Иностранным гостям конкурса купить страну-хозяйку целиком было вполне по карману. В 2014‑м во время последней юрмальской «Волны» местные СМИ сложили состояния лишь неполного десятка замеченных на фестивале миллиардеров (Фридман, Блаватник, Олег Бойко, Искандер Халилов и пр.) – получилось намного больше латвийского ВВП.
В озвучиваемых перечнях покупателей юрмальской недвижимости мелькали не только богемные фамилии. Тягачевы, Гайдамаки, Ковальчуки – представители этих заслуженных семейств, если верить латвийской прессе, оказались соседями по Дзинтари. Цены на здешние квадратные метры устремились в зенит, сделав по этому параметру прохладную, никому во всем остальном мире не известную и не нужную Юрмалу сравнимой с Биаррицем, если не с Ниццей. Не скромничали, составляя прейскуранты, и юрмальские рестораторы. Местные – не только юрмальчане, но и рижане (во всяком случае, не из числа миллионеров, охотно присоединявшихся к гульбе россиян) – все чаще чувствовали себя лишними на этом празднике светской жизни.
Показательна разница в стратегиях, какие избрали в свете кризиса конца нулевых главный латвийский курорт и главный литовский – Паланга. Вторая, изначально в большей степени ориентированная на клиента местного и не жирующего, в кризис делала скидки и устраивала распродажи, заманивая гостей. Юрмала – упрямо жадничала в надежде на редкого, но сверхщедрого иностранца. На тогдашний вопрос латвийского бизнес-издания: «почему?» латвийская же представительница туриндустрии ответила вопросом: «зачем?» «Зачем ресторанчику на Йомас снижать цены, если завтра в него заглянет Киркоров или Эрнст?»
Откровенно «заточенная» под условных Киркорова с Эрнстом, Юрмала превратилась в эдакий искусственный спутник богатой Москвы на орбите небогатой Латвии. Рижане, приезжающие на взморье по-простому, на электричке, все меньше понимали, что им там делать. Достаточно сказать, что некоторые юрмальские рестораны, по общему признанию из числа лучших – вроде «36‑й линии» (см. главу «Юрмала»), находятся практически вне пешеходной доступности.
А ведь острее социального в Латвии всегда стоял вопрос национальный. Превращение латвийской курортной жемчужины в летний филиал враждебной Москвы чем дальше, тем сильнее бесило и депутатов, ругавшихся в «Твиттере» в адрес «Волны» матом (что характерно, по-русски), и простых юрмальчан, строчивших в Центр государственного языка доносы: мол, на афишах конкурса много кириллических букв! Какое-то время грохот попсы и хохот «Юрмалины» заглушали протестующие вопли националистов – но в итоге националисты злорадно проводили из Латвии и «Волну», и «Юрмалину», и прочий русскоязычный «Comedy Club».
Когда на рубеже 2014–2015 годов российские фестивали стали скопом покидать Рижское взморье, все сразу вспомнили, как латвийский МИД летом 2014‑го запретил въезд в страну собравшимся на «Новую волну» Иосифу Кобзону, Олегу Газманову и певице Валерии (за то, что они публично одобрили «российскую агрессию на Украине»). Немедленно было подсчитано, что одна только «Волна» приносила в латвийский бюджет ежегодно 20 миллионов евро налогов. Зазвучали сомнения, стоит ли этих денег территориальная целостность далекой Украины. И хотя сведущие люди не сомневаются, что инициатива по великому исходу из Юрмалы российских фестивалей исходила не из рижских, а из московских властных кабинетов, основная причина произошедшего очевидна: слишком уж нелогичной затеей был «римейк» советской дольчевиты в стране, непримиримо воюющей с советским наследием.
Ближняя Юрмала и дальняя
Повсюду за границей, где в какой-то момент оказывается много русских богачей, к ним относятся двояко. С одной стороны, чужие большие деньги еще никогда никому не мешали, с другой – эти деньги провоцируют рост цен, и вскоре аборигены чувствуют себя бедными приживалами у себя же дома: в этом смысле Юрмала ничем не отличается от итальянского Форте-деи-Марми или французского Куршевеля. Не говоря уже о периодически появляющихся новостях, вроде: «Пьяный водитель «Феррари» с российскими номерами весь вечер агрессивно разъезжал по Майори и разбил машину об дерево» (совершенно реальные сообщения накануне последней юрмальской «Новой волны»).
Внезапно лишившаяся российских фестивалей Юрмала почувствовала себя в положении кабатчика, который годами наживался на богатом сумасбродном барине, сорившем деньгами, – и вдруг потерял выгодного клиента. Зато публика попроще смотрит на него теперь не без злорадства: пора, мол, снижать цены и любезничать с теми, кого раньше ты едва удостаивал взглядом.
Впрочем, обезлюдеет ли и подешевеет ли вследствие этого недешевый курорт – вопрос на момент написания книги открытый. Светский статус Юрмалы, нынче сильно понизившийся, был важным, но все-таки не единственным и даже не главным фактором, обеспечивающим ей популярность среди россиян. Это касается и по-настоящему состоятельных гостей, и представителей среднего класса, которых в Юрмалу тоже всегда приезжало немало (все-таки Рижское взморье при всей его относительной дороговизне – не миллионерский курорт вроде того же Куршевеля).
Тем россиянам, кто побогаче, кто рассчитывал купить здесь квартиру, важнее стоимость «инвесторского вида на жительства» – резко поднятая в 2014‑м. А миддл-класс, желающий снять дачу в Юрмале на один летний месяц, в первую очередь будет смотреть на курс рубля по отношению к евро.
До 2014‑го, пока этот курс не упал, Рижское взморье – неадекватно дорогое по меркам Латвии – вовсе не казалось москвичам, даже среднего уровня доходов, недоступным местом. В высоко котирующемся, входящем в латвийские топы юрмальском ресторане обед на троих с вином в июле 2014‑го обошелся нам в полторы сотни евро – в Куршевеле в сезон одна только бутылка коньяка, которую под шумок вписывают в счет, стоит вдвое дороже.
Снять летом дачу в Юрмале и в Подмосковье – траты примерно одного порядка, зато тут – море. Пусть почти пресное и прохладное – но пляж прекрасный: широкий, с мелким светлым песком. Плюс многое из того, ради чего москвичи едут в Ригу (которая тоже рядом): экология и комфорт, европейская «картинка» и отсутствие языкового барьера.
Россияне, готовые мириться с летними капризами балтийской погоды, обычно выбирают из трех курортных вариантов: латвийская Юрмала, эстонский Пярну и литовская Паланга. У нашего курорта перед соседскими как минимум два преимущества: он самый большой, с самой обильной инфраструктурой (больше всего гостиниц, ресторанов, клубов и пр.) и ближе всего расположен к большому городу. То есть – к аэропорту и к любого рода городским удовольствиям. Кстати, и по-русски в Юрмале говорят лучше всего.
До недавнего времени на Рижском взморье еще и бушевала российская светская жизнь – но это одних привлекало, а других отвращало (в период «Новой волны» в центре Юрмалы было не протолкнуться, а гостиничные цены взлетали до небес). Обычно те россияне, которым важнее были тусовки с концертами, ярмарки тщеславия, поездки к достопримечательностям, тянулись летом к нам; те, кто хотел отдохнуть спокойнее, пассивнее и дешевле – к литовцам в Палангу.
И светские гулянки, и дороговизна – все это имеет отношение главным образом к центральной части Юрмалы: к району железнодорожных станций Дзинтари (там знаменитый одноименный концертный зал, где проводились пресловутые российские фестивали и будут проводиться другие, менее пресловутые и менее российские), Майори (там главный променад – улица Йомас (Jomas)), Дубулты. Но чем дальше на запад, тем меньше народу на улицах и пляже, тем дешевле жилье.
Юрмала, получившая статус города в 1920‑м, всегда, по сути, оставалась чередой дачных поселков вдоль моря – здешнюю географию легко учить по перечню ж/д станций: с востока на запад – Лиелупе, Булдури, Дзинтари, Майори, Дубулты, Яундубулты, Пумпури, Меллужи, Асари, Вайвари, Слока. В районе Слоки железная дорога отходит от берега залива – эта станция уже не пляжная, откровенно захолустная и невзрачная. Еще дальше, в Кемери, вдоль центральной улицы стоят развалины – не в переносном, а в прямом смысле.
Соответственно снять дачу в Меллужи или Асари куда дешевле, чем в Дзинтари или Майори. Море там то же и куда спокойнее, хотя Киркоров с Эрнстом захаживают реже. Стоимость аренды примерно одинаковых домов в зависимости от района и удаленности от моря может разниться в разы. Домик (110 кв. м) в Майори между улицей Йомас и пляжем летом 2015‑го предлагают минимум за 4000 евро в месяц (в июле – дороже). Коттедж (100 кв. м) в Меллужи в 20‑ти минутах ходьбы от моря – за 2000 евро.
Наводки:
* Информационный портал Юрмалы: www.jurmala.lv
* Аренда квартир в Риге и Юрмале: flatsinriga.lv
* Аренда домов в Юрмале: estatelatvia.com
* Аренда домов и квартир в Риге и Юрмале: www.rigajurmala.lv
Наводки:
* Информационный портал Юрмалы: www.jurmala.lv
* Аренда квартир в Риге и Юрмале: flatsinriga.lv
* Аренда домов в Юрмале: estatelatvia.com
* Аренда домов и квартир в Риге и Юрмале: www.rigajurmala.lv
* Объявления о cдаче в аренду недвижимости по всей Латвии: ss.lv
Анти-Юрмала
Складывая понятия «Рига» и «курорт», все, кто не очень хорошо знает латвийскую столицу, получают общеизвестную сумму – Юрмала. Но полоса песчаных пляжей тянется по берегу Рижского залива как к западу от устья реки Лиелупе (где расположена Юрмала), так и к востоку от устья Даугавы. Здесь, «направо» от Риги – то есть к северо-востоку от нее – почти все то же самое: море, дюны, сосны, дачи. Только народу и ресторанов меньше, а российских «форбсов» не видали отродясь. Видземским взморьем иногда называют весь восточный берег Рижского залива, от Риги до эстонской границы (Видземе – северо-восточная часть Латвии), но чаще имеется в виду ближняя, дачная его часть – от рижской окраины Вецаки до поселка Звейниекциемс. Симметричное Юрмале относительно Риги, Видземское взморье служит антитезой главному латвийскому курорту.
В каждом туристическом городе должны быть места общеизвестные, где полно бестолковых иностранцев, все пафосно, дорого и необаятельно – и места секретные, известные только аборигенам, где меньше народу, больше кислороду, стоит всё копейки и публика сплошь своя. С некоторой натяжкой эта схема применима к дорогой, светской, людной Юрмале – и менее благоустроенному, более дешевому, куда менее раскрученному Видземскому взморью, где латвийцев и впрямь куда больше, чем россиян. Дачу на лето многие рижане предпочтут снять именно здесь. И если латвийский миллионер купит виллу в Юрмале, то крепкий латышский хозяин построит дом близ Саулкрасты.
На портале ss.lv – множество предложений о сдаче на лето в аренду дач и комнат в Саулкрасты (Saulkrasti; 44 км от Риги) и окрестностях. Порядок цен – от 500 до 1500 евро в месяц.
В эту сторону тоже ходит электричка (направление на Скулте, Skulte), но несколько реже, и идет она подольше – до Саулкрасты, главной точки курортного побережья, ехать от рижского вокзала около часа, до Звейниекциемса (Zvejniekciems) еще плюс десять минут. Для путешествия по этим краям машина полезней, чем для поездок в более близкую и цивилизованную Юрмалу.
Не то чтобы Видземское взморье было не цивилизованным – то же Саулкрасты место вполне респектабельное, с кабаками и гостиницами – но здесь куда проще, чем в Юрмале, выпасть из человеческого коловращения, ощутить себя вдали от большого города. Если хочется покоя и уединения – отправляться стоит сюда. Природа здесь первозданней – на пляжах, не в пример ухоженному Рижскому взморью, хватает живописных валунов и гальки.
Время от времени попадаются нудистские пляжи – в здешних относительно безлюдных краях нелюбителям одежды комфортней, чем в переполненной Юрмале (в последней есть «голый» пляж – но на отшибе, у самого устья Лиелупе). Именно на Видземском взморье, в Инчупе, нудисты собирались еще в пуританские советские времена: место вообще было облюбовано всякого рода неформалами и обросло впоследствии легендами. Говорят, официальный нудистский пляж здесь был открыт в перестройку, когда СССР еще был жив и даже не при смерти. Сейчас таковых пляжей в этом направлении несколько, ближайший – в Вецаки (Vecāki).
Vecāki – это еще Рига, хотя и отдаленный ее район: место в силу близости популярное и сравнительно людное. Но дальше город заканчивается – это не «сплошная» Юрмала, где дачные поселки давно слились: здесь между ними хватает «прорех».
В некоторых местечках еще жива память об их прежней, не курортной специализации – в Царникаве (Carnikava; 30 км от Риги), например, в советские времена был известный рыболовецкий колхоз, а теперь поселок славится здешним Днем миноги. Отмечают его – устраивая шествия, гуляния, пляски и, разумеется, дегустации – в конце августа, когда начинается сезон ловли этого противного, но вкусного позвоночного (к рыбам оно, кстати, не относится). Вообще-то минога (nēg´is) – титульный латвийский деликатес, но царникавская минога – это отдельное понятие, официально «запатентованное» в ЕС в качестве традиционного продукта (итальянцы подобным образом гарантируют традиционность своей моцареллы, а испанцы – хамона). Царникавское ООО «Крупис» (SIA «Krupis») – на него водят экскурсии – обещает даже булочки с миногой.
Саулкрасты, неофициальная столица здешнего курортного побережья, – совсем небольшой поселок, однако же со своим набором достопримечательностей и своим музыкальным фестивалем. И снова – показательная разница с Юрмалой. Если в последней оглушительно – на весь бывший Союз – громыхала попса, то в Саулкрасты без лишней помпы собираются джазмены. Фестиваль Saulkrasti Jazz проводится ежегодно в июле.
Юрмала, где в Дубулты в «оккупационные» времена был знаменитый Дом творчества писателей, прочно вписана в историю советской литературы. Но присутствует в этой истории и Саулкрасты – почти тайно, эдаким засекреченным Эдемом. Русская «Википедия» цитирует стихотворение Бориса Чичибабина: «Улыбнись мне еле-еле,//что была в раю хоть раз ты. Этот рай одной недели/назывался Саулкрасты».
Рай не рай, но место очень живописное, известное высокой – почти 20 метров, рекорд для здешних плосковатых побережий – Белой дюной (Baltā kāpa) со смотровой площадкой наверху. Помимо природных достопримечательностей есть в этом крошечном поселке и музеи, причем неожиданные – вроде Музея велосипедов с 800‑ми экземплярами со всего мира.
Еще один забавный музей находится в восьми километрах отсюда, в Дунте (Dunte). Фон Дунтен – славный остзейский немецкий род, одной из представительниц которого была Якобина фон Дунте, в 1744 году вышедшая замуж за немецкого поручика на русской службе Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена. Того самого Мюнхгаузена, который, как всем известно, летал на ядре, стрелял в оленя вишневой косточкой и голосом Олега Янковского призывал: «Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!» Поводов улыбнуться хватает в Музее Мюнхгаузена (Minhauzena Muzejs) в Дунте, где было имение баронской жены и где он сам, как тут утверждают, прожил шесть лет до того, как покинул русскую службу. Так что барона в Латвии считают своим и печатают его портрет даже на пивных этикетках. В Дунте – целый небольшой развлекательный комплекс с деревянным кораблем и гигантской пивной кружкой. Про растущие вокруг усадьбы дубы тут говорят, что они высажены лично бароном и ныне самые высокие в Европе – в общем, мюнхгаузенские традиции хвастовства живы.
Наводки:
* Объявления о сдаче в аренду недвижимости: ss.lv
* Туристический информационный портал Царникавы: www.tourism.carnikava.lv
* Царникавское ООО «Крупис» (рассказ о традициях ловли и готовки миноги, дегустация и продажа): тел. +371 26423383, эл. почта [email protected]
* Информационный портал Саулкрасты: www.visitsaulkrasti.lv
* Сайт Музея велосипедов в Саулкрасты: www.velomuseum.lv
* Сайт Музея Мюнхгаузена в Дунте: www.minhauzens.lv
За Юрмалой
Многие в Москве помнят знаменитый в нулевых клуб «Апшу». Про его загадочное название говорили разное, вплоть до того, что на казахском это что-то неприличное – но ни Казахстан, ни неприличности тут совершенно ни при чем. Апшу – свойское сокращение латышского Apšuciems: названия поселка на западном побережье Рижского залива, километрах в 60‑ти от Риги. Апшуциемс в переводе – «Осиновый поселок», «Осиновка».
Когда-то он, как и все соседние, был поселком рыбацким, теперь тут безработица и зачатки курортной индустрии. Впрочем, и сейчас эту курземскую глухомань (Курземе – западная часть Латвии) не назовешь общеизвестным местом отдыха, а лет сорок назад она была секретом московской и питерской вольнодумствующей богемы, отыскавшей и облюбовавшей здешние деревни еще в те далекие времена.
Юрмала тогда была переполнена отдыхающими со всего Союза, в ней бурлила светская жизнь – а в десятке километров западнее тихо жили своей провинциальной жизнью крошечные прибрежные ciems’ы (поселки): Лапмежциемс, Рагациемс, Апшуциемс, Плиеньциемс. Ловили и коптили рыбу да сдавали на лето жилье тем, кто искал спокойствия, подлинности и творческой атмосферы.
Были среди постоянных здешних гостей и московский историк-диссидент Вадим Борисов с дочерьми – теми самыми сестрами Карельскими, что основали потом в российской столице клуб «Апшу». Во второй половине девяностых тут в море Борисов утонул.
Но куда более известна другая трагедия, которой обернулась любовь российской богемы к курземской глубинке. В августе 1990‑го в этих краях, на шоссе Слока – Талси, врезался на «Москвиче» в междугородний «Икарус» Виктор Цой. Всего за пару месяцев до этого я был на его рижском концерте – а потом ездил, конечно, на 35‑й километр рокового шоссе: место гибели Цоя тогда было объектом паломничества. Теперь на обочине – бюст черного мрамора.