствіемъ и помощью. Мистриссъ Флэноганъ, ирландская прачка, голосомъ, прерываемымъ рыданіями и джиномъ, предложила даромъ работать подённо въ домѣ Филиппа и смотрѣть за милыми дѣтьми. Гуденофъ сказалъ:
— Если вы будете нуждаться, мои милый, вы, разумѣется, знаете къ кому обратиться.
И не написалъ ли онъ, вмѣсто рецепта для бѣдной Шарлотты, чеку на пятьдесятъ фунтовъ, которую и подалъ сидѣлкѣ? Вы можете быть увѣрены, что она не присвоила себѣ этихъ денегъ, потому что, разумѣется, вы знаете, что сидѣлка была мистриссъ Брандонъ.
Шарлотта имѣла одно угрызеніе въ своей жизни. Она признаётся, что ревновала въ Сестрицѣ и теперь, когда эта кроткая жизнь кончилась, когда кончились и непріятности Фирмина, когда дѣти его ходятъ иногда на могилу ихъ милой Каролины, Шарлотта кладётъ голову на плечо своего мужа и смиренію признаётся, какого добраго, какого мужественнаго, какого великодушнаго друга небо послало имъ въ этой смиренной защитницѣ.
Между самаритянами, предложенный Филиппу помощь въ его стѣеснённыхъ обстоятельствахъ, онъ любитъ вспоминать имя живописца Ридли, котораго онъ нашолъ однажды сидящимъ съ дѣтьми и рисующимъ для нихъ,
Если бы эти дѣти сохранили рисунки Ридди, я не сомнѣваюсь, что они получили бы отъ нихъ десятки фунтовъ; но, видите, имъ хотѣлось поправлять рисунки собственными ручонками. Они разрисовывали солдатъ жолтой краской, лошадей синей и т. д. На лошадей они сажали солдатъ собственнаго изобрѣтенія. Когда горячка прошла, глаза Шарлотты съ любовью останавливались на этихъ рисункахъ; она показывала ихъ своимъ друзьямъ и говорила:
— Не правда ли, вашъ малютка показываетъ необыкновенный талантъ въ рисованью? Мистеръ Ридли это говорятъ.
Но кромѣ рисунковъ, Ридли предлагалъ своимъ друзьямъ то жe, что и докторъ Гуденофъ. Кто говоритъ, что свѣтъ холоденъ? Есть и солнце и тѣнь. Небо, посылающее бѣдность и болѣзнь, посылаетъ состраданіе, любовь и помощь.
Во время болѣзни Шарлотты, Сестрица оставляла её только на одинъ день, когда больной стало лучше. Мистриссъ Шарлотта была такъ больна, что по мнѣнію доктора Гуденофа, если бы не попеченія мистриссъ Брандонъ она разсталась бы съ этимъ міромъ и оставила бы Филиппа и осиротѣлыхъ дѣтей. Шарлотта стала поправляться, могла уже принимать пишу и ей особенно понравились цыплята, присланные изъ деревни, какъ, сообщила ей сидѣлка.
— Вѣрно отъ сэра Джона Рингуда? сказала мистриссъ Фирминъ, вспомнивъ подарки, присылаемые съ Беркелевскаго сквэра, баранину и рѣпу.
— Ну, кушайте и будьте благодарны! отвѣчала Сестрица, качавшая малютку и показывавшая его восхищоннымъ брату и сестрѣ.
Черезъ три дня послѣ своего временнаго отсутствія, когда мистриссъ Брандонъ сидѣла возлѣ постели больной, въ спокойной улицѣ послышался стукъ колёсь экипажа, остановившагося у дверей, дома, Филиппа.
— Это должно быть добрые Рингуды, сказала мистриссъ Филиппъ.
— Тише! вамъ надо быть спокойной, замѣтила сидѣлка. Изъ экипажа вышли мущина и дама съ большой корзиной, наполненной горохомъ, масломъ, зеленью, цвѣтами и другими сельскими произведеніями, и позвонили въ колокольчикъ. Филиппъ отворилъ дверь; дѣти, но обыкновенію, поплелись за нимъ.
— Ахъ, мои душечки, какъ вы выросли! закричала дама.
— Кто прошлое помянетъ, тому глазъ вонъ. Дайте мнѣ вашу руку, Филиппъ, вотъ вамъ моя рука! Моя жена привезла вамъ изъ деревни масла и разныя разности для вашей супруги. Надѣюсь, вамъ понравились цыплята. А вы какъ, здоровы ли?
Слёзы катились по щекамъ этого добраго человѣка. Мистриссъ Мёгфордъ также была очень красна и взволнована. А дѣти говорили ей:
— Мама теперь лучше. У насъ есть маленькій братецъ, онъ плачетъ теперь наверху.
Мистриссъ Мёгфордъ выложила своё приношеніе для заключенія мира: морковь, цыплятъ, ветчину, масло. Она плакала.
— Намъ сказала Брандонъ, говорила она. — Разсказала она намъ, какъ всѣ ваши знатные-то люди бросили васъ, а вы опять поссорились, негодный человѣкъ. Я и говорю Мёгфорду: "Поѣдемъ къ этой душечкѣ, Мёгфордъ." Вотъ мы и пріѣхали. Вотъ вамъ, дѣти, два пирожка. Какъ они выросли!
Сидѣлка явилась изъ верхнихъ областей, держа на рукахъ свёртокъ изъ кашмировой шали, который раскрывается и обнаруженное существо провозглашается восхитительно-прелестнымъ, "совершенно какъ Эмили мистриссъ Мёгфордъ".
— Я говорю, началъ Мёгфордъ:- что прежняя должность опять ваша. Тотъ другой не годятся. Занялъ у меня деньги, а глазъ ни кажетъ съ тѣхъ поръ. Мы оба были неправы и должны помириться — моя жена это говорятъ.
— Аминь! сказалъ Филиппъ, пожавъ руку этого честнаго человѣка,
Въ слѣдующее воскресенье Филиппъ, Сестрица и двое дѣтей пошли въ церковь, и когда пасторъ произнёсъ: "Возблагодаримъ Господа за Его недавнія милости", Филиппъ Фирминъ еще разъ сказалъ: "Аминь!" отъ всего сердца и стоя на колѣнахъ.
Глава XL ЦАРСТВО БЛАЖЕНСТВА
Филиппъ билъ чрезвычайно тронутъ великодушіемъ и добротою своего прежняго хозяина. Онъ говорилъ, что обязавъ этимъ мистриссъ Брандонъ. Это они примирила его съ его врагомъ. Другіе предлагали деньги. Мистриссъ Брандонъ доставила ему работу, а не милостыню. Его промежутокъ бѣдности былъ такъ коротокъ, что онъ не имѣлъ случая занимать деньги.
Итакъ Филиппъ съ большимъ смиреніемъ завялъ прежнее мѣсто въ конторѣ Пэллъ-Мэлльской газеты.
По милости холодности, возникшей между Филиппомъ и его отцомъ о различныхъ взглядахъ на счотъ подписи Филиппа, старикъ не писалъ уже векселей на имя сына. Гёнтъ такъ любилъ доктора Фирмина, что не могъ долго находиться съ нимъ въ разлукѣ. Безъ доктора Лондонъ былъ страшною пустыней для Гёнта. Мы всѣ очень обрадовались, когда онъ опять уѣхалъ въ Америку.
Итакъ теперь другъ Филиппъ опять имѣлъ работу, хотя едва могъ кормить своимъ жалованьемъ жену, дѣтей, слугъ. Жалованье было небольшое. Болѣзнь Шарлотты унесла послѣднія деньги Филиппа. Рѣшили, что онъ будетъ отдавать внаймы изящно мёблированныя комнаты въ первомъ этажѣ. Когда мистриссъ Брандонъ услыхала объ этомъ она ужасно разсердилась. Шарлоттѣ также не правился этотъ планъ.
Докторъ Гуденофъ предписалъ поѣздку къ морю для Шарлотты и дѣтей, а когда Филиппъ сослался на причины, по которымъ онъ не могъ слѣдовать этому предписанію, докторъ прибѣгнулъ къ той же самой записной книжки, которую мы уже видѣли у него, и вынулъ изъ нея тѣ самые билеты, которые онъ уже прежде давалъ Сестрицѣ.
— Я полагаю, что лучше вамъ имѣть ихъ чѣмъ мошеннику Гёнту, сказалъ докторъ, свирѣпо нахмурившись: — не говорите! Вздоръ и пустяки! Заплатите мнѣ, когда разбогатѣете!
Итакъ теперь другъ Филиппъ опять имѣлъ работу, хотя едва могъ кормить своимъ жалованьемъ жену, дѣтей, слугъ. Жалованье было небольшое. Болѣзнь Шарлотты унесла послѣднія деньги Филиппа. Рѣшили, что онъ будетъ отдавать внаймы изящно мёблированныя комнаты въ первомъ этажѣ. Когда мистриссъ Брандонъ услыхала объ этомъ она ужасно разсердилась. Шарлоттѣ также не правился этотъ планъ.
Докторъ Гуденофъ предписалъ поѣздку къ морю для Шарлотты и дѣтей, а когда Филиппъ сослался на причины, по которымъ онъ не могъ слѣдовать этому предписанію, докторъ прибѣгнулъ къ той же самой записной книжки, которую мы уже видѣли у него, и вынулъ изъ нея тѣ самые билеты, которые онъ уже прежде давалъ Сестрицѣ.
— Я полагаю, что лучше вамъ имѣть ихъ чѣмъ мошеннику Гёнту, сказалъ докторъ, свирѣпо нахмурившись: — не говорите! Вздоръ и пустяки! Заплатите мнѣ, когда разбогатѣете!
И этотъ самаритянинъ прыгнулъ въ свою карету и уѣхалъ, прежде чѣмъ мистеръ и мистриссъ Фирминъ успѣли поблагодарить его.
Итакъ Филиппъ съ своими юными птенцами пріѣхалъ въ Періункль, гдѣ жили мы; и мать и ребёнокъ поправились на свѣжемъ воздухѣ, а мистеръ Мёгфордъ занялъ мѣсто Филиппа на это время. Ридли пріѣхалъ къ намъ и рисовалъ заливъ съ разныхъ точекъ, но мой мальчикъ (который конечно не имѣетъ отцовскаго вкуса къ искусствамъ) принялъ за скалу отличный портретъ Филиппа въ сѣрой шляпѣ и въ пальто, лежащаго на пескѣ.
За двадцать миль отъ залива лежатъ маленькій городокъ Уипгэмъ и замокъ, гдѣ жилъ лордъ Рингудъ и гдѣ родилась и воспитывалась мать Филиппа. На рыночной площади городка стоитъ статуя покойнаго лорда.
Мы поѣхали въ Уингэмъ, остановились въ гостинницѣ и отправилась пѣшкомъ въ воротамъ парка.
— Желалъ бы я знать, изъ этихъ ли воротъ вшила моя мать, когда убѣжала съ моимъ отцомъ? сказалъ Филиппъ. — Бѣдняжка! бѣдняжка!
Большія ворота были заперты. Западное солнце бросало тѣни на лугъ, гдѣ паслись олени, а вдали виднѣлся домъ съ своими башнями, портиками и флюгерами, сіявшими на солнцѣ. Калитка была отворена и возлѣ нея стояла краснощокая дѣвушка.
— Можно видѣть домъ?
— Можно, отвѣчала она присѣдая.
— Нѣтъ! закричалъ сердитый голосъ изъ домика привратника,
Оттуда вышла старуха. Она свирѣпо посмотрѣла на васъ а сказала:
— Никто не можетъ входить въ домъ. Господа ѣдутъ.
Это было очень досадно, Филиппу хотѣлось посмотрѣть большой домъ, гдѣ родились его мать и ея предки.
— Этотъ джеатльмэнъ имѣетъ право войти въ намокъ, сказалъ старухѣ спутникъ Филиппа. — Вы вѣрно слыхали о Филлиппѣ Рингудѣ, убитомъ при Бусако…
— Молчите, Пенъ! заворчалъ Фирминъ.
— Она не знаетъ внука Филиппа Рингуда, а вотъ это убѣдитъ её въ нашемъ правѣ войти. Можете узнать кто изображеніе нашей королевы?
— Я думаю, что вы можете войти, сказала старуха при видѣ талисмана. — Здѣсь теперь только двое, да и тѣ уѣхали кататься.
Филиппу хотѣлось посмотрѣть замокъ его предковъ. Онъ находился за милю отъ насъ, отдѣленный полосой блестящей рѣки. Большая каштановая аллея вела къ рѣкѣ.
Мы дошли до дома, позвонили у двери подъ портикомъ, швейцаръ не хотѣлъ пустить, но тотъ же самый денежный аргументъ убѣдилъ его, какъ и привратницу. Мы прошли по параднымъ комнатамъ величественнаго, но нѣсколько обветшалаго замка. Въ столовой висѣлъ угрюмый портретъ покойнаго графа, а этотъ бѣлокурый офицеръ? это должно быть дѣдъ Филиппа. А эти двѣ обнявшіяся тоненькія дѣвушки навѣрно его мать и тётка. Филиппъ тихо шолъ по пустымъ комнатамъ. У окна въ большой залѣ стоитъ столъ съ книгой, въ которой посѣтители записываютъ свои имена, и Филиппъ записалъ своё. Выходя изъ дома, мы встрѣтили карету, быстро подъѣзжавшую къ дому, въ которой, безъ сомнѣнія, находились члены Рингудской фамиліи, о которыхъ говорила привратница. Послѣ родственныхъ несогласій, выше разсказанныхъ, намъ не хотѣлось встрѣтиться съ этими родственниками Филиппа и мы быстро прошли подъ тѣнью каштановыхъ деревъ.
Когда мы подошли къ нашей гостинницѣ подъ вывѣской Рингудскаго Герба, съ желѣзной дороги пріѣхалъ омнибусъ. У дверей дома собралась толпа посмотрѣть на пріѣзжихъ. Мы раздѣлили всеобщее любопытство и остановились у дверей гостинницы. Мы разочаровались, увидѣвъ, что изъ пяти человѣкъ, привезённыхъ омнибусомъ, одинъ былъ купець, вышедшій у своего дома, три путешественника пошли въ другую гостинницу, подъ вывѣской Барана, и только одинъ пошолъ къ гостинницѣ Рингудскаго Герба. Увидавъ насъ, онъ закричалъ Филиппу:
— Какъ, вы здѣсь?
Это былъ Брадгэть, стряпчій лорда Рингуда, съ которымъ они познакомились послѣ смерти его сіятельства.
— Вы вѣроятно пріѣхали по дѣлу? Очень радъ, что вы и нѣкоторые люди помирились. Я думалъ, что вы не друзья.
— Какое дѣло? какіе люди? Мы ничего не знаемъ. Мы пріѣхали изъ Періуинкля случайно, посмотрѣть домъ.
— Какъ это странно! Вы встрѣтили… тѣхъ, кто здѣсь теперь?
Мы сказали, что встрѣтили проѣхавшую карету, но не примѣтили, кто въ ней сидѣлъ. Какое же однако дѣло? Оно сдѣлается извѣстно немедленно и явится въ газетѣ во вторникъ. Дѣло это то, что сэръ Джонъ Рингудъ сдѣланъ пэромъ, а мѣсто депутата отъ Уипгэма сдѣлается вакантно. Нашъ пріятель вынулъ изъ своей дорожной сумки прокламацію, которую прочолъ намъ.
"Достойнымъ и независимымъ избирателямъ мѣстечка Рингудъ.
Лондонъ, середа.
"Господа, всемилостивѣйшей государынѣ было угодно повелѣть, чтобы Рингудская фамилія продолжала имѣть представителей въ Палатѣ Пэровъ. Я прощаюсь съ моими друзьями и довѣрителями, оказывавшими мнѣ довѣріе до-сихъ-поръ, и обѣщаю имъ, что моё уваженіе къ нимъ никогда не прекратится, также, какъ и моё участіе къ тому городу, гдѣ моя фамилія жила нѣсколько столѣтій. Естественно, что человѣкъ нашего имени и изъ нашей фамиліи долженъ продолжать отношеніи, такъ долго существовавшія между нами и этимъ честнымъ, преданнымъ, но независимымъ мѣстечкомъ. Занятія мистера Рингуда въ его должности занимаютъ всё его время. Джентльмэнъ, связанный съ нашей фамиліей самыми тѣсными узами, предлагаетъ себя въ кандидаты…
— Кто кто? Неужели дядя Туисденъ или мой пронырливый кузенъ?
— Нѣтъ, отвѣчалъ Брадгэтъ.
— Господи Боже мой! сказалъ Филиппъ:- о какой это чорной лошади изъ своей конюшни говоритъ онъ!
Бродгэтъ засмѣялся.
— Вы можете назвать его чорной лошадью. Новый депутатъ Гренвилль Улькомъ, вашъ вест-индскій родственникъ, а никто другой.
Тѣ которые знаютъ необыкновенную энергію языка Филиппа Фирмина, когда онъ взволнованъ, могутъ вообразить вспышку его гнѣва, когда онъ услыхалъ это имя. Этотъ негодяй, этотъ невѣжда, который едва умѣетъ подписать своё имя! О, это было ужасно, постыдно! Этотъ человѣкъ въ такихъ дурныхъ отношеніяхъ съ своей женой, что, говорятъ, онъ её бьётъ. Когда я его вижу, мнѣ приходитъ охота задушить его, убить. Этотъ скотъ вступитъ въ Парламентъ и его вводить туда сэръ Джонъ Рингудъ! Это чудовищно!
— Семейное устройство! Сэръ Джонъ одинъ изъ самыхъ нѣжныхъ родственниковъ, замѣтилъ Брадгэтъ. — У него большое семейство отъ второго брака, а его помѣстье переходитъ къ старшему сыну. Мы не должны винить лорда Рингуда за то, что онъ желаетъ обезпечить своихъ младшихъ дѣтей. Я не говорю, чтобъ онъ дѣйствовалъ по тѣмъ правиламъ, которыми онъ когда-то любилъ хвалиться. Но если бы вамъ предложили пэрство, что сдѣлали бы вы? что сдѣлалъ бы я? Если бы вамъ нужны были деньги для младшихъ дѣтей и вы могли ихъ получить, развѣ вы ихъ не взяли бы? Полно, полно! не слишкомъ придерживайтесь спартанской добродѣтели! Если бы намъ пришлось терпѣть испытанія, мы были бы не лучше и не хуже нашихъ ближнихъ. Карета готова, человѣкъ?
Мы просили Брадгэта остаться и отобѣдать съ нами, но онъ отказался и сказалъ, что онъ долженъ ѣхать въ замокъ, гдѣ онъ и его кліентъ должны устроить кучу дѣлъ и гдѣ, безъ сомнѣнія, онъ останется ночевать.
— У стараго лорда былъ знаменитый портвейнъ, сказалъ онъ: — надѣюсь, что у моихъ друзей есть ключъ отъ погреба.
Слуга подавалъ намъ обѣдать, когда у насъ происходилъ этотъ разговоръ у окна въ гостинницѣ Рингудскаго Герба. Мы могли видѣть улицу и гостинницу Баранъ, гдѣ только что прибили большое объявленіе. Уличные мальчишки, лавочники, крестьяне собрались около этого объявленія, и мы сами пошли его посмотрѣть. Объявленіе это провозглашало въ выраженіяхъ необузданнаго гнѣва дерзкое покушеніе замка предписывать кандидата свободнымъ избирателямъ мѣстечка. Избиратели приглашались не обѣщать своихъ голосовъ, показать себя достойными своего имени и не покоряться указаніямъ замка. Джентльмэнъ съ состояніемъ, съ вліяніемъ, не вест-индецъ, а настоящій англійскій джентльмэнъ, явится избавитъ васъ отъ тиранства замка. Въ этомъ отношеніи избиратели могутъ положиться на слово британца.
— Это было привезено клэркомъ изъ Бедло. Онъ и газетчикъ пріѣхали въ одномъ поѣздѣ со мною…